* * *
Лань Сичэнь позвонил через неделю после того поцелуя и попросил приехать к нему. «Дива ведет себя странно», — пожаловался он, и Цзян Чэн не смог отказать. Дива была его любимицей. В квартире Лань Сичэня его ждало целое представление. Дива и впрямь меланхолично лежала на коврике у дивана и не реагировала на его команды, лишь краем глаза отслеживала передвижения Цзян Чэна и едва сдерживалась, чтобы не вилять хвостом. Оставалось только поражаться и завидовать способностям Лань Сичэня к дрессуре. — Что это значит? — Цзян Чэн наконец полностью переключил свое внимание на Лань Сичэня. — Я хотел с тобой поговорить, — честно ответил Лань Сичэнь, на этот раз не скрывая ни хищного взгляда, ни алчной улыбки. Непостижимым образом ему удавалось при этом сохранять впечатление нежного и мягкого человека. Когда Лань Сичэнь попытался приблизиться к нему, Цзян Чэн осторожно шагнул ближе к двери, и наступление прекратилось. — Правда, только поговорить, — чуть виновато улыбнулся Лань Сичэнь, впрочем, в его взгляде не было ни капли раскаяния — только радость и желание, от которого Цзян Чэна бросило в жар. — Я не знал, как привлечь твое внимание. Твое отношение к однополым связям было мне неизвестно. К тому же у нас очень разные интересы. Но я ни словом не соврал — мне действительно всегда хотелось завести собаку. Это признание чуть ослабило тяжесть, сдавливающую грудь Цзян Чэна вот уже целую неделю. Используй Лань Сичэнь собаку лишь как предлог, и Цзян Чэн даже раздумывать не стал бы над его словами. — Ты с самого начала все спланировал, — озвучил Цзян Чэн ставшую очевидной мысль. — Мне сложно этого не делать. Так уж меня воспитали. — А что насчет Лань Ванцзи? — насторожился Цзян Чэн. Всё же было бы особенно обидно ошибиться ещё и в старом знакомом, которого Цзян Чэн мог назвать почти другом. — О... Насчет Лань Чжаня не беспокойся, — Лань Сичэнь вдруг оставил свою отстраненно вежливую манеру, в которой обычно обращался к брату, и усмехнулся. — Нас с ним очень по-разному воспитывали. Так что он и впрямь ничего не помнил о событиях выпускного и тем более ничего не планировал относительно господина Вэя. Это была моя инициатива — чуть-чуть подтолкнуть их. Ведь брату я желаю только добра. Лань Чжань слишком прямолинеен для каких-либо интриг и тайных замыслов. А их отношения позволили мне понаблюдать за тобой и определиться с дальнейшей линией поведения. Лань Сичэнь, пока говорил, несколько раз прошелся туда-сюда, не сокращая расстояние между ними, но и не удаляясь. Словно зверь в клетке, который желал приблизиться к своей добыче, но не мог из-за прутьев решетки. Цзян Чэн больше не ощущал себя в безопасности рядом с Лань Сичэнем и настороженно следил за его передвижениями. — Так что ты решил? Тебе отвратительны отношения между мужчинами? — пугающе глубокий взгляд Лань Сичэня остановился на нем. — Ответ всё тот же. Пока это не касается меня, плевать я хотел, — Цзян Чэну стоило немалых усилий выдержать направленный на него взгляд. — Значит, ты даже не думал обо мне в таком ключе? Цзян Чэн нахмурился и отвел взгляд. Врать он не любил, и потому не мог сказать, что совсем не думал о поцелуях и объятиях Лань Сичэня. — Я — наследник «Yunmeng Group». Я не могу так подвести родных, — наконец выдавил Цзян Чэн из себя. — Разве у вас нет дальних родственников? У тебя же есть племянник и, может, не один ещё будет. В крайнем случае, есть же суррогатное материнство, — оживился Лань Сичэнь. — После скандала из-за Вэй Ина только этого нашей семье и не хватало. — Говорят, у мадам Юй очень крутой нрав. — Я думал, в вашем клане не разрешено сплетничать. — Говорю же, подходы в воспитании нас с братом сильно отличались, — отмахнулся от его слов Лань Сичэнь. — Так мадам Юй?.. — Мастерски обращается с кнутом. — А ты? — Учитывая направленность нашего бизнеса, пришлось научиться... — Тогда, может, как-нибудь попробуем?.. — Лань Сичэнь не договорил, но и сказанного было более чем достаточно, чтобы Цзян Чэн задохнулся от картины, посетившей его воображение. — М-м... Вижу, что тебе эта мысль понравилась. — Заткнись! — Я ведь совсем не против, чтобы ты сделал меня своим. Накажешь за плохое поведение... — Ох, замолчи! — простонал Цзян Чэн, которого от откровенного предложения Лань Сичэня только что не потряхивало. — И я не настаиваю на огласке истинного статуса наших с тобой отношений. Никуда не тороплю. Мы можем просто попробовать, Цзян Чэн? — голос Лань Сичэня раздался неожиданно близко, отчего Цзян Чэн вскинул на него взгляд. — Ты специально?! — повысил он голос, когда его словно обдало волной жара от незаметно подошедшего вплотную Лань Сичэня. — Я пытаюсь не давить. — У тебя это плохо получается! — Буду стараться лучше. Можно тебя поцеловать? Цзян Чэн, казалось, физически ощущал напряжение Лань Сичэня — тот смотрел на него жадно и голодно, что совсем не успокаивало. Но и отказаться от предоставленного шанса Цзян Чэн не мог: ему, что греха таить, нравился Лань Сичэнь, он впервые смог настолько довериться чужому человеку и ему так хотелось чьих-то прикосновений. — Ладно, я согласен попробовать, — с трудом выдохнул Цзян Чэн, сам не веря, что сказал это. — Никакой огласки. Никаких интриг за моей спиной. Если что-то изменится, ты немедленно сообщишь мне. Если я узнаю, что ты меня используешь или изменяешь... — Этого не будет, — заверил Лань Сичэнь и осторожно взял Цзян Чэна за руку, поглаживая тыльную сторону ладони. Тяжело вздохнув от четкого осознания, что вляпался как никогда, Цзян Чэн сам поцеловал Лань Сичэня — мягко и сладко. Он, правда, этого хотел и промучился целую неделю, сгорая от желания и терзаясь сомнениями. Но Лань Сичэнь определенно стоил того, чтобы рискнуть.Глава шестая, в которой Цзян Чэн попадает в западню
9 мая 2019 г. в 14:29
Вэй Ин был постоянной угрозой для мировоззрения, моральных принципов и духовных ценностей Цзян Чэна. Каждый раз, когда он верил, что ничего хуже произойти уже не может, Вэй Ин своими действиями доказывал обратное. И словно глумясь над Цзян Чэном, он топтал те крохи наивной веры, которые ещё оставались.
Игра Вэй Ина в гея зашла слишком далеко — это Цзян Чэн знал и без демонстративного поцелуя за ужином. Однако кое-что во всей этой ситуации его, в самом деле, поразило. Нет, это был не счастливо-придурковатый вид Вэй Ина и не его попытки залезть Лань Ванцзи то ли на руки, то ли на голову. И даже не снисходительность Лань Ванцзи к проделкам Вэй Ина и не ощущение умиротворения и спокойствия, исходящего от него. Серьезно обеспокоила Цзян Чэна собственная реакция. Не на целующихся мужиков — вот уж, к чему он был равнодушен. Его озадачило собственное смущение, вызванное тем, что это бесстыдство происходило на глазах у хорошего и наивного Лань Сичэня. А уж когда крепкая рука Лань Сичэня накрыла сжатую в кулак кисть, Цзян Чэн понял, что этот единственный жест несет в себе больше эротизма, чем все поцелуи Лань Ванцзи и Вэй Ина вместе взятые. От легких прикосновений в ногах совершенно не осталось силы, и он грузно опустился на стул.
Назад они ехали на машине Лань Сичэня: всё же в том, что Лани не употребляли алкоголь, были свои плюсы. Всю обратную дорогу Цзян Чэна занимали мысли о том, почему простое прикосновение к руке взволновало и завело его больше, чем флирт с девушками и вообще все его прежние отношения, вместе взятые. Что бы не болтал Вэй Ин, девственником Цзян Чэн не был, но по ощущениям секс был лишь немногим лучше собственной руки. Он всегда с настороженностью относился к чужим людям, а особенно к женщинам: пример собственной матери был слишком ярким и запоминающимся.
— Тебе настолько противны отношения между людьми одного пола? — Лань Сичэнь вдруг нарушил уютную тишину, установившуюся между ними.
— Противны? Совсем нет, — недоуменно отозвался Цзян Чэн.
— Тогда в чем дело? Ты молчишь, практически, всё время с того момента, как Лань Ванцзи поцеловал господина Вэя.
Цзян Чэн поморщился, вспомнив, что поведение Вэй Ина было ровно таким, каким и ожидалось.
— Вэй Ин совершенно не может держать себя в руках, — констатировал он давно известный факт.
— Однако это именно Лань Ванцзи поцеловал господина Вэя, — мягко возразил Лань Сичэнь.
— Потому что Вэй Ин его спровоцировал. Если бы Вэй Ин действительно не хотел этого, то он бы этого и не допустил. Я слишком часто видел у него подобное поведение.
— Значит, в целом у тебя не вызывают отвращение гомосексуальные отношения? Только излишне откровенное поведение господина Вэя? — продолжал допытываться Лань Сичэнь.
— С чего бы мне вообще обращать на это внимание? — безразлично пожал плечами Цзян Чэн. — Нечто подобное... просто меня не касается.
— Вот как... — пробормотал Лань Сичэнь, глуша мотор. Они уже были недалеко от кованых ворот особняка.
Цзян Чэн не успел удивиться тому, что они остановились, не доезжая до ворот, как Лань Сичэнь развернулся к нему и прижался ртом к губам Цзян Чэна. Резко отстранившись, Цзян Чэн всё ещё пытался осознать происходящее, однако серьезное выражение лица Лань Сичэня несколько пугало и сбивало с толку.
— Я прошу тебя, Цзян Чэн, серьезно подумать о возможности отношений между тобой и мной, — слова Лань Сичэня никак не желали укладываться в голове.
— О чем ты?.. — судорожно вздохнул Цзян Чэн, заметив, как взгляд Лань Сичэня словно загорелся изнутри и замер на его губах.
Перемена была слишком резкой. Цзян Чэн ничего не успел решить или предпринять, как Лань Сичэнь снова прижался к его губам: только теперь это были настоящие поцелуи, а не просто легкое прикосновение. Отчего-то столь пылкие действия со стороны Лань Сичэня не испугали, а, напротив, вызвали томление и предвкушение. Хотелось откинуться на спину, утянув его за собой, и позволить горячему дыханию опалять везде, где вздумается, губам скользить там, где хочется, а языку и зубам предоставить всё свое тело, всего себя.
— Подумай об этом, — отрывисто сказал Лань Сичэнь, отстраняясь от Цзян Чэна и улыбаясь виновато и лукаво.
Осознание того, что в данный момент он ни о чём думать не в состоянии, а склонен накинуться на Лань Сичэня и продолжить то, чем они только что занимались, заставило Цзян Чэна буквально выскочить из машины. На мгновение он словно оцепенел, однако надо было как можно быстрее оказаться подальше от Лань Сичэня. Как он это осуществил, не отложилось в его памяти: бежать — было единственным здравым решением, которое подсказывал инстинкт самосохранения.
Много позже, когда он приходил в себя в своей комнате, Цзян Чэн вспомнил предупреждение Лань Ванцзи. Он всё ещё не мог смириться с произошедшим и цеплялся за какие-то детские отговорки, добрую улыбку Лань Сичэня, его теплый внимательный взгляд. Однако сознание безжалостно подмечало нестыковки и странности в его поведении.
С самого начала проснувшееся внимание к персоне Цзян Чэна было неожиданным и необъяснимым. И ведь он ощущал эту странность — сосредоточенность и целеустремленность во взгляде Лань Сичэня, — но предпочел отмахнуться от тревожного ощущения. Однако первое впечатление оказалось верным: от Лань Сичэня нужно было убегать сразу, пока не стало слишком поздно.
Только теперь Цзян Чэну показалось подозрительным желание Лань Сичэня завести собаку. Тем более чудной была его просьба о том, чтобы Цзян Чэн лично проверял их с Дивой едва ли не ежедневно, хотя и так было ясно, что Лань Сичэнь отлично справляется сам. Цзян Чэн наконец понял, что тот, кого на самом деле приручали, была вовсе не Дива, а он сам.
В груди неприятно заныло, а глаза отчего-то защипало. За то короткое время, что они общались, Цзян Чэн не заметил, как успел привязаться к Лань Сичэню. Привязаться настолько, что сердце теперь полнилось тревогой и тоской из-за того, что ему хотелось верить Лань Сичэню, и в то же время он ощущал себя преданным.
Цзян Чэн был очарован улыбкой Лань Сичэня, его неповторимой спокойной аурой, которая будто убаюкивала, усыпляла бдительность и притупляла желание бежать без оглядки. Цзян Чэну было слишком хорошо рядом с Лань Сичэнем, и он боялся его потерять.