***
Альбус внимательно следил за перемещениями Криса по карте Мародеров, которую раздобыл в его вещах. С заклинанием «Акцио» это не представлялось сложным. Когда надпись «Крис Шистад» исчезла возле входа в Хогвартс, профессор понял, что магозоолог аппарировал, но вот только ему оставалось лишь догадываться куда он держал свой путь. Не желая подтверждать свои опасения, Дамблдор смог просидеть в своем кабинете лишь полтора часа, прежде чем трансгрессировать в комнату Криса. К своему сожалению, чемодана он там не обнаружил, а это лишь значило, что ничего хорошего, по мнению Альбуса, Крис не задумал. Разъяренный он возвратился в кабинет, где туда-сюда расхаживала Минерва Макгонагалл. Женщина обеспокоенным взглядом посмотрела на мага, а затем стала вновь мерить комнату шагами. — Минерва, только не говори, что ты переживаешь за Криса, — добро сказал Альбус, подавая ей тарелку с лимонными дольками. — Он опытный маг и прекрасно знает самую сложную дисциплину, — продолжил Дамблдор, но затем чуть тише добавил: — К моему сожалению. — Не переживать, Альбус? — высокий голос Минервы вывел мага из задумчивости. Он посмотрел на женщину, которая стояла перед ним напряженная до такой степени, что Альбусу показалось на миг, что она не дышала. — Крису в спину дышит Министерство магии, которое не упустит возможности упечь его за решетку за неисполнение приказа, — Макгонагалл наконец села, скрестив руки на груди. — А тут выясняется, что он аппарирует из Хогвартса в неизвестном нам направлении, да еще и со своим чемоданом! На пару минут воцарилась давящая тишина. — Альбус, — Минерва подняла на него такой знакомый обеспокоенный взгляд. — Он ведь не пошел убивать? — Я не знаю, Минерва, я не знаю, — сокрушенно ответил маг, садясь на свое кресло и прикрывая лицо руками.***
Он не любил это место. Пусть тут были его самые преданные друзья, самые веселые приключения, если не считать приключения в мире волшебников, самые тихие ночи, которым он посвящал свои мысли. Годрикова впадина так и осталась для него местом, где ты понимаешь, что однажды твои друзья тебя покинут, приключения не будут столь увлекательны, а ночи столь тихи. Это место помнит много переломных моментов в жизни Криса: первая дружба с волшебником, первый нюхлер в его чемодане, первая порка от матери за позднее возвращение домой. Здесь и осталась ее смерть. Точнее, за их домом, в обгоревшем лесу. Медленно идя по засохшим веткам, которые громко хрустели у него под ногами, Крис шел вперед, стараясь не вспоминать ужасающие моменты жизни. Однако с каждым шагом хруст веток будто становился все сильнее. Не желая продолжать эту пытку, Крис трансгрессировал, оказываясь тут же возле небольшой кучки народу, столпившиеся около надгробия его матери. — Крис, мой мальчик! — к нему подлетела тетя Мэй, которую, надо признаться он знал достаточно плохо, но обожал маггловские пряники, которые она каждый раз отправляла ему совой. — Мне так жаль, мне так жаль, — все тараторила она, то и дело поправляя свои огромные круглые очки и звеня невероятным количеством браслетов на кистях. — Спасибо за соболезнования, тетушка, — мягко произнес Крис, печально на нее взглянув. Ему стоило бы выражать печаль, как бы он не злился на всех, и как бы ему не было сейчас сухо на душе, все ждали от него слез на глазах и пробирающего взгляда, полного тоски. Его похоронили рядом с матерью. Так велел Крис.***
— Мистер Шистад! — к Крису подлетела девушка, которую он видел впервые. — Слушаю вас, — отозвался он, отставляя бокал с пуншем. — Я Помона Скиттер, — начала говорить девушка, а Шистад уже пожалел, что вообще приехал. Помона Скиттер была главным редактором «Ежедневного пророка». Она была жуткой сплетницей, обожала нести несусветицу и докучать всем подряд. Но надо сказать статьи в «Пророк» она писала просто мастерски. Но Крис знал, зачем она здесь. По ее восхищенному взгляду, который отображал лишь жажду свежих сплетен и громких заголовков, он понял, что Скиттер хочет взять у него интервью. Он был уверен, что она начнёт говорить о отце. Скиттер не могла упустить возможности допросить сына известного волшебника. Особенно, учитывая то, что Крис не был частым посетителем светских раутов. Кроме того, его отец был видным человеком в Министерстве. Боролся со злодеями, сажал их за решетку. А теперь, когда он исчез, весь мир обратил внимание на его единственного сына — простого магозоолога с чемоданом тварей. — Мисс Скиттер, вынужден вам отказать, — вежливо ответил Шистад и заметил, как в глазах Помоны блеснул недобрый огонек. — Мистер Шистад, — магозоолог в мгновение ока почувствовал кончик палочки у своей шеи. — Я знаю, что ваш отец убил вашу мать, как он копал под всех, кто ему не нравился. Признайте же, он не был хорошим человеком, правда? — Мисс Скиттер, — начал Крис, нащупывая палочку. — Вы во многом ошибаетесь. Инкарцеро! Главный редактор тут же отлетела вдаль, скованная веревками, которые с дикой силой связывали все ее тело, лишая воздуха. — Министерство! — крикнул кто-то, и волшебники стали аппарировать прочь, а Шистад, склонившись над синим телом Скиттер, произнес: — Но я не дал вам совершить самую огромную ошибку в жизни, мисс Скиттер.***
Он вернулся поздно ночью. С новой сферой, которая принадлежала Помоне. Крис изъял ее после того, как прихвостни из Министерства все прошарили. Удивительно, как они не смогли ее обнаружить. Торопливо шагая по коридорам Хогвартса, Шистад желал наконец спрятать ее в чемодане, где ей самое место. Забежав в свою комнату и открыв чемодан, Крис тут же в него спустился, завлекая с собой сферу, которая металась из стороны в сторону, иногда отливая розовым цветом.***
— Ты сама все видела, Минерва! — Альбус, он молод… — Он убийца! Я вырастил убийцу! Профессоры шли вдоль коридоров, таща с собой чемодан магозоолога. Они знали — он внутри. И Альбус наверняка знал, что он собирается делать. Залетев в кабинет и положив чемодан на пол, Дамблдор сильно постучал по крышке, как в дверь. Через пару минут крышка открылась сама по себе, Шистад ее явно не открывал. Видно, сам чемодан хотел, чтобы гость зашел внутрь. Услышав шорох за своей спиной, Шистад вначале не хотел разворачиваться. Он слишком провинился. Даже «Авада кедавра» не спасет его от темноты, что теперь резко поселилась у него в душе. Поправив пальто, он вдохнул побольше воздуха и развернулся. И о, Мерлин, лучше бы он никогда этого не делал. — Ева?