"Лучше бы я просто согласилась с тем, что замёрзла." — думаю, придерживая дверь, чтобы Милас зашла, не зацепив ничего чемоданом.
Стены, окрашенные в горчичный цвет, тёмные полы, не режущий глаза светодиодный свет ламп, крафтовые плакаты меж окон с тяжёлыми шторами по бокам, на которых были изображены пейзажные изображения."В прошлом году здесь было не так уютно." — одобрительно думаю про себя.
Располагаясь на коричневых больших креслах, стоявших друг на против друга вокруг стола из тёмного дерева, мы закрыли глаза, чуть передёргивая плечами из-за уличной сырости. — Именно в этом заведении я сидела год назад всю ночь, пока мне не сказали, что оно зак'ывается. П'ишлось тогда в аэропорт идти, греться. — В тот день, когда я предложила тебе у себя пожить? — улыбается Ксюша. — Ага, — отпиваю горячий шоколад с огромной кружки. Ксюша тоже подносит к лицу чашку своего любимого черного кофе и начинает не мигающе смотреть на меня, попивая маленькими глотками обжигающий напиток. — Я не думала, что ты здесь всю ночь сидела. Хотя, звучит, логично, если учесть, что я тебя утром там встретила, когда приехала разобраться с теми неандерталецами, что чемодан мой вскрыли. — Кстати, в том году в это время намного холоднее было, — отмечаю, прокручивая воспоминания в своей голове. — Тогда тоже дождь шёл? — Да, кажется. Но тогда минус на градусника был, по-моему. Пару минут молчания и Ксюша задаёт неожиданный для меня вопрос: — Слушай, а почему ты тогда согласилась со мной поехать? И после минуты моего молчания, я, всё-таки, нахожу на него ответ: — Ты одну ф'азу п'оизнесла тогда. Что-то типа " 'ешай, хочешь ты изменить ситуацию или нет". — И? — вскидывает одну бровь. — Мне тогда сны снились с участием папы. Он мне гово'ил, что мне нужно ситуацию менять в кото'ой я находилась тогда. И ты в то ут'о почти в точности его слова повто'ила. Я испугалась, помню, и в итоге поэтому и согласилась. Милас молчит ещё пару секунд. После в один глоток допивает свой кофе, подзывает к нашему столику официанта, заказывает ещё порцию десерта с напитками и, после того, как парень уходит, возвращает свой взгляд ко мне. — Вот это история, — Ксюша качает головой и серьёзно на меня смотрит, — я даже не знаю, что на неё ответить. Пожимая плечами, я соглашаюсь. — Я бы тоже не знала, Ксюш. Так что, расслабься. — А почему ты не рассказывала мне этого раньше? — Не знаю, в голову не п'иходило как-то, — пожимаю плечами, задумываясь над этим, — да и не сп'ашивала ты. — Сейчас я возможно глупость скажу, но, — прерываюсь на то, чтобы отпить от только что принесённого горячего напитка, — но я считаю, что ты ты мне свыше кем-то послана. Ты словно ангел х'анитель мой. — Ты так думаешь из-за тех слов? — Ну и из-за них тоже. Ты же, вообще, ни 'аз меня спасала. Ни 'аз, не два, ни т'и. Я даже не помню сколько, если честно. — Ну, возможно и есть в этом что-то такое, да. Я не могу тебе точно это сказать, ты знаешь. Хотя бы потому, что я не особо в это верю, — мягкая улыбка тронула её губы. — Не обязательно ве'ить, чтобы спасать меня сотню 'аз, ве'но? На это Милас чуть хмурится, поворачивается к окну, смотря на полосочки капель дождя и, возвращая свой Северный Ледовитый океан глаз обратно ко мне, кивает, показывая расслабленную улыбку.***
Просыпаясь от кошмара, в котором Ксюша выгнала меня из квартиры, заменив меня Яной, я сидела на кровати и пыталась отдышаться. — Ты чего? — сонный голос Милас рядом. Я начинаю реветь, отталкивать её от себя и ещё не успев ничего поняв после сна, посылаю её к чёрту, говоря, чтобы она убиралась из моей кровати."Ты так легко променяла меня, так что или нахер, Ксения Милас." — думаю, видя перед глазами картинку того, как моя девушка обнимает стройную талию своей бывшей.
И когда Ксюша снова оказывается отвергнутой, то встаёт с пастели, кидая в мой адрес что-то неразборчивое. И только после того, как она хлопнула дверью в моей комнате после своего ухода, я поняла, что сделала."Блять-блять-блять." — берусь за голову но всё же не встаю с кровати.
Из-за стыда и злости на саму себя, сворачиваюсь в позу эмбриона и, прокручивая в голове свой сон, понимаю, какая же я дура."Утром извинюсь перед ней. Сейчас она по-любому злится на меня. А после ночи остынет. Надеюсь." — засыпаю с этой мыслью.
И вижу то ли другой сон, то ли своё недавнее прошлое: Залповыми выстрелами, точными попаданиями в голову а, заодно, и в сердце, меня свалили с ног чувства к той, чья жизнь, как оказалось, ранее была связана красными нитями. Сначала я испытывала боль, потом растерянность, затем осознание, а после... а после тихий, но абсолютно всепоглощающий меня трепет к человеку, который всплыл в моей голове, словно давно потанувший в недрах моей памяти корабль. И этот корабль, расправив свои паруса, всё ещё солёные от моих грубых слов, укрыл меня от жёсткого, ярого наплыва моей боли и отчаянья. Прошло несколько часов, дней, недель, месяцев. Словом, пошло время. Прошло время и я всё вспомнила. Вспомнила всю свою жизнь до каждой мелочи, до каждой подробности, до каждого мизерного воспоминания. От переизбытка эмоций, снова просыпаюсь, ища рядом свою девушку. И не находя, вдаюсь в панику. Но, вспоминая, что сама её прогнала, вжимаю голову в плечи и, свешивая ноги с кровати, ищу ими комнатные тапочки. Через открытое мною с вечера окно, не смотря на ноябрь, пахло морозом и приближающимся снегом."Хоть у снега и нет запаха."
Лучи солнца окрасили голубое небо в тёмные жёлтые полосы и растелили над городом ещё не яркий, приглушённый свет. Ёжась от утреннего холода и натягивая на пальцы длинные рукава пижамы, я вышла из своей комнаты, в которой жила с того момента, как выписалась из больницы после аварии."Боже, как же это было давно. Или мне только так кажется?"
— Ксюш? — стучусь в нашу спальню, — можно к тебе? Зайдя в просторную комнату, моему взгляду открылся вид на Милас, которая, одетая лишь в короткий спортивный топ и мужские боксёры, нога за ногу лежала на кровати, читая книгу творчества Маяковского. — Зависит от того, что тебе нужно, — смерила меня холодным взглядом, не убирая от лица чтиво,— если хочешь снова послать меня нахуй, то лучше к зеркалу подойди. Там подходящего адресата своих слов и увидишь. — Да я уже подходила, — скомканно улыбаюсь и пожимаю плечами. — И теперь что, моя очередь, да? — Нет, не твоя. Саркатичность в её голосе била мне по вискам и, спускаясь по телу мурашками, холодила конечности. Снова поёжившись, сажусь на кровать. — Так, это что такое? — она отодвигает книгу и снова смотрит на меня, — помнишь, что нельзя на чужие кровати садиться? — на моё молчание, бросает мне, — так и брысь тогда отсюда. — Так не чужие же, — тихо говорю ей. И получаю удивленный взгляд и возведённые вверх брови. Через пару секунд Ксюша возвращает глаза на страницы и кривит губы. — Тебе ли это знать. — Не обижайся пожалуйста, Ксюш. Мне сон п'осто п'иснился, что ты Яну к себе п'игласила а меня за две'ь выставила. Я сп'осонья ничего не поняла током и на автомате тебя послала, — виновато смотрю на неё,кусая губы изнутри, — п'ости, а? Ксюша, откладывает книгу, предварительно сложив уголок на одной из страниц во вовнутрь и, поднимая на меня глаза, в которых я вижу всех, поднимает руку вверх, приглашая меня под свой освобождённый от одежды бок. К которому я сразу и приваливаюсь, обвивая её руками. — Аня-я-я, — тянет, взъерогивая мои и без того лохматые волосы, — ты ещё у меня такой ребёнок, — и, видя то, что я хочу возразить, продолжает, — самый настоящий Горошек. И я, уже не чувствуя того, что хочу спорить, лишь коротко киваю и соглашаюсь: — Только твой Горошек. Лежав около получаса в тишине и ничего не говоря друг друга, мы слушали шум за окном, в котором перекликались шум автострады и пение ещё не улетевших на юг птиц. — Совсем скоро мы не услышим этот щебет, — с грустью в голосе говорит Ксюша, — и в зиму нам останется только вспоминать его. — А мне кажется, — начинаю, — что зимой мы вообще забудем о нём. Вспомним только весной, когда они снова ве'нутся. Или даже забудем вспомнить. П'осто услышим и п'имем как должное. — Забудем вспомнить, — очень тихо повторяет мои слова. От них у меня вверх по спине пробегает дорожка мурашек и я посильнее прижимаюсь к горячему телу своей девушки. — Я чувствую себя виноватой, что забыла тебя. Точнее, что не могла вспомнить. — Знаешь, — Ксюша тянет на нас одеяло, накрывая по самые плечи, — мне было так отвратительно осознавать то, что я перестала для тебя быть кем-то особенным или... Перебиваю её, вставая на локти и всматриваясь в её грустное лицо : — Ты особенная для меня! Я тогда просто забыла это! — Или запоминающимся, — устало улыбается, переводя свои глаза на мои. От этого я туплю свой взгляд и неловко поджав губы, замолкаю, не зная, что на это ответить.***
День рождение. День рождение Ксюши. День рождение моей Ксюши. — Гуччи! Гуччи, ко мне! — сажусь на корточки, отзывая своего довольно-таки подросшего пса от двери. Пёс, с трудом оторвав глаза от двери, за которой стоял шорох, мигом прибежал ко мне, виляя коротким хвостом. — Кто там? — я услышала голос Ксюши из дальней комнаты. — Не знаю ещё, я Гуччи успокаиваю! — так же кричу через весь дом, — сейчас посмот'ю! Оставив собаку в гостиной и приказав ей не слазить с дивана, я вышла из комнаты, оставив дверь открытой на тот случай, если животному станет одиноко. Пройдя в коридор и посмотрят в глазок двери, я молча провернула ключи в замке и толкнула от себя ручку. — Привет, Ань, — голос у Яны чуть растерянный. Я киваю ей, останавливая свой взгляд на большом пакете и подарочной коробке в руках. — Милас в ванной сейчас, но скоро выйдет. Тебе помочь? — указываю на её сумки. — Нет, не нужно. Они лёгкие, — поясняет. — Ну, как знаешь, — говорю, разворачиваясь от неё."Сама, так сама."
Тут же, через несколько секунд раздается звонок и я, проходя мимо снимающей свои туфли Яны, снова отворяю дверь. — П'иветики-писталетики, — на этот раз я радуюсь гостям. — Здорова, Гора, — Егор протягивает для рукопожатия протянутую мне ладонь. Пожав друг другу руки и похлопав при объятиях друг друга по спине, поворачиваюсь к пришедшей с ним девушке. — Привет, Анют, — на контрасте мило приветствует Сабина и целует меня в щёку. В ответ я коротко киваю ей и чуть приподнимаю уголки губ в вежливой, но не более, улыбке. Видя своих друзей, непроизвольно начинаю улыбаться и, беря у них часть пакетов, отхожу в сторону, давая им возможность зайти. Уже отнёсся ношу к столу на кухне, возвращаюсь, чтобы раздать распоряжения о том, кто и чем должен заняться и вспоминаю, что никто толком не знает Яну. — Яна, знакомься, это Сабина и Его'. Его' и Сабина, знакомьтесь, это Яна. — Я бы сказал, что мне приятно познакомиться, но, я тебя ненавижу, — выдает Егор, огибая её и даже не смотря в её сторону. От его реплики я начинаю украдкой смеяться, закрывая кулаком нижнюю часть лица. Сабина протягивает ладонь стоявшей напротив девушке и тут же ойкая, резко одергивает от неё свои пальцы. — Ты током бьёшься, — объясняет, краснея. — Да, — Яна улыбается и не сводит с розововолосой девушки глаз, — ты тоже. — Давай ещё раз, — Сабина в ответ мило растягивает накрашенные красным губы и снова тянется к ней. На этот раз, не получив удара тока, девушки пожимают друг другу пальцы и, обе заливаясь краской, говорят пару бессвязных слов друг другу. После, Сабина поворачивается ко мне и увидев то, что я не слушаю её, тянет меня за рукав. — Чего? — спрашиваю её щурясь. — Я говорю, именница где? — А, да в душе она. П'ошлогоднюю майку ищет, — шучу, намекая на то, что в ванной комнате она уже очень и очень долго. — Она не будет вообще против, что я пришла? — Да, — кивает Яна, — у меня тот же вопрос. — Ну, я говорила, что хочу вас п'игласить. А там, х'ен его знает. Посмот'им, — пожимаю плечами. — Бля, Гора, — как обычно Егор издает смешок, — походу, как Милас увидит этих двоих, то из квартиры всем вылетать придётся. — Не нагнетай, — толкают его в плечо кулаком, усмехаясь. Пока мы начали готовить блюда для вечернего стола, Ксюша уже успела искупаться, уложить волосы и переодеться в выбранный ею ранее наряд. И выйдя из ванной улыбаясь, она тут же выровняла губы в ровную нить а брови опустила к глазам, что начали метать молнии попеременно на меня, Яну и Сабину. И так несколько раз по кругу. — И зачем ты пришла? Чтобы сцены мне опять закатывать? — Давай ты оставишь это в прошлом, ладно? — Яна психует, — не хочу говорить об этом. Тем более, сейчас. — Признаюсь, мне тоже не комфортно с тобой говорить, но моего вопроса это никак не отменяет. — Я пришла, потому что у тебя день рождение. Этого тебе мало? — она вздёрнула подбородок. Видя то, что назревает скандал, делаю шаг вперёд, вставая между ними. — Так, — начинаю, — я не хочу, чтобы в этот день между кем-либо были ссо'ы и, либо п'ек'ащайте это дело, либо все 'асходимся п'ямо сейчас, — на это бывшие друг другу девушки сверлят друг друга взглядами, не говоря ни слова, — я что, не понятно гово'ю что ли? — Аня права, — кивает Милас, — я не хочу портить свой день. — Предлагаешь мне уйти? — отводит глаза. — Предлагаю оставить прошлые обиды в прошлом, — сквозь зубы говорит. — А если не оставите, то Аня поможет вам в этом, — гогочет из кухни Егор, — уж она теперь спец в том, чтобы всё забыть. У всех в комнате на лицах появляется улыбка и девушки, обменявшись кивками, уходят с коридора.***
Вечер в полной разгаре. Алкоголь, музыка, много людей, танцы и разговоры обо всё и ни о чём одновременно. Чувствуя вибрацию в своём кармане, я тут же ныряю рукой в глубокий карман джинс. Доставая телефон и видя на экране короткое, но любимое "мама", поднимаю трубку. — П'ривет, мамуль, — тут выхожу из комнаты, где грохочет музыка, — как ты? — Я хорошо, Анют. У тебя как дела? — мамин голос очень мягкий и, как и в последний год, очень добрый. — Да тоже, вот, только из магазина пришла, есть собираюсь. Голова как твоя? Болит ещё? Подходя к кухонному столу и выпивая из бутылки воды, ищу взглядом пачку оставленных где-то здесь сигарет. Найдя её, вытаскиваю одну и, беря с полки жёлтую зажигалку, иду на балкон, чтобы перекурить, пока веду диалог с мамой. Но, открывая дверь и видя то, как Яна и Сабина стоят критично близко друг к другу, поднимаю свободную ладонь вверх и тихо извиняясь, тут же выхожу обратно. — О, п'иятного аппетита, ма, — желаю заранее ей, — не, всё в но'ме сейчас. Больше ничего не болит и не кружится. — Я чего звоню-то тебе, Ань, — чуть повышает голос, смеясь. — Чего такое? — улыбаюсь. — Я Ксению хочу поздравить. У меня в вашем инстаграме фотографии ваши в этих, как их, в историях, вот. У неё день рождения, как я поняла? Или нет? Слыша её спутанную, но понятную мне, речь, я начинаю смеяться. — Ой, ма-а-а-м-а-а, — тяну ей в трубку, — да-а, у неё день рождения сегодня. Двадцать четыре исполнилось. Ей т'убку дать или ты так, через меня пе'едашь? — Нет, что ты! Конечно трубку давай. Из рук в руки слова передавать я не люблю, ты знаешь, Ань — чуть с укором, от чего я вновь улыбаюсь. Убирая в карман сигарету с зажигалкой, иду на поиски именинницы. — Сейчас, ма, пять секунд буквально. И, видя Ксюшу, о чём-то увлеченно разговаривающую с Егором и ещё парочкой приехавших к хозяйке праздника гостей, я зову её и жестом приказываю, идти за мной. — Что, Анют? — она берёт меня за талию, — слушай, а ты знала, что Егор твой в мотоциклах так хорошо разбирается? Я лично нет и я в шоке сейчас, — задумчиво чешет подбородок, — вот только он насчёт одной вещи сильно не прав. У тебя срочное что-то? А то я могу забыть, что хочу исправить его. Закатывая глаза на её быструю речь, я тяну ей свой мобильник. — Мама моя на связи. Позд'авить тебя хочет, — приглаживаю её растрепавшиеся за вечер волосы. — О, — Милас смотрит на телефон и видя на экране звонок, прикладывает его к уху, — здравствуйте! Д-а-а, да. Ой, спасибо большое! Нет-нет, не переживайте, всё под моим контролем. Да, всё хорошо, — она смотрит на меня и неожиданно, но мягко, притягивает меня к себе, — да, мы вместе и всё хорошо. Приедем конечно! Ага-а. Спасибо ещё раз. Угу, до свидания! Ксюша отдает мне мой телефон и обнимает меня крепче. — Мы едем к моей маме? — удивлённо спрашиваю, пытаясь велезти из под её руки. — Да, — улыбаясь кивает мне, — через две недели. — Так я же вот, только недавно п'илетела от неё. Нам такие частые пе'елеты, Ксюх, скоро хо'ошо по кошельку начнут бить. — Так, — деланно серьёзно хмурится, — ты-то в своём захолустье была, не спорю. А я? А обо мне ты подумала вообще? — А ты будто бы по Кировограду соскучилась, — усмехаюсь ей. — Ты чего, Ань? Я по такой серости в жизни скучать не буду. — О-о-й, только не гово"и, что к маме моей в гости хочешь, — и, получая улыбку на свои слова, говорю ей, — ну ты даёшь, Милас. Всё удивляешь и удивляешься меня. — Во-первых, не Милас, — приближается к моим губам, — а Ксюша. А во вторых, пошли покурим. На последнем слове она резко от меня отстраняется, не давая мне времени поцеловать её и, смеясь выбегает на балкон. Но тут же, со смущённо-удивленной гримасой выбегает обратно, показывая пальцем на захлопнутую ею только что дверь балкона. И тут уже я начинаю смеяться, видя то, как её глаза округлены. — Да, — сквозь мой смех, — я тоже их видела. — Они... они, — всё никак не может сказать мне. — Что "они"? — подхожу ближе к ней. Ксюша ещё раз оборачивается, смотрит на толстую темную штору так, словно видит через неё то, что сейчас происходит на балконе и, поворачиваясь обратно, шёпотом говорит: — Они там... целуются! — Вот это да-а-а, — тяну, нарочно удивляясь и выпячивая нижнюю губу, — 'евнуешь Яну что ли? Милас резко опускает свои брови, хмурясь и резко на меня шикает: — Ты что, перепила что ли?! Не нужна она мне! Не ревную! — Я не пила вообще-то, Ксюх. Мне кое-кто, — тыкаю в её ключицу пальцем и делаю соответствующее выражение лица, — зап'етил.***
На город так же незаметно упала тень, как и тёплые Ксюшины ладони на мои плечи позади меня. — Я хочу уединиться, — слышу её шёпот возле своего уха. Оборачиваясь к ней, натыкаюсь на потемневшие то ли от алкоголя то ли от желания глаза и расширенные почти до предела черные зрачки. Я смотрю на её пухлые губы, которые она только что увлажнила языком и, ощущая на своей пояснице её руку, чувствую как постепенно натягивает тугой жгут внизу моего живота. Ничего не говоря ей и лишь кивая, смотря в её потрясающий Северный Ледовитый океан глаз, делаю шаг назад, к двери нашей комнаты. Заходя в неё и сразу же замыкая, сразу начинаю расстёгивать на себе рубашку, пытаясь пальцами в маленьких пуговицах. И не успев полностью расстегнуть её, я встречаюсь грудью с ладонями Ксюши и, чувствуя жар на её тонких пальцах, поднимаю на девушку свои глаза. Долгий, пропитанный одновременно нежностью и страстью взгляд и она приникает нежной россыпью поцелуев к моим щёкам и уголкам губ. Я реагирую в ответ на её поцелуи и, сплетая свой язык с её не менее влажным, очерчиваю кончиком ряд её острых зубов и окончательно проникаю им в её рот. От чего слышу возбуждённый вздох и грубость рук на своей талии. Ксюша трепетно ведёт ладонью вверх, обводит ладонью волосы, чуть сжимая их пряди в пальцах, спускается обратно к спине, минует талию, поясницу и, опускаясь на ещё не обнаженную кожу моего зада, мягко толкает меня на кровать, заставляя медленно на неё осесть. Ксюша расправляется со всей моей одеждой, после снимает всё с себя и, незаметно нависая над мною, целовать. Я больше не слышала ни шума дождя за окном, ни голоса знакомых людей за стеной, ни громкую музыку, игравшую на полной громкости. Мой слух лишь улавливал то и дело сбивавшееся дыхание моей любимой и непрерывные, наплывающие на глаза толчки моей собственной крови в голове. Жалкий напалм её шёпота на моей шее, груди, животе и в глубине разведенных коленей опалял меня своим дыханием и я, то и дело вздрагивая, говорила ей что-то в ответ. То ли про то, как люблю её, то ли про то, как хочу её, а то ли вовсе что-то бессвязное, ибо мой язык сейчас ни на секунду не слушался меня, заставляя показать своё наслаждение лишь громкими стонами. Спустившись с её резко расслабившегося после громкого выдоха тела на скомканные простыни, я облизнула губы и легла на её грудь, не переставая тяжело дышать. Мои спутанные волосы рыжей вязью упали на её ключицы, полностью окутывая её шею с пульсирующей венкой сбоку. Я не могла ничего сказать, ни пошевелиться ибо всё, что я чувствовала сейчас так это слабую парализацию мышц от недавно испытываемого наслаждения."И теперь, в океане нашей любви, только мы. Навсегда."
— Навсегда, — тихо шепчет, прижимая меня к себе. И я, удивляясь тому, как не заметила того, что сказала это вслух, признаюсь ей в миллионный, наверное, раз: — Я безумно люблю тебя, Ксюша. — Навсегда, — она отстраняется от меня и я вижу хитрый прищур её светлых глаз. — Навсегда люблю. Клянусь тебе. — И я навсегда люблю тебя, — повторяет очень странные, но полные ярких и высоких чувств, мои слова, — и я клянусь, что моя любовь к тебе никогда не уйдёт. Навсегда. На всю жизнь. На всю бесконечность и вечность. Моя любимая девушка с глазами самого настоящего Северного Ледовитого океана всегда будет любима мною. Взаимно."