Протагонист

      Мы с Гарри вышли, и я сразу проверила, чтобы двери вблизи были закрыты. Видимо, мы оба понимали, что будет трудный и серьёзный разговор, ведь взгляд Поттера долго был удивлённым, но теперь стал серьёзным. Я всё же начала первой. — Гарри, да это действительно я. Это не шутка. Я могу перемещаться во времени. Это правда. Всё, что тогда было в том письме — правда. Для тебя прошли годы жизни, а для меня дни в моём мире. Но я прекрасно понимаю всё то, что ты испытал за эти годы… Особенно по моей вине... — Погоди. В том письме было очень много всего. Но. Я уже чуть ли его не заучил. Там ты всё рассказала про родителей, тот день, твои способности. И я понимаю, что это был их выбор… Я ни в чём тебя не виню, как и они. Я знаю, что ты хотела для меня лучшего, но это бы сломало весь мир… Всё было бы не тем и не так, а затем и вовсе начало рушить вселенную. Я всё понимаю, хотя боль от потери родителей никуда не ушла, но она не так сильна, как могла быть. В тот день, когда я понял абсолютно все строчки, я не мог понять самого себя, ведь узнав всю правду связанную со мной, стал задавать себе вопрос: а что делать мне? Все делают всё ради меня. Я очень это ценю. И, ради этих людей, я действительно должен многое сделать в ответ… — Так ты меня не ненавидишь зная всё? — я снова чувствовала эту боль в глазах и возможные слёзы. — Нет. И, знаешь, я понял насколько ты искренняя​, когда нашёл твоё письмо семье Дурсль… Я думал, что ты врала и не спасла родителей специально, ради какой-то другой своей цели, но прочитав и увидев в тех словах твою заботу и волнение за меня, я понял, что, как бы странно это не звучало, ты старалась ради меня, ради моего будущего. Как и мои родители. Ты рассказала мне и о проклятье, которое меня бы настигло, рассказала о смертях людей, которые ни в чём не виноваты, но они умрут помогая мне и помогая всем. Это очень странно, но я понял. Хоть я и ребёнок, могу чего-то не понять, но, кажется, я понимаю. И я на самом деле очень тебе благодарен, хотя признаюсь, первое время я злился…       В моей голове эти слова снова появились. Они благодарны мне? За что? Разве они не страдали от этого всего? Разве это могло окупиться чем-то большим? — Спасибо тебе, Гарри… Я чувствую себя немного легче… Но всё-таки я виновата. И этого ничем не снять, спаси я хоть весь мир… Я ведь делала это и для того, чтобы Том не продолжил убивать и «захватывать мир». Но вряд-ли это подействовало… — я оперлась на двери в купе одним плечом. — Аманда, всё в порядке. Перестань.       Гарри хотел подойти ближе, а я отступила в сторону. — Гарри, только прошу: серьёзно и совершенно честно ответь, — я посмотрела на него со всей серьёзностью и испугом, который я почувствовала, когда спросила его. — Ты всем сердцем ненавидишь и презираешь Тома Реддла? — Аманда, я давно понял, что делать целью своей жизни месть и вечную злобу на кого-то, я не могу. Я просто не выдержу. Ведь практически также поступил другой Гарри, обозлившийся на весь мир, но не я. Реддл безусловно виноват, но родителей уже не вернуть и не вернуть того времени, которое прошло без них. Сначала я его ненавидел, но постепенно стал понимать, что он чувствовал, почему и как он стал таким. Он казался мне таким жалким, что я понял: если бы его хоть кто-то пожалел как меня в детстве стали жалеть, то он бы был сейчас другим. Но... Всё равно, главный выбор в жизни он делал сам. Мне нет нужды ненавидеть того, кто сам выбрал именно тот путь ненависти, презрения и боли, который не выбрал я и который навредил ему. Я не шутил. Мне правда стало его жаль, как было жаль самого себя в первое время, когда я прочитал письмо. И не так давно я понял, почему родители сказали тебе в тот день о жалости. Потому что у него отняли шанс на лучшую жизнь, и это же он делает с другими, потому что хочет чтобы его поняли, чтобы они прочувствовали на себе его эмоции и всё, что с ним было. Но никто ведь не поймёт этого в полной мере. Потому что мы — другие люди, и у нас была другая жизнь.       Я слушала Гарри и поражалась тому, что он говорит, а особенно тому, что это его мысли, его решения. Это всё правда? — В том, что ты написала… Тот я выбрал ненависть к этому человеку потому, что я рос тогда совсем в других условиях, а потом был один, ведь никто не мог меня понять и только жалел меня. Я так думаю. Но ты этим письмом дала мне большую надежду на то, что всё будет хорошо, что я не один и никогда один не буду. «Не теперь». Так ты сказала в том письме. Правда. Не было бы этой правды и расти я так, как описала ты, я бы просто не знал какого это быть более счастливым и расти в хорошей семье. Теперь ты понимаешь, что почти не причинила мне никакой боли? За что мне сейчас ненавидеть тебя? Да, я вижу, что ты до сих пор не веришь, что всё в порядке. А за что мне теперь ненавидеть того безумца? Он ведь стал безумным, потому что его ломали, не давали шанса на лучшее. Почему мне нужно его ненавидеть? Я смирился со смертью близких и опечален, но уже не в бешенстве, ведь понимаю, что они умерли не просто так. А этот человек… Он видимо совсем обезумел. — Я хотела, чтобы Том прекратил убивать, но позволила убить других… Я не лучше, чем Волдеморт... — мне становилось больно от понимания, что всё так тяжело сказалось на Гарри, а было бы ещё хуже, но и сейчас не радужно. — Аманда! Прекрати! Ты же понимаешь, что всё не так! Ты говорила, что знаешь, что все бы очень страдали! — Умерли бы такие хорошие люди… — Видишь? Успокойся. Поверь, я тоже пережил это. Думал, что всё это из-за меня, но это просто была судьба нас всех. Но ты её изменила. Ты дала нам другую судьбу. Разве не этого ты хотела? У тебя всё получается. И ты говорила, что это только начало. Так продолжи нам помогать, так ты сделаешь больше добра, а не зла, как считаешь сама. — Да, Гарри, ты прав… Я когда-то позволила себе страдать и зашла слишком далеко в этом. Больше я и близко не стану этого делать. Я ведь сама приняла решение, что буду делать так, как решила раньше и не буду менять план в последний момент.       Гарри был мне благодарен. Слова Драко и Гарри дали мне надежду на то, что я действительно сделала лучше… — Знаешь… У меня есть своя отдельная комната. Дадли совсем не толстый и проблем по здоровью у него меньше, потому что, как и ко мне, так и к нему, тётя и дядя относятся строго и пытаются воспитывать. Они не бьют меня, не морят голодом. Думаю, ты всё-таки на них подействовала тем письмом, хоть и кажется, что это был пустяк. — Правда? Действительно получилось? — я была так рада это слышать, ведь действительно помогло, и Гарри выглядит намного лучше, не такой худой. — Рада, что они всё-таки прислушались. — Да, прислушались. Аманда, а сколько тебе на самом деле лет? — Ну… Я перестала расти, когда в восемь лет заморозила время в своём мире и отправилась в другие… Там я прожила четыре года, но совершенно не изменилась из-за остановки времени в своей вселенной. Поэтому пока я буду тут, я хочу вернуть равенство времени. Одна минута тут — это одна минута в моём мире. Тогда я смогу расти в том же темпе, что и вы. Я не думаю, что в Хогвартсе всем нужно знать, кто я… Но Хагрид, Макгонагалл и Дамблдор меня знают. Они принесли тебя к дому Дурсль. В тот день и появились те два письма, поэтому я с ними знакома. Так что думаю, что эти волшебники меня запомнили. И кстати, — я вспомнила, что сделала в тот день. — Завтра госпожа Минерва Макгонагалл отдаст тебе один подарок от меня, который я оставила ей на сохранение для тебя, в тот день. У твоих родителей тоже была эта вещица, но лучше тебе не рассказывать о ней Рону и Гермионе. Правда. Они конечно не проболтаются, но если хоть кто-то кроме Макгонагалл, Дамблдора, меня и тебя узнает об этом предмете, хотя бы услышит его название в воздухе… Правда. Всё так серьёзно, Гарри. Ты точно удивишься подарку, но не произноси его название, или то, что он делает, вслух. Даже у Хогвартса есть свои уши. Не везде, но всё-таки. — Да. Я понял. Всё очень серьёзно и секретно. — Ну что ж… Это всё, что я хотела спросить и рассказать. Может ты хочешь о чём-нибудь ещё поговорить? — О твоей жизни. Почему тебе жаль было и меня, и его? Что произошло в твоей жизни, что ты действительно готова была помочь нам обоим?       Я услышала, как двери в одном купе открылись, и на коридор вышел тот мальчик, который показался мне странным. За ним вышли будущие слизеринцы Крэбб и Гойл. Я даже испугалась, что этот мальчик станет заменой Драко.       Я тихо ответила на вопрос Гарри и стала смотреть на происходящее, наблюдать. — Потом как-нибудь расскажу подробно, —кивнула в сторону троицы, и Гарри так же за ними начал наблюдать.       Громко и холодно парень, за которым шли эти двое, сказал: — Да что вы прицепились? — прозвучало это как-то необычно, ведь его голос был холодным и просто говорил «отвалите», но будто без раздражения, будто ему всё равно. — Ищите себе «хозяина» среди следующих купе, — он почти оказался между мной и Гарри, а мы просто стояли и молча наблюдали. — Но почему? — на этих словах Гойла, мальчик развернулся к ним и уже немного с раздражением отозвался, устало вздохнув. — Проклятье, дурацкое правило с палочкой вне Хогвартса. Так бы уже связал вас, чтоб никого не доставали. Но Инкарцеро без палочки особо не действует.       Я опёрлась о стену купе и, скрестив руки на груди, проникла в сознание Гарри.       «Прости Гарри, но ты не представляешь как сильно меня раздражают эти двое и сколько ужасного они натворят, если не проучить… Но ты только не говори ничего такого. А то подумают, что Гарри Поттер — зло всея мира.» Я сказала это Гарри в его голове и вмешалась. — Да… Хотя по-моему можно было бы ещё Петрификус Тоталус использовать, вместо верёвок, от которых следы останутся. Они же жаловаться побегут потом.       Этот паренёк обернулся на меня и, ухмыльнувшись, продолжил. — А чтобы не знали, кто это сделал, есть Обливиэйт, — уже без раздражения он говорил это и явно получал удовольствие глядя на то, как Крэбб и Гойл его испугались и ушли, наконец-то. — Прости, спугнули, — посмеиваясь, сказала я мальчику. — Ничего. Будут знать, что у нас есть план. — Меня зовут Аманда. Аманда Либерти, — сказала я и повернулась к Гарри. — А это — Гарри Поттер. Он в отличии от меня хороший мальчик и не будет ничего подобного вытворять, — мне почему-то было смешно, так и пробивался смешок. — Я знаю. В купе много говорили о Поттере, а вот ты… — Что? — Тебя я знаю. Да и внешность довольно запоминающаяся.       Я решила не обращать на это внимания, ведь я здесь недавно и меня явно с кем-то спутали. Но... Что-то тревожно зазвенело в голове и снова этот туман стирающий мысли. Так нельзя! Мне нужно ответить ему. — Спасибо. Вот будем расти — вы точно красавцами станете. А у меня всё под вопросом. Если цвет глаз не изменится или цвет волос, — я почему-то об этом действительно задумалась. — Ну… Узнаем. Меня зовут Джонас Кэролл. — Будем знакомы, Джонас, — сказал Гарри. — Я с моими друзьями в этом купе, можешь к нам присоединиться. Мы точно докучать не будем. Хотя кое-кто очень у нас общителен... — Гермиона, и в этом я уверена. — Нет, Гарри, мы все очень разговорчивые. — Это намного лучше, чем то, что вы видели сейчас, так что я не против, — сказал Джонас и улыбнулся. — Тогда пойдёмте, — я открыла двери, и мы зашли. — Гермиона, Рональд, мы тут человека нашли… Который думает, что выдержит долгую болтовню. — О… Аманда, а ты немного изменилась. Ты была более серьёзная и зажатая. — Да… Просто мы с Гарри поговорили по душам, теперь мне проще говорить. Это — Джонас Кэролл. — Я ещё не заслужил того, чтобы меня представляли. Будем приятелями, — сказал он уже более мягким тоном. — Рон Уизли, — отозвался первым именно Рон, который сел поближе к окну, чтобы все смогли сесть. — Гермиона Грейнджер, — назвалась она двигаясь ближе к Рону. — А нас с Гарри ты, думаю, запомнил уже, — сказала я садясь рядом с Поттером.       Джонас сказал милой парочке, что сядет рядом со мной. Тогда они сели нормально. Он правда обратился к ним «милая парочка». Я чуть не засмеялась, но прикрыла рот рукой. Этот парень не представляет, насколько он прав.       Началось всё с обсуждения нашего приезда в Хогвартс. Мы говорили о распределяющей шляпе, о предметах, о школьной жизни и приятелях.       Джонас вполне комфортно чувствовал себя рядом с нами и спокойно говорил на любую тему. Я захотела рассказать о Драко Малфое. Я рассказала о сегодняшнем дне, и все внимательно меня слушали. А потом я рассказала им в общем то, как он мне сказал, что всё понял. Ещё я рассказала им о его семье то, что я «слышала от своих приятелей». — Знаете, он был таким мрачным, совсем не таким, каким стал. Правда. Всего один день так изменил человека? Ну разве так бывает? — я и сама не могла поверить в это, но ведь правда же. — Это и вправду удивительно, — подтвердила Гермиона, а Гарри переспросил. — А такое правда может быть? — Ну, Гарри, смотри. Человек весь день был в компании "положительного" человека, который старался вывести того на хорошие эмоции, и у него это выходило. Потом этот первый человек стал всё это обдумывать, потом с ним поговорил совершенно другой человек и говорил как раз то, о чём весь день разговаривали эти двое, но напоминая о том, что раньше он только так и думал. А теперь этот человек больше понимает. Он сам подмечает эти изменения в себе и принимает их. Это и вправду удивительно, ведь сработало. — Да… Только я не уверена, что он пока хорошо относится к «грязнокровкам». Ведь ему это вбили в голову. Но он ведь может и сам прийти к такому же выводу, который ему всегда показывали как единственно верный… И я боюсь, что это очень помешает ему в жизни… — Аманда, ты знаешь этого мальчика всего день, но уже так заботишься о нём так, будто давно знаешь его. — подметил Джонас.       Так. Не палиться. — Просто я поняла, что ему было очень тяжело, и я постаралась ему показать, что если он не один, то этот груз становится не таким уж и непродъёмным. — Да уж… Аманда, умеешь… — сказал Гарри, и я поняла, что он чуть было не проговорился. — Я понимаю, что я очень странная. Мне самой иногда кажется, что я двуличная. Кому-то я могу прямо показывать неприязнь, а на кого-то могу кричать, потому что волнуюсь за этого человека. Я никогда не кричу на того, кто мне противен или до кого дела нет. Достаточно нужного мне тона голоса, колких фразочек и злого взгляда на таких людей. Но ведь у многих также в плане отношения к другим. Кто-то вам нравится, а кто-то нет, и это норма. — Аманда, а что ты думаешь о смешении крови? — об этом меня спросил Кэролл. — Ну… Я отношусь к этому спокойно. Пример. Ты влюбился в волшебницу, потом полюбил, признался и тебе ответили взаимностью. Неужели ты откажешься от этого человека узнав, что родители — не чистокровные? Или может один из родителей — магл, а другой — волшебник. Или может это такой редкий случай, когда в семье обычных людей родился ребёнок-волшебник. Неужели действительно откажешься? Ты — возможно и откажешься, но есть и люди, для которых кровь — не так важна, когда доходит до решения, которое итак может изменить всю жизнь. Я одна из тех людей, которые считают, что кровь не важна. Какая бы у тебя ни была кровь — ты можешь делать то, что хочешь сам. Никто за тебя не должен решать, никто кроме тебя и не имеет права решать за тебя твою жизнь, — я старалась спокойно рассказывать, без эмоций. — Ясно. Мне понятна твоя точка зрения. А на счёт силы? — Магия? О… Есть маглорождённые волшебники, которые могут стать сильнее чистокровных, просто у тех, в чьём роду было много сильных волшебников, имеют больше шансов быть сильными в магическом плане, — я отвечала на этот вопрос и у меня у самой возникали вопросы, которые хотелось задать. — Но знаете, всё зависит от семьи… Ведь может быть так, что волшебник подумает: «Я единственный волшебник в семье! Я стану лучшим волшебником и докажу, что не пальцем деланный!» А есть и такие: «Моя семья очень на меня надеется и все думают, что я буду самым сильным волшебником за всю историю рода. Но как мне обойти моих братьев?» Всё зависит от самого волшебника. — Ох… Вы ведь знаете, — Гермиона как-то смутилась. — Да, Гермиона, я ведь знаю, что ты — маглорождённая, и это такая редкость, что действительно поражает. Но ты ведь уже много знаешь и многое сможешь показать другим. Не волнуйся, — последнюю фразу я сказала очень тихо. — Правда? — Джонас очень удивился и стал внимательно изучать Гермиону взглядом.       Естественно, девочка очень смутилась, ведь видно, что она не хотела бы услышать обидные фразы с презрением адресованные ей. — Кстати, мы с Гермионой спорили, на какие факультеты попадём. Вы уже знаете или только догадываетесь? — спросил Рон, явно нервничая.       Гермиона вернула свой настрой и с сарказмом ответила, но не то, что хотел бы услышать Рональд. — Рональд Уизли. Вся семья Уизли — прирождённые гриффиндорцы. Или ты думаешь попасть на другой факультет? — Гермиона! Почему ты решила, что я не могу попасть на другой факультет?       Я вмешалась, потому что знала, что скажет Гермиона. — Рон. Шляпа слушает того, кто её надевает. Она смотрит к чему ты стремишься, чего хочешь, что можешь и тогда уже решает. То есть она делает тот выбор, который делаешь ты, но естественно тебе может и не понравится её выбор, но шляпа старается подобрать тот вариант, который будет для тебя лучшим. Факультет — твоя семья на время обучения. По крайней мере так говорят, но… — я вспомнила Тома.       Да… Марволо был в центре внимания, ведь был необычной личностью, да и потомком Салазара Слизерина. Но из-за всего этого и из-за того, как его воспитали, ему просто не попадались люди, которые смогли бы с ним сдружиться и которые действительно стали бы ему друзьями. — Аманда? Ты чего? — Гарри тихо говорил, ведь я сидела рядом с ним и хорошо услышала бы его, но его голос был взволнованным. — Ничего. Вспомнила живой пример того, что не всегда факультет может стать семьёй… Порой в нём даже и друзей нормальных не найдёшь, — зря я вспоминала всё это. — Аманда, а на какой факультет хочешь попасть ты? — меня спросил Джонас. — На самом деле я точно знаю нужный мне факультет, и у меня есть несколько причин, по которым я должна туда попасть. — Правда? Ты уже определилась? — спросил Гарри. — Да. И я серьёзно. Я серьёзно хочу попасть на Слизерин. Главная причина в том, что именно этот факультет предполагает больше практики и нацелен на будущее с великими волшебниками, — повисла тишина, но я хотела объяснить свой выбор. — Также у меня есть сомнения насчёт того как будет выбирать шляпа, ведь мои родители не учились в Хогвартсе. Они жили в разных странах, поэтому учились в других школах волшебства. Поэтому шляпа по семье судить не станет. Тогда мысли. У меня есть несколько особенностей, которые очень помогут мне в выборе.       Я встала и отошла к дверям, повернувшись к моим слушателям. — Первое. Я уже умею призывать патронуса и знаю множество заклинаний как и Гермиона, но я делала акцент на запоминании самых сложных, которые будут изучаться на последних курсах. Только никому не говорите. Мне показывали и объясняли приятели… — я соврала, но пыталась держаться уверенно. — Драко видел, потому что так я проверяла палочку на принадлежность мне. И получился прекрасный грифон.       Все удивлённо на меня посмотрели, и я поняла, что они мне не верят. Вернее, не верят Гермиона и Рон, кроме Гарри и, кажется, Джонаса — они просто заинтересованно смотрели. — Ясно. Ну в общем, завтра покажу, после уроков или сегодня, если получится. — Я верю, — честно признался Гарри. — Да не стоит. Мы ведь не расскажем. Не беспокойся.       Я кивнула и продолжила. — Второе… Я могу колдовать без палочки. Чтобы вы точно поверили, я покажу, ведь это не запрещено «вне Хогвартса»…       Я вытянула руки вперёд и пожелала, чтобы в них появлялись бабочки. Они стали вылетать у меня из рук. И они были совсем необычные. Они светились, блестели, а потом исчезали. — Вау! — единственное, что смог сказать маленький Уизли. — Это было красиво, — сказал Гарри. — Это действительно потрясающе! — выдохнула Гермиона и похоже была потрясена настолько, что захотела научиться также колдовать. — И сколько же ещё ты можешь всего делать без палочки? — Ммм... Честно говоря, могу без палочки использовать все вербальные и невербальные, которые я знаю. — Это сильно… Значит тебе палочка вовсе не нужна? — Кэролл не был так удивлён, как эта весёлая троица, но ему было явно интересно. — Да. Но в Хогвартсе же такую магию вроде бы не преподают, так что вот, — я переместила коробку себе в руки и открыла, доставая палочку. — Ого… Красивая, — сказал Гарри, когда я дала ему свою палочку. — А можно и мне? — спросил Рон. — Конечно, — я улыбнулась, а Джонас удивлённо посмотрел на меня. — Я сразу полностью подчинила себе палочку, так что её никто не сможет использовать кроме меня. А кроме этого, я заколдовала её на прочность, так что никак не сломается.       Кэролл сразу кивнул, в знак понимания. Ему просто показалось странным, что я так легко доверяю палочку кому-то чужому, оно и понятно — опасно. — Правда? Палочки — своенравны. Она тебе действительно подчинилась? — Гермиона будто уточнила. — Да. Хоть она и сделана из бузины. — Из чего? — теперь Гермиона ещё больше удивилась. — Третье. Палочка. Моя палочка довольно необычная, правда? Она сделана из бузины, а её сердцевина — это волос единорога. Я рада, что сердцевина именно эта, потому что я не хотела бы связываться хоть и с самой сильной, но опасной сердцевиной — жилой дракона. Я ведь больше использую свою магию, поэтому… Я ничего не теряю.       Я взяла палочку и дала её в руки Джонасу. Он взял палочку и так аккуратно её держал и внимательно рассматривал, что мне это показалось странным. Когда он отдал её мне, я положила палочку назад в коробку. — Давайте поспорим из чего состоят ваши палочки? Я попробую угадать. Это ведь правда интересно. — А на чьи именно будем спорить? — спросил Джонас. — На какие вы выберете. — А ты сможешь все отгадать? — Джонас решил всё мне усложнить, но. — Я постараюсь, ведь мне действительно интересно попробовать. — По кругу, от Гермионы? — спросил Гарри. — Давайте, — я начала вспоминать. — Много видов древесины, но сердцевин меньше. — Можно и без сердцевин, — спасибо Гарри за это. — Так. Гермиона, — я вспомнила главный элемент дизайна её палочки и сразу вспомнила из чего она состоит. — Виноградная лоза, — я была не совсем уверенна, но это ведь правильный ответ. — Да, — она ответила, и я уже начинала вспоминать, что с палочкой Рона. — Рональд. Твоя палочка… Из ясеня, — теперь я была уверена, ведь помнила что случилось с палочкой. Точнее должно было случится, но возможно теперь этого не будет. — Ясень, — кивнул Рон. — Гарри, — тут не возможно не помнить, но я немного подождала. — Остролист, — и я прекрасно помню сердцевину, но так палиться, это совсем перебор. — Да! Ты третий раз угадала.       Теперь всем было интересно — угадаю ли я и последнюю палочку. Тут мне было немного труднее, но я старалась смотреть на Кэролла и думать, какую же древесину палочки ему могли подобрать. Выглядел паренёк как потенциальный могущественный волшебник. Каждое движение, тон голоса, как он говорит и что… Но больше всего мне помогало первое впечатление. Смелый, спокойный, или хотя бы холодно относящийся к неприятным ему людям, немного грубый. Так я пыталась определить характер и дошла до логичного вывода. — Так… Или это вяз, или это тис. Сейчас… — я подумала ещё пять секунд и выдала своё ровное. — Тис.       Я ждала его ответа больше всего, ведь я не знала наверняка угадала хотя бы приблизительно или нет. — Нет, — произнёс он своим ровным, и теперь холодным, тоном. — Ну, ты ошиблась только один раз, — сказал Гарри. — Зато угадала три раза подряд. — Она угадала, — услышала я от Джонаса и сама удивилась. — Правда? — я правда не понимала как отгадала один вариант из стольких.       Я не использовала желания, ведь действительно было интересно самой отгадать. Интуиция? Я буквально выбирала наугад среди похожих характеристик древесины. Неужели действительно, из стольких вариантов, этот оказался верным? — Да. Твоя интуиция поражает. Хотя… Не особо но, это впечатляет. — Хах. Спасибо, — я действительно смеялась. — Я и сама не ожидала, что смогу всё отгадать. Просто повезло.       Тут я поняла, что мы уже два часа в пути. Дрей уже мог проснуться. Нужно пойти посмотреть. — Может, я приведу Драко сюда? — Да, конечно. Как раз с ним познакомимся лично. — Только… Ну, в общем, не говорите, что я вам рассказывала о сегодняшнем дне, хотя может сама скажу. — Хорошо, — сказал Гарри, и я вышла из купе.       Я сразу начала вспоминать, где точно наше с Драко купе. Оно было четвёртое с конца. Я зашла, и Драко обернулся. Он смотрел в окно. — Давно один? — я сразу села напротив. — Я только проснулся. А что? — Пока я выходила, познакомилась с тремя волшебниками. Один из них — Гарри Поттер. Потом ещё и четвёртого интересного человека встретила. Я им рассказала про тебя и хотела познакомить. Ты же не будешь против? — я посмотрела на Малфоя, который выглядел каким-то сонным.       Я поняла, что нужно либо подождать пока он проснётся, либо его растормошить.       Я решила немного подождать и просто рассказывала Драко то, что происходило за то время, пока он спал, кроме разговора с Гарри. Он спокойно слушал, а потом он сам начал говорить. — А ты знаешь какая у меня палочка? — Ну… Я же видела, но Олливандер не сказал тебе. Он ведь обычно пишет сбоку на коробочке. Но я думаю, что Боярышник. — Да. Прямо в точку, — сказал он и немного удивлённо на меня посмотрел. — Теперь я понимаю, как они удивились. — Ну что? Они ведь правда классные. Пойдём, я тебя им представлю. — Пошли, — он ещё немного сонно говорил, но согласился и встал. — Пойдём… — я взяла его за руку, и он спокойно проследовал за мной.       Я повела его к купе команды гриффиндорцев, а у самых дверей, оперевшись спиной на стенку купе и скрестив руки на груди, как это делала я, когда мы вышли с Гарри поговорить, стоял Кэролл. — Джонас? Что-то случилось? — почему-то занервничав, спросила я. — Они начали спорить о внешности. Как отличить волшебников от маглов и почему-то стали сравнивать друг друга с маглами, доказывать сходство. Начали Уизли и Грейнджер, а Гарри и я не захотели участвовать. Только я вышел переждать, а он пытается их успокоить, - он тяжело вздохнул, по выражению лица было понятно, что он обо всём этом думает — глупости. — Оу… Драко, это Джонас Кэролл. Джонас, это Драко Малфой, - я проследила за тем, как они кивнули друг другу, а потом посмотрела через окошко двери. - Я попытаюсь утихомирить их, а то мало ли что…       Я зашла и сразу начала слушать, потому что пока меня не особо замечали. — Правда? А может тебе волосы выровнять? А то на облако кудрявое похожа! — сказал Рон, а Гарри попытался вмешаться. — Рон! Прекрати! Гермиона не хотела тебя обижать! — Тогда тебе, Рональд, нужно покраситься, если бесишься, когда тебе говорят про твой цвет волос! Я просто сказала, что такой цвет и у маглов бывает, и у волшебников!       Они чуть ли не переходили на крики. И из-за чего? Они серьёзно на ровном месте нашли тему для споров, нет, ругани?       Мне начинал надоедать этот странный спектакль, потому что Гарри просто игнорировали, будто его тут и нет, а он ведь пытался помочь. Вообще было бесполезно их как-то успокаивать. Ладно. Я не очень люблю этот тон своего голоса, но да. Нужно. — Если сейчас же не прекратите, я залеплю вам рты волшебным скотчем и вы не освободитесь от него пока не успокоитесь.       Меня почти также проигнорировали, только в мою сторону даже не взглянули. Но вот Гарри меня услышал и понял, что ему лучше не пытаться унимать этих детей, потому что я быстрее их успокою. Заставлю успокоиться.       Я села рядом с Гарри и когда просто выдохнула «помолчите», на их губах уже сиял серебристый скотч, который они не отлепят сами. Они только что-то мычали.       Я открыла двери и вышла, чтобы позвать остальных. — Заходите, мальчики, вроде бы я их успокоила.       Они зашли и сели друг напротив друга. Я смотрела на Гермиону и Рона. — Даже не думайте. Когда я пришла — вы оба кричали. Всё равно кто начал первым, но кричали вместе. Успокойтесь. Скотч пропадёт, когда у вас полностью пропадёт желание ругаться.       Они что-то промычали и спокойно сели. — Очень действенно, — заметил Кэролл. — Да. Главное работает. Ещё четыре часа осталось до прибытия, так что они, думаю, успеют придумать много тем, чтобы поспорить. Но именно поспорить, а не кричать и ругаться, — заметила я и почему-то подумала про время. — Итак. Драко. Молчат Гермиона и Рональд. И Гарри, который пытался их разнять. А с Джонасом вы уже познакомились.       Прошло с полминуты, мы сидели в тишине, и Уизли с Грейнджер освободились от скотча. Значит теперь успокоились. — Аманда, до твоего ухода мы же говорили о палочках. По-твоему мнению — какая должна быть палочка у будущего могущественного волшебника? — Джонас всё-таки самый разговорчивый. — Ну… Многие виды древесины хорошо подходят под такое описание. А в сердцевину тогда лучше использовать жилу дракона, как самую сильную, но можно и перо феникса, или же можно использовать шерсть единорога. Но всё будет зависеть от выбранной древесины. Я бы сказала, что лучше всего этим волшебникам бы подходили палочки из тиса, лозы, бузины, акации, боярышника, вишни, остролиста и сосны. Но главные из них тис, бузина, акация и вишня. — Как мило… А у меня палочка из ясеня… — сказал Рон, указывая на то, что я назвала древесину палочек всех присутствующих, кроме него. — Рон. Меня попросили ответить то, что я считаю. Палочки из ясеня — выбирают себе одного хозяина и могут быть непостоянными, но они тоже хороши. Я ничего не говорила о том, что другие виды древесины хуже. Нет.       И все почему-то замолчали. Драко и Гермиона смотрели в окно, Гарри о чём-то задумался, а Рон и я просто молчали от неловкости. — Можно спросить, Драко? — Кэролл обратился к нему, и Дрей, явно чём-то недовольный, только кинул ему. — Ну, давай. — Я вырос также как и ты. В семье, где считают главным чистую кровь. Скажи, постоянно слыша везде эти слова о привилегированности чистокровных волшебников, тебя не начинали раздражать эти слова? Ведь повторяют одно и тоже постоянно. Мне хоть и надоедало, но я пришёл к выводу, что действительно, у чистокровных как таковых больше власти и, чаще, больше силы. — Я? Я с самого раннего детства слышал это и только это. Всё моё окружение — чистокровные. Кто бы мог мне показать другую точку зрения? — он как-то грустно улыбнулся. — Я, — я очень спокойно ответила. — А теперь и все кто здесь есть. У каждого ведь своя точка зрения. — Правда.       Почему-то мне было неприятно сидеть в такой тишине. Я о многом хотела спросить и поговорить, но была не уверена, что другие хотят говорить сейчас. — Можно я задам тему? — почему-то я именно спросила это.       Мне лишь почти все синхронно кивнули. — Как вы думаете: какой предмет вам понравится больше всего. Понимаю, зависит от преподавателя и сложности, но всё-таки. Что вам кажется наиболее интересным? — Мне интересно изучать заклинания. Это ведь основа и её должны знать все. Но это ведь и немного сложно, — ответила первой почему-то Грейнджер. — Ясно. А ты, Рон? — Я? Ну… — он немного подумал и ответил. — Мне больше всего нравится изучать магических существ. Это ведь правда интересно. — Дрей. Мне ты уже сказал. — Да, Защита от Тёмных искусств, — повторил он для других. — Мне также нравится это, — сказал Кэролл. — А ты, Гарри? Что тебе нравится? — Ну… Я не знаю. Но мне нравятся астрономия и травология. Мне и заклинания тоже нравятся. Я просто ещё не определился. — Я и сама особо не определилась. Но это ведь нормально. Мы ещё в Хогвартс даже не попали. О! Кстати о приезде. Гарри, ты же знаешь, что ты известная личность. К тебе будут цепляться и липнуть. — Да. Он ведь теперь самый знаменитый студент Хогвартса за последние сто лет. — сказала Гермиона. — Нет. Не правда. Не за сто, я лишь за пол сотни. — Правда? Кто же более знаменитый? — спросил Драко. — Хах… Это не уместно, но я всё-таки так считаю. Том Марволо Реддл. Самый знаменитый, — кивнула я.       На меня с каким-то непониманием посмотрели Рон и Гермиона. — И ты не боишься называть его полное настоящее имя? — спросила Грейнджер. — А что? Я могу его и Волдемортом называть. Я ведь использовала его имя к месту, а не просто так. — Аманда, ты действительно бесстрашная, — кинул Джонас. — Нет, мне вас, люди, не понять. Почему я должна…       Почему я должна бояться того, кто может убить любого? Но не меня точно. Вот я дура… — Ладно. Извините. Кстати. Вы долго выбирали свою палочку? — я решила сменить тему. — Олливандер — профессионал, поэтому когда вы заходите, он уже оценивает вас, потом слушает, как вы говорите, как выглядите и подбирает несколько самых близких вам палочек. Среди такого количества. Это ведь удивительно. — Это правда. Сначала мне он показался чудным, но он действительно профессионал, — сказала Грейнджер. — Да. Знаете, я удивилась, когда посмотрела и поняла, что это бузина. Мне уже казалось, что эта палочка мне не подойдёт, но я сразу почувствовала, что она — моя. У вас также было? — Надо мной появился мягкий золотой свет, и Олливандер сказал, что феникс, подаривший мне своё перо, дал ещё одно перо для другой палочки. — О… — я серьёзно закрыла себе рот рукой.       Гарри знает, что это значит, поэтому он легонько толкнул меня плечом. — Это редкость Гарри. Если ты встретишься с волшебником, у которого и есть та палочка, то если вы сразитесь, ваши силы будут равны. Приори Инкантатем. Два заклинания с одним названием. Первое помогает увидеть последнее использованное палочкой заклинание, а второе происходит когда такие родственные палочки направлены друг против друга, но они сами этого не хотят. Непроизвольное явление нежелания родственных палочек противостоять друг другу. К примеру. Оба использовали смертельное заклинание и их заклинания столкнулись. Обычно они разных цветов у каждого или зелёного, а когда они сталкиваются, появляется золотистый огонь и искры.       Я рассказывала это и меня слушали с явным интересом, не перебивая. — Я очень люблю читать про историю палочек, вообще о них и магии. Это очень интересно. Так я многое узнаю о устройстве магии. — Ты права. Это действительно интересно, — Джонас улыбнулся.       Ему идёт улыбка. — Дрей, я пойду в наше купе, — мне резко стало плохо, и я почувствовала, будто что-то укололо меня в висок. — Конечно, с тобой всё в порядке? — спросил он явно волнуясь за меня. — Ну… Честно? Сейчас я резко почувствовала, как ко мне в голову кто-то попытался залезть. Но этому волшебнику очень не повезло — у меня достаточно сильная окклюменция для того, чтобы я почувствовала абсолютно любое вмешательство, даже сильнейшего легилимента. Я итак чувствовала себя странно до этого. — Может тебе нужна помощь с этим? — спросил Гарри уже сильно забеспокоившийся. — Нет. Не стоит. Просто голова побаливает из-за этого, ничего особенного. Я скоро вернусь. Я как раз хотела посмотреть одну вещь, которую я купила. — Я пойду с тобой. Мало ли, что случится, — предложил Драко. — Правда не стоит, Дрей. Я скоро.       Я вышла и чуть ли не побежала к своему купе. Я закрыла двери и легла на один из диванов. — Это было больно… Видимо, действительно кто-то очень сильный. Первокурсников с хорошей легилименцией очень мало, тем более с такой… Скорее это кто-то из учителей. Но кто? В поезде их только несколько. Стоп.       Нет. Я не хочу думать ни на кого из преподавателей и решила об этом забыть, успокоив боль в голове. Я села и открыла клетку моей совы. Она слегка напуганно смотрела на меня. — Бедняжка… Тебя явно не любили. Но знаешь, ты по своему красивая. Чёрный — один из моих любимых цветов, — говорила я, гладя птицу по крыльям и голове. — Ты очень хорошая, но я чувствовала, что ты боишься и раздражена, когда ты была в клетке магазина. Ты там была не долго ведь? Кажешься ещё совсем дикой, — сова льнёт к моей руке, и я глажу её. — Будем друзьями.       Сова махнула крыльями, видимо, в знак согласия. — Сейчас, я тебя покормлю, — я держала руку, на которой она сидела, а другой подняла пакет с её кормом и поставила его себе на колени.       Я попросила ножницы, и они появились и сами отрезали уголок вверху упаковки, а потом также исчезли. Это было похоже на одно из заклинаний, но я сделала это просто магией без палочки. Взяв две маленькие рыбки в руку, я подставила ладонь ближе к голове сипухи, и она начала потихоньку клевать еду. — Тебе нужно имя. Может, я придумаю тебе его от моей фамилии? Может, Лайб? — спросила я, и ответом послужил второй взмах крыльями. — Хорошо, Лайб. Пойдёшь со мной потом? Покажу тебе своих будущих друзей. — сказала я, и уже услышала уханье.       Но я хотела посмотреть на дневник, который я купила. Мне нужны были чернила и перо, так ведь обычно пишут в школе волшебства. Я заклеила упаковку и убрала её, взяв дневник на колени. Лайб спрыгнула с руки и села на диван слева от меня. Взяв в руки перо и чернила, я попробовала написать своё имя и фамилию на первой странице, но я плохо справлялась и пришлось желанием научиться писать пером. Но почерк у меня немного странный. — Ах ты, мелочь! Пиши во мне аккуратнее! — раздалось из дневника, и я думала у меня инфаркт будет, но стало чуть легче, когда поняла, что это говорит сам дневник. — Дневник, я буду писать так, как мне хочется, или ты имеешь что-то против? — я поняла дневник и зло посмотрела на обложку. — Фу! Противная девчонка! — Ну, ты сам напросился, — я резко захлопнула дневник, это должно было его оглушить. — Ай! — Если ты так волнуешься за мой почерк, то я буду писать в тебе невидимыми чернилами! И, вообще-то, я твоя хозяйка, так что и не думай даже о таком тоне, — дневник молчал. — Подумать только, меня вывел из себя дневник. — я положила его на остальные мои вещи и встала, отходя к двери.       Я шла, а за мной летела Лайб. Нужно привыкнуть к этому её имени. Точно! Я же ещё и могу сделать её своим фамильяром! В ней будто будет подселенец, но она не будет о нём знать. Он ей не навредит, и это главное.       Я остановилась, и сова села мне на плечо. Я осмотрелась, вроде никого особо нет. Погладив сипуху, я попросила, чтобы она стала моим фамильяром. Сова вдруг начала бить крыльями и полетела вперёд, опустившись на пол.       У неё глаза светились жёлтым светом, будто свет шёл изнутри. — Ты — мой фамильяр, — как только я это сказала, всё снова стало нормально и Лайб снова полетела за мной, а когда я остановилась, она снова села мне на плечо, и я вошла. — Аманда, тебе лучше? — первым же спросил Рон. — Да. Намного. Это моя сова — Лайб. Я только что дала ей имя. От моей фамилии, — я вытянула руку, и она села мне почти на запястье. — Она чёрная, как смоль, — сказал Гарри. — Не в обиду никому, но это мой питомец. И мне нравится моя сова, — немного раздражённо ответила я сразу, чтобы уж никто не стал затрагивать эту тему больше. — А что плохого? Она ведь этим такая необычная, — сказал Джонас, а на его слова Лайб повернулась к нему, и я увидела, как питомцу он явно не понравился. — Лайб, не смей, — она тут же успокоилась и отвернулась к Гермионе, Рону и Драко. — Кстати, а какие у вас питомцы? — У меня крыса, Короста.       Да… Кстати. Надо потом как-нибудь рассказать Рону про Питера. — У меня полярная сова. — А у меня филин. — У меня нет питомца, — спокойно ответил Кэролл.       Все слегка удивились этому, но никто не стал спрашивать Джонаса об этом, казалось, у него есть особенная причина, затрагивать которую не стоит. — У меня кот, Живоглот, — сказала Гермиона, а Рон сразу скривил лицо. — Что? Держи своего кота на поводке! — Не бойся, Рональд, — она снова с сарказмом говорила. — Мой Живоглот не ест крыс. — Даже не думайте начать ругаться, — громко сказала я, всё ещё стоя у дверей. — Давайте поговорим об уроках. Вернее, что мы будем делать. Самые интересные моменты. — Учиться колдовать, варить зелья, сражаться, защищаться, летать на метле, изучать животных, предсказывать… — сразу начала перечислять Грейнджер. — Всё-всё-всё-всё-всё! Не надо… Спасибо. Я о том, чему именно вы хотите научиться больше всего. Трансгрессировать и тому подобное… — Я о многом читала, даже и не знаю… Практически всему хочу научиться, доводя до высшего уровня, — сразу ответила она. — А я хочу играть в квиддич! — Рон так об этом сказал, будто это его мечта. — Садись, — сказал мне Джонас, ближе садясь к Гарри, освобождая место. — Спасибо, — я села рядом с ним. — А вы, мальчики? — я посмотрела на Драко, а потом на Кэролла и Поттера. — Я не знаю, — Малфой только пожал плечами. — Что такого особенного? — А я бы хотел много участвовать в дуэлях, поэтому нужно знать много заклинаний и много практиковаться на Защите от Тёмных искусств. Значит, я хочу научиться контролировать свою магию и хорошо контролировать палочку. — Отлично. А ты, Джонас? — спросила я у него и посмотрела на мою сову, которая уже и не смотрела в сторону Кэролла. — Я? Я хочу всё знать, стать лучшим во всём и так стать лучшим на своём факультете. Поэтому тоже хочу научиться всему, — последнюю фразу он произнёс с какой-то небрежностью и посмотрел на Грейнджер.       Я усмехнулась, ведь думала о том же. "Попробовать стать лучшей на факультете". Хотя с моими-то способностями это было бы не честно по отношению к другим хорошим ученикам, которые стараются сами. — Хах, глупо, но я тоже хотела практически того же, Джонас. — Значит, если мы оба попадём на Слизерин, тебе придётся обойти меня. — Значит будем конкурировать? — Посмотрим, — он ухмылялся, а мне было с этого смешно и, сдерживая смех, я просто улыбнулась.       Лайб слетела с моей руки на пол, и её глаза мигнули жёлтым светом. — Лайб, просто посиди. Не волнуйся, всё в порядке, — сказала я, всё ещё не понимая, почему сова беспокоится.       Потом птица спокойно сидела примерно час, пока я расспрашивала новых друзей о том, где они росли, о их семьях. Было интересно слушать, когда это рассказывали они сами, тем более, что рассказывали и то, что не было нигде описано. Мы болтали обо всём. Спокойнее всего держались Джонас и Драко, но они честно отвечали, что не хотят говорить о какой-нибудь из тем. Потом зашла речь о других школах и известных волшебниках этих школ. Мы долго говорили об этом, потому что, как оказалось, Гермиона очень любит читать книги и журналы, газеты, о выдающихся волшебниках, и там часто говорят об этих других школах.       Но когда пошёл второй час нашего разговора, я поняла, что устала и захотела, просто немного поспать. Мы в дороге уже 4 часа. Осталось примерно два. — Я как-то немного устала. Можно я просто так сидя и засну? — спросила я остальных. — Давай, только сядь тогда между мной и Гарри, а то можешь проснуться лежащей на полу, если станешь падать, — отшутился Кэролл.       Вполне разумно, Джонас. Я поменялась с ним местами и откинувшись на спинку дивана, стала засыпать, потому что стало действительно клонить в сон. И как Кэролл и говорил, я упала, но упала, видимо на Гарри, потому что я услышала Гермиону. — Гарри, говори потише. Она тебя сейчас лучше всех слышит.       Я продолжила засыпать, но через какое-то время меня наклонили в другую сторону. Мне было тепло, хотя обычно, если я засыпала где-нибудь сидя, а не в кровати, то мне было холодно. Мне, почти как и обычно, ничего не снилось. Я просто отдыхала. Не знаю сколько я спала, но скоро я стала сама просыпаться, потому что что-то помешало мне. — Лайб, успокойся, — услышала я прямо над ухом голос Джонаса.       Я уже почти проснулась, потому что Рон и Гермиона снова начали спорить. Видимо услышав через сон, я не могла больше спать. Я только разлепила глаза и села ровно.