beautiful.

Содержание, лекарство, врачи, сиделка. Это все так дорого. Даниэль пересчитывает купюры и зарывается пальцами в волосы от бессилия. Он не справляется. Он катастрофически не справляется. И чем дальше - тем становится хуже. И, наверное, на его месте любой бы уже бросил все это. Бросил рисковать своей головой, жизнью, свободой. Бросил пытаться вытащить из горящего ракового ада человека, который ему, по сути, никто. Но Даниэль кланяется врачу и отдает нужную сумму, нервно глядя на наручные часы и почти на цыпочках заходя внутрь палаты. У Минхёна никого нет, кроме Даниэля. У Даниэля никого нет, кроме Минхёна. Только вот Минхён умирает. Сейчас. Прямо в эту секунду. Не дождавшись ни старости, ни альцгеймера, над которыми они смеялись, когда они были подростками и бегали в приюте друг к другу в комнаты, чтобы просто не умереть от одиночества. Минхён спит. Наверное, даже здоровый человек спал бы в три часа ночи, но у Даниэля ненормированный "рабочий" график. И единственная лазейка во времени, чтобы навестить его в отвратительно белых стенах госпиталя. - Хён, знаешь... Это так тяжело ломать жизни других людей, - он садится на стул рядом и упирается лбом в чужое предплечье, от усталости переходя на невнятный пусанский диалект, - но нас ведь никто не спасет. Как я могу спасать кого-то еще, если не могу вытащить даже тебя? Это жалко. Противное оправдание собственным поступкам, которым нет прощения. Даниэль щелкает зажигалкой, когда выходит со станции метро к своему привычному месту и видит, как Джисон вытирает едва заметные слезы на щеках Джихуна. Это неправильно. Даниэль знает, сколько мелкому лет. И от этого тошно на таких высоких частотах, что при других обстоятельствах, он бы сбросился с крыши, лишь бы не. Сеул ломает их всех до состояния бесформенного мешка с костями с отупевшим от бесконечной боли взглядом. И если бы... если бы все, что с ними здесь происходит, они бы заслужили сами, то никаких бы претензий к мирозданию. Но они нет. Чем заслужил малолетний Джихун все это дерьмо? Даниэль вздрагивает, когда к нему подходит Джисон и рассказывает, что у них новое "поступление" (его передергивает от отвращения). Но он только кивает и заходит в клуб, спускаясь на два пролета вниз, дабы поглядеть на "товар лицом". Их трое, этих новоявленных несчастных. Двое сидят в обнимку. Совсем мелкие, судя по реакции и полузадушенным вскрикам. Наверное, они думают, что он сам их будет насиловать прямо здесь. Даниэль только горько усмехается. И переводит взгляд на третьего. И понимает, что все, что было до этого, в принципе, можно было бы и пережить. Все было не так плохо. До этого момента. Когда Даниэль увидел его.