beautiful.

Джихуна снимают после танцев. Это правило. Это неписанный закон подземного "королевства". Аксиома. Как и то, что солнце встает на восходе. Потому что владельцы всей этой ночной и не шибко законной жизни не любят терять деньги, которые они привыкли получать. А Джихун танцует, как бог. Когда его выпускают на сцену под очередной дозой экстази (после нее уже ничего не важно и не страшно), то люди готовы платить больше за вход, потому что слишком. Потому что, чем дальше, тем больше. И, даже если заявится полиция, то всегда можно сделать вид, что это всего лишь развлекательное шоу для взрослых. В конце концов, они же не спонсируют подростковую проституцию. Верно? Джихуна из клуба выводит Джисон, бьет по щекам, приводя в себя, заставляя хоть немного осмысленно смотреть на него. А как не хочется. Как же хочется обратно в забытье, чтобы не думать о том, в какой ад превратилась его жизнь с того момента, как родители погибли в автокатастрофе. - Какой-то пацан требует, чтобы тебя выпустили из клуба. Устроил разборки у главного входа, там Даниэ... - договорить старший не успевает, Джихун от оглушающе громкого звука вцепляется в чужую джинсовую куртку. Даниэль влетает в кучу мусорных баков и поднимается со стоном, прижимаясь спиной к стене клуба. Джихун соображает слабо, мотает головой, еле переводя взгляд с сутенёра на второе действующее лицо развернувшейся сцены абсурда. - Блять, чувак, успокойся! - Ты мне еще поговори тут, сучара. Где он?! Отвечай, пока ты у меня асфальт жрать не начал, - Джихуну мерещится, что он узнает этот голос. И он делает неуверенный шаг вперед, выходя из тени запасного входа. Тусклая лампочка едва разгоняет темноту, не добавляет простоты в идентификации незнакомца. Или не незнакомца? Даниэль выставляет руки перед собой и выдыхает почти с облегчением. А потом кивает почти устало на застывшего на заднем плане Джихуна. - Да господи. Забирай. Только он все равно нихуя не помнит. Можешь сколько угодно рыцарствовать. - Не твое собачье дело, все еще. Джихуна встряхивают за плечи. И он тупо разглядывает чужое лицо перед собой, борясь то с подступающей тошнотой, то с дебильным желанием оттолкнуть его и сбежать прятаться за Джисона. - Мы уходим. Джихун. Мы. Уходим. Он даже не сопротивляется.