***
Уоррен
10/07 4:21 pm
Хай, Макс, не могла бы ты вернуть мне мою флешку? Мне нужна кое-какая информация.И место
10/07 4:21 pm
Ау?
Макс 10/07 4:22 pm Сорян. Опаздываю. Безумный денек.Уоррен
10/07 4:23 pm
Встретимся на парковке. Я, как всегда, отлично выгляжу. Ты без труда найдешь меня.
Макс 10/07 4:23 pm Уже приготовила камеру. Скоро увидимся.Уоррен
10/07 4:23 pm
Надеюсь…
***
Уоррен стоит на парковке напротив здания общежития, облокотившись на свою подержанную машину, которая досталась ему почти даром (что практически все в этом городе, кроме того, что принадлежит Прескоттам). Виски еще отдает ноющей болью, в ушах слегка звенит. И все, что вертится в мыслях так это слова из сна. Прекрасно знать, что первые, и, наверное, единственные слова, которые он услышал от тени, так это «сука» и «пошел ты». Сразу вспомнились времена, когда в старшей школе ему частенько прилетало от хулиганов. Уоррену пришлось сменить не одну школу, в попытках избежать издевательств. Конечно, он мог дать отпор, сказать что-то колкое, может, даже треснуть. Но его ничтожные попытки защищаться никогда не заканчивались удачно. А из-за чего это все начало происходить? До старшей школы каждый второй считал его изгоем и мерзким гомиком. Все из-за Митча — близкого (как раньше считал Уоррен) друга. Все было как обычно: выходные, вечер с содовой и пиццей. И все было бы также чудесно, как и всегда, если бы кое-кому не пришла отличная идея сыграть в «правду или действие», конечно, что может быть лучше? И естественно все пошло через жопу, Уоррена взяли на слабо, заставили поцеловать Митча. Всем показалось это забавным, даже он сам не видел ничего плохого в этом: от неловкого "чмока" в щеку еще никто не умирал. Как оказалось, внутренняя гомофобия и консерватизм Митча действительно могли свести в могилу. Только не его, а Уоррена. Кто же еще мог об этом растрепал всей школе. Так в четырнадцать лет он впервые поцеловался. Впервые поцеловался с мальчиком. С того дня его жизнь превратилась в сущий хаос. С того дня он прославился в Аркадии Бэй, как "знатный педик". А в старшей школе он, наконец, познакомился с людьми, с которыми ему было комфортно. Он вновь тусил с ребятами со сходими интересами: пицца, фильмы и «Подземелья и Драконы».То время было одним из самых лучших. Однако тогда появилось еще одно увлечение: ко всем прочим компьютерным играм добавилась еще одна — «World of Warcraft». В то время он мог целыми днями рубиться в нее. Так было до тех пор, пока он не поступил в академию Блэквелл. Времени, чтобы бездельничать как-то больше не было. Конечно, время от времени, он переписывался со старыми друзьями, но былой радости от общения, к сожалению, уже нет. — О чем задумался, Уоррен? — рядом раздался голос Макс. Ей он еще не рассказал о своей особенности, да и вообще кому-либо другому знать это нежелательно — О, извини! Я не заметил тебя. Как жизнь, Макс? Все в порядке? — улыбаясь, начал Уоррен, легонько наклонившись вперед, в попытке обнять девушку, однако она неловко оттолкнула его. Неприятно, но что поделаешь. — Вот твоя флешка. Спасибо. — Не за что, — немного смущаясь, ответил Грэм. — Кстати, зацени мою новую тачку. Тысяча девятьсот семьдесят восьмого года выпуска. Теперь мы сможем съездить в автокинотеатр. Один есть в Ньюберге, всего в шестидесяти милях отсюда. — Сейчас неподходящее время, Уоррен, — Макс сложила руки на груди. — Но в этом виноват не ты, а я. Немного поразмыслив и посмотрев на бледную подругу, Уоррен поинтересовался все ли в порядке с ней, на что получил положительный кивок головой: «Просто выдался тяжелый денек». Из ее уст это прозвучало как-то печально. А еще печальнее, что она ему не доверяет и вряд ли расскажет в чем проблема. Что ж, как говорится, пока не доверишься сам человеку, он тебе доверять не будет. Как-то так, верно? Если для Макс сейчас неподходящее время, то для Уоррена — самое то. — Ясно. Слышал, на Викторию упало ведро с краской. Я бы отвалил кучу денег за фото. О, а еще я видел рисунок Дэниела, ты стала его новой музой. Это он так, кстати, написал, — Уоррен мягко улыбнулся, — Что ж, так, ты посмотрела фильмы на флешке? — удивительно, как приятно общаться с человеком, которому нравятся те же фильмы, что и тебе, — Не забудь посмотреть как-нибудь «Ад каннибалов», это, просто, невероятное творение Руджеро Деодато! — Я уже смотрела, — фыркнула в ответ девушка, а затем ее лицо немного помрачнело. — Мне нужно поговорить. Мне нужно выговориться, чтобы стало легче. Весь день сплошное дерьмо, которое я не могу разгрести. — Доктор Уоррен Грэм к твоим услугам. Можешь рассказать мне все. — Хорошо. Это должно остаться между нами, я не хочу, чтобы кто-то об этом узнал. Такой странный день, черт. В классе мистера Джефферсона со мной произошло нечто ненормальное. Я… Я даже не представляю, как это описать. Это не поддается научному объяснению. Наверное. — Макс, я подумал сейчас, — перебил он ее, — ничто не может быть более странным, чем то, что я расскажу тебе. Думаю, это также не поддается объяснению. Честно, я и не хотел об этом кому-либо говорить. Но ты права, нужно выговориться, чтобы стало легче. — Тебе когда-нибудь снились настолько реальные сны, что кажется, будто ты попал в кино? «Черт, ты даже и не представляешь, как часто это случается» — Уоррен удивленно и несколько испуганно смотрел на Макс, пытающуюся, собраться с мыслями. Почему она об этом спросила? Все вокруг словно застыло, стало тихо, пока не послышался чей-то крик. Без труда можно понять, кому принадлежал голос. Почему он кажется слишком знакомым? Он никогда по собственному желанию не разговаривал с ним, а такое чувство, будто слышал каждый божий день. Нейтан Прескотт, какого черта? — Макс Колфилд, верно? — на другом конце парковки послышался его голос. Парень шел быстро, и на фоне этой тишины звук его шагов отдавался эхом, словно по всей улице, — Ты в группе задротов-фотографов Джефферсона? — подходя еще ближе, спросил парень, грубо отталкивая рядом стоящего Уоррена. «Вот же придурок». С каждым словом Прескотт становился все злее и злее, а Макс, будто специально его провоцирует. Завязывается потасовка. Ой, как же Уоррен не любит конфликты. Еще с момента, как он приехал в общежитие и поселился в комнате почти напротив сто одиннадцатой, он понял, что жизнь сладкой не будет. Судьба явно не балует его: каждый день какая-то неприятность. То шумные соседи мешают подготовиться к контрольным, то издевательства со стороны «Циклона», то непонимание со стороны «местных гиков». По пальцам одной руки можно пересчитать людей, которые его не доставали, не просили «помочь с домашкой» и не глядели осуждающе за то, что ты «за Альянс». Брук, Люк и Макс. Ну и Элиот. После того, как он окончил академию, они все же продолжают, время от времени, переписываться, когда на это есть время и возможности. Но рядом нет, ни Элиота, ни Брук, ни Люка. Рядом лишь Макс — человек, который понимал и понимает его лучше остальных. Человек, с которым можно посмотреть фильмы, которые она «не смотрела» и «не боится смотреть». Макс, с которой всегда так весело и всегда есть о чем поговорить. Она замечательная. Было бы еще прекрасней и лучше с ней общаться, если бы она знала Уоррена таким, каким он был до его «головной боли», которая свалилась на него в конце апреля. — Отойди от меня Хуйскотт! — грубо ответила девушка, немного отступая назад. — Ты что, указываешь мне? Мне?! Уоррен не понял ни слова, о чем говорили эти двое, да и не стремился слушать. Зато сейчас абсолютно ясно, что ситуация выходит из-под контроля. Черт, этот неуправляемый ублюдок сейчас что-то сделает. По нему это видно, по его глазам — такого гнева он никогда не видел в глазах людей. Что Макс такого вытворила? Грэм, соберись! «Ты видишь, что происходит, ты предчувствуешь, что сейчас будет. Время собрать всю оставшуюся волю в кулак, и вмешаться. Ты ведь его ненавидишь, так чего же ты ждешь?» Мысли смешались в голове. Почему-то вместо того, чтобы сосредоточиться на происходящем, всплывают воспоминания о сне, об этом тяжелом пробуждении, вывеска, фура, хруст костей… «Черт подери, Грэм! Нет времени, о чем-то думать! Действуй, блять!» Уоррен прикрикнул, чтобы привлечь внимание Прескотта (тот, кажется и забыл о существовании какого-то гика), немного подступил к задире ближе, но тут, же был повален на землю, ударом головой. Что? Это все, на что ты способен, Грэм? — Эй, не трогай его! — завопила Колфилд, хватая Нейтана сзади. Класс, теперь за Уоррена заступается девочка. — Никто не смеет мне указывать! Ни родители, ни ректор, ни шлюха, спрятавшаяся в туалете! — быстро обернулся парень, ухватившись за тонкую и хрупкую шею девушки, та запротестовала и пыталась выбраться из хватки Прескотта и в определенный момент, ногтями впилась в его щеку и резко дернула, с такой силой, что расцарапала лицо Нейтана в кровь.Он отпрянул от нее, в этот миг подъехал старый ржавый пикап. Все это время Грэм валялся на земле не в силах помочь. Кажется, сила притяжения сейчас нарушает все законы, не давая подняться. Ай-ай, госпожа Гравитация, Вы нарушили закон. Придется Вас арестовать! «Чертов балбес, приди в себя! Это не смешно! Ну, разве что совсем немного. Ха-ха, обязательно расскажу это Брук. Черт, шевели булками! Сила трения, не подведи меня! Ах да, Гравитация, бессердечная ты сука*. Так, это переходит уже все границы, успокойся» — Макс? — за рулем была синеволосая девушка, она видно знала Макс и по выражению лица была удивлена этой встречей. — Хлоя? — Да ну на хер.… Снова ты? — возмущенно прорычал Нейтан, поднимаясь на ноги. Кажется, что-то пошло не по плану, потому что через мгновение он снова рухнул на асфальт под тяжестью чужого тела. — Уоррен! — Сваливай отсюда! Я справлюсь, — за считанные секунды он оказался на лопатках, раскрытый перед ударами Прескотта. У Уоррена совсем отключился мозг, а восприятие реальности провалилась в очень глубокую дыру. Что происходит? А затем удар в лицо. «Ауч», — в голове какая-то каша. Очень сложно адекватно мыслить, хочется просто разобраться во всем происходящем, выяснить, по какой причине все это случилось, и почему именно с ним, ну или, в крайнем случае, просто умереть и никогда больше не думать об этом. Не испытывать ужасную головную боль по утрам, не видеть чертовы кошмары. Хочется, чтобы все просто прекратилось. Под яростные крики Прескотта, Макс запрыгнула в машину и умчалась в неизвестном направлении. Нейтан был зол (это еще мягко сказано) и был готов на все что угодно. Он ведь неуправляемый псих, да? Черт возьми, вселенная, кажется, сжалилась перед Грэмом. Вовремя прибежал не менее разгневанный охранник. Позже Уоррен поймет, как ему повезло, что Джульет все это видела и вовремя умчалась за помощью (ее обязательно следует поблагодарить, но это позже). Но сейчас он до сих пор не понимает, что происходит. Голова нещадно разболелась, так же сильно, как после снов. «Какого черта?» — Прескотт! Одни проблемы устраиваешь! Что ты опять натворил? Тебе мало была разговора с ректором час назад? Снова ищешь проблем? — Твою мать! Отвали от меня. Это ты ищешь проблемы, со мной. Ты не представляешь, что я могу сделать… — Нейтан, словно встал на дыбы, готовый снова ударить кого-нибудь. — Вот и расскажешь ректору о том, что ты можешь сделать. И ты, кем бы ты ни был, пойдешь со мной, — на этот раз Дэвид Мэдсен уже обращается к Уоррену, — Эй! Куда ты пошел? — выкрикнул он в спину, удаляющегося Прескотта, — Черт… Ты, проваливай отсюда, пока не создал еще больше проблем. — Простите? Но вы сами сказали, что бы я… — Иди отсюда. От таких, как ты, всегда приходится ждать что-то подобное. Или ты еще ищешь неприятностей на голову? — Я.… Да, я ухожу, окей, — боль в голове мешает нормально соображать, нужно скорее выпить таблетку. «Я уже как наркоман. Живу от дозы до дозы. Ха-ха. Так, не стоит связываться с этим охранником, он чертовски жуткий. И с Прескоттом тоже. Он еще более жуткий».***
Весь оставшийся день он провел в своей комнате в общежитии. Уоррен уже и не знает, каким богам следует молиться за спокойный остаток дня. Но оставаться в комнате совсем не хочется. Внутренний голос так и вопит ему: «Господи, чувак, ты не учишься на своих ошибках! Проведи нормально хотя бы вечер!». Но вместо этого он решает не есть сэндвич из автомата и не запивать это все колой без сахара (к сожалению, другой в автомате нет). Поэтому, он поменял футболку, положил в рюкзак ноутбук и пару учебников и вышел из комнаты. В общем коридоре, как всегда было шумно, хотя все жители общежития находились в своих комнатах. Настроение Уоррена по какой-то неопределенной причине поползло вверх. «Оцените от одного до десяти ваше настроение, доктор Грэм. Девять с половиной из десяти! Почему девять с половиной? Потому что глаз болит». Плевал он на все вокруг. Подумаешь, Прескотт надрал ему зад (точнее лицо), бывало и похуже! Зато Макс не пострадала. Ну и что, что приснился до жути ненормальный сон? У него так уже полгода. Почему он должен переживать об этом? Если так подумать, то это все невероятно круто. Уоррену пора серьезно задуматься о написании какого-нибудь классного детектива. У него уже невероятное количество познаний о всевозможных смертях. Даже Эдгар По позавидовал бы такому воображению. На лице появилась глупая улыбка. Но тут, же пропала, окажись он рядом со сто одиннадцатой комнатой. Комнатой Нейтана Прескотта. Дверь была приоткрыта, и владельца комнаты это, кажется, не заботило. В нос ударил едкий сигаретный дым. До этого он и не обратил внимания на этот запах. За несколько недель в общежитии он и позабыл этот запах. А ведь в детстве из-за пристрастия родителей к табаку, весь дом пах смесью дыма и цветочного освежителя. А в гараж отца вообще иногда не было возможности попасть. То же касается и мамы: в дни, когда попадался трудные клиенты, в ее кабинет также было невозможно попасть из-за отвратительного запаха. Вот и сейчас табачный дым струился сквозь дверной проем. — Уоррен, давай поговорим позже? Иди почитай книгу, я занята, — миссис Грэм сидела за письменным столом, опустив голову. Женщина прикрыла глаза и снова закурила. Даже в выходные дни она вся на нервах. — Ладно, мам. — Уоррен, принеси мне сигареты. Они на кухне остались. — Ладно, пап. — Уоррен, милый, почему у тебя четверка по контрольной работе? Ты же так к ней готовился. Мы с папой думаем, что ты должен подготавливаться еще больше. Поэтому на этой неделе я забираю твою игровую консоль, — держа сигарету у губ, говорила она. Женщина тщательно скрывала эмоции, но Уоррен знает ее всю жизнь и ему, конечно, понятно, что она раздражена. — Ладно, мам. Отбросив подальше эти мысли, Уоррен вышел из общежития. Его уже совершенно не волновало то, что произошло утром, то, что произошло ночью, то, что случилось полгода назад и, уж тем более, что ему говорили несколько лет назад. Удивительно, родители стали его замечать лишь стоило ему переехать от них в общежитие. Теперь они хоть интересуются, как у него дела, а не как у него с оценками (хотя волнует это их не меньше прежнего). Но он рад такой жизни, какая она у него сейчас. Он самостоятельно добивается всего: прекрасно учится, тем самым заработал себе отличную стипендию, накопил на первый автомобиль (боже, он начал откладывать деньги от карманных расходов еще в средней школе), и плевать, что эта машина старше его самого почти на двадцать лет. Он имеет полное право делать то, что хочет и когда захочет. Поэтому он сейчас, черт возьми, едет в закусочную «Два кита» за чертовой порцией чертовых бельгийских вафлей и чертовым капучино на своей чертовой машине. «Черт! Все просто чертовски круто. Ничто не испортит этот чертов вечер! И плевать на то, сколько раз я употребил слово «черт» в своих чертовых мыслях». Обычно последствия от фразы «ничто не испортит этот вечер» не предвещают ничего хорошего. И, конечно же, сейчас Уоррена это совершенно не волнует. — Машина припаркована, ключи и кошелек в кармане. Осталось только сделать заказ и сделать домашку. Бодрой походкой Уоррен пошел прочь от парковки у закусочной, завернул за угол и, уж было толкнул дверь. Он совершенно случайно оглянулся, услышав чье-то фырканье. Резко заболел правый глаз. Странное чувство дежавю. Это когда-то происходило, не так ли? У кого-то зазвонил телефон. Застывший на месте парень, медленно развернул свой корпус в сторону звука. Глаз ужасно разболелся, как и голова. В голове начали вспыхивать какие-то картинки, а через мгновение эти картинки стали становиться все более узнаваемыми, все вокруг закрутилось, замерцало, словно он смотрел на мир через калейдоскоп. Ярко-красный цвет, мутная вывеска, знакомый голос, далекий шум мотора. Все становится таким реальным. Уоррен мог бы предположить, что это все сон.… Вот только одна проблема — никакого черного дыма он нигде не видит. Голова разболелась еще больше. Снова чувство, словно он повяз в чем-то очень густом и не может сдвинуться. Время начало замедляться, а затем и вовсе остановилась. — Нет, — одними губами прошептал он. Только сейчас он понимает, как же далеко он стоит от человека, от черного человека, который сейчас совершенно не черный. Нужно сделать хоть что-то, пока не случилось то, что могло бы случиться, это нужно предотвратить. Если во сне он, с трудом, конечно, но мог дойти до тени, то сейчас, он даже пошевелиться не может. Ноги стали очень тяжелыми, по всему телу прошла дрожь, мерзкое покалывание, руки свела судорога. Ничего вокруг не видно, кроме ярко-красного пятна. Он стоял на месте. Все стояло на месте. Только Уоррен знал, что когда-нибудь время снова пойдет и тогда кто-то умрет. Реально умрет. В голову пришла идея: «А что, если тот человек, который мне снится — это все разные люди? Что если они просто умирают? А сейчас ты видишь человека, который тоже сейчас умрет, если ты ничего не сделаешь». «А могу ли я вообще что-либо сделать?» Уоррен содрогнулся, он почувствовал, словно это его сейчас сбил грузовая машина, он почувствовал, как трещат его кости, разрывая вены. Ощутил, как бурлит в его теле кровь, которая стремится вырваться фонтаном из него. Глаза неприятно защипало, а потом щеки стали влажными. Соленая капелька скатилась прямо ему на губу. — Нет, — вновь повторил он. Время пошло своим чередом.