Чародей Поттер

      Рон вернулся примерно через четверть часа уже без крысы — чтобы не провоцировать Чуи лишний раз, по его собственным словам. От крысы-то избавиться куда проще, чем от такого солидного кота. Как он сам с облегчением сообщил — старший брат, тот, который староста, согласился и дальше присматривать за своим зверьком. А для младшего он потом что-нибудь придумает. Если, конечно, вспомнит о братике за своими сверхважными делами старосты.       — Я привык, — неловко усмехнулся Рон. — Мне всё достаётся по остаточному принципу. Одежда там, учебники. И Короста — питомец именно Перси, а не мой. Но так как он теперь староста — на радостях родители купили ему личную сову, а крысу он спихнул мне. Мол, на тебе, Рон, и не думай, что тебя обделили. В очередной раз, угу. Если мне что и достаётся в большом количестве — так это шоколадные лягушки — и то, потому что их Джинни не любит, у близнецов острая аллергия на какой-то там компонент состава, а Перси — «несолидно». Только и остаётся, что коллекционные вкладыши собирать. Их у меня, наверное, уже сотен семь или около того. Волшебную палочку — и ту дали старую, от Чарли досталась.       Насупившись, он извлёк из кармана потрёпанную волшебную палочку. Она была выщерблена в нескольких местах, а на конце поблескивало что-то белое.       — Шерсть единорога почти вылезла наружу, — смущенно заметил Рон.       — Шерсть единорога. И ты сказал, это старая палочка твоего брата? — поправил я очки.       — Ага, есть такое, — кивнул Рон. — У нас во многих старых семьях зачастую не к Олливандеру идут, а сначала проверяют старые палочки родственников. Ну… в моём случае, меня даже не спрашивали.       — Меня тоже, — вздохнул Невилл. Чубакка даже доверил ему почёсывать себя за ушами, чем вызвал у меня приступ скрытой ревности. На Тисовой я в очереди на это был только третьим и то, как номинальный владелец. А Невиллу уже через полчаса знакомства повезло. — У меня — палочка моего отца, бабушка настояла. Отказывать было… небезопасно.       — Рон, а у тебя с братом всё нормально? — подозрительно осведомился я. На всякий случай.       — Да всё у него в порядке, письмо вон недавно присылал из Румынии. А что? — удивился Уизли.       — Да просто сдаётся мне, что с палочками у вас, ребята, не всё ладно. Особенно у тебя, Рон. Если я ещё не забыл слова Олливандера, палочка с волосом единорога сильно привязывается к хозяину и у других функционирует из рук вон плохо. Да и вообще, как я понял, чтобы палочка у тебя работала прилично, ты должен её либо подобрать, либо взять с боя, либо с добровольного согласия бывшего владельца. А иначе — в лучшем случае треть номинальной мощности на выходе.       Ребята переглянулись и нахмурились. Кажется, о такой коллизии их никто не соизволил предупредить. И я поспешил их утешить.       — Спокойно, парни, давайте будем рассматривать это как тренировку. Если уж вы с неподходящими инструментами навостритесь работать, представьте себе, какими искусными станете с полностью совместимыми!       — Это да, — сказал Невилл. — Я не теряю надежды, что однажды всё-таки верну палочку отцу, поэтому надо будет поговорить с бабушкой о своей. Потом, на каникулах. Этот семестр потренируюсь.       — А мне, похоже, предстоит с палочкой брата бегать весь первый курс, а то и второй — на тот год в Хогвартс поступает сестрёнка и, ясное дело, в первую очередь всё будет покупаться ей, — вздохнул Рон, но не без гордости. Кажется, сестру он на самом деле любил, хотя и ворчал по этому поводу. — Если, конечно, она до того момента вообще доживёт. Что Чарли с ней делал, интересно знать, что она в таком состоянии? Никакого сравнения с твоей, Невилл. Твой отец за ней ухаживал куда как лучше.       — А что, ты раньше её не видел? — хмыкнул Невилл.       — Да мне её только на прошлой неделе дали подержать, а когда убедились, что у меня она работает — отобрали обратно и только нынче утром отдали! — возмутился Рон, активно размахивая свободной рукой. Той, в кулаке которой была зажата палочка, он не шевелил вовсе, уже рефлекторно. По крайней мере, технику безопасности ему преподать не забыли. Уже удачно. Мда, в который раз убеждаюсь, что мне с родственниками повезло.       — А мне Олливандер целое представление закатил… методом тыка, — пожаловался я, демонстрируя свою кипарисовую красавицу. Раз уж все показывают…       — Методом тыка — это как? — деловито уточнил Рон.       — Это когда он едва ли не каждую свою палочку мне пробовал всучить. Пока я сам не позвал — нифига у него не получалось, — гордо ответил я.       Парни недоверчиво переглянулись и насели на меня с вопросами. Я бы даже сказал — с допросом какой-то там степени — до того им было любопытно. В ходе оживлённой дискуссии выяснилось, что я теперь историческая личность, причём даже более значимая, чем был до этого. Ибо, как оказалось, за все те века, которые Олливандеры вообще торгуют своими концентраторами, я оказался единственным достоверно известным клиентом, так лихо умывшим мастера. Все остальные были принуждены к перебору.       Ещё смешнее стало, когда выяснилось, что Олливандеры — не абсолютные монополисты в сфере производства волшебных палочек, и что имеются в Британии как минимум пять семейств, способных на то же самое. Но покупать у Олливандера считается хорошим тоном у чистокровных, а с Хогвартсом, я так подозреваю, эта династия договорилась давным-давно.       Волшебные палочки переходили из рук в руки. Мы тщательно осматривали каждую (от ушей Рона можно было прикуривать), пытались прочувствовать, пустить силу… Судя по натуральным экспериментам, мои первоначальные размышления оправдались. Частично. Ребятам и в самом деле с трудом подходили их собственные палочки, но неожиданно Рону очень подошла палочка Невилла! Не как родная конечно, но, во всяком случае, управлялся он с ней заметно лучше, чем с инструментом старшего брата. Старая палочка Чарли, кстати, всех троих слушалась одинаково отвратительно.       — Ну, что там за сердцевина, я не знаю, но дерево — точно осина, — авторитетно заявил Невилл. — Уж в растениях-то я разбираюсь.       — Буду знать, на что ориентироваться, когда попаду к Олливандеру, — пожал плечами Рон. — И похоже, придётся влезать в долги к близнецам. Надеюсь, они будут в достаточном обалдении от добровольного подопытного, чтобы ссудить мне нужную сумму.       — В каком смысле подопытного? — немного обалдел я. Чубакка настороженно прищурился, а Невилл сочувственно вздохнул.       Рона, едва открывшего рот для объяснений, прервал стук в дверь. Как оказалось, волшебники всё-таки немножко заботились о своих детях — это была тележка со сладостями. Разумеется, самыми, что ни на есть волшебными — пакетики с круглыми конфетками-драже «Берти Боттс», которые, если верить надписи на пакетиках, отличались самым разнообразным вкусом, «лучшая взрывающаяся жевательная резинка Друбблс», «шоколадные лягушки», тыквенное печенье, сдобные котелки, лакричные палочки и прочие продукты мира волшебников, которых я никогда не видел и не пробовал.       Это всё, конечно выглядело чрезвычайно завлекательно, однако, у нас с собой была и более существенная провизия. Впрочем, по совету ребят я закупил кое-что попробовать — лягушек и котелки. От драже меня отговаривали хором.       — Ты поосторожнее, — посоветовал Рон. — Там написано, что у них самый разный вкус, так вот, это истинная правда. Нет, там есть вполне нормальные вкусы — апельсин, скажем, или шоколад, или мята, но иногда попадается шпинат, или почки, или требуха. Джордж уверяет, что ему как-то попалась конфета со вкусом соплей.       — Скисшие сливки или кактусовый сок тоже надолго аппетит отобьют, — поморщился Лонгботтом, видимо, вспоминая собственный опыт.       На такие эксперименты я пока не был готов идти, и «Берти Боттс» остались за бортом. Отложив купленное на десерт, мы сообразили общий стол (Чубакка собирался поучаствовать «Вискасом», но я попросил не шокировать парней раньше времени) из запасов, полученных от родни. Как и ожидалось, стряпня тётушки вызвала всеобщий энтузиазм, и Уизли высказал изумление тем фактом, что по объёмам я ещё не превосхожу Лонгботтома, ибо вкус потрясающий. Его собственные сандвичи с копчёной говядиной Чуи, кстати, отжал одним только взглядом — как оказалось, Рональд был только рад избавиться от них, налегая на пудинг Невилла. Сам Невилл аккуратно, но быстро поглощал мою жареную курочку пока я, закатив глаза от удовольствия вкушал лазанью, не обращая внимания ни на что вокруг. О да, пища богов… Минуты через три, Невилл подсунул мне под нос лимон, с предложением зажевать, а то они с Роном сейчас разрыдаются от зависти к моему блаженству.       Минутку, но у нас же не было лимонов?       Чубакка, лениво зевая, просигналил, что лимон Невилл создал сам, выудив соответствующий ломтик из пирога и буквально за минуту нарастивший его до полноценного фрукта.       Вот это я понимаю — магия! К сожалению, Невилл проделал этот трюк исключительно на желании, а значит, повторить у меня вряд ли получится. Но зато видно к чему надо стремиться.       Рон, кстати говоря, выглядел изрядно озадаченным. По его словам, это была так называемая «детская магия», бессознательная, на одних желаниях и инстинктах. Для ребёнка лет семи-девяти такие чудеса были вполне обыденным, хотя и редким делом. Но считалось, что уже первокурсники Хогвартса ничего подобного не делают. Уж в этом-то Уизли с его пятью старшими братьями был уверен.       Чертовски похоже на мою магию. И то, что волшебники после одиннадцати лет так больше не делают — это потому что больше не могут, или попросту не хотят? Ладно, времени у меня полно, тем более, что еду в школу волшебников, там и разберусь со всеми интересующими меня вопросами… со временем.       Ведь именно за этим я туда и еду, правильно же?       Утолив голод, мы возобновили разговор. Рон был столь любезен, что заранее просветил нас о милой привычке своих старших братьев-близнецов Фреда и Джорджа подшучивать над всеми и вся. По возможности, конечно. И примерно половина из описываемых Уизли-младшим приколов, мне не слишком-то и понравилась. Местами шуточки были довольно жестоки, а зачастую — вообще бессмысленны, словно парням попросту некуда больше девать энергию, а до чего-нибудь более интересного они додуматься не сумели. Или не захотели.       С другой стороны, это всего лишь подростки, да ещё и люди. У тех же фэйри даже самые жестокие из приколов близнецов сошли бы за невинные детские развлечения вроде пускания мыльных пузырей. Лучше поверьте на слово. Техника безопасности в отношении своих «игрушек» — это не то, о чём известно обитателям Феерии. И БДСМ с ними практиковать не рекомендую. Впрочем, с этими штучками — к демонам. Только завещание не забудьте.       В задумчивости я, наверное, задремал, потому как получил неожиданный толчок в бок от Чубакки и извещение от Рона и Невилла, что пора переодеваться в мантию — поезд прибывает буквально через четверть часа, а ношение этих балахонов входит в Устав школы.       Эх, как это дело не люблю… Ничего, вот скоро вырасту — и заведу себе нормальный плащ! Хотя бы брезентовый, как мой самый первый. Или кожаный, как подарок Сьюзан. Едва только мы успели переодеться, как по внутренней связи машинист продублировал слова ребят. Но вот предложение оставить багаж и зверей в поезде мне категорически не понравилось, как и Чуи. Как это так — бросать свои вещи непонятно на кого? И кот меня покидать отказался — Невилл, конечно, ему понравился, но неизвестных и потенциально опасных «полудурков с палочками» вокруг было слишком много, чтобы он мог оставить меня одного. Тот же Малфой, «моль бледная» вполне мог выкинуть нехороший фокус. Да и тётушкину еду мы прикончили отнюдь не всю. В общем, саквояж я из рук не выпускал, а когда какая-то девочка попыталась в коридоре сделать мне замечание, пошутил в ответ, что мол, как у Саламандера в багаже у меня зоопарк, а животных никому не доверю.       На что был удостоен презрительного взгляда и напоминания о том, что книга Саламандера — «Фантастические твари: места обитания», а «Зоопарк в моём багаже» написал Дарелл. Вот об этой книге я ещё не слышал, о чём и сообщил. Видимо, в глазах девочки я уронил свою репутацию в Преисподнюю Чикаго, если не ниже, и от дальнейшего диалога со мной она воздержалась. А вот от гневных взглядов — нет. Я отвернулся от неё и уставился в окно. За окном, там, где высились горы и тянулись бесконечные леса, начало темнеть, а небо стало темно-фиолетовым. Поезд замедлил ход.       «Мы подъезжаем к Хогвартсу через пять минут, — разнесся по вагонам громкий голос машиниста. — Пожалуйста, оставьте ваш багаж в поезде, его доставят в школу отдельно».       Ага, щас, держи карман шире. Так я вам его и оставил. Чуи этого не простит никому.       Мы рассовали остатки сладостей по карманам и вышли в коридор, где уже толпились остальные. Поезд все сбавлял и сбавлял скорость и, наконец остановился. В коридоре возникла жуткая толчея, но через несколько минут наша компания все-таки оказалась на неосвещенной маленькой платформе. На улице было холодно, и я невольно поежился. Вот ты какая, Шотландия. Запомним, что экипироваться надо будет потеплее. Затем над головами стоявших на платформе ребят закачалась большая лампа, и я услышал знакомый голос:       — Первокурсники, все ко мне!       На перроне возвышался Хагрид. Надо сказать, что в сумерках и с фонарём он выглядел очень внушительно и слегка свирепо. Грозный страж, готовый ввести кучу детишек в мир волшебства, прямо как в сказку и героически закрыть грудью в случае чего. Вот только современные дети больше привыкли к мягким диснеевским адаптациям. Я же предпочитал легенды для взрослых. Много интересного там можно чародею найти… если знать, что искать. Впрочем, сойдут и детские сказки, причём в оригинале, а не чьей-нибудь литературной интерпретации. А то, знаете ли, потом концов не найдёшь, как и достоверной информации.       Я помахал Хагриду рукой и был удостоен царственного кивка. Мол, вижу, рад встрече, но сейчас, извини, я на работе. Надо будет на выходных к нему зайти и поговорить.       — Откуда ты Хагрида знаешь? — ткнул меня в бок Уизли. — Мне-то про него братья рассказывали.       — А я его с младенчества помню, он с родителями моими дружил. И к школе приехал помочь собраться, — пояснение я сопроводил аналогичным тычком, дабы не расхолаживать знакомого. Рон и так высоченный для своего возраста — почти близнецов перерос, а ведь на два года младше их. Эх, наверное, я был именно таким когда-то. А теперь арсенал каланчей и иже с ними для меня закрыт. Очень надеюсь, что всё-таки временно.       — Так, все собрались? Тогда за мной! И под ноги смотрите! Первокурсники, все за мной! Поскальзываясь и спотыкаясь, все шли вслед за Хагридом по узкой дорожке, резко уходящей вниз. Нас окружала такая плотная темнота, что казалось, будто мы пробираемся сквозь лесную чащу. Все разговоры стихли, и мы шли почти в полной тишине, только Невилл пару раз чихнул.       — Еще несколько секунд, и вы увидите Хогвартс! — крикнул Хагрид, не оборачиваясь. — Так, осторожно! Все сюда!       — О-о-о! — вырвался дружный, восхищенный возглас. Мы стояли на берегу большого черного озера. А на другой его стороне, на вершине высокой скалы, стоял гигантский замок с башенками и бойницами, а его огромные окна отражали свет усыпавших небо звезд. Зрелище определённо того стоило. Но мне почему-то вспомнился Арктис-Тор, грозная ледяная твердыня королевы Мэб.       — По четыре человека в одну лодку, не больше, — скомандовал Хагрид, указывая на целую флотилию маленьких лодочек, качающихся у берега. Откровенно говоря, доверия они не внушали, но Хагриду я верил. Кроме того, вряд ли массовое утопление потенциальных первокурсников входило в планы директора Дамблдора. Половина тут точно чистокровки — он же потом не отобьётся.       — Расселись? — прокричал Хагрид, у которого была личная лодка, что было весьма разумно. Вряд ли бы кто-нибудь чувствовал себя хорошо рядом с ним в одной посудине — ученические ему явно были маловаты, а с великаном можно было уместить человек восемь скопом. — Тогда вперед!       Флотилия двинулась, лодки заскользили по гладкому как стекло озеру. Все молчали, не сводя глаз с огромного замка. Чем ближе мы подплывали к утесу, на котором он стоял, тем больше школа возвышалась над нами.       — Пригнитесь! — зычно крикнул Хагрид, когда мы подплыли к утесу. Все наклонили головы, и лодки оказались в зарослях плюща, который скрывал огромную расщелину. Что характерно — сам лесник и не подумал следовать своему же совету, впрочем, растения его и так огибали. Миновав заросли, мы попали в темный туннель, который, судя по всему, заканчивался прямо под замком, и вскоре причалили к подземной пристани и высадились на камни.       Хагрид повел нас наверх по каменной лестнице, освещая дорогу огромной лампой. Вскоре все оказались на влажной от росы лужайке у подножия замка. Еще один лестничный пролет — и теперь мы стояли перед огромной дубовой дверью. Рядом с ней даже здоровенный Хранитель Ключей казался едва ли не карликом.       — Все здесь? — поинтересовался Хагрид. Убедившись, что все в порядке, великан поднял свой огромный кулак и трижды постучал в дверь замка.       Дверь распахнулась. За ней стояла высокая черноволосая волшебница в изумрудно-зеленых одеждах. Я бы ей дал лет тридцать пять или около того, но точно было не разобрать из-за чересчур строгого выражения привлекательного лица. Будь я в своём старом теле — непременно отвесил ей с полдюжины комплиментов различной степени тяжести. И кто же это?       — Профессор Макгонагалл, вот первокурсники, — сообщил ей Хагрид. Вау, та самая Макгонагалл, от лица которой приходили письма? Серьёзная тётка. Так что, Гарри, отбой всем подкатам, она тебе сейчас в бабушки годится. И пофиг, что с Анастасией было и того хлеще — тогда её по крайней мере нельзя было объявить откровенной педофилкой. Разве что, с точки зрения хоббитов.       — Спасибо, Хагрид, — кивнула ему волшебница. — Я их забираю.       Она повернулась и пошла вперед, приказав первокурсникам следовать за ней. Мы оказались в огромном зале. На каменных стенах — точно так же, как в «Гринготтс», — горели факелы, потолок терялся где-то вверху, а красивая мраморная лестница вела на верхние этажи. Мы проследовали за профессором Макгонагалл по вымощенному булыжником полу. Проходя мимо закрытой двери справа, я уловил шум сотен голосов — должно быть, там уже собралась вся школа. Но профессор Макгонагалл вела нас совсем не туда, а в маленький пустой зальчик. Толпе первокурсников тут было тесно, и все сгрудились, дыша друг другу в затылок и беспокойно оглядываясь.       — Добро пожаловать в Хогвартс, — наконец поприветствовала нас профессор Макгонагалл. — Скоро начнется банкет по случаю начала учебного года, но прежде чем вы сядете за столы, вас разделят на факультеты. Отбор — очень серьезная процедура, потому что с сегодняшнего дня и до окончания школы ваш факультет станет для вас второй семьей. Вы будете вместе учиться, спать в одной спальне и проводить свободное время в комнате, специально отведенной для вашего факультета. Факультетов в школе четыре — Гриффиндор, Хаффлпафф, Равенкло и Слизерин. У каждого из них есть своя древняя история, и из каждого выходили выдающиеся волшебники и волшебницы. Пока вы будете учиться в Хогвартсе, ваши успехи будут приносить вашему факультету призовые очки, а за каждое нарушение распорядка очки будут вычитаться. В конце года факультет, набравший больше очков, побеждает в соревновании между факультетами -это огромная честь. Надеюсь, каждый из вас будет достойным членом своей семьи. Церемония отбора начнется через несколько минут в присутствии всей школы. А пока у вас есть немного времени, я советую вам собраться с мыслями. Я вернусь сюда, когда все будут готовы к встрече с вами, — сообщила профессор Макгонагалл и пошла к двери. Перед тем как выйти, она обернулась.       — Пожалуйста, ведите себя тихо.       — Ты обманул меня! — обвиняюще ткнул в меня пальцем незаметно подошедший Малфой. Но продолжить пафосную речь парню не удалось. Исключительно по моей вине, угу. Знаю, что перебивать некрасиво, но для моих ушей и нервных клеток так безопаснее.       — Ну что вы, мистер Малфой, вы сами себя обманули и без моей скромной помощи, — изобразил я лёгкий поклон. — А заодно доказали, что совершенно не умеете выстраивать никаких отношений кроме тех, где вы — доминант. У меня, знаете ли, на такое аллергия, примерно с года и трёх месяцев. Совершенно не выношу немотивированной агрессии в свой адрес. Мир праху Тёмного Лорда. Желаете повторить его участь?       Судя по его глазам — желал до глубины души, но добрые друзья-громилы аккуратно, но твёрдо скрутили блондинчика и с казёнными улыбками повели подальше от нас. Уже и не пойму, кого эта парочка мне больше напоминает — телохранителей или санитаров сумасшедшего дома?       Чтобы отвлечься, я повернулся к Рону.       — А как будет проходить этот отбор?       — Наверное, нам придется пройти через какие-то испытания, — неуверенно ответил тот. — Фред сказал, что это очень больно, но я думаю, что он, как всегда, шутил.       — Расслабься, Рон, твой брат наверняка пошутил, — дружески хлопнул я Уизли по плечу.       — Хотелось бы, но не получается, — со вздохом признался рыжий.       — Спокойно, я знаю одну нехитрую медитацию, которая тебе точно поможет! — с энтузиазмом воскликнул я, вкладывая в свои слова максимум убеждённости. — Сейчас научу.       По правде сказать, я рассчитывал на эффект плацебо, а не на то, что медитация Рону пойдёт впрок. Всё-таки нужно иметь несколько иной менталитет, чтобы восточные медитативные техники работали на полную мощность, а западные отличались уклоном в аскетизм и некоторым мазохизмом. Во всяком случае, мне с просветлением и очищением своего сознания редко когда везло.       Помнится, в тот раз, когда завертелась вся эта история, в результате которой Молли стала моей ученицей… Как раз провёл все необходимые обряды, очистился, расслабился, настроился на возвышенный лад, уже почти начал творить чары — как вдруг телефонный звонок!       Я слегка огорчился тем, что все мои приготовления и моральные терзания оказались бесполезны (всё равно всё настроение сбил телефон проклятый) и рявкнул в трубку именно то, что думал в тот момент: «В жопу позитивное мышление!». А потом ещё и повторил, так как на том конце провода попросили.       А потом мне стало сильно неудобно, потому что это оказалась Молли. Вдвойне — потому что, когда мы с ней говорили наедине в последний раз, она, тогда ещё четырнадцатилетняя школьница умудрилась выдать мне очень ценный совет по поводу моей интимной жизни.       В общем, надеюсь, что Рон из моих настойчиво-запутанных объяснений хоть что-то понял. По крайней мере, признаки нервозности парень проявлять перестал. В отличие от многих других. Например, та девочка из поезда, случайно оказавшаяся рядом со мной, шепотом рассказывала всем вокруг о том, какие заклинания она уже выучила, и вслух гадала, какое из них ей понадобится на церемонии отбора. Ну-ну, блажен, кто верует. Учебники же для тех, кто уже прошёл отбор, а, следовательно, ничего из них сейчас нам пригодиться не может.       Внезапно воздух прорезали истошные крики и Невилл даже подпрыгнул от неожиданности.       — Что?.. — начал было он, но осекся, увидев, в чем дело, и широко раскрыл рот. Как, впрочем, и все остальные. Через противоположную от двери стену в комнату просачивались призраки — их было, наверное, около двадцати. Жемчужно-белые, полупрозрачные, они скользили по комнате, переговариваясь между собой и, кажется, вовсе не замечая первокурсников или делая вид, что не замечают. Судя по всему, они спорили.       — А я вам говорю, что надо забыть о его прегрешениях и простить его, — произнес один из них, похожий на маленького толстого монаха. — Я считаю, что мы просто обязаны дать ему еще один шанс…       — Мой дорогой Проповедник, разве мы не предоставили Пивзу больше шансов, чем он того заслужил? Он позорит и оскорбляет нас, и, на мой взгляд, он, по сути, никогда и не был призраком…       Привидения, ну конечно.       Я мысленно застонал. В данный момент я был совершенно беззащитен перед ними. И вообще, считал, что все упоминания в «Истории Хогвартса» — обычные легенды, никак не связанные с реальностью. А у меня ни Талисмана Мертвеца, ни антипризрачного порошка при себе, ни даже намёков на нужные составные… Вот откуда я здесь возьму обеднённый уран или саван?!       В безопасных призраков БЕЗ дружественно настроенного ко мне эктоманта поблизости я как-то не верю. Но где я такого здесь отыщу? Мнится мне, что талантов вроде Мортимера Линдквиста в Британии может и не быть вовсе. А даже если найдётся хоть кто-то — то с каким характером? Морти мог открыто называть себя трусом и неудачником, но поверьте мне, храбрости для этого требуется изрядно.       Призрак в трико и круглом пышном воротнике замолчал и уставился на первокурсников, словно только что их заметил.       — Эй, а вы что здесь делаете?       Никто не ответил.       — Да это же новые ученики! — воскликнул Толстый Проповедник, улыбаясь собравшимся. — Ждете отбора, я полагаю?       Несколько человек неуверенно кивнули. Я предпочёл вообще не двигаться. Кто знает, какими силами эти призраки здесь обладают?       — Надеюсь, вы попадете в Хаффлпафф! — продолжал улыбаться Проповедник — Мой любимый факультет, знаете ли, я сам там когда-то учился.       Монах-волшебник, забавно. Хотя, если учитывать, что один из самых знаменитых гримуаров написан Папой Римским Гонорием, не помню, под каким номером…       — Убирайтесь отсюда, — произнес строгий голос. — церемония отбора сейчас начнется.       Это вернулась профессор Макгонагалл. Она строго посмотрела на привидения, и те поспешно начали просачиваться сквозь стену и исчезать одно за другим.       — Выстройтесь в шеренгу — скомандовала профессор, обращаясь к первокурсникам, — и идите за мной!       Мы вышли из маленького зала, пересекли зал, в котором уже побывали при входе в замок, и, пройдя через двойные двери, оказались в Большом зале. Местечко было довольно интересным, но меня впечатлило мало. Я-то боевой чародей со стажем, а не зелёный юнец. Хотя бы ментально.       Зал был освещен тысячами свечей, плавающих в воздухе над четырьмя длинными столами, за которыми сидели старшие ученики. Столы были заставлены сверкающими золотыми тарелками и кубками. Над каждым из них висело знамя факультета — золотой лев на красном фоне, серебряная змея на зелёном, чёрный барсук на жёлтом и бронзовый орёл на синем. На другом конце зала за таким же длинным столом сидели преподаватели.       Профессор Макгонагалл подвела первокурсников к этому столу и приказала им повернуться спиной к учителям и лицом к старшекурсникам. Перед нами были сотни лиц, бледневших в полутьме, словно неяркие лампы. Среди старшекурсников то здесь, то там мелькали отливающие серебром расплывчатые силуэты привидений. Чтобы избежать направленных на меня взглядов, я посмотрел вверх и увидел над собой бархатный черный потолок, усыпанный звездами. Казалось, что Большой зал находится под открытым небом. М-да, одно дело читать, что потолок заколдован, а другое — видеть воочию. Совершенно другое впечатление, должен вам доложить.       Я услышал какой-то звук и, опустив устремленный в потолок взгляд, увидел, что профессор Макгонагалл поставила перед шеренгой первокурсников самый обычный на вид табурет и положила на сиденье остроконечную Волшебную шляпу. Шляпа была вся в заплатках, потертая и ужасно грязная. Тетя Петунья сразу бы выкинула такую на помойку. Интересно, зачем она здесь?       На несколько секунд в зале воцарилась полная тишина. А затем Шляпа шевельнулась. В следующее мгновение в ней появилась дыра, напоминающая рот, и она запела. Голос у неё был препротивный, а информативности — чуть. Всего лишь о том, кто из Основателей кого у себя в учениках желал видеть. Как только песня закончилась, весь зал единодушно зааплодировал. Шляпа поклонилась всем четырем столам. Рот ее исчез, она замолчала и замерла.       Профессор Макгонагалл шагнула вперед, в руках она держала длинный свиток пергамента.       — Когда я назову ваше имя, вы наденете Шляпу и сядете на табурет, — произнесла она. — Начнем. Аббот, Ханна!       Девочка с белыми косичками и порозовевшим то ли от смущения, то ли от испуга лицом, спотыкаясь, вышла из шеренги, подошла к табурету, взяла Шляпу и села. Шляпа, судя по всему, была большого размера, потому что, оказавшись на голове Ханны, закрыла не только лоб, но даже ее глаза. А через мгновение…       — ХАФФЛПАФФ! — громко крикнула Шляпа. Те, кто сидел за крайним правым столом, разразились аплодисментами. Ханна встала, пошла к этому столу и уселась на свободное место. Я заметил, что крутившийся у стола Толстый Проповедник приветливо помахал ей рукой.       Так вот как происходит местное распределение? Никаких тебе тестирований, замеров магической силы и выяснения природной склонности к определённым видам чар? Просто примерить эту старую шляпу? Кстати, я не понял, а что, по мнению этих основателей один человек не может быть одновременно умным и храбрым? Или хитрым и трудолюбивым?       Иногда Шляпа, едва оказавшись на голове очередного первокурсника или первокурсницы, практически молниеносно называла факультет, а иногда она задумывалась. Так, Шеймус Финниган светловолосый мальчик, стоявший в шеренге недалеко от меня, просидел на табурете почти минуту, пока Шляпа не отправила его за стол Гриффиндора.       Невилл сидел на табурете около пяти минут. Похоже, что у Шляпы были сомнения в том, куда его распределить. Позже он признался, что вредный головной убор всячески соблазнял его Хафлпаффом. Мол, и растения там больше уважают, и дружная компания, и вообще ему, такому недолюбленному полезно для психики будет… На этих словах Лонгботтом рассвирепел и пригрозил сделать говорящему головному убору нечто, несовместимое с жизнью (существованием) и достоинством, если оный не прекратит изображать из себя практикующего психолога. В результате чего и оказался у львов.       Малфой же был отправлен к змеям едва ли не прежде, чем Шляпа вообще коснулась его волос. А вот над обоими его приятелями-бодигардами она раздумывала подольше. Вероятно, пыталась пропихнуть их на факультет дружелюбных и трудолюбивых.       Ну правда, Крэбб и Гойл вовсе не производили впечатление коварных интриганов. Или вся соль была как раз-таки именно в этом? Будь мы в Небывальщине, я бы поставил сто против одного. Упс, поправка, будь мы в моей Небывальщине. Здесь за что-то без личной проверки я не стану ручаться.       Не прошедших отбор первокурсников оставалось все меньше. Мун, Нотт, Паркинсон, девочки-близнецы Патил, затем Салли-Энн Перкс и, наконец…       — Поттер, Гарри!       Я сделал шаг вперед, и по всему залу вспыхнули огоньки удивления, сопровождаемые громким шепотом. Спорю, что кроме моей фамилии, всех также заинтересовал и мой саквояж, который я так и не выпустил из рук. Мне не мешает, а команды оставить его не было. Машинист не считается принципиально.       — Она сказала Поттер?       — Тот самый Гарри Поттер?       Последнее, что я увидел, прежде чем Шляпа упала мне на глаза, был огромный зал, заполненный людьми, каждый из которых подался вперед, чтобы получше разглядеть меня. Жуть, прямо как в «Дырявом Котле» тогда. А затем перед глазами встала черная стена.       — О, тут и думать нечего! — тут же услышал я ворчливый шёпот Шляпы. — Однозначно, Гриффиндор. Давненько мне не попадалось настолько характерного львёнка. Нет, настоящего льва! Ну что, оглашать или сам куда хочешь?       — А что, можно выбирать? — так же шёпотом удивился я.       — Малыш, мне без разницы. Я просто говорю, куда тебе лучше всего. Хочешь на другой факультет, потому что туда уже приятеля распределили или вся семья училась — да пожалуйста. Ну так что?       — Меня всё устраивает. У вас же многовековой опыт, — кивнул я, едва не уронив почтенный головной убор на пол под его же истошный визг. Ставлю десять против одного, что кроме меня никто его не слышал.       — Гриффиндор! — рявкнула Шляпа на весь зал, едва меня не оглушив. Мстительная, однако.       Нехорошо подумав про моральные качества артефакта, я оставил Шляпу на табурете и отправился за львиный стол к Невиллу и прочим гриффиндорцем, встретившим меня с энтузиазмом. Я бы сказал с шокирующим и чрезмерным — если бы не знал подоплёки. Всё-таки национальный герой, Мальчик-Который-Выжил идёт по стопам своих родителей… Особенно почему-то радовались все наличные Уизли, знакомые мне исключительно по рассказам их младшего братца. Староста Перси чуть руку мне не оторвал, а близнецы, кажется, всерьёз вознамерились своими ликующими воплями безо всякой магии превратить меня в Бетховена.       Одно тут хорошо — декан — профессор трансфигурации, а это, кажется, один из сложнейших предметов в принципе. Будет, к кому обратиться за разъяснениями в неурочное время.       Далее распределение шло своим чередом, пока не вызвали Рона Уизли.       На голове Рональда Шляпа провела времени чуть ли не больше, чем на всех остальных вместе взятых, что вызвало серьёзные опасения всего педагогического коллектива. Дети от них не отставали. Отовсюду доносился встревоженный шёпот и предположения о причинах задержки. Особенно волновались старшие братья Рона, наперебой уверяя, что уж к этому они совершенно непричастны. Судя по скептическим взглядам брата-старосты — доверия к их словам особого не было. Дело дошло до того, что сам Дамблдор извлёк волшебную палочку и наложил на Рона какие-то диагностические чары. А затем просто подошёл к нему и со смехом… разбудил. После чего, на всю школу и окрестности раздался истошно-утомлённый вопль:       — ГРИФФИНДО-О-О-О-ОР!!!       Путём экспресс-допроса пятнадцатой степени, учинённой Рону всеми наличными представителями семейства Уизли, а также непосредственно нашим деканом Минервой Макгонагалл, удалось выяснить, что парнишка попросту переусердствовал от волнения с подсказанной мной расслабляющей медитацией, а потом, немного соскучился и уснул, так и не дождавшись вердикта Шляпы.       — Ну что, братец…       -… теперь ты точно войдёшь в историю!       — Может быть, даже в «Историю Хогвартса»…       — Как самый загадочный ученик в истории, — на два голоса подшучивали над ним близнецы Фред и Джордж. Перси же явно был смущён и даже не знал, как отнестись к такой ситуации. С одной стороны — брат влип в историю, с другой — по сути, ни в чём и не виноват, просто так получилось.