Чародей Поттер

      Одним из самых прокачанных навыков у меня, как у практикующего чародея, было отвратительное пробуждение после тяжёлой схватки. Если бы я мог, я бы ни за что не брал его, но жизнь предоставила это мне по умолчанию, да ещё и запихав в пассивки, растущие вместе с уровнем. И мне никак не дают сменить класс персонажа! Моя хотеть мышцы! Моя хотеть топор! Моя хотеть крушить!       С другой стороны — мягкая постель в Больничном крыле и привкус каких-то лечебных зелий на языке (такая гадость не может быть ничем, кроме лекарства) тоже неплохо. Даже отлично. Тем более, что никакой боли я не ощущаю, разве что сильную усталость. О, ещё и плотные белые ширмы со всех сторон. С чего бы меня понадобилось так ограждать?       Честно говоря, практически вся медицинская помощь, которую я когда-либо получал, была довольно таки… эпизодичной и домашней. Разумеется, домашней — сильный чародей не может позволить себе поваляться в больнице вдоволь — ему элементарно некогда это делать, да ещё всегда есть риск того, что из-за поля Мёрфи полетит какой-нибудь аппарат. Ладно ещё, если рентген, но если из-за меня у кого-то отказал бы кардиостимулятор или искусственная вентиляция лёгких?! Так что, в лучшем случае, помощь мне оказывал старина Баттерс в своём морге. Уж там-то мне не надо было переживать за жизнь и здоровье других пациентов.       Здесь же у волшебников были свои специализированные больницы. Для своих. И никаких современных приборов и обычных людей, которым можно было бы повредить. Фантастика! Правда, и травмы тут лечат куда как более специфичные. Ожоги от зелий, последствия проклятий (чего мне в Чикаго очень не хватало), последствия столкновений с разными тварями… И главное — тут всё рассчитано на организм волшебника. Ну или чародея. Травмы, от которых я раньше приходил в себя неделями тут исцеляют за считанные часы!       Осталось только узнать, с какой радости я тут валяюсь. Надеюсь, это не пищевое отравление от тролля, запечённого в собственном соку? Да нет, вроде бы желудок не режет, руки-ноги-голова тоже не болят. Разве что сильная слабость во всём теле, словно от перенапряжения. И уши сводит отчего-то. Забавное ощущение. В прошлой жизни мне его точно испытывать не доводилось.       Поверьте на слово — чародеи по количеству и качеству испытываемого могут дать фору любому экстремалу-извращенцу. Кто-то — за счёт долгой жизни, а я обычно — из-за своего характера и «везения». Однажды даже я ощутил непередаваемую словами смесь неловкости, шока и гордости, когда услышал, что меня приняли, хм, за порнодублёра. И смех, и грех. Ну не мог же я так с порога объявить себя практикующим чародеем, среди обычных-то людей. Несмотря на то, что та студия имела завязки с Белой Коллегией (о чём они и не подозревали). Именно из-за их неосведомлённости, а также из-за нежелания раньше времени спугнуть того, кто накладывал энтропийные проклятья я тогда и таился при первой встрече.       Размышления мои были прерваны появившейся из-за ширмы целительницей. Честно говоря, мадам Помфри больше напоминала мне какую-нибудь христианскую сестру милосердия, чем волшебницу. Было что-то такое в её выражении лица. Что-то, чего мне никогда не попадалось на лицах частных врачей и довольно редко — в муниципальных больницах. Не то чтобы я так уж часто там появлялся, но опыт имел. Правда, куда чаще в качестве сыщика, чем пациента. Мы, чародеи, довольно-таки редко болеем обычными человеческими болезнями вроде бронхита или ревматизма — слишком мощный иммунитет и регенерация на высоте.       А травмы практически всегда носят весьма специфический характер. Скажем, следы клыков и когтей тварей, каковые уж точно не являются обычными животными и водятся исключительно в Небывальщине. Странной формы ожоги, с которыми нормальный человек по идее должен был помереть на месте, не утруждая себя обращением за медицинской помощью. Сильнейшее обморожение, непонятно где полученное в разгар лета.       И это я ещё молчу о всякой экзотике…       — О, вы пришли в себя, мистер Поттер? — приветливо осведомилась она. Выглядела она, кстати, лет на пятьдесят или около того, вполне себе подтянутая, но Макгонагалл всё-таки уступает. — Ну-тес, давайте-ка посмотрим, что с вами…       Её палочка начала выписывать замысловатые пассы над моим телом. Похоже, что какие-то заклинания диагностики. Я тут же мысленно пообещал себе, что хотя бы одно, да выучу. Учитывая тот факт, что у меня, похоже, опять намечается весёлая жизнь, лишним не будет.       Выглядело довольно забавно из-за того, что чем-то смахивало на манипуляции всяких шарлатанов. Вот только смеяться не хотелось. Несмотря на отсутствие каких бы то не было ощущений, это не значило, что они не появятся если доктор собьется. И я не собирался проверять это на себе. Ладно бы это была привычная мне магия (хотя я и там в исцелении ничего не смыслил. А вот в разрушениях — это да), но местная… Один неверный слог, лишнее движение палочки — и угроза «глаз на жопу натяну и моргать заставлю» становится реальностью. С учётом того, что и афедрон, и орган неважного зрения мои — я даже дышал через раз.       — Ну что я могу вам сказать, мистер Поттер, — задумчиво произнесла колдомедик через пару минут, — кризис явно миновал. Динамика положительная, но от магии вам бы лучше денёк-другой воздержаться, учителей я сама оповещу. Принятые лекарства и отдых явно пошли вам на пользу.       — Простите, мадам Помфри, а с ребятами что? С моими сокурсниками, с которыми мы вместе с троллем столкнулись? — встревоженно перебил я колдомедика. Уж она-то точно должна знать, что с ними, потому что как минимум девчонкам успокоительное потребовалось, в этом я уверен. А ещё — зная Невилла и то, что временами он склонен проявлять просто феноменальную неуклюжесть, Гермиону он вполне мог уронить. Так что, к мадам Помфри они точно должны были обращаться.       — С ними всё в порядке, — поспешила она успокоить меня. — Даже в моей помощи почти что не нуждались. Разве что девочкам я выдала зелье сна-без-сновидений, а молодые люди показали редкостное хладнокровие. Так что была нужда только в вашей госпитализации.       — И давно я тут лежу?       — Вас принесли вечером в четверг, а сейчас воскресное утро, мистер Поттер, — ответила целительница.       О, неплохо я тут отдохнул. Причём заметно дольше, чем вообще рассчитывал. Обычно-то меня вырубало в лучшем случае на сутки. Эх… выносливость Гарри Поттера с аналогичной у Гарри Дрездена не идёт ни в какое сравнение. Да и развивать её будет проблематично. В Хогвартсе же из спорта один квиддич! Хотя… с моей комплекцией об американском футболе можно только мечтать. А ведь в прошлой жизни у меня неплохо получалось.       — Мда, это я что-то расслабился, — вздохнул я. — Всего-то тролль… был. Некоторые по три штуки за день осиливают и в ус не дуют, а меня что-то с одного разморило…       Упс… Судя по изменившемуся лицу целительницы, моя шутка успеха не имела. А я-то надеялся, что сравнение той вонючей образины со скверной отметкой хоть немного её развеселит. Ну и я неоднократно слышал от Баттерса, что если больной шутит, то явно идёт на поправку.       — Скажите, мистер Поттер, — в голосе Помфри появились какие-то обманчиво мягкие нотки… такие что обычно предвещают знатную головомойку. Во всяком случае, в исполнении тётушки Петуньи это было именно так. — Вы ведь понимаете, чем чревата такая перегрузка магического тела?       — Эмм…. Истощением, — произнес я на всякий случай, — сильным…       — Вы могли стать сквибом, — тон, которым произнесла это Помфри, был таким, что я, даже несмотря на все пережитое в прошлой жизни, почувствовал себя как малолетка на спор с друзьями решивший перебежать дорогу и чуть не попавший под колеса машины… на глазах у своего учителя. — Вы даже не представляете насколько вам повезло. Вы прошлись по самой грани что отделяет магическое истощение от полной потери магии. За всю мою практику очень и очень немногие студенты доводили себя до такого состояния. Я до сих пор не понимаю, как вам удалось вложить в ту магию большую часть ваших сил — даже палочка ваша этого не выдержала… Вам невероятно повезло что у Альбуса была порция слез феникса, сумевшая купировать последствия того выброса.       — Вот как… — пробормотал я. В принципе, тот факт, что мои чары сочли за магический выброс, пусть и крайне мощный, был в чем-то закономерен. Ну не привыкли волшебники к тому, что кто-то из них творит столь мощную магию осознанно, вот и сами придумывают удобные для себя теории.       А вот возможность потерять магию навсегда меня, признаться, испугала.       Мой общий возраст за две жизни — сорок семь лет. И больше половины этого срока я был чародеем (пока что — волшебником). В каждом детстве магия прочно обосновывалась в моей жизни, становилась моей судьбой, неотрывной частью меня самого. Её утрата, пожалуй, ударила бы по мне не хуже инвалидности, а то и крепче. В конце концов, у чародеев есть регенерация, и через годы, а то и десятилетия, тело бы восстановилось таким, каким было до травмы. Но без магии я вообще не представляю себе, как жить.       Кста-а-а-а-ати, а что там про феникса было сказано? Никогда с ними не сталкивался, и честно говоря, был уверен, что уж эта-то птичка — вымысел. А тут, оказывается, она очень даже водится?       — Мадам Помфри, а что вы там говорили про слёзы феникса? — скорчив умильную физиономию, спросил я. Харизма брутального сурового мужика мне не будет доступна ещё долго (если вообще будет), так что я воспользовался тем, что мельком виденный мной чародей из Японии называл каваем. Правда, до сих пор понятия не имею, что это за штука. И не горю желанием узнать, если честно.       — Слёзы феникса — крайне мощная целительная субстанция. Что она из себя представляет — ясно из названия. Вещь эта очень редкая, по крайней мере, в Британии — у нас на островах живёт только Фоукс — фамилиар директора. Вот в Африке и Аравии они встречаются чаще. В Китае ещё, говорят, какая-то особенная разновидность есть — но это вам уже книги Скамандера читать надо, сама я не знаю. Впрочем, сейчас я позову директора — он хотел поговорить с вами, когда вы придёте в себя, — и вы сами можете у него разузнать про его фамилиара.       — Директор хочет со мной поговорить? — изумлённо переспросил я. Нет, я, конечно, понимаю, форс-мажор, все дела, но ведь он же должен был уже по нескольку раз переговорить со всеми остальными и построить полную картину происшествия… А, пардон, почти полную. Зверюгу-то я в гордом одиночестве разделывал.       — Кто только не рвался с вами повидаться, мистер Поттер, — улыбнулась мадам Помфри.       — Мда? — озадаченно воздел я бровь вверх. — Неужели столько народу?       — И не только народу, — подмигнула мне целительница. — Кот ваш ушёл буквально полчаса назад — а до этого не отходил буквально ни на шаг. А прибежал и буквально вломился сюда всего через четверть часа после того, как вас сюда принесли. И смею заметить — в его присутствии вам сразу полегчало — не слишком сильно, но заметно. Вы завели правильного питомца, мистер Поттер.       Я благодарно моргнул. Собачьей преданности от Чубакки я не слишком-то ожидал, но учитывая его интеллект… Видимо, келас окончательно убедился, что со мной всё более-менее в порядке, и меня можно оставить на попечение таким недальновидным и косоруким созданиям, как волшебники. Иначе бы не ушёл. И это ещё вопрос, кто кого завёл. Кстати, скорее всего, это именно Чубакка парней успокоил, что, мол, за мной присмотрит. С Невиллом-то он вполне способен общаться самостоятельно.       — Факультет Гриффиндор в полном составе — от первокурсников до декана, — между тем продолжала мадам Помфри. — Особенно усердствовали остальные участники вашего… приключения.       — Ну, этого следовало ожидать.       — А вот профессор Снейп велел вам передать, что с вас эссе на три фута — о том, что полезного можно добыть с тролля, как это сделать и как не испортить ингредиенты в процессе.       Я нервно сглотнул и неловко поправил очки. Логика зельевара от меня явно ускользала.       — А что, с тролля можно что-то полезное добыть? Я даже не задумывался об этом — эта пакость так воняла…       — Вот будете эссе писать — и узнаете. — Целительница только подстегнула моё любопытство. А правда, чего такого ценного в туше тролля есть? У подданных Зимы вроде ничего такого не было, но насчёт местных зверюг — надо будет выяснить. Но раз уж профессор Снейп уверен, что с тролля есть чего взять — значит, это факт. Чувство юмора у него, конечно, то ещё, но бессмысленных и заведомо невыполнимых заданий никому не даёт. Во всяком случае, сплетни о таком поведении декана Слизерина до меня не доходили.       Воспользовавшись моими раздумьями, мадам Помфри вышла за ширму, что-то пробормотала, последовала серебристая вспышка, и я услышал, как она вызывает сюда директора. Оригинально. Надеюсь, нас потом так тоже научат. Даже если эти связные чары действуют на не самых больших расстояниях.       За те четверть часа, которые потребовались Альбусу Дамблдору, чтобы прибыть в Больничное крыло (если из своего кабинета… подозреваю, что он двигался по коридорам с поспешностью, совершенно не соответствующей его должности, а также всем титулам и регалиям. Ну, знаете, как шутят — бегущий генерал в военное время вызывает панику, а в мирное — смех), меня успели подвергнуть по меньшей мере семи исцеляющим заклятьям, влить три препротивнейших зелья (одно хуже другого, и каждый раз я ошибался, думая, что уж это-то — самое мерзкое из того, что попадало мне в рот) и помочь изменить положение на кровати с лежачего на полусидящее.       Надо сказать, что для встречи со мной Дамблдор оделся довольно-таки консервативно… если судить по тем причудливым нарядам, в которых мы обычно видели его за приёмами пищи. Никаких тебе колокольчиков в тщательно расчёсанной бороде, аккуратная мантия какого-то мягкого оттенка красного, забавная тюбетейка вместо привычного колдовского колпака на голове и выражение лица как у Санта Клауса в каком-нибудь универмаге на Рождество. Идиллия.       После короткого приветствия целительница оставила нас наедине.       — Гарри… — тут директор вопросительно склонил голову. — Ничего, если иногда я буду называть тебя просто по имени, по делам, не связанным с учёбой и на «ты»? Прости уж старику его прихоть…       — Ничего страшного, сэр, — кивнул я. — Вы всё-таки в несколько раз старше меня.       — Ну, если быть точным, мой юный друг, то нас с тобой разделяет девяносто девять лет, одиннадцать месяцев и двадцать один день. Я родился десятого августа, — неожиданно тепло улыбнулся Дамблдор. Сейчас он был очень похож на того Санта-Клауса, которого обычно рисуют на рождественских открытках. Разве что заметно худее. — Так что, по возрасту не то что в деды — в прадеды тебе гожусь.       — С точки зрения обычного человека, господин директор, для вашего возраста вы выглядите превосходно.       А вот с точки зрения чародея — фигово вы выглядите, господин директор. Деканша наша, например, женщина ещё ого-го! Хотя по оперативным данным, ей уже хорошо так за шестьдесят. Маргарет Дрезден, моя мама, которую я совершенно не помню (как ребёнок, а не как сознательный чародей, в отличие от Лили Поттер), в возрасте Дамблдора была на уровне двадцатилетней или около того, по воспоминаниям отца. Люччо, когда я впервые её увидел, тоже не казалась мне старухой, несмотря на свои два века. Да и Собирательница Тел была не слишком-то её младше фактически, хотя заметно физически. Хм, а вот её пример нелегитимный, тела-то она меняла…       Упс, чего-то мне только женщины на ум идут. Ну, это и не удивительно, за собой они всегда следят куда тщательнее мужчин, будь они хоть Королевами Фэйри, хоть самыми обычными домохозяйками.       — Буду считать это комплиментом. Мадам Помфри ещё не сообщала тебе, сколько народа желает своими глазами видеть героя, совершившего очередной подвиг и пообщаться с ним? — неожиданно профессор хитро мне подмигнул.       О боже, мало мне было бренда МКВ. Вот только-только всё улеглось, а теперь по-новой… В том, первом детстве я иногда мечтал о популярности, но не о такой же! И тогда я ещё не понимал, что она влечёт за собой для объекта восхищения.       Я откинулся на кровать и картинно застонал.       — Сэр, надеюсь, чисто физически сюда не сможет заглянуть полшколы?       — Нет-нет, такого беспорядка нам здесь не нужно, — поспешил успокоить меня директор. — Мадам Помфри намерена отпустить тебя ближе к вечеру, когда ты достаточно восстановишь силы. Так что я распорядился не пускать сюда никого, кроме Минервы и непосредственных участников… инцидента, благо они все собирались зайти к тебе к обеду. И, откровенно говоря, я в некоторой растерянности.       — В растерянности, сэр?       — Да, Гарри. Ты же понимаешь, что только чудом — настоящим чудом, а не нашими заклятьями — никто из вас не погиб и серьёзно не пострадал?       — Конечно, — устало вздохнул я. — Сам не понимаю, как жив остался. Думал — хорошо хоть остальные убежать успели… Хоть немного его притормозить хотел…       — Вот как раз об этом я и хотел с тобой поговорить, Гарри, — голос профессора Дамблдора внезапно посуровел, и вместо Санты теперь он производил впечатление старины Мерлина, в те самые моменты, когда Верховный Чародей в очередной раз намеревался повесить на меня всевозможные прегрешения и косяки. И не сказать, что абсолютно незаслуженно… — Откуда ты знаешь такие мощные огненные чары? В Хогвартсе этому попросту не учат. Только не говори мне, что это был стихийный выброс — всё равно не поверю. Следы магии слишком структурированные и специфические, поверь моему опыту. Так что же это было?       Ну и что мне ему отвечать? Ладно, попробуем воспользоваться советами умных людей. Как там было в том романе, который мне рекомендовал Саня? «Правду говорить легко и приятно»? А заодно вспомним первую заповедь коммивояжера: «Скажи больше правды, чем от тебя ожидают, но не вздумай сказать ВСЮ правду!». Итак…       — Ну… я не знал, что так мощно выйдет, — и раньше мне никогда не удавалось буквально с двух ударов, пускай и таких сильных отправлять противников на тот свет. — И я это заклинание придумал сам.       — Сам? — директор озадачено склонил голову набок. — Однако. Очень немногие волшебники в принципе разрабатывают новые чары. Особенно столь сильные и в твоём возрасте. Да-с, Гарри, похоже, ты поставил своеобразный рекорд. Даже Северус в твои годы начинал с чего-то попроще. И что же это за заклинание?       — Fuego, — пожал я плечами. Ничего тайного в моей формуле не было, да и, откровенно говоря, как и все мои чары, огненное заклятье отличалось мощностью, но не изяществом. А вот то, что Снейп у нас из молодых да ранних, запомним. — Специально и придумал, чтобы можно было в случае чего огнём жахнуть посильнее.       — И зачем же тебе это понадобилось? Жахнуть посильнее? — продолжал допытываться директор.       — Профессор Дамблдор, да это же классика! — слегка патетично воскликнул я, округлив глаза. — Да во всех книжках, фильмах и играх волшебники чаще всего огненными шарами кидаются! У меня, правда, шара не получилось — сплошным потоком пошло, больше на огнемёт похоже было…       Очень надеюсь, что сумел удержать лицо, потому что неожиданно для меня самого на память пришёл тот огненный шторм в гнезде Чёрной Коллегии, в котором пострадала моя рука. Хорошо ещё, что Баттерс не поддался первому порыву и не отчекрыжил обожжённую кисть к такой-то матери…       — Гарри, я не совсем понимаю, что ты имеешь в виду. Может быть, расскажешь поподробней?       Из дальнейшей нашей беседы я вынес ужаснейший факт — наш директор даже не подозревал о таком жанре, как фантастика в целом и о фэнтези в частности! Лаймен Фрэнк Баум, Роберт Говард, Роджер Желязны, Пирс Энтони, Говард Лавкрафт, Джон Толкиен, Диана Дуэйн — эти имена ему не говорили ничего! «Подземелья и драконы» также не добрались до Хогвартса — о кино я уже и не заикался. Даже о своих любимых «Звёздных войнах». И следующие полчаса я старательно просвещал заинтересовавшегося директора.       Это он ещё отвлёкся и не заинтересовался огнемётом…       Альбус Дамблдор успокоился только после того, как старательно записал на принесённом мадам Помфри пергаменте не менее дюжины фамилий, с полсотни названий и адрес того самого книжного магазина рядом с Косым переулком.       — Да-а-а, вот что значит — не обратить вовремя внимания, — озадаченно качал он головой. — Признаться, английскую классическую литературу я иногда читаю — всё же, в плане культуры магический мир, мягко выражаясь, отстаёт, но не знать о существовании целого жанра, который, несомненно, влияет на отношение к волшебству полукровок и магглорождённых… Спасибо, Гарри.       — Да не за что профессор, — слабо махнул я рукой. — Я вот что ещё спросить хотел… Ребята, как я понял, уже в полном порядке. Ну, в смысле, Рон, Невилл, Фэй, Гермиона… А Перси как? Его же вообще в коридор выбросило… Ох, что ж это я… с самого начала надо было у мадам Помфри спросить…       Дамблдор, внимательно меня слушавший, мягко улыбнулся.       — Могу тебя успокоить — мистер Уизли, можно сказать, отделался лёгким испугом и синяками. Уже к следующему утру он был в совершеннейшем порядке. И даже был готов отвечать за свой проступок.       — Э-э-э… проступок, сэр? Но он же ничего такого не сделал? — озадачился я.       — Видишь ли, Гарри, с одной стороны Персиваль Уизли нарушил инструкцию. Он должен был пойти за тобой в одиночку, а не в сопровождении твоих друзей. С другой — если бы с ним не было младшего брата и Невилла — то Гермиона и Фэй могли бы погибнуть, потому что никто вовремя не пришёл к ним на помощь. Так что наш староста получил одновременно и поощрение, и наказание.       — И что же его ожидает? — заинтересовался я.       — Поскольку нападение тролля явление форс-мажорное, и к учёбе никак не относится, с баллами это не связано. В качестве награды за проявленный героизм теперь у Перси будет памятная табличка в Зале Славы, премия в пятьдесят галлеонов (это уже из моего кармана, не удержался) и благодарственное письмо семье Уизли за воспитание сына. А вот в качестве наказания весь следующий семестр его ждут дополнительные занятия по УЗМС, ЗОТИ и Чарам. Чтобы разнообразить арсенал.       — Ну, справедливости ради нужно признать, что щит у него неплохой вышел, — выдал я аргумент в защиту старосты.       — Да, более чем. Протего изучается на пятом курсе, Гарри и его основное назначение — защита от враждебных чар, а не от физических угроз. И то, что щиты мистера Уизли выдерживали удары тролля… давненько я так не удивлялся. Как я слышал, на уроках наш староста показывал значительно более скромные результаты.       — А чего в этом странного, сэр? — недоумённо почесал я переносицу. — Он же переволновался, девочек защитить хотел, да и младший брат рядом. Конечно, он вбухал столько силы, сколько смог. У меня примерно так же выходит.       В основном потому, что привычка к волшебной палочке всё ещё вырабатывается. Ну не могу я за пару месяцев вбить себе в мозги дополнительные условные рефлексы. Пока что всё сознательно…       — Да, слышал, — блеснул директор очками. Интересно, как это у него получается, что буквально ощущаешь вложенные эмоции? Явно не магия, я бы почувствовал. Скорее всего — богатый опыт, а может, Дамблдор специально перед зеркалом тренировался. — Ты проявляешь весьма неплохие задатки для того, чтобы овладеть беспалочковым волшебством. И даже раньше, чем это обычно бывает. Думаю, курсу к пятому это для тебя проблемой не будет.       Ну, проблемой для моего обычного способа колдовства это не будет уже с местными заклинаниями. Старые-то получаются превосходно, что запечённый тролль и показал на собственном примере. Упс. Вряд ли можно назвать «превосходным» уничтожение инструмента. Да и применял я Fuego всё-таки с палочки, а не рук… С другой стороны, обычно я применял огненные чары именно что с помощью жезла или посоха, для фокусировки. С узкоспециализированных, а не универсальных, как волшебная палочка, инструментов.       Из-за ширмы выглянула мадам Помфри и шёпотом доложила, что профессор Макгонагалл ждёт своей очереди на общение с моей персоной. Как-то непривычно. Обычно ко мне сразу все вваливались, кто мог, конечно. Но, наверное, ей рядом с непосредственным начальством неудобно.       Так что, Дамблдор тепло со мной попрощался и с достоинством удалился. А вот наша деканша, видимо, всё-таки столкнулась с ним в коридоре. Чем-то иным то, что она почему-то отводила глаза, кусала губы и начала говорить какими-то очень уж казёнными фразами было сложно объяснить. Но когда я напрямую спросил, что такое с ней творится и осторожно намекнул, что больной тут всё-таки я, а преподавательница сдалась.       — Мистер Поттер, к сожалению, вынуждена вам сообщить… Ваша палочка… — начала профессор трагическим голосом. Кстати, а ведь она ходит обычно в слизеринских цветах, хотя сама гриффиндорка…       — А что моя палочка? — удивился я, неприятно поразившись слабому звучанию своего голоса. Ей-богу, умирающий лебедь. Отродясь не издавал таких жалких звуков.       — Она… уничтожена, — с трудом выдохнула Макгонагалл и посмотрела на меня с такой острой жалостью, словно сообщила о полной парализации или пожизненной импотенции.       — Эм, я как бы в курсе, — пробормотал я, совершенно не понимая поведения собственного декана. Ну, сгорела палочка, и что с того? За свою карьеру чародея-детектива я неоднократно лишался своих жезлов. Парочка точно так же сломалась у меня прямо в руках из-за напора энергий. Ещё несколько штук я элементарным образом потерял. Ни из-за одного никогда не закатывал истерик. Когда был повреждён мой старый защитный браслет, я больше волновался за обгоревшую руку. Едва не потеряв посох при нападении летних фэйри, я вообще не переживал по этому поводу, хотя это был весьма значимый для меня артефакт. Не из-за его могущества, а из-за связанных с ним воспоминаний и символизма — тогда мы с Эбинизером вместе сделали себе посохи из разбитого молнией дерева, и он учил меня изготовлению артефактов на практическом примере. Неприятно, конечно, но не более того.       Право слово, для меня это было дело пары недель — найти подходящий кусок древесины, обработать его и как следует зачаровать. В Магической же Британии и вовсе существует такая прелесть, как магазин мистера Олливандера, где этих палочек просто завались — были бы деньги. Да ведь если старик меня всё-таки послушал — то у него уже отложены несколько штук, прекрасно мне подходящих. К чему делать трагедию из этого — понятия не имею.       — И теперь, пока у вас не появится новая палочка, нормально колдовать вы не сможете, — печально сказала Макгонагалл. Всё же, сильны в ней предрассудки. Она за свою жизнь так и не пробовала работать, так сказать, на голой воле и магии, без дополнительных концентраторов? Или декан про мой не самый лучший на курсе контроль?       — А вы мне тогда не поверили, профессор, — печально улыбнулся я и поднял вверх левую руку. — Люмос.       Зря что ли я тренировался?       Вызов магии для освещения, элементарное магическое действие, требовавшее каплю сил и щепотку веры, с заклинанием дался мне даже проще обычного. Правда, было несколько непривычно держать светляка в руке, а не заставлять светиться кольцо или пентаграмму, но ошарашенное лицо суровой шотландки того стоило.       А через пять секунд гробового молчания я снова потерял сознание.