***
Дэн торопился на базу, Тед еле поспевал за ним. Если честно, то киборг предпочёл бы оставить человека на плантации: один передвигаться он мог бы быстрее, да и КПД явно повысился бы. Но Дэн… У Дэна было паршиво на душе. Даже хуже, чем всю эту неделю в джунглях Медузы. Вообще-то, после того, как он научился справляться с навеваемыми токсичным воздухом планеты галлюцинациями и «договорился» с хассами, местными обитателями, стало вполне терпимо. Хассы были… странные. Какая-то непонятная форма примитивного разума. То ли индивидуального, то ли коллективного — киборг склонялся к первому варианту. Ещё их нельзя было есть, как источник органики — абсолютно бесполезны и даже опасны, но и они довольно быстро поняли, что киборг им не по зубам. Они так и шли до плантации: Дэн и стая хассов. Зачем эти странные существа за ним увязались, Дэн старался не думать, но с ними было немного веселей. Особенно после того, как он благополучно пообедал местным котом — любимцем охранников с плантации, как выяснилось чуть позже. А поначалу он принял кота за очередную галлюцинацию, явившуюся к нему раздобревшей до полной потери осторожности Котькой. Упитанное животное дало энергии больше, чем бесконечно употребляемая кора и трава. В растительности почти не было калорий, а неосторожный кот, в недобрую для себя пору отправившийся погулять, дал шанс найти друзей. Хассы обступили обедающего киборга почтительным полукругом, переступали лапами, трещали ушами, облизывались, но на добычу несъедобного пришельца претендовать не рискнули. Дэн шёл и шёл, заставляя себя хоть ненадолго отвлечься от невесёлых мыслей о том, что может случиться с его людьми. Что, возможно, уже случилось… Он дошёл до плантации. И они были там — Тед, Полли, Михалыч. Не было только капитана и… доктора. Оба они остались у Казака — так объяснил Тед. И вот теперь Дэн мучительно соображал, скрипел мозгами и процессором. И делал выводы, от которых становилось… Нет, не страшно. От них хотелось уйти за процессор и больше никогда не возвращаться. Перестать быть человеком. Быть киборгом. Так проще. А Тед, небритый, грязный, весёлый и злой, с его болтовнёй и эмоциями был ему сейчас жизненно необходим — как доказательство, что не всё потеряно. Что он, Дэн, не опоздал. Именно поэтому он не упирался, когда друг и напарник увязался за ним. Дэн анализировал поведение Вениамина Игнатьевича с первого дня знакомства, он всегда знал — доктор врёт. Постоянно и всем. А больше всех — капитану, которого упорно называл своим другом. Потом он врал ему, Дэну. Доктор врал даже самому себе. Это выводило из себя. Сбивало боёк. На свой счет Дэн не сомневался — мотивы корабельного доктора были ясны. Приручить киборга. А вот отношение Вениамина Игнатьевича к капитану… Тут было странно. Нелогично. Непонятно. Но от того фактом быть не переставало. Доктор не был капитану другом. Зачем же тогда он летал вместе со Стасом Петуховым? Зачем переступал через себя — ведь видно было, как Стас раздражает доктора. Безумно раздражает. Или это было видно только киборгу? Время шло, Дэн набирал материал, систематизировал и анализировал. Искал ответ — зачем? Но сначала киборгу было всё равно. Даже прикольно было представлять, как человеческие особи перебьют друг друга и оставят транспортник в единоличное владение ему. А потом… Потом он сам не заметил, как пилот стал напарником, смешливая ХХ-особь — Полиной, а седой строгий мужчина — капитаном. Его капитаном. Доктору не нравился Тед, это было заметно по гормональному и эмоциональному фону. Доктору не нравилась Полина. Потом, правда, понравилась, но… Полине не понравилось бы — ТАК нравиться доктору. Дэн это чувствовал. А Полина — друг. Очень хороший друг. Доктору не нравился Михалыч. Он брезгливо морщился на пахнущего машинным маслом лохматого человека. А Михалыч объяснял Дэну устройство корабля, говорил с ним. Даже потом… После Джек-пота. Ему не надо было, чтобы Дэн отвечал, он просто говорил. Шаг за шагом киборг понял, что доктор — враг. Враг его людям. И Стасу Петухову в первую очередь. А потом он нашёл те жучки. Настойку в каюте капитана. Потом обнаружил отдельный канал связи доктора. Правда, взломать не смог. Защита там была не как на корабельном искине. Но киборг точно знал, что после того, как команда приняла решение лететь на Медузу, доктор с кем-то связывался. И получил несколько весьма объёмных файлов с информацией. Напарники бежали сквозь моросящую дождем ночь чужой планеты. За ними неотступно следовали хассы. Дэн слушал частое дыхание пилота и иррационально радовался, что тот рядом. Потом снова и снова анализировал накопленные наблюдения и свои действия. Нет. Ошибки не было. Киборг мысленно кивнул сам себе. Он должен первым найти доктора и поговорить с ним.***
Вениамин Игнатьевич растерялся: как быть? Что сказать? — Как ты можешь? Я друг Стаса. Единственный, между прочим! — Вениамин Игнатьевич на секунду даже сам себе поверил. Но не эта чёртова сорванная железяка. — Значит, вы, — в голосе Дэна (Вениамин Игнатьевич как-то сразу и вдруг понял, что это действительно Дэн) не было ни злости, ни удивления — лишь сухая констатация факта. От нечеловеческого спокойствия Дэна становилось по-настоящему страшно. Но доктор взял себя в руки: ну что ж, гадина всё знает. Так даже лучше. Вернее, гадина знает не всё. Она не знает, что меньше чем через пятнадцать минут сюда явится служебная «семёрка» и этому «убитому» гаджету, этому плазмомёту со сбитым бойком придёт конец. Хорошо рифмуется. Конец — пиздец. Надо только тянуть время, как можно дольше. С лица доктора вдруг сползла вся напускная доброта, губы сжались в презрительную гримасу. Вениамин Игнатьевич злобно усмехнулся: — Правду? Ты хочешь знать правду? Твой капитан… Твой капитан украл мою жизнь. Нет, он сожрал её, сожрал без остатка и даже не заметил этого. Это он, твой капитан, виноват, что я стою тут, в этом вонючем коридоре на этой загаженной токсинами планетке. А его правда, правда твоего капитана довела вас всех до бездны, в том числе и тебя, безмозглая машина с нелепой преданностью неудачнику! — Мой капитан? — голос киборга упал до шёпота. Приходилось напрягать слух, чтоб услышать, что лепечет себе под нос эта «жестянка». Дэн вскинул голову. Глаза больше не сияли ровным алым светом. Они были сейчас просто голубыми и немного усталыми. — Да. Мой капитан. Вы правы, Вениамин Игнатьевич. Голос киборга звучал необычно, почти непонятно было, что он там бормочет. Что, у «жестянки» совсем процессор потёк, контакты разошлись? Вообще, Вениамин Игнатьевич в эту минуту почувствовал себя странно. У него вдруг закружилась голова и чуть расфокусировалось зрение. Но это была секундная слабость. Доктор глубоко вздохнул, и всё встало на свои места. Сколько же прошло времени? Вениамину Игнатьевичу казалось, что говорят они с рыжей гадиной уже не один час. Может, попытаться вызвать Казака по комму? Странно, что ему сразу не пришло это в голову… Доктор схватился рукой за запястье — комма на нём не было. Он быстро взглянул на киборга. На руке Дэна матово поблёскивал экраном личный коммуникатор доктора. «Это какое-то дежавю, — промелькнуло в голове у Вениамина Игнатьевича, — это всё уже было». Дэн несколько секунд помолчал, словно чтобы взять себя в руки, потом очень спокойно и как-то буднично сказал: — Я вас сейчас убью, Вениамин Игнатьевич. От этой обыденности стало жутко. В мозгу мелькнуло: «А ведь и правда убьёт!» Доктор сделал шаг назад, упёрся затылком в стену, колени мелко и противно подрагивали. — Ты не посмеешь! — голос сорвался на фальцет. Дэн по-птичьи наклонил голову к плечу, словно к чему-то прислушиваясь, и кивнул каким-то своим мыслям. — Посмею, Вениамин Игнатьевич. Киборг шагнул к доктору. Сердце пропустило удар, в глазах потемнело, резко захотелось пить. Вениамин Игнатьевич невероятным усилием попытался взять себя в руки. Сейчас вернётся казаков киборг, сейчас, осталось совсем немного… Но в эту секунду нервы доктора Бобкова, уважаемого человека и потомственного интеллигента, не выдержали, и он завизжал прямо в ненавистную рожу: — Сдох, сдох твой капитан! И команда сдохла! И ты скоро сдохнешь! Левую сторону груди сдавило невероятной, нечеловеческой болью. В глазах потемнело, роем рассыпались красные мушки лопнувших глазных сосудов. Боль терзала, рвала на части. Выдержать ее человеку было не под силу — и через секунду обмякшее тело мешком повалилось вперед, прямо на руки киборгу. Дэн поймал то, что несколько мгновений назад было доктором Бобковым, и мягко опустил на не совсем чистый пол. Прижал два пальца к шее доктора, покачал головой, выпрямился и тихо проговорил: — Опять соврали, Вениамин Игнатьевич, опять. Киборг быстро сверился с внутренним таймером: на беседу с доктором ушло десять минут. Потом набрал знакомый код на комме, выключив изображение. — Макс, я передумал, я возвращаюсь в свою комнату, Стасик ещё не дошёл до кондиции. Скажи своей жестянке, пусть через полчаса принесёт мне кофе, а я пока душ приму. У тебя тут воняет неимоверно, — мягкий баритон звучал чуть недовольно, но спокойно. На другом конце линии коротко хохотнули: — Интеллигент ты, Веня, мягкотелый, но чёрт с тобой. Как хочешь. Потом он опять присел над телом и быстро, практически профессионально обыскал карманы. Нашёл магнитный ключ-универсал. Рядом валялся портативный медицинский чемоданчик. В нём оказалось несколько шприцов с анальгетиками, кое-какие перевязочные материалы, дезинфицирующий гель и бутылка питьевой воды. Стимуляторов не было. Дэн подхватил чемоданчик и, быстро пройдя по коридору, безошибочно остановился возле нужной двери. Прислушался — и решительно открыл камеру. У одной стены лежал Вадим, старый знакомый капитана, кажется, без сознания. А у противоположной — сам Стас Федотыч. В эту секунду капитан поднял голову и с трудом просипел: — Денис?.. А где Полина? Тед? Веня? Дэн слегка замешкался. Врать капитану не хотелось, но надо. Он вздохнул и еле слышно начал: — Простите, капитан, так получилось… Но тут же понял, что Стасу Федотычу явно не до его откровений: бледное лицо капитана приобрело серый оттенок, глаза начали закатываться. Киборг поспешно шагнул к Стасу, наклонился, чтобы пощупать пульс, и тут капитан окончательно потерял сознание. Дэн быстро достал шприц, вколол капитану анальгетик, вправил вывихнутое плечо и, поколебавшись несколько секунд, повторил процедуру с инъекцией и для Вадима. Аккуратно смочил обоим пленникам губы водой и задумался. Вадим почти в коме, капитан пока держится — у него есть в запасе немного времени. Дэн поднялся, решительно вышел в коридор, открыл пустую соседнюю камеру и подошёл к телу доктора.***
Тед измаялся. Этот рыжий велел ждать возле склада, а сам ушёл на разведку, и его уже нет чертовски давно. Парень колебался: ждать дальше или идти на свой страх и риск на поиски друга? Но тут из-за угла вынырнул киборг, невозмутимый, как буддийский монах. — Блин, Дэнька! Где ты ходишь? — Тед засыпал киборга вопросами, чуть ли не приплясывая на месте от нетерпения. — Нашел? Кэпа и доктора? Где они? План есть? Дэн наклонил голову и лаконично доложил: — Нашёл. Пойдём, мне нужна помощь, — и молча зашагал вдоль складской стены. Тед еле поспевал за ним. Внезапно рыжий остановился и с ходу сиганул в какую-то полузатопленную канаву, попутно весьма неделикатным образом прихватив с собой ошарашенного приятеля. Тед выплюнул вонючую воду, потёр ушибленный локоть и хотел возмутиться, но рот ему мгновенно закрыла холодная и не вполне чистая ладонь напарника. Сероватую мглистую атмосферу прочертили несколько лучей прожекторов, где-то совсем рядом раздались голоса, потом всё стихло. — Расписание обходов не изменилось, — рыжий деловито выбрался из ямы и отряхнулся, рассыпая брызги, как большое хищное животное, — у нас в запасе двадцать две минуты. До импровизированной тюрьмы они добирались в общей сложности минут двадцать. Дэн подвёл друга к камере и распахнул дверь — у стены навзничь лежал Вениамин Игнатьевич. Тед метнулся к доктору и потрясённо повернулся к нахохлившемуся рыжему: — Он же… мёртв? Дэн быстро кивнул. — А кэп? — Тед нервно сглотнул. — Станислав Федотыч в соседней камере вместе с этим… Вадимом. Они живы, но их придётся нести на руках, — Дэн кивнул вправо от себя. Тед ещё несколько секунд рассматривал застывшее лицо Вениамина Игнатьевича, затем решительно поднялся: — Сначала позаботимся о живых. Тед сидел понурившись и мучительно размышлял. Они в два приёма перетащили капитана и его друга на склад и разместили на каких-то мягких свертках. Вадим был совсем плох. «Не дотянет ведь до утра», — тревожно подумал Тед, а потом, отведя взгляд, спросил: — А что с доком делать будем? Дэн заботливо подсунул под голову Стаса какой-то тюк и ответил, чуть пожав плечами: — Может, сюда принести? Там вроде бросать нехорошо. Станислав Федотыч бы не бросил… Тед сглотнул и кивнул, поднимаясь, но Дэн остановил его: — Оставайся с ними. Я сам.***
Киборг одним движением забросил на плечо безжизненное тело. Через полминуты он был уже у высокого забора, тянущегося вдоль границы базы и леса. Легко, будто надувной мячик, перекинул труп через двухметровое ограждение. На той стороне несколько глоток одновременно взвизгнули и радостно завыли. Хассы приветствовали своего великого двуногого бога. Потом «шестёрка» вернулась в здание тюрьмы и аккуратно разложила прихваченную со склада взрывчатку — не импульсную, доверенную им Аайдой, но тоже мощную и надежную. Запасы Казака радовали глаз широким ассортиментом. Таймер замигал красными огоньками, отсчитывая оставшуюся минуту: пятьдесят девять, пятьдесят восемь, пятьдесят семь… Цифры еще не перескочили на третий десяток, а «шестерка» была уже далеко.***
Станислав Федотович очнулся от грохота и яркой вспышки, в совсем незнакомом месте, вокруг были горы ящиков и коробок, часть явно узнаваемые — груз с «Космического Мозгоеда». Он слабо усмехнулся, вспомнив двух олухов, умудрившихся намалевать нелепое название на транспортнике. От воспоминаний о команде опять кольнуло в груди. Хотя… Он же видел Дэна? Тот пришёл к нему в камеру. Или это был глюк воспалённого сознания? И где он сейчас находится? Стас приподнялся на локтях и огляделся. Так, он точно на складе. Чуть поодаль лежал Вадим. Лицо серое и безжизненное, губы плотно сжаты, но, приглядевшись, Стас заметил, как у друга поднимается грудная клетка в такт неровному, болезненному дыханию. Стас выдохнул с облегчением: ну, хотя бы кто-то из его друзей жив. Как они сюда попали? Это новая каверза Казака? Откуда-то сбоку послышался шум. Стас напрягся и зашарил вокруг себя взглядом в поисках хоть какого-нибудь оружия. Из-за штабелей старомодных пластиковых контейнеров вынырнул высокий мускулистый парень и заорал как оглашенный, радостно кинувшись к Стасу: — Дэн! Дэнька! Капитан очнулся. Рядом материализовался странный доходяга с немыслимым цветом волос и ярко-голубыми глазами. Стас смотрел на улыбающихся парней и боялся, боялся поверить. Это ведь были… Тед и Дэн? От волнения опять закружилась голова. Слова доходили словно через толстый слой ваты, лица парней двоились и расплывались. Неимоверным усилием воли он вынырнул на поверхность сознания из удушливого марева глубокого обморока. Чуть нахмурился, пытаясь сфокусировать взгляд, и рывком поднял тело в полусидячее положение. Правда, вывернутые суставы тут же отомстили за такое кощунство приступом острой боли, но Стас лишь сильнее сжал зубы («Ты, мать твою, космодесантник, а не истеричная девица!») и всё-таки не провалился в очередной обморок. Хотя долго ему не продержаться. По всем признакам организм не желал находиться в активном состоянии, значит, следовало выяснить диспозицию немедленно! Стас взял себя в руки (ну, попытался) и твёрдо спросил у самого ответственного из олухов: — Дэн, доложи обстановку. Коротко. И, главное, где наши? — Полина и Михалыч на плантации, живы. Рабы подняли бунт, успешный. Охранники обезврежены. Пленные ищут способ связаться с внешним миром. Вадим жив, состояние стабильно критическое, я вколол анальгетик. Требуется срочная медицинская помощь. Вениамин Игнатьевич… — тут Дэн замялся и оглянулся на Теда, — он… Мы не знаем, где он! Рыжий подозрительно твёрдо глядел в глаза Стасу. Но с этим можно разобраться позже. — Дальше, — Стас попытался добавить в голос металла. Дэн послушно продолжил доклад: — Полминуты назад на территории базы взорвалось какое-то здание, предположительно склад, оборудованный под тюрьму. Мы находимся на одном из складов Казака, очень скоро нас тут обнаружат и попытаются выкурить. Из оружия у нас два бластера с полуразряженными батареями и взрывчатка с нашего корабля. Стас прикрыл глаза и нервно хохотнул про себя: м-да, весело и очень в духе их команды. Воистину мозгоеды! Но в груди как-то сама собой поднялась тёплая волна. Его олухи — такие олухи! Но они ЕГО олухи. И если уж так решила судьба, то и погибнуть им придется вместе. Хотя почему сразу — погибнуть? Стас прикинул про себя: еще полчаса у них, наверное, есть. Два бластера и взрывчатка. Не так уж и мало. — Сколько выстрелов у нас в запасе? Тед, разыщи взрыватель, знаешь, как он выглядит? Пилот кивнул и собрался что-то сказать, но тут раздался звук, который Стас не спутал бы ни с каким другим. Самый лучший звук на свете — нарастающий гул, переходящий в рев мотора штурмового катера. Дальнейшее Стас помнил смутно. Он периодически то приходил в себя, то опять проваливался в беспамятство. Потом он узнал, что Роджер Сакаи получил его сообщение, практически самовольно, на свой страх и риск собрал команду из своих коллег и родственников шахтёров с Самородка и организовал рейд на Медузу. На их счастье, Казак не успел атаковать склад, где они сидели. Причиной тому стал взрыв тюрьмы — он произошел весьма вовремя. У Казака просто не оказалось времени заметить, что его заключенные сбежали. Да, удача была на их стороне. Стаса в срочном порядке доставили в военно-полевой госпиталь, и только на третий день ему сказали о смерти Веньки. Стас закаменел лицом и сутки ни с кем не говорил. Где-то в глубине души раскалённой лавой пузырились слёзы и отчаянье, пытаясь прорваться наружу, но не находили выхода и застывали тяжёлыми валунами на сердце. Казалось, ещё немного, и они обвалом накроют Станислава Петухова. А там, за стенами госпиталя, его команда. Его олухи. Они его ждут, он не может их бросить. Веня был бы недоволен его поведением. Веня всегда думал о других. Честный, прямой Веня, променявший весьма перспективные предложения из частных клиник на работу в участковой поликлинике, а потом и вовсе — спокойную, безопасную жизнь на тихой планете на тяжелые будни космического дальнобойщика. Ради Вени он должен жить дальше. Ради его памяти и стайки молодых и горячих голов. Он за них в ответе. И он потребовал к себе Теда и Дэна. — Рассказывайте. Парни, пряча глаза и переминаясь с ноги на ногу, рассказали, как нашли Вениамина Игнатьевича в соседней со Стасовой камере. Доктор был уже мёртв и даже уже начал остывать. Дэн показал запись и покаянно пробормотал: — Я хотел принести его к нам на склад. Не смог — выжидал время обхода, охранники рядом были. А потом тюрьма взорвалась… Он вскинул голову, глянул подозрительно блестящими глазами в лицо Стасу и чётко произнёс: — Простите, капитан, я вас подвёл. Стас помолчал. Горе не хотело отпускать, но он заставил себя вздохнуть полной грудью и сказал: — Перестань, Дэн. Веня умер. Ты не мог ему помочь. Главное, что ты жив. Что остальные живы. Веня бы тебя понял… Дэн кивнул: в словах капитана была девяностопроцентная искренность.