Венди Дарлинг
Этим утром я боялась проснуться. Боялась открыть глаза и понять, что все это лишь красочный мираж; боялась спуститься с небес на землю, ведь это было сродни падению в ад. То, что произошло вчера вечером, казалось мне прекрасным сном, несбыточной мечтой, в очередной раз представшей передо мной едва ощутимой дымкой. Вновь и вновь я прокручивала в голове события прошлой ночи, пытаясь найти подвох, который докажет мне, что все это лишь сладкое видение. Но ничего не было. С каждым разом переживая заново в воспоминаниях все, произошедшие вчера мгновения, я убеждалась в реальности. Сжав левой рукой правую ладонь, кожа которой до сих пор слегка горела от поцелуя Питера, я ощутила, как счастье медленными волнами затопляет меня. Противоречивые эмоции бушевали во мне: хотелось смеяться и плакать, кричать и молчать, сидя в тишине, рассказать о своей радости целому миру, и в тоже время скрыть секрет, чтобы он оставался только моим. Я не находила покоя в своей голове: воспоминания о прошлом накладывались на мысли о настоящем, тесно переплетаясь с мечтами о будущем. Радостные картины, которые рисовало мне мое воображение, постоянно мелькали пред глазами, не давая сосредоточиться на чем-то одном. Я сходила с ума. От счастья, от мыслей, от эмоций – я сходила с ума. Вселенная кружилась вокруг меня, захватывая с головой в круговорот событий. И выбираться из этого омута чувств я не желала. Но все же реальность этого мира не хотела отпускать меня полностью, напоминания о своем существовании моей собакой, которая утыкалась мне в щиколотку мокрым носом, призывая вставать с кровати. Нана. Никогда не устающая заботиться о нас няня. Понимая, что Нана права – время слишком позднее, чтобы лежать в кровати – я поднялась с постели, попутно гладя по голове собаку. Тратя время на приведение себя в порядок, я пыталась убрать с лица эту безумную улыбку, что, словно приклеенная отказывалась покидать меня. Попытки думать о чем-то серьезном не увенчались успехом, так как мысли о Питере были подобно спирали. С каждым новым витком я вновь возвращалась к ним, переживая, представляя и мечтая обо всем заново. Однако кое-что в этом кружащемся счастье не давало мне покоя. Моя мама. Я не знала как вести себя с ней со вчерашнего дня. Рассказать ей о Питере было невозможно, по крайней мере, в нынешней ситуации. До этого я бы, не раздумывая, поделилась своей радостью с ней, но сейчас... Лучше уж подождать до затишья этой «грозы», ведя себя отстранено вежливо. Мой спуск вниз по лестнице был прерван раздавшимся дверным звонком. Развернувшись в противоположную от гостиной сторону, я отправилась открывать неизвестным гостям, опережая на несколько шагов горничную. Распахнув дверь, я в неверии уставилась на стоявшего передо мной юношу. -Майкл? Джон? – первый шок не успевал сменяться вторым. -Венди! – смеясь, воскликнул Майкл, снимая шляпу и в приветственном жесте раскрывая руки. Не дожидаясь моей реакции, он сам, шагнув вперед, обнял меня, одновременно немного отодвигая в сторону, чтобы освободить себе путь в коридор. Как и брат, Джон тоже снял цилиндр, но удостоил меня лишь коротким кивком головы. Рассеянно смотря перед собой, он зашел вслед за Майклом, и, осмотревшись по сторонам, повернулся ко мне, безучастным голосом спросил: -Как ты? -Я в порядке, спасибо. Надеюсь у тебя тоже все хорошо? – очередной кивок. Наши отношения совсем не изменились, лишь стали еще хуже. Джона раздражала моя, как он считал, неоправданная надежда и вера, меня же бесило его циничное отношение к этому миру. -Мама! - О, всемилостивый Боже! Майкл! Сколько раз тебе повторять: не подкрадывайся ко мне со спины! Заливистый смех, раздавшийся в ответ, немного смягчил атмосферу, царившую в коридоре, и, пройдя в гостиную, я увидела, как мама со счастливой улыбкой обнимает Майкла. Его высокий рост немного не соответствовал столь молодому возрасту и то, как он приветствовал маму было весьма комично, так как брату пришлось согнуть колени и наклониться, чтобы ей было проще обнять его. Когда удивление сменилось радостью встречи и теплыми объятиями, мама решила расположиться в гостиной на утренний чай. - Майкл, ты писал, что прибудешь с Джоном только на следующей неделе, как так вышло, что ты приехал раньше? - спросила мама, когда горничная подала напиток. - Ну, понимаешь, - замялся Майкл, переводя взгляд, на Джона, который, судя по всему, совершенно не замечая метаний брата, продолжал холодно осматривать комнату. - В колледже была такая суматоха по поводу юбилея, что я перепутал даты, и написал вам, что приеду позже. Простите, что нагрянул так неожиданно, - закончил он, виновато опуская голову. - Майкл, ты совсем не меняешься. Когда ты уже станешь менее рассеянным? - покачала головой мама. - Ты сам прекрасно знаешь, что человеку с твоей профессией, такая забывчивость недопустима, - впервые подал голос Джон, - впредь постарайся больше не допускать таких оплошностей. Этим ты не только вредишь мне, выдергивая из-за рабочего места, но и нашей маме, доставляя ей лишние хлопоты. - Джон, прекрати, все хоро... - Боже, Джон, хотя бы в кругу семьи забудь о своей чопорности, - устало выдохнула я, даже не смотря в сторону брата, - Майкл, - повернулась я к младшему, - действительно, все в порядке. Ты нас нисколько не потревожил. Это даже замечательно, что ты приехал раньше. Лучше расскажи нам, что нового в колледже. Воодушевленный вопросом, Майкл, со свойственной его живостью, начал описывать свою учебную жизнь. Слушая рассказы о преподавателях, предметах и учениках, мы совершенно забыли о таком понятии, как «время». Несколько часов мы не покидали гостиную, перекусывая закусками, которая приносила горничная, все так же продолжая с упоением слушать Майкла. Что-что, а разлука в год сказывалась на острой потребности в общении. Иногда речи младшего брата прерывались монологами старшего, или же расспросами с наших сторон. Последние оранжевые лучи солнца постепенно скользили по комнате в попытке ухватиться за что-то, лишь бы не убегать, гонимые холодной луной. Но секунды были неумолимы, заставляя небо с каждым мгновением становиться все темнее. Когда первые проблески звезд начали проявляться на серо-голубом небе, я решила оставить компанию, что бы слегка переварить полученную за день информацию. Прерывать очередную историю Майкла об их шутках в колледже не хотелось, так что я терпеливо ждала окончания байки. - Замотав ребят покрывалами, так, чтобы не было видно головы, мы отправили их во внутренний двор. Стивен залез на памятник Уильяма Дарэмски, а Джордж спрятался за статуей Шелли. Мы же скрылись за колонной, так как оттуда было лучше всего видно. И вот, представьте, стемнело, на площади никого не было, и тут, как мы и просчитали, появляется Мардж, идя к общежитию. Она уже прошла монументы, как парни выскочили и, протягивая руки, направились к ней, шатаясь и завывая: «Наконец-то! Дождались!» Вы представить не можете, какое лицо тогда у нее было! Мы еле сдерживались с Тони, чтобы не засмеяться в голос. Мардж вся побелела, застыла на месте, и тут как закричит! Мы думали, что весь город ее услышал. Уже наблюдая, как она убегает, я и Тони подошли к ребятам, которые согнулись до земли от смеха. Боже, на следующий день все ребята говорили о каких-то призраках и криках на площади. Так что теперь, благодаря нам, в колледже родилась новая легенда о призраках статуй!* – закончил Майкл, посмеиваясь и гордо улыбаясь. Мама лишь снисходительно улыбалась, зная, что, несмотря на такие шутки, младший брат прекрасно воспитан в отношении девушек. Джон лишь сдержанно улыбнулся, не признавая таких забав. - Извините, но мне нужно немного передохнуть от разговоров, - произнесла я, поднимаясь с кресла. От многочасового сидения, мышца спины затекли, поэтому единственное, о чем я в данный момент мечтала, так это оказаться одной в комнате, чтобы хорошенько потянуться. - Думаю, нам всем нужен перерыв, - согласилась мама, - Майкл, Джон, поднимитесь с Венди в детскую. Вы там давно не были. - О! Верно! Я же хотел увидеть свою комнату, - Майкл вскочил с дивана и, схватив меня за руку, потянул к лестнице, - Ну же, Венди! Быстрее! Джон, не отставай! «О передышке в тишине можно забыть», думала я, пока поднималась вверх, следуя за Майклом. Джон лишь молчаливой тенью едва слышно шел за мной. - Ого! Как тут все изменилось! – воскликнул брат, стоило ему переступить порог комнаты. Зайдя в нее, я уселась за стол, наблюдая, как мальчики осматриваю комнату. - А куда делись наши кровати за этот год? – поинтересовался Майкл, рассматривая каминную полку, на которой хранились наши детские поделки. - Тетушка продала их соседям, у которых родились близнецы. - Ты до сих пор хранишь наши старые игрушки? – сухо спросил Джон, немного презрительно смотря на кучу игрушек, среди которых виднелись наши. - А что? Дети, с которыми я сижу, играют в них, - пожала я плечами. Подскочив к Джону, Майкл, словно ребенок, получивший все подарки мира на Рождество, начал перебирать игрушки, выуживая наши и восхищенно рассматривая их. - Боже, Джон, ты помнишь эту? Отец подарил тебе ее, вместо Наполеона, которого разбила Венди. - Майкл, - устало сказал Джон, смотря на младшего брата. - А эти доспехи? Венди всегда их одевала, когда была пиратом. О! Это же мой мишка! Правда, я не помню, откуда у него заплатки на шее... Будто голову оторвали... - Майкл, - уже немного раздраженно сказал Джон. Я лишь в немом молчании наблюдала за этими двумя, без представлений, что может случиться в следующие мгновения. - Вау! Ты только посмотри! Это же сабля! Прям как настоящая! Еще и острая какая... Мы вроде играли ей во время сражения с пиратами... Помнишь? Будто мы попали в волшебную страну... - Майкл растерянно смотрел на оружие в руках, - Такой странный мир был... О! А вот пиратская треуголка. Ее вроде носил... Как же его... А! Вспомнил! Макаронер! Помнишь, Джон? Как мы воображали, будто сражаемся с индейцами против пиратов? А еще русалки! Хотя это больше походит на чудной сон... – к концу голос Майкла затих, а взгляд затуманился, пока он судорожно сжимал треуголку в руках. Я пораженно смотрела на брата, гадая, действительно ли он сейчас начинает вспоминать Небыляндию. Вдруг он резко повернулся ко мне, заставив вздрогнуть от неожиданности, - Или... Или это был не сон? Так? Венди? – ясные глаза смотрели на меня, умаляя дать ответ. - Хватит! – раздался яростный крик. Повернувшись в сторону Джона, я увидела, как он с перекошенным от гнева лицом, стремительно приближается к Майклу. Подойдя вплотную, он одни ударом выбил из рук брата пиратскую шляпу и саблю, заставив их удариться о стену и с глухим стуком приземлиться на пол, - Прекрати нести этот бред! Ты уже вырос для подобных речей. - Джон! - Помолчи, Венди! Ты не понимаешь! - Не понимаю чего, Джон? – вопрошающе смотрела я на него. Ярость от его слов постепенно охватывала мой разум, не давая нормально мыслить. Как он мог, оскорблять то, что было мне дорого? - Не прикидывайся! Ты прекрасно поняла, о чем я. Хватит, Венди! Хватит жить детством! Пора уже наконец-то стать взрослой и посмотреть на этот мир ясными глазами, а не затуманенными детскими воспоминаниями о каких-то жалких играх. Как ты не понимаешь? Это все игры! Фантазии! Все эти феи, русалки, пираты, которыми ты бредишь... Все это чушь! - Джон,... – осторожно протянул руку Майкл, пока я, словно парализованная смотрела на человека, стоявшего передо мной, и не понимала, где мой брат? Этот злой, бесчувственный и эгоистичный человек не мог быть моим братом. - Не вмешивайся Майкл, с тобой у меня будет отдельный разговор, - колючий взгляд холодных глаз обратился ко мне, - Венди, перестань! Перестань забивать голову себе и детям этой чепухой. Волшебства нет, как нет и всяких там расчудесных стран с пиратами и русалками. Прекрати жить этими мыслями! В конце концов, ты позоришь имя отца, мечтая о том, когда-нибудь за тобой прилетит волшебный мальчик. Он не прилетит. Хотя бы потому, что его не существует. Звук пощечины прервал эти гнусные слова. Руку неприятно саднило, пока из глаз катились слезы. Меня трясло от осознания, что я ударила брата, но я не могла сдерживаться, слушая все эти гадости. Дрожащим голосом я произнесла: - Уходи. Уходи, Джон! Я не желаю видеть тебя. Сквозь пелену слез я наблюдала, как Майкл уводит брата, лицо которого застыло в маске ярости, смешанной с презрением. Кинув на меня извиняющийся взгляд, Майкл закрыл дверь, оставив меня одну. Голова кружилась, в глазах темнело, а тело немного потряхивало от перенапряжения. На подгибающихся ногах, я дошла до кровати, без сил упав на нее. Сделав над собой последнее усилие, я перевернулась на спину, чувствую, как сознание уплывает в радушно распахнутые объятия забвенья.***
Я пыталась выбраться сквозь окружающую меня тьму. Борясь с океаном черной боли, давящей мне на голову, я пробиралась к мерцающему вдалеке светлому огоньку, который, словно подбадривая, подмигивал мне, указывая дорогу. Будто через толщу воды до меня доносились голоса и звуки колокольчиков. С каждой секундой их шквал увеличивался, пронзая голову острой болью. Что-то сдавленно промычав, я медленно открыла глаза, пытаясь сфокусировать на темном пятне передо мной. Вдруг что-то яркое и блестящее возникло перед моим взглядом, больно режа своим ослепляющим сиянием. Слепящий огонек мотался туда-сюда, сопровождая свои маневры переливами колокольчика. В глазах рябило от такого обилия света, поэтому я закрыла их, огораживая свое мутное сознание, теперь уже, спасительной темнотой. Уши начали постепенно различать звуки, что окружали меня. - ...стань... Ты...ешь...толь...хуже. Нечего мне...ут...неть...Дай ей придти в себя. Дзынь! – голос понизился до шепота, - угомонись хоть на секунду. Да. Да, я знаю, что вы давно не виделись, но потерпи еще несколько минут, - в ответ голосу я услышала только раздраженный перезвон, постепенно затихающей вдали - Хей, Венди, - ласковый шепот проникал в мою голову, - очнись. Давай же, - разум окончательно прояснился, и я поняла, что единственным, кто может так говорить, был Питер. Резко распахнув глаза, я увидела нависающие надо мной лицо парня, чей встревоженный взгляд был обращен ко мне. Поняв, что я вернулась в реальность, Питер отстранился и, встав с кровати, на которой он сидел, обеспокоенно сказал: - Привет, как ты себя чувствуешь? - Здравствуй, - потерев лоб рукой, я поморщилась от неприятных ощущений в голове, - вроде бы нормально. Я, что, потеряла сознание? - Видимо да, - пожал он плечами. - Когда мы с Дзынь прилетели, ты лежала на кровати. Сначала подумали, что ты спишь, но Дзынь, в пору своей неугомонности, тут же полетела тебя будить. Что она только не делала, даже испробовала себя в роли будильника, - на этих словах он задорно ухмыльнулся, - но ты никак не хотела просыпаться. Тогда я понял, что ты без сознания, и попытался привести в чувство, отогнав Дзынь. Кстати, где она? – смотря по сторонам, спросил Питер. Я лишь недоуменно осматривала комнату, пытаясь найти заветный волшебный огонек. Остановив свой взгляд на ночнике, внутри которого я уловила легкое шевеление, я, осторожно спустившись с кровати, стала медленно направляться к нему, пока Питер обыскивал кукольный домик, думая, что кроха там. Приближаясь к лампе, я испытала чувство дежавю, будто бы, когда то давно, тоже видела фею, спрятавшуюся в свете ночника. Подойдя вплотную, я же отчетливо могла видеть очертания прозрачных крылышек и эфемерного тельца, сидящего рядом с самой лампой, не боясь обжечься об нее. - Хей, - тихонько прошептала я, - Я тебя нашла. Можешь выходить, - предложила я, протягивая к ночнику раскрытую ладонь. Крошечное существо, настороженно выглянув из ночника, порхнуло на мою ладонь, смущенно рассматривая меня. Если бы не тепло, что источала фея, я бы даже не сказала, что что-то держу на ладони – столь мал был вес Дзынь. Поднеся руку ближе к лицу, я разглядывала ее, не обращая внимания на яркий ореол света, окружающий волшебницу. Фея слегка наклонилась ко мне, все еще внимательно осматривая каждую черточку лица, как вдруг резко отпрянула и взлетела в воздух, кружась вокруг моей головы и о чем-то пронзительно звеня. Смеясь – иногда ее крылышки задевали мою кожу, щекоча своими легкими прикосновениями – я снова протянула ладонь вперед, приглашающе раскрыв ее. - О! Дзынь! Так вот ты где! – Подлетел ко мне Питер, смотря через мое плечо на фею. Кроха что-то сказала на, только им понятному, языке фей, и Пэн, посмотрев на меня, перевел послание Дзынь. - Она говорит, что рада тебя видеть, даже не смотря на то, что поначалу испугалась, увидав то, как ты изменилась. - Ох, Дзынь, - я ласково смотрела на фею, - ты себе представить не можешь, как я скучала! – в ответ мне раздался смущенный перелив колокольчиков, смысл которого, я даже без перевода Питера, смогла понять. Уютную тишину, воцарившуюся между нами, прервал резкий хлопок входной двери, который был слышен даже в моей закрытой спальне. Вздрогнув, я, все так же с феей в руках, подошла к окну, замечая, как от нашего дома отдаляется статная фигура тетушки. Мне не было надобности понимать, зачем она сюда пришла. Все и так было ясно. Вновь моя семья обсуждала мое поведение и мое будущее за моей спиной. Устало выдохнув от бессилия, я пересадила Дзынь из своих рук на крышу игрушечного домика, и сев в кресло качалку, сжала виски руками. Медленно покачиваясь из стороны в сторону, я пыталась найти нужное мне решение. - Венди? Что с тобой? Ты кого-то увидела? – обеспокоенно спросил Питер, опускаясь на колени рядом с моими ногами. - Все в порядке, это была моя тетя. Просто сегодня был очень сложный день, поэтому я никак не приду в себя. - Расскажи, может, станет легче, - обжигающе теплая ладонь Питера нежно накрыла мою, легонько сжимая и даря спокойствие в душе. Перехватив мой взгляд своим долгим, пронизывающим, полным эмоций, спектр которых я не могла прочитать, он продолжал смотреть мне в глаза, ожидая начала рассказа. И я рассказала. Я не смогла сдерживать все накопившиеся во мне за сегодняшний день чувства и просто выплеснула их на Питера с Дзынь. Но легче не становилось. Поняв, что мне все еще плохо, я решила зайти еще дальше и меня словно прорвало. Будто, плотина, что сдерживала все мои переживания, не смогла справиться с их тяжестью и сломалась, рассыпаясь на части. Я открыла Питеру практически всю свою жизнь, рассказывая о положении семьи, тетушкиных попытках выдать меня замуж – при упоминании моих потенциальных мужей Питер лишь сжимал руки в кулаки, а Дзынь возмущенно звенела. Рассказала то, как братья, в особенности Джон, уже не последний год смеялись надо мной, стоило им услышать сказки в моем исполнении. Я раскрыла перед Питером всю душу без слез и судорожных всхлипов, так как сил на них уже не хватало. Просто. Сухо. Без эмоций. А он принял. Он не говорил слов утешения, не перебивал меня. Просто периодически сжимал мою ладонь, подбадривая к продолжению. Даже фея приутихла, тихонько устроившись на плече Питера и внимательно наблюдая за мной своими большими глазами. - Я не знаю, что мне делать, - качала я головой в растерянности. – Я словно в ловушке. Какой бы шаг не предприняла, он все равно будет ошибочным. Я... Я действительно не имею даже малейшего представления обо все этом. Задумчиво глядя перед собой, Питер поднялся с пола и, подойдя к окну, рассеянно окидывал взглядом ночное небо. Дзынь, что тренькнув, начала летать по комнате, судя по всему разминая крылья. Закончив пилотировать под, расписанным под небо, потолком, она подлетела к Питеру, что-то тихонько названия ему на ухо. Сначала юноша никак не отвечал, но потом, кивнув в ответ, повернулся ко мне и с решительным взором прямо спросил: - Венди, давай улетим в Небыляндию?***
*Легенда, что рассказал Майкл реально существует. Правда я немного перефразировала ее, чтобы можно было заделать под Оксфорд. Уильям Дарэмски – основатель Оксфордского колледжа, а Шелли – поэт, который учился в нем меньше года и был исключен за безбожие. Вообще изначально я хотела выложить несколько глав, что-то вроде извинения за задержку, но потом поняла, что как бы ни старалась, то больше одной за раз написать не смогу. После каждой новой части я чувствую какое-то опустошение, будто бы все силы и мысли ушли на новую главу, так что писать сразу по две-три главы не выходит. А жаль... И немного о временном представлении: в моей голове Венди сравнительно недавно начала работать сказительницей, поэтому и обстановку в своей комнате сменила около полугода назад от начала событий в фике, поэтому Майкл так и удивился.