Як розкаюся я у словах ще не сказаних І як правда моя стане світлом вечірнім Стали іншими ті, з ким хотів та не склалося І історія наша все по колу й не вірю я Фіолет — 21 грамм*
Оказавшись в палате, Аккерманы мучительно долго добирались до постели, умудрившись промахнуться в первый раз и попасть прямо в душ. Хвала святым лысым козам, в этот раз никакой Кирштайн не стоял под дверью и ничего не подслушивал! Вцепившись в полуазиатку, Леви ещё долго не желал её отпускать, не веря собственному счастью. Осторожно избавившись от собственной одежды, Микаса принялась стаскивать барахло с Аккермана, попутно подталкивая его в сторону душевой кабины. Как знать, возможно, это происходило в последний раз и им следовало наверстать упущенное до наступления завтрашнего дня. Душевая кабинка, как выяснилось позже, не была рассчитана на двоих, но данное обстоятельство Микасу не особо взволновало. Они стояли под теплыми струями воды, её губы нежно касались его лица, а руки беспрепятственно разгуливали по телу. Расслабившись, Аккерман вскоре и сам стал отвечать на её ласки, но полуазиатку по-прежнему не отпускало ощущение, словно проделывал нечто подобное, потому что и в самом деле боялся её потерять. И осознание того, что она превратилась для него в своего рода невзъебенное сокровище — превратилось для Микасы в настоящее открытие. Эрен, к примеру, никогда ею так не дорожил. Ушла, значит ушла. Туда ей и дорога. «Какая же я все-таки сука, — подумала Микаса, постепенно растаивая под влиянием трепетных поцелуев Аккермана, — просто убить меня мало, — до чего парня довела!» Хотя, откуда она могла знать раньше, что там все настолько запущено… А ведь раньше она даже не подозревала, что ею может кто-то настолько дорожить. С Эреном, как ни крути, все было совсем по-другому. Она едва успела перевести дыхание, как Леви, внезапно схватив её за подбородок, приподнял ей голову. — Ты уедешь со мной? — с тревогой осведомился он, заглядывая в её глаза. — Почему ты об этом спрашиваешь? — Микаса попыталась от него отстраниться. — Потому что не хотел бы всего этого лишиться, — прошептал он, касаясь губами уголка её рта. — Посмотрим, — поспешно выдохнула Микаса, возвращая ему поцелуй. Теперь они просто стояли под горячими струями воды и целовались, наверстывая упущенное. Теперь все было именно так, как и должно было быть. — Микаса, я… — настроившись на непродолжительный разговор, Аккерман собирался предложить ей очередную услугу, но так и не предоставив ему возможности высказаться, полуазиатка рывком привлекла к себе парня, впиваясь ему в губы и обхватывая его руками за плечи. Рефлекторно дернувшись, Леви тотчас к ней прижался, отвечая на её поцелуи. Это походило на самое настоящее сумасшествие, ощущение полного провала в параллельную реальность, не имевшей ничего общего с условиями реального мира. И если бы на пороге палаты вдруг появился сам Эрвин Смит собственной персоной вместе со своими коллегами, (да что там Эрвин — весь Совет Директоров престижной клиники в полном составе), Микаса вряд ли бы обратила на них внимание, предоставляя всю себя в распоряжение щедрого на ласки Аккермана. Сейчас для неё существовал только один этот человек, его губы и напряженные плечи под её пальцами. Остальной мир мог спокойно катиться ко всем чертям собачьим, — её он больше не волновал. Возбуждение, между тем, накатывало на обоих все больше, и довольно скоро осознав, что довольствоваться одними поцелуями вряд ли получиться, с трудом оторвав от себя Леви, она принялась торопливо расстегивать собственное белье. — Микаса, уж не думаешь ли ты, что я… — запротестовал Аккерман, мечтая помочь ей раздеться и собственноручно расстегнуть её бюстгальтер. — А если в палату кто-нибудь… Избавившись от нижнего белья, Микаса прислонилась лбом к стенке душевой, и уперевшись обеими руками в её материал, стала в позу, предоставляя ему возможность взять её сзади. — Микаса… — Аккермана вновь пробило на поговорить, но перехватив его инициативу, полуазиатка тотчас заткнула ему рот поцелуем. Казалось, он и сам опешил от её решительности. — Леви, чем дольше ты будешь сопеть, раздумывая о том, трахнуть меня или нет, тем большей будет вероятность, что сюда кто-нибудь зайдет, — сдавленно пробормотала Микаса, боднув головой стенку душевой. — Если через две секунды ты не приступишь к делу, я попросту оденусь и отсюда уйду. — Но у меня нет с собой резинки, — поспешил он объяснить ей причину своей показной нерешительности. — На хер. Давай так, — отмахнулась Микаса, не узнавая собственный срывающийся голос. Или он реально считал, что она будет стоять здесь со спущенными трусиками и ждать, когда он соизволит разжиться кондомом?! — Ладно… Ладно… — прошептал Аккерман, наваливаясь на неё и прижимая её к стене. Обнаженная и сексуальная, Микаса стояла лицом к стене, опираясь на нее поднятыми руками и расставив слегка ноги, чувствовала себя опасной преступницей, которую копы поймали на горячем. В какой-то горячке поглаживая её бока, Леви торопливо целовал ей затылок, и по-прежнему продолжал бормотать в её локоны всякую несуразную хрень, ещё больше вдавливал её в стенку, заводясь сверх меры. Это был безудержный секс за гранью рассудка и здравого смысла. Так, как ей нравилось. Сплошные инстинкты и рефлексы. Ни единой секунды, потраченной на лишние размышления. Их скудный мирок попросту не пропускал такие мысли и эмоции. Да и думать уже ни о чем не хотелось. Упираясь руками в перегородку, Микаса стонала от наслаждения, не скупясь на эмоции и пьянея от хриплого дыхания за своей спиной, делала все возможное, чтобы подольше растянуть момент неумолимо приближавшегося экстаза. За несколько секунд до того, как реальность перестала для неё существовать, Аккермана вошел в неё особенно сильно и глубоко, и переживая очередное наслаждение, едва успел выдохнуть ей в шею одно слово: «Микаса!» Полуазиатка приходила в себя, прислушиваясь постепенно к собственному тяжелому дыханию, а потом акцентируя внимание на пульсации крови в висках. Никогда ещё у неё на душе не было так восхитительно спокойно и пусто, как сейчас. Почувствовав, что его партнерша уже успела прийти в себя, Аккерман тоже зашевелился. Но сделал это затем, чтобы обхватить её поперек живота и прижать к себе ещё покрепче. — Леви, — еле слышно проронила Микаса, поворачивая голову. — А? — Мне уже пора, — она вздрогнула от прикосновения его губ к её шее. Отстранившись от него, Микаса подняла с пола свою одежду и, чувствуя себя абсолютно умиротворенной, ринулась в направлении выхода из душевой кабинки. — Микаса… Остановившись, полуазиатка невольно обернулась. — Что? — вздохнула она, смерив его изучающим взглядом. Приблизившись к ней, Леви попытался снова её обнять. — Скажи, что простила меня, — добавил он, перехватывая её озадаченный взгляд. — Я не заслужил такого наказания. — Вот что ты за мудак упертый, а? — закатив глаза, простонала полуазиатка, передумав одеваться. Ей не хотелось ничего усложнять и она попробовала ему это объяснить, прекрасно осознавая, что сейчас он вряд ли способен её слышать и понимать. — Просто дай мне немного времени, — произнесла она, глядя на него также открыто, как в первый день их знакомства в палате. — Да, я злопамятная сволочь, но мне нужно время. Леви выдохнул с облегчением, ничего не сказав. — Ну, я пошла, — изрекла напоследок Микаса, скручивая свою одежду в тугой узел. — Мне еще надо переодеться. — Я опять тебя хочу, — глухо проронил Аккерман, не скрывая своего желания обладать ею повторно. Чуть не уронив свое платье на пол, Микаса отступила назад. Теперь у неё действительно возникло ощущение, будто она попала в какой-то бесконечный порнофильм. — Предлагаешь заняться этим снова? — задыхаясь, осведомилась полуазиатка, почувствовав прилив нового возбуждения, но по-другому в обществе Аккермана чувствовать себя было невозможно. — И тоже под душем? — Нет, — тонкие губы Леви тронула знакомая ей загадочная улыбка, — пойдем лучше на мою постель. — Прекрасно, — утвердительно кивнула Микаса, оглядываясь по сторонам. — Только при одном условии, — предупредил её Аккерман. — Я отнесу тебя туда на руках. — Смотри, не урони, — заявила Микаса и с мыслью: «Я фигею от сексуальных фантазий этого парня…», позволила ему поднять её на руки и донести до узкой койки. В результате чего, опуская её на постель, Леви умудрился слегка стукнуться головой о перегородку, на которой была закреплена плазма и, упав с ним на постель практически мокрой (одного небольшого полотенца на двоих оказалась маловато), со словами: «только после свадьбы», Микаса попыталась занять выгодную позицию, дабы не свалиться на пол. Наконец, комфортная поза была найдена и, нависнув над нею так, что теперь он мог спокойно следить за выражением её лица, опираясь на руки, Аккерман ехидно улыбался, чувствуя, как партнерша ерзает под ним, доводя его до кипения. Слегка разочарованная подобным раскладом дел, (поскольку не привыкла, чтобы над нею доминировали), Микаса попробовала слегка привстать с постели, когда в следующий момент перехватив её инициативу, Леви вновь прижал её к кровати, фиксируя полуазиатку на месте. — Хотела со мной побездельничать? — осведомился он, заглядывая ей в глаза. — Теперь не дергайся и постарайся получить максимальное удовольствие. — Ты абсолютно повернут на сексе, ты в курсе? — пробормотала Микаса, обхватывая его руками за шею. — Нет, я повернут на тебе, — пояснил Аккерман, привлекая к себе отчаянную полуазиатку и впиваясь губами в её рот. Окончательно расслабившись, Микаса ответила на его поцелуй, стараясь не думать о том, на что будет похож с утра её рот, как только ей предстоит предстать в таком виде перед своими коллегами. Больше ей не хотелось причинять боли Аккерману. Тем более он и так от неё уже натерпелся: как физически, так и душевно. В это сложно было поверить, но ей действительно было комфортно рядом с ним. Хотя бы потому, что они являлись друг для друга просто любовниками и больше никем. Так было лучше для обоих. Ведь если между сексуальными партнерами возникали посторонние эмоции, всегда находилось место неловкости, значит, о настоящей раскрепощенности не могло быть и речи. Микаса убедилась в этом на собственном примере, как только осознала, что по-настоящему классный секс мог быть только с тем человеком, который во всех остальных смыслах оставался ей безразличным. А Аккерман и вправду был замечательным любовником: внимательным и темпераментным. Редкое сочетание. И не в состоянии понять, что мешало ему показать себя с лучшей стороны во время первой их встречи, Микаса по-прежнему продолжала на него злиться за проявленную с самого начала бесчувственность. Правда привыкнув за это время к ежедневному мозговыносу с его стороны, представить свою жизнь другой она больше не стремилась, да и не могла. Это было именно то, чего ей хотелось. А хотела она Аккермана — грубого, страстного, настоящего. Ей хотелось кричать под ним от наслаждения, ведь только он мог знать, как следовало сделать, чтобы девушка кричала… — Микаса, — наклонившись к ней, Леви выдохнул ей в ухо. — Я хотел бы… Ну… ты понимаешь… — Если хочешь, чтобы тебя понимали, излагай свои просьбы более внятно, — зафиксировав пальцами его подбородок, проронила Микаса, не сводя с него глаз. — Я хочу трахнуть тебя сзади, — коротко выдал он, надеясь на понимание с её стороны. Микаса прикрыла на миг глаза, поражаясь наивности своего партнера. Ну и чего она должна отказываться от всего? Тем более она давно этого хотела. С момента их первой совместно проведенной ночи. По правде сказать, она уже заебалась ждать, когда он сам об этом её попросит… — Ты настолько красноречиво уговариваешь, — бросила Микаса, спихивая с себя Аккермана, — что я просто не в состоянии тебе отказать… Опустившись на живот, она устроилась на постели и, уткнувшись лицом в его подушку, продемонстрировала ему позу полного подчинения. Леви тотчас пристроился к ней сзади. Прикусив край подушки, Микаса часто задышала, не в состоянии справиться с собственными эмоциями. Вся её проблема заключалась в том, что она элементарно не знала, что делать со своими исполняющимися желаниями и, получив, наконец, то, о чем мечтала, должна была молчать и просто наслаждаться моментом их единения, лишенная другой альтернативы. Впрочем, едва Леви притянул к себе Микасу, прижимаясь к её спине, она уже была готова на все. А едва он начал двигаться, входя в неё довольно резко, посторонние мысли и вовсе покинули её голову, позволяя сосредоточиться сугубо на собственных ощущениях. И постепенно привыкая к своему новому положению, выгнувшись, насколько позволяла поза, Микаса откинула свою голову на плечо партнеру, упиваясь его властью над собою. Резко выдохнув, Леви укусил её за ухо, не сбавляя темпа. Пару движений хватило на то, чтобы почувствовать поднимающуюся изнутри теплую волну, от которой перехватывало дыхание. Тяжело задышав, Микаса посильнее вцепилась в подушку. В этот раз Аккерман основательнее подошел к неоднозначному делу, заставляя партнершу рвать подушку зубами. — Микаса, ты уедешь со мной? — остановившись на миг, поинтересовался Леви, надеясь услышать утвердительный ответ. Находясь в двух шагах от переживаний экстаза, полуазиатка попыталась вновь насадиться на него, но этот ублюдок держал её очень крепко. Восприняв её молчание за тревожный сигнал, Аккерман повторил свой вопрос. — Да, блядь!!! — взвыла Микаса, готовая пообещать ему сейчас все что угодно. — Только не останавливайся!!! Пережив самый острый экстаз в своей жизни, она таки умудрилась вырвать зубами клок синтепона из многострадальной подушки Аккермана и, опустившись после секундной передышки на свою партнершу, Леви неровно задышал ей в затылок: — Заметь, ты обещала, — пролепетал он, продолжая уже чисто инстинктивно целовать её соблазнительное тело. — Я помню, — прошептала Микаса, стараясь поудобнее устроиться на койке, хотя это априори было невозможно. «Нет, чтобы помолчать и предоставить мне возможность насладиться моментом…», промелькнуло в мыслях полуазиатки, осознававшей, к чему на самом деле могла привести их чересчур бодрая возня в неудобной постели. Крепко прижав её к кровати, (на самом деле Микаса сама ему поддалась, но Леви было знать об этом вовсе необязательно), он замер на миг, любуясь её видом, и пробормотав вслух: «Ещё не все», приник губами к её шее, щекоча кожу своим неровным дыханием. Расслабившись под влиянием его неугомонных ласк, Микаса никогда не думала, что этот человек может оказаться настолько внимательным. Впрочем, начав заново заводиться, Аккерман вскоре попробовал вновь раздвинуть ей ноги, пристраиваясь сзади. — Послушай, — ухватив его за челку, Микаса попробовала оторвать его от себя. — Может, хватит уже? По ходу, у тебя давно никого не было. — Я согласен затрахать тебя до смерти, — прошептал Аккерман, продолжая к ней прижиматься, — лишь бы еще раз посмотреть, как ты кончаешь. Вздохнув, Микаса попробовала от него отодвинуться, но всерьез настроившись на новый раунд, Леви помешал ей это сделать, получив ещё больше доступа к её изумительному телу. — На четвереньки, детка, — приказал он ей. Да, блядь, именно взял и приказал! Не в состоянии сопротивляться внутреннему порыву желания, Микаса закрыла глаза, понимая, что сама виновата в происходящем, ибо не хрен было ржать не по делу. Лишь когда он снова попытался в неё втиснуться, действуя в этот раз без всякой нежности, с трудом сдержав очередной смешок, Микаса вновь уткнулась в подушку, спровоцировав у партнера прилив злого и почти животного возбуждения. Теперь его движения стали резче и грубее, и чувствуя, как он ей буквально вбивает в постель с целью удовлетворить собственную похоть, отказываясь ему повиноваться, Микаса вдруг со злостью прошипела: — То, что я позволяю трахать себя в такой позе, не дает тебя права думать, будто я разрешу поступать с собой точно также и в жизни! Не на шутку увлекшись своим делом, Леви проигнорировал её слова. — Эй, полегче… — прохрипела полуазиатка, упираясь лбом в подушку. — Ничего. Потерпишь, — буркнул он, прекрасно понимая, что из их непонятных и далеких от идеала отношений мог бы получиться неплохой порнофильм. По крайней мере, со стороны все выглядело именно так: несмотря на внутреннее сопротивление, Микаса безропотно принимала позы, какие хотел её партнер, задавая темп интимной игре. Не хватало только оператора с профессиональной камерой. Микасе хватило совсем немного и, с трудом подавив новый вскрик, она почувствовала, как её скрутило в судороге оргазма. Секс с Аккерманом — это всегда было что-то с чем-то. Ближе к двум часам ночи Микаса, наконец, поняла весь смысл выражения «быть затраханной до полусмерти». И когда неугомонный Леви, наконец, выдохся, Микаса и вовсе чувствовала себя полумертвой, а только ему стоило вытащить из неё свой агрегат, она моментально обмякла, распластавшись по кровати. После такого секса пострадавшей стороне срочно рекомендовалось принять теплую ванну, но на подобные изыски у полуазиатки не оставалось ни времени, ни сил. Проявив для своего темперамента невиданную по отношению к ней деликатность, после второго захода Леви оставил её на некоторое время в покое и, подозревая, что реально довел её сегодня до полного изнеможения, ждал, когда она придет в себя и соизволит поделиться с ним своими впечатлениями о пережитых ощущениях. — Ты сегодня какая-то странная, — задумчиво произнес Аккерман, когда Микаса, утомленная постельной акробатикой, перевернулась на бок в надежде заснуть. — Хотя мне это нравится… Еще бы не нравилось… После такого количества пережитых оргазмов и её послушного поведения… И едва она, поверив, что ей и вправду удастся поспать пару часиков, действительно начала засыпать, даже не думая погружаться в сон, Леви неожиданно проронил: — Жаль, что ты выучилась на доктора. — Почему? — Её глаза раскрылись сами собой, а сон и вовсе как рукой сняло. — Из тебя бы вышла неплохая актриса. — Актриса? — уточнила она, стараясь не показывать, насколько ей не понравилось это сравнение. «Блядь, вот тебе и поспала», — промелькнуло в мыслях полуазиатки. — Ну, почему нельзя просто полежать со мной и поглаживать мое бедро, пока я не засну?..» — … порнографического жанра, — как ни в чем не бывало добавил Аккерман, надеясь добиться от неё взаимности. — Несмотря на свою отчужденность и демонстрируемую по отношению к людям ненависть, в тебе есть что-то такое… Блядское. — Спасибо за комплимент, — еле слышно проронила Микаса, едва сдерживаясь, чтобы не задушить его подушкой за столь неоднозначный комплимент. С другой стороны, её ещё ни разу не сравнивали с порноактисами, но где-то в глубине души сама идея с порноиндустрией ей нравилась не больше, чем врачебное ремесло. Оставшись на ночь с Аккерманом, она теснее к нему прижалась, надеясь впитать его запах, чтобы навсегда сохранить в памяти ощущение его гладкой кожи под своей щекой. Через мгновение отстранившись от неё, Леви ещё долго смотрел ей в лицо, будто хотел запомнить её во всех деталях. И каждый раз оставаясь с ним на ночь, Микаса снова и снова испытывала противоречивые мысли. Это было сложно передать словами — как будто она каждый раз занимала именно то место, где должна была находиться по умолчанию. Место, которое по-настоящему принадлежало ей. Такого с ней ещё не было. Ни с кем и никогда. Исключение составлял лишь один Аккерман. И в данный момент ей хотелось от него намного больше, чем просто секс без обязательств. Она не знала, стоило ли ей считать встречу с Леви везением, но ей настолько хорошо было рядом с этим человеком, что на мгновение у неё возникла мысль измениться ради него в лучшую сторону. Белой и пушистой она, конечно, вряд ли станет, а это значило, что ругаться они будут очень часто. Но вот усмирить на неограниченный термин своих внутренних демонов у неё бы получилось. — Пообещай, что если я по твоей вине закончу свою жизнь в сумасшедшем доме, то ты будешь приносить мне апельсины, — произнесла вслух полуазиатка, прежде чем провалиться в сон и пообещав пойти ради неё даже на это, Аккерман отрубился практически сразу после её признания, предоставив ей возможность поспать почти до семи утра.***
Если бы Микаса осмелилась когда-нибудь составить рейтинг своих самых ужасных утренних пробуждений, это пробуждение однозначно заняло верхнее место её вымышленного хит-парада. Проснуться после корпоратива в одной постели с собственным пациентом от того, что в палате внезапно зажегся свет, после чего обнаружить стоявших напротив кровати шефа, своего бывшего и пару коллег, один из которых вчера и сам хотел с ней переспать — так мог начаться только ещё один херовый день в её и без того непредсказуемой жизни. — Дорогая, у нас гости, — сообщил ей о неоднозначности ситуации проснувшийся Аккерман, с иронией отнесшись к происходящему. — О-ху-еть, — нечаянно сорвалось с уст Микасы, почувствовавшей, как рядом зашевелился её любовник. — С добрым утром, доктор Аккерман, — кивнул Эрвин, глядя на неё и Леви с каким-то странным любопытством. — Но я был бы признателен, если бы вы, как девушка и ранее уважаемый врач постарались бы следить за своим языком в присутствии посторонних. И тут же повернувшись к ошарашенному Кирштайну и всем остальным, сделал им знак остаться в палате до выяснении обстоятельств данного инцидента.