Любовь — это ненависть

Дышать тобой, С каждым вдохом тише боль. Умертвляй, но не меня, Мое сердце будет биться в такт с твоим до самого конца BAHROMA — На глубине

      Собрав ветки, Микаса разожгла некое подобие костра, но, поскольку собранный хворост оказался сырым, пришлось воспользоваться бензином. И едва пламя разгорелось с новой силой, в него полетели её окровавленная футболка, грязные бинты и больничный халат Микасы. После чего, недолго думая, она отправила туда документы Леви и собственное удостоверение. Рискнув таки оборвать все связи с прошлым и тем, что напоминало о ненавистном былом, она чуть не швырнула в огонь свой мобильный телефон, но, вовремя вспомнив, что аккумулятор мог здорово рвануть, ограничилась изъятием сим-карты, не став даже копировать список ненужных контактов. И пока Леви возился с машиной, меняя на ней номера, так и не решившись расстаться с простреленной курткой, Микаса посчитала за нужное утопить телефон вместе со старыми номерами, включая номера Эрена и Кирштайна, в ближайшем водоеме. Чуть позже, облокотившись на авто и прижавшись плечами друг к другу, оба наблюдали за тем, как искры пламени уничтожают их общее прошлое.       — Ты не жалеешь, что всё так сложилось? — невольно осведомился Аккерман, переводя на неё свой взгляд.       — Ни на секунду, — кивнула Микаса, уверенная, что по её нынешней жизни можно хоть сейчас начинать писать мемуары о том, как она докатилась до такой жизни. И подкинув в огонь ещё немного хвороста, чуть не спалила себе волосы, пытаясь подлить в пламя бензин. Возможно, им придется на некоторое время залечь на дно, ведь Микаса больше не сможет связаться ни с приятелями, ни с родственниками.       Едва костер догорел, вооружившись палкой, Микаса принялась ковырять теплые угли, проверяя, не осталось ли там чего-нибудь ещё и, убедившись, что все сгорело окончательно, повернувшись к Аккермана, сделала ему знак идти к машине:       — Поехали.       — Поехали, — эхом отозвался Аккерман, увлекая её к авто. И едва они, забравшись в салон, начали устраиваться на своих местах, (Микаса, как обычно, за рулем, а Леви — на пассажирском сидении), достав из бардачка документы, она протянула их своему любовнику:       — Взгляни. Теперь тебя будут звать Хироси Камия.       Удивленно приподняв брови, Леви покосился на удостоверение.       — Надо же, поверить не могу. Это мое новое имя?       Микаса утвердительно кивнула.       — Скажи спасибо, что не Хренослав Пизденко, ведь учитывая коварство Николаса Брауна — Сумеречного, который занимался нашими документами — от него можно было ожидать любого подвоха.       — Охренеть… — у Аккермана просто шла кругом голова от всего увиденного. — Откуда у тебя моя фотография? И, кстати, как мне придется называть тебя саму?       — Ишикава Юи.       Сдавленно хмыкнув, Леви с изумлением уставился на свою спутницу.       — Должен признать, тебе удалось произвести на меня впечатление, — и словно вспомнив о чем-то, что не давало ему покоя, пока Микаса убирала документы в бардачок, неожиданно к ней наклонившись, невольно осведомился:       — А кто такой этот Николас Браун — человек, чье имя ты недавно упомянула? Между вами что-то было?!       — Леви, успокойся, — простонала Микаса, пытаясь уйти от неприятной темы, но, настроившись выведать у неё все подробности об этом человеке, Аккерман продолжал стоять на своем.       — Кто. Такой. Николас? — в голове Леви послышалась угроза.       Микаса еле слышно вздохнула. Из всех психопатов, населяющих Парадайз, ей, похоже, угораздило связаться с тем единственным чудовищем, которое оказалось ещё более ревнивым, чем она сама.       — Николас Браун — мой знакомый из Эргастулума, — пустилась она в пространные объяснения, пытаясь достучаться до его сознания. — И не надо на меня так смотреть! Это благодаря ему я оказалась в Стохессе. Если бы не он, у меня сейчас бы не было ни оружия, ни машины, ни фальшивых документов.       — Никогда, слышишь? — зашипел Аккерман, дыша ей в затылок. — Никогда не смей упоминать при мне его имя, не то, блядь, убью суку, ты меня поняла?       — Поняла, — проговорила Микаса, поворачиваясь к нему лицом, — а теперь заткнись и поцелуй меня.       Тут же ей повинуясь, Леви прижался ртом к её губам.       «Может с ним так и надо, — подумала Микаса, отвечая на его поцелуй, — ничего не объяснять, а сразу рявкнуть, тогда и будет результат?!»       — И что теперь? — неожиданно осведомился Аккерман, когуяс справившись с нахлынувшими эмоциями, они снова расселись по своим местам, а Микаса даже успела вставить ключ в замок зажигания.       — Разве мы это не обсуждали? — искоса на него посмотрев, возмутилась полуазиатка.       — Я не о том, — отрицательно кивнул Леви, будучи с ней сейчас предельно серьёзным. — Я в целом имею в виду, что мы будем делать дальше, когда выберемся за пределы Парадайза.       Услышав его наконец, Микаса на миг задумалась. Сейчас у неё не было готового ответа, но её это почему-то не смущало. У них впереди была целая жизнь, они обязательно что-нибудь придумают. Придумают, как жить дальше. Главное - они вместе, с остальным они справятся. Вместе.       — Мы можем начать новую мирную жизнь в каком-нибудь тихом городке на территории марли, а можем вернуться в Эргастулум, я познакомлю тебя с этим самым Николасом Брауном, и ты увидишь, что я говорила тебе правду. Я буду работать на Сумеречных, а ты вместе с ребятами Большого брата будешь хозяйничать на улицах мафиозного города. Как тебе моя идея?       Внимательно выслушав её, Леви слабо улыбнулся. Он редко это делал, но сейчас это выглядело настолько искренне и по-настоящему, что от его улыбки внутри Микасы вдруг все перевернулось.       — К оседлой жизни я пока не готов, — добавил он, поудобнее устраиваясь рядом с ней на сидении, — но твое предложение мне пришлось по душе. Что ж, Эргастулум, так Эргастулум. Можно начать с него. Мне уже не терпится познакомиться с твоим новым приятелем…       — Как скажешь, — поворачивая ключ зажигания, промолвила Микаса, и продолжая прислушиваться к звукам загудевшего мотора, в последний раз окинула прощальным взглядом здешние места. Впереди их ждал долгий путь с непредсказуемым финалом.