Мы все преодолеем

      Раннее утро. Солнышко еще не проснулось. В детской комнате царит полумрак. Три маленькие девочки сладко спят в своих кроватках. Алиса с головой укуталась в одеяло. Надя, положив руки под щеку, сладко посапывает. Рита, отвернувшись к стенке, разлеглась на животе, одеяло девочка уже давно сбросила, да и бедного плюшевого мишку тоже.       Володя тихо открыл дверь, свет из коридора осветил комнату. Мужчина на цыпочках подошел к кровати дочери и включил ночник. Посмотрев под ноги, Соколов улыбнулся. «Интересно, что же ей снилось такое?», — подумал повар и, подняв одеяло, заботливо укрыл им дочку, затем взял игрушку и положил ее на тумбочку.       — Рита, — шепотом сказал Володя и потряс девочку.       Малышка сонно застонала и приоткрыла глазки.       — Папа, — пробормотала девочка, повернувшись к отцу.       — Что у тебя мишка как пьяный на полу валяется. Много выпил? — усмехнулся мужчина.       — Достаточно, — поддержала его дочка и присела на кровать. — Между прочим, — важно начала малышка, — детский сон прерывать нельзя.       — Знаешь, взрослый сон тоже, а ты меня в отпуск именно в это время и будила, — Соколов тихо засмеялся и указал на часы.       — Тогда и в следующий выходной держись, поспать я тебе точно не дам, — сказав, девочка зевнула во весь рот.       — Следующий выходной у меня будет теперь через недели две?       — Почему? — удивилась малышка, поджав под себя ноги.       — Рита, — вполголоса сказал мужчина, посмотрев на девочек, чтобы убедиться, что не разбудил их, но малышки сладко сопели, — мне сейчас нужно уехать. Вернуть завтра. Ты меня не ищи и не звони.       — Ты куда? — грустно спросила Соколова.       — В город по делам. Ты не волнуйся, все хорошо, — повар заботливо погладил свою дочку. — Я тебе чего-нибудь сладенького привезу.       — Хорошо, — довольно улыбнулась девочка, — тогда мне два мороженых, колу, чипсы и конфеты.       — А у тебя ничего не слипнется?       — Нет, — девочка приставила указательный палец к губам, подумав, чтобы еще выпросить у отца. — А еще два Чупа-чупса и что-нибудь для Хатико.       — Ладно, уговорила, — Володя поцеловал дочку и дал ей пять. — Все спи.       — А я уже не хочу, — девочка наигранно вздохнула и пожала плечами.       — Ну, тогда вставай.       — А можно я во дворе с Хати поиграю? — Соколова посмотрела на отца, прищурив глазки.       — Можно, — улыбнулся мужчина.       Риту тут же вскочила с кровати, а Володя посмотрел на нее забинтованную руку.       — Рит, а что с рукой? — спросил Владимир.       — Я вчера упала, — заправляя кровать, ответила девочка.       — Ну, и как ты умудрилась? — Володя помог девочке покрыть кровать покрывалом.       — Я с Хати на улице вечером гуляла, поскользнулась, упала, а там железяка торчала.       — Кто тебе руку перебинтовал?       — Тетя Маша. Она увидела, как я упала и без куртки выбежала ко мне.       У Володи что-то екнуло внутри, он невольно улыбнулся.       — Она хорошая, добрая, мне понравилась, — с улыбкой сказала девочка.       — Правда? — мужчина погладил дочь по голове, почему-то он вспомнил образ Вершининой.       — Да.       — Рит, где это железяка? Уберу сейчас, а то еще кто-нибудь налетит.       — Недалеко от входа, — ответила малышка, затем взяла расческу и принялась приводить себя в порядок.       Надюша, сладко спящая в своей кроватке, застонала и перевернулась на спину.       — Ладно, мне пора. Будь умницей, — мужчина поцеловал дочурки и поспешил выйти из комнаты, аккуратно прикрыв за собой дверь, чтобы не разбудить соседок дочери. Хотя они и разговаривали вполголоса, но иногда сон детей так легко прервать.       Анна подъехала к белокаменному зданию больницы и, припарковав машину, покинула салон. Девушка огляделась вокруг — все было укатано снегом. Погода стояла теплой для зимы, лишь легкий мороз слегка пощипывал нежные щечки девушки. Мимо проходили врачи и медсестры в белых форменных одеждах, накинув сверху куртки или шубы. На скамейках или рядом на инвалидных креслах сидели пациенты, больничная обстановка уже утомляла их, поэтому они вышли во двор насладиться зимней красотой и вдохнуть свежий прохладный воздух.       Ольшанская прошла по аллее и, увидев сидящего в конце дорожки брата, улыбнулась и поспешила к нему навстречу.       Никита сидел в инвалидной коляске, в руках у него был холст и карандаш. Мужчина с умиротворением на душе как можно точнее старался передать чудесный зимний пейзаж на бумаге. И место Ольшанский выбрал подходящее. На перпендикулярной дороге располагался небольшой декоративный мостик, на нем виднелись следы от ботинок, а перилах лежал нетронутый снег. Тропинка вела вглубь больничного сквера. Рядом росли сосны и ели. Снег повсюду белоснежный, не такой, как на тротуарах в городах.       — Привет, братишка! — подойдя, с радостной улыбкой поприветствовала мужчину Анна.       Он отложил карандаш - его глаза наполнились счастьем.       — Привет! А я уже заждался. Так скучал по тебе, — последнюю фразу Никита сказал с некой печалью.       — Прости, что так долго не приезжала, — девушка присела рядом, на скамейку.       — Ничего, — Никита взял ее руку и крепко сжал ее, — главное, что у тебя все хорошо, — он искренне улыбнулся.       Солнышка пустила яркие лучики сквозь густые облака. Ольшанский прищурил глаза.       — Мне главное, чтобы у тебя все было хорошо, — она погладила руку брата.       — А что у меня? — Никита пожал плечами. — Каждый день хожу на процедуры, в столовой съедаю все. Тут так вкусно кормят.       — А как ты себя чувствуешь? Ничего не болит? — обеспокоенно спросила Аня.       — Нет, я уже почти выздоровел. У меня такой прилив сил, что я могу горы свернуть, — он говорил возвышенно, с восторгом, вдыхая зимний воздух.       — Не надо, — смеясь, сказала Ольшанская.       Хорошее настроение брата радовало девушку. Его улыбка согревала ей душу, успокаивала.       — А ты мне совсем не рассказала про себя, — мужчина вопросительно посмотрел на сестру.       — Да мне нечего рассказывать.       — Так и нечего? — игриво продолжил брат.       Девушка задумалась. Никита увидел в глазах сестры искру счастья. Девушка невольно улыбалась.       — Ты случайно не влюбилась? — с радостью в голосе спросил Никита, он, как никто другой, знал родную сестру.       Девушка опустила смущенный взгляд.       — От тебя ничего не скроешь.       — Так, и кто он? И почему ты мне не рассказала.       — Его зовут Паша, он работает в школе учителем физкультуры.       — Это ты из-за него ко мне в Новый год не приехала? Ты с ним отмечала? — в его словах совсем не чувствовался упрек, наоборот, он был искренне рад за Аню. Никита всем сердцем желал ей счастья. Он мечтал увидеть ее влюбленной.       — Прости, — она виновато вздохнула и сжала губы.       — Не переживай, — он погладил ее предплечья, — ты все правильно сделала. Познакомишь меня с ним?       — Конечно.       — Я же должен знать, в кого влюбилась моя сестра. Но если он посмеет тебя обидеть, то будет иметь дело со мной.       Хоть мужчина и был болен, но он все равно мог постоять за сестру. Братская любовь давала ему силы. Роднее Ани у него никого нет. Он не позволит, чтобы она плакала. Никита достаточно уже видел слез сестры, каждый раз его сердце просто разрывалось, когда он слышал плач Анны. Винил во всем Ольшанский себя.       — Не переживай, он никогда меня не обидит. Я в этом уверена, — заверила его сестра. — Тебе не холодно?       — Немного, — спокойно ответил Никита.       — Тогда давай отвезу тебя в палату. Кстати, я тебе вкусняшки привезла. Они в машине, — девушка встала и, взявшись за ручки коляски, покатила ее вперед.       — Ну, что ты со мной, как с маленьким, — по-доброму сказала мужчина, ему была приятна забота родной сестры.       — Ты же у меня сладкоежка, — девушка засмеялась. — Помнишь, как ты в детстве воровал у мамы конфеты?       — Помню, — Никита с ностальгией вспомнил те прекрасные годы, когда все было легко, мир казался ему добрым, ведь малыш еще не познал жестокую реальность, — за шоколадку душу был готов продать, — Ольшанский усмехнулся. — А ты всегда мне свои отдавала.       — Мне нравилось видеть тебя счастливым.       — Ты замечательная сестра. Ты мой ангел-хранитель. Спасибо тебе за все, — мужчина посмотрел на девушку. — А я, к сожалению, ничего не могу для тебя сделать, — с грустью сказал Ольшанский.       — Ты живи, Никита, просто живи. И борись. Ближе тебя у меня никого нет. Если с тобой что-то случиться … — последние слова она сказала с болью в сердце.       — Все будет хорошо, — улыбнулся Никита. — Как только я встану на ноги, то сделаю все, чтобы ты была свободной. Обещаю тебе.       Каждый день мужчину мучила совесть. Представляя, что заставляют делать его сестру, его бросало в холод, душа выла от таких мыслей. Иногда он просто ненавидел себя за свою болезнь.       Рита, держа в руках щенка, направлялась в комнату Галины Васильевны. После уроков девочка, как и обычно, пошла поиграть с песиком. Малыш лежал в будке и жалостливо скулил. Соколова увидела, что его лапка ранена. Девочка сразу же взяла собачку и понесла его к Галине, чтобы женщина помогала ему. Дойдя до комнаты, девочка постучала.       — Войдите, — послышался голос Маши.       Малышка открыла дверь и зашла.       — Привет! — Вершинина по-доброму улыбнулась.       — Здравствуйте, а Галины Васильевны нет? — девочка посмотрела в противоположную часть комнаты.       — Она на кухне. Может, я могу чем-то помочь?       Девочка протянула ей щенка.       — У него лапка ранена, — жалостливо сказала девочка. — Вы можете помочь? — она доверчиво посмотрела на девушку.       — Конечно, — Маша погладила собачку.       Вершинина подошла к шкафу.       — Садись на кровать, — сказала Мария и достала коробку с лекарствами.       Соколова присела на край кровати и посмотрела на собачку. Ее лапка тряслась, а выражение лица передавало боль.       — Где же это он так? — поинтересовалась Маша, подойдя к девочке, она открыла баночку с перекисью и оторвала вату.       — Я не знаю, — Рита грустно пожала плечами. — Я вышла во двор, подошла к будке, а там Хатико лежит, а из ранки кровь течет.       — Бедный, — обработав рану, Мария отложила перекись и вату, после чего достала бинт.       — Не бойся, Хати, — девочка заботливо погладили щенка, подула на его ранку, ведь лапка малыша дрожала от боли, но в руках Риты он чувствовал защиту.       — Какое интересное у него имя? — перебинтовывая лапку, сказала Маша.       — Это я его так назвала, — девочка улыбнулась.       — Правда? А почему Хати?       — Как в фильме. Вы смотрели фильм про Хатико.       — Нет, — девушка уныло вздохнула и покачала головой.       Она уже очень много лет не позволяла себе просто сесть, включить телевизор и насладиться просмотром сериала. Сначала просто не было на это ни сил, ни времени, а потом новая беда пришла к ней. Сначала СИЗО за нападение на парня, который сломал ее жизнь, затем психушка. Правда, перед этим еще неожиданная беременность, разлука с ребенком, попытки выжить и прокормить себя. Уже долгие и мучительные шестнадцать лет проблемы только прибывали, злые шутки судьбы следовали одна за другой. И кажется, нет выхода из этого круговорота проблем, боли, страха и отчаяния.       — Обязательно посмотрите, я плакала, когда мы с папой его вместе смотрели.       — Хорошо, — Мария улыбнулась и завязала узел на лапке. — Все, готово.       — Спасибо! — с улыбкой поблагодарила девочка, а песик лизнул руку Вершининой в знак благодарности.       — А как твоя рука? Может, повязку сменить?       — Мне Галина Васильевна ее перевязала, — девочка встала и направилась к двери.       — Спасибо большое! Вы очень хорошая, — с этими словами малышка вышла.       На душе Маши остался радостный осадок. Почему-то, смотря на эту светлую и добрую малышку, она ощущала положительный прилив энергии, что-то подсказывало ей: «Все будет хорошо».       Команда агентов находилась в тренажерном зале. Князь всегда заботился о физической подготовке ребят. В помещении была не одна команда, члены другой заняли тренажеры в противоположном конце. Наши борцы расположились недалеко от входа. Володя и Сергей заняли тяжёлые тренажеры. Мужчины решили посоревноваться, кто сильнее. Победитель тот, кто поднимет самый тяжелый груз.       — Давай еще один диск, — Соколов бросил штангу, мышцы уже болели, руки тряслись, футболка уже промокла от пота, его капли капали с лица мужчины.       Сергей выглядел не лучше, к тому же еще и тяжело дышал, в сердце кололо, но жажда победы не позволяла сдаться.       — Ну, и кто же победит? — с интригой спросил Игнат, надев еще по диску на каждую сторону стержня.       Володя усмехнулся и с трудом поднял груз, руки затряслись и мужчина выпустил штангу, она стукнулась об подставку.       Сергей со злостью посмотрел на друга, он собрал всю волю в кулак и слегка поднял штангу, дальше сил уже не хватило. Он закричал и отпустил руки. На них уже образовались мозоли, покраснения.       — Похоже, побеждает Володя! — воскликнул Игнат.       Лавров еще раз попытался поднять груз, но бесполезно, силы кончились.       — И так, победителем становится Володя, — Игнат похлопал по плечу другу.       Соколов победно усмехнулся и встал. Голова кружилась, но он как можно уверенней старался держаться. Володя взял бутылку воды и жадно начал пить содержимое.       Игнат подошел к Сергею и протянул руку, чтобы помочь другу встать. Но мужчина проигнорировав это, сел и со злостью посмотрел на Володю. Мужчина никогда не любил проигрывать. Эти состязания для всех ребят были лишь игрой и способом развлечения, но не для него. Лавров серьезно относился к таким соревнованиям. На какой-то миг его охватывала ненависть ко всем, он всем сердцем желал сопернику поражения.       Год назад.       В светлом спортзале собралась вся команда. Сергей и Степан решили поспорить: кто больше подтянется. Силы уже покидали агентов, но они упорно продолжали борьбу. Игнат стоял возле турника и вел счет. Вера с улыбкой смотрела на Степу, она всем сердцем радовалась за него, ведь ее любимый пока побеждает. Володя же подбадривал друзей шутками. Такая добрая и дружеская обстановка. Сергей подтянулся еще раз и устало повис на турнике. Мужчина тяжело дышал. Степан же продолжал подтягиваться. Сергей попытался еще раз, но не смог. Он пораженно опустился, его взгляд был наполнен злостью.       — Все, Степ, ты победил, — сказал Игнат.       Рязанцев подтянулся еще раз, затем спрыгнул.       — Молоток, — Соколов обнял друга и похлопал ему по плечу.       — Да ты просто монстр, — шутливо сказал Игнат.       — Ты у меня лучший, — Вера обняла любимого и поцеловала его, ее взгляд передавал радость.       — Ради такой награды я готов побеждать хоть каждый день, — Степа довольно улыбнулся и обнял девушку за талию, он с любовью смотрел на нее.       Сергей с завистью сверлил агента взглядом. Он снова лучший. Он снова перешел ему дорогу. Его поздравляют, радуются за него, а он снова в стороне. Но главное — Вера. Она со Степаном, не с ним. Его любимая девушка обнимает и целует Степу, не его. Он бы все отдал, что Вера была с ним, чтобы рассталась с Рязанцевым. В начале спора Назарова сказала, что победитель получит ее поцелуй. Он знал, что она по-дружески поцелует его в шутку, потому что просто обещала. Но безумно хотел даже этого. Изо всех сил старался победить, но снова Степа опередил его. А сейчас она стоит и обнимает не его, а Степана. Они вместе такие счастливые — это раздражает Сергея, рождает жажду соперничества.       — Не переживай, — приятным голосом сказала Вера, — в следующий раз обязательно победишь, — девушка невзначай поцеловала друга в щеку.       Для Сергея этот жест одновременно был бальзамом и унижением. Он мечтал об этом поцелуе только за победу, а она будто б сделала ему одолжение. И поцеловала она Сережу не так, как Степу. Знала бы Вера, какую боль починила другу. Но девушка была ослеплена любовью и ничего не замечала. Не замечала, как Сережа по-особенному смотрит на нее, как ищет повода побыть вдвоем даже под рабочим предлогом.       — Мне уже начинать ревновать? — в шутку спросил Степа и обнял любимую сзади. — А? Отвечай, — он зацеловал шею Назаровой.       Девушка звонко рассмеялась от щекотки и развернулась к любимому. Сережа сжал кулаки и глубоко вздохнул. Как же больно ему смотреть на эту влюбленную и счастливую пару.       — Володь, а что там с новой уборщицей? — поинтересовался Игнат, присев на скамейку.       — Если честно, то она странная. Я весь день за ней наблюдал, так она от каждого шороха шарахается, — Соколов взял полотенце и вытер с лица пот. — Вчера обыскал ее вещи, — он сделал паузу, сомневался, стоит ли это говорить.       — И что ты там нашел? — спросил Игнат, но Володя промолчал. — Ты же нашел что-то, — посмотрев другу в глаза, мужчина все понял.       — Паспорт, — вздохнув, ответил Соколов, — не ее, какой-то Лидии Ивановны Созоновой.       Владимир сначала хотел промолчать про находку. Почему-то ему казалось, что Маша не может работать на врагов. Но мужчина привык мыслить разумно, не поддаваться чувствам. Володя не знает ее, кто она такая. А вдруг, если он промолчит, то только хуже будет.       — Опана, — Игнат щелкнул пальцами, — А вот это уже интересно.       — Похоже, она одна из них, — вставил свое слово Сергей. — Что делать будем?       — Пока ничего, — уверенно ответил Соколов. — Я пока понаблюдаю за ней.       — Да все же понятно, — продолжил Лавров.       — А мне не понятно! — повысил голос агент, он встал и подошел к другу, пристально смотря ему в глаза.       — А ты чего завелся? — усмехнулся Сергей. — Ты что? Влюбился в эту поломойку.       — Повтори, что ты сейчас сказал, — его голос звучал угрожающе, Соколов сделал шаг навстречу другу, продолжая смотреть ему в глаза, кажется, мужчина уже готов наброситься с кулаками на Сергея.       — Вы чего? — Игнат встал между агентами, не дав им начать драку.       Сергей сжал кулаки.       — Да ничего, — брыкнул Лавров.       — Володя прав. Нельзя так просто рубить с плеча. Нужно сначала во всем разобраться, — мужчина старался говорить как можно спокойней.       — Делайте, что хотите, — обиженно сказал Сережа и покинул зал.       С его мнением опять не посчитались, к тому же Володя сегодня победил. Не любит Сергей проигрывать. Он хочет занять место лидера, но его друзья мешают ему. Он позволил зависти завладеть его душой, теперь она медленно будет убивать в нем личность, забирая мужчину в плен.       Володя уже пожалел, что рассказал агентам про Машу. Лучше бы сначала разобрался. Или поделился бы только с Игнатом. Он бы понял, не осудил бы, поддержал.       К вечеру Аня вернула в школу. Девушка открыла дверь комнаты. Зайдя, она включила свет. Недавно Павел позвонил и сказал, что поехал в город с Виктором и вернется поздно. Аня так устала, что всю дорогу только и думала, как ляжет в теплую мягкую кроватку, закроет глаза и уснет, а потом придет Павел, холодный после мороза. Мужчина обнимает ее, а она вздрогнет от холода, но не отодвинется, наоборот, прижмется к нему. Девушка сняла куртку и расстегнула сапоги.       Ольшанская настолько замечталась о скором сне, даже не заметила, что в комнате не одна.       — Добрый вечер, Аня, — сказал мрачный мужской голос.       Аня повернулась. Отвернувшись к окну, в комнате стоял пожилой мужчина. Его визит не предвещал ничего хорошего. Это Аня уже давно усвоила. Ее сердце забилось в бешеном темпе. Она набрала побольше воздуха и медленно выдохнула, стараясь не терять самообладание.       — Добрый, — она сказала с неким упреком, неудовольствием. — Вы не боитесь, что вас могут увидеть? — она подняла подбородок.       — Боюсь, боюсь, — как-то угрожающе говорил биолог, он развернулся к ней, Анну тут же охватил страх, лучше бы он так и стоял спиной к ней. — Знаешь, — он сделал паузу, повисла тишина, которая просто сводила девушку с ума, — после того, как ты переехала к Павлу, с тобой стало сложнее общаться.       — Что вы хотите этим сказать?       Его слова до боли напугали Ольшанскую. Что можно ожидать от этого психа? Что он еще придумал? Сколько можно издеваться над ней?       — Ничего, — строго говорил он, — пока ничего.       Последние слова нанесли болезненный удар в сердце. На глазах наворачивались слезы, но девушка изо всех сил сдерживалась, чтобы не показать врагу слабость, чтобы он не видел ее униженной.       — Я хотел спросить, — он прошел пару шагов, засунув руки в карманы, — почему Поляковы взяли опеку над Авдеевыми?       — Я не знаю, — девушка пожала плечами.       — А кто знает? — мужчина повысил голос.       — Не знаю, — более грубо повторила она, но испугалась, вдруг сделала только хуже. — Наверное, им просто стало жалко детей, — она опустила голову.       — Жалко, — биолог задумался, — как-то все странно.       — А разве вы сами не хотели, чтобы Андрей и Надя учились в этой школе?       — Хотели, хотели. Только вот Виктор сам предложил стать их опекуном. Интересно, зачем ему это?       — Я не знаю, — спокойно сказала девушка.       — Значит, узнай, — грубо ответит начальник. — Ты для этого здесь, — он подошел к двери. — Надеюсь, тебе не нужно напоминать, чем ты нам обязана, — сказав, мужчина вышел.       Слезы Анны мгновенно потекли по щекам, да так быстро, будто бы девушка вечно удерживала их внутри себя. Сна не было ни в одном глазу, хотя усталость и боль в ногах никуда не делась. Вот бы Паша сейчас был рядом. Он бы обнял ее, утешил, защитил. Нет, не надо. У него сразу возникнут вопросы. Ольшанская направилась в ванную комнату, чтобы к приезду Павла привести себя в порядок. Девушка подошла к раковине и включила кран с холодной водой, набрав ее в руки, она тут же умылась. Аня посмотрела в зеркало. Холод вроде бы взбодрил ее, но увидев свое отражение, она снова заплакала. Тушь под глазами размылась, оставив черные круги, а маленькие капельки текли по ее щекам, оставляя черные дорожки. Девушка снова набрала в руки воду и умылась. «Ненавижу», — со злостью повторила она. Она опять набрала воду и оплеснула себя. «Сколько можно? Я устала», — Аня заплакала, оперевшись руками на раковину, она отчаянно опустила голову. Слишком она слаба, чтобы сопротивляться. Силы их не равны. Их много, а Анна одна. Ей никто не поможет, не спасет, потому что никто о ней ничего не знает. И остаётся ей пораженно тонуть в собственном горе.       По заданию Князя команда агентов отправилась в подземелье. Володя уже составил карту подземных ходов. Перед выездом остальные агенты внимательно изучили ее. Хоть они почти без труда ориентировались в лабиринте, все равно каждый из них взял по одному экземпляру. Мужчины решили разъединиться, чтобы всей толпой не нарваться на кого-нибудь из врагов.       Володя медленными шагами направлялся вперед, держа пистолет на прицеле, а во второй руке — фонарь. Агент прислушивался к каждому шороху, иногда он оборачивался и, убедившись, что за ним нет слежки, шел дальше.       Вдалеке послышались шаги. Соколов примкнул к стенке и прислушался. Звуки доносились из перпендикулярного хода. Володя снял пистолет с предохранителя и зарядил его. Испуг окутал его, сердце замерло в ожидании непонятного. Мужчина умело контролировал страх — этому его научила опасная работа. Шаги стали приближаться, на стене отразился свет фонаря. Агент почувствовал, как по спине течет холодный пот, он на мгновение закрыл глаза и, набравшись смелости, приготовился выглянуть из-за угла. Незнакомец был совсем близко. Владимир резко выглянул.       — Тихо, тихо, — проговорил Игнат, выставив ладони вперед.       Соколов облегченно выдохнул и опустил оружие.       — Да я же тебя чуть не пристрелил, — испуганно сказал Володя.       — Спасибо и на этом.       Даже в таких ситуация юмор и сарказм не оставляли агентов.       — Открыл какую-нибудь дверь?       — Нет.       — А я открыл, — гордо сказал Игнат, — правда она была и не заперта, — расстроенно добавил мужчина.       — И что ты там? — Соколов слегка засмеялся.       — Детская комната. Рисунки тех девочек, — агент задумался, вспоминая имена, — Вали Спиридоной, Светы Остапенко и Ани Семеновой.       — Получается, они их держали здесь, — сделал вывод Володя, оглядевшись по сторонам.       — Получается. А еще я нашел пленку.       — Что за пленка?       — Знаешь, как-то не посмотрел, — в шутливой форме ответил Игнат, — просто в самый последний момент оказалось, что я не умею проектировать фильмы,       — Ладно, ладно, — Соколов понял, какой глупый вопрос задал.       — А там что? — агент посветил в сторону клетки.       — А там я нашел пять скелетов.       Игнат подошел ближе к клетке и посветил внутрь.       — Походу, тут прибавилось участников, — мужчина открыл клетку и зашел внутрь.       — В смысле? — непонятливо спросил Володя и подошел к другу, посветив на пол. — Иван Савельевич? — удивился он.       — Похоже, живой, — проверив пульс, Игнат ошарашенно посмотрел на друга.