Hassliebe

       — Лицисия, не крутись! — прикрикнула тетя, наблюдая за тем, как служанки одевали меня. Я же не могла спокойно стоять на месте: юлила, кусала губы, заламывала пальцы и все время пыталась посмотреть на себя в зеркало. Наступил один из важнейших дней в моей жизни. Сегодня я стану женой. И женой не напыщенного графа, как могло бы быть, а любимого человека. Интересно, как он там сейчас?..        — Простите, — я украдкой улыбнулась, сжав ткань белоснежного платья. — Просто я очень переживаю. Мы не виделись всю неделю, я слишком соскучилась…        — С сегодняшнего дня тебе будет не до того, — покачала головой графиня, мельком взглянув на сидевшую рядом с ней Джульетту. Девушка только кивнула, смущенно заправив прядь длинных волос за ухо. Я была безумно рада видеть ее впервые за все эти дни, казавшиеся мне бесконечными. В тот же день, когда мы чуть было не довели графа до сердечного приступа, он договорился с Принцем о заселении новоиспеченной семьи в один из пустующих особняков. В Вероне их было несколько, и все предназначались для молодоженов из знатных семей. Сегодня и мы займем такой. Там уже с раннего утра обосновались слуги, готовившие дом для нас с Меркуцио. «А что важнее — спальню для первой брачной ночи», — пронеслось у меня в голове, заставив щеки покраснеть. Я помотала головой, помешав одной из служанок вплетать маленькие белые цветы в мои волосы. В ответ на этот жест я получила очередной укоризненный взгляд от графини.        — Джульетта, — обратилась женщина к слишком тихой дочери, — ты ничего не хочешь рассказать своей кузине?        — Что? Вы о чем? — удивленно спросила я, вновь взглянув на взволнованную не меньше меня девушку. Она слегка вздрогнула и подняла на меня радостно-испуганный взгляд, словно бы обдумывая, что сказать.        — Я… Ромео… — замялась кузина, теребя светлую прядь, — мы с Ромео ждем ребенка. Меня будто бы облили холодной водой. Я дернулась от только что услышанного. Джульетта… беременна? Так скоро?        — Но ведь всего неделя прошла, — тихо пробормотала я, не сдерживая счастливой улыбки. Да, может прошло и совсем мало времени, но я была безумно рада за сестру и ее мужа. В голову сразу же пришла новая мысль: ведь и у нас с Меркуцио наверняка будут дети. Нет, они точно будут! Я приложила ладонь к уже зажившей ране. На ее месте остался грубый шрам, жесткий и выпуклый. Лекарь сказал, что воткни Тибальт нож чуть ниже, я бы вряд ли смогла иметь детей, даже если каким-то чудом выжила бы.        — Все готово, — служанка отошла от меня, сложив руки и опустив голову. Я взглянула на себя в зеркало: легкое белоснежное платье, чем-то напоминающее то, в котором я была на балу, чудесно подходило к погоде Вероны; мои волосы хоть и остались распущенными, но две пряди были связаны лентой на затылке, а по всей длине вплетены цветы. Я никогда так не выглядела раньше. Даже не верилось, что это на самом деле я, что я могу быть такой… такой, как Джульетта.        — Ты прекрасна, — прошептала кузина, подходя ближе и изумленно оглядывая меня. Я тихонько рассмеялась с вытянувшегося лица девушки и погладила ее по светлым волосам.        — Если бы ты немного потерпела и была смелее, у тебя было бы такое же, — произнесла я, приподняв подол платья и подходя ближе к еле сдерживающей слезы тете. Она сразу же поднялась на ноги и порывисто обняла меня, прижимая к себе. Подобные проявления теплых чувств были ей несвойственны, поэтому сначала я даже немного растерялась, но спустя несколько секунд все же крепко обняла ее в ответ, прикрыв глаза.        — Я могу войти, наконец? — дверь приоткрылась и в комнату заглянул Тибальт. Даже не постучался, наглец. — Вы меня не пускаете к собственной сестре с раннего утра. Я что, права не имею?        — Заходи уже, — расхохоталась я, отходя от тети и глядя на бубнившего брата. Он протиснулся в мою спальню и, выпустив кучку служанок в коридор, приблизился ко мне, с немного грустной улыбкой оглядывая со всех сторон.        — Я передумал отдавать тебя этому индюку, — фыркнул мужчина, складывая руки на груди. Я возмущенно воззрилась на него, надув губы. — Тетя, Джульетта, вы можете нас оставить?        — Конечно, — кивнула женщина, выводя дочь за пределы комнаты и оставляя нас наедине. Тибальт через плечо взглянул на хлопнувшую дверь и, тяжело вздохнув, стиснул меня в объятиях. Я зажмурилась, почувствовав легкую боль в ребрах, и прильнула к нему всем телом, ткнувшись холодным носом в крепкую шею. Блондин усмехнулся, буквально вжимая меня в себя, будто действительно надеялся не отпускать.        — Ты правда хочешь выйти за него? — тихо спросил брат, губами слегка касаясь моего виска. Я хмыкнула и согласно промычала ему в плечо.        — А стала бы я проходить через все, будь иначе? — вопросом на вопрос ответила я, совсем немного отодвинувшись от Капулетти. — Тибальт… ты правда хочешь уехать?        — Не особо, — признался он, усадив меня на кровать и сев рядом, — но мешать вам я хочу еще меньше. А по-другому не смогу. Поверь, сестренка, так будет лучше.        — Но я не смогу без тебя! — капризно воскликнула я, вновь вцепившись в него и едва сдерживая рвущиеся наружу всхлипы. Завтра, до рассвета, он уедет в Венецию. И это решение не изменится, как бы я его не убеждала. Я перепробовала уже все, что только могла: плакала, умоляла, чуть ли на колени не вставала, но он был непреклонен. И ведь я даже проводить его не смогу…        — У тебя теперь будет муж, так что прекрати говорить всякие глупости. И не смей слезы лить, мне тебя еще к алтарю вести, — недовольно скривился Тибальт, приподняв мою голову за подбородок и вытирая прозрачную слезинку. Я шмыгнула носом и удивленно взглянула на брата.        — Ты? Но мне казалось, что это должен быть дядя, — неуверенно прошептала я, отводя печальный взор.        — Я договорился. До последнего от меня не отвяжешься, — щелкнув меня по носу, мужчина поднялся на ноги и протянул мне руку, дабы я не запуталась в подоле и спокойно встала. — Идем. Нам уже пора.        — Уже? — я прикусила губу и вышла из комнаты вслед за братом. Он кивнул, улыбнувшись уголком губ. Как бы я не кичилась, мне было страшно и волнительно. Я все еще не могла до конца осознать то, что моя жизнь совсем скоро совершенно изменится. У меня появится новая роль; я уже не буду боевой дрянью Капулетти — с сегодняшнего дня моим именем станет Лицисия делла Скалла. От этой мысли по всему телу пробежали мурашки. Со страхом и волнением смешивалось какое-то приятное ожидание, от которого сводило пальцы.        — Джульетта, а где Ромео? — спросила я, усевшись в специально подготовленную для нас с сестрой и тетей карету. Общим решением было принято проигнорировать странные традиции, связанные с кражей невесты, и встретиться в церкви.        — Они с Бенволио помогают Меркуцио, — с лукавой улыбкой отозвалась девушка. — Ромео сказал, что твой жених волнуется даже больше, чем ты.        — Это было ожидаемо, — заглянув в карету, хохотнул Тибальт. Я легонько стукнула его пальцами по лбу, и мужчина, наигранно надувшись, вернулся к своему коню. Все это было слишком официально, хоть и безумно красиво. Пожалуй, примирение кланов можно было считать действительным с того момента, как Принц признал брак Ромео и Джульетты под дружный скрип зубов графа Капулетти и графа Монтекки. Но истинным скреплением семей почему-то считал именно наш с Меркуцио брак. И всю эту неделю весь город готовился к нашему венчанию. Кто-то радовался, кто-то проклинал меня за то, что именно Меркуцио станет моим мужем. Но каждый житель так или иначе принимал участие в подготовке.        — Ты в порядке? — поинтересовалась Джульетта, стоило нам тронуться с места. Я же слишком сильно погрузилась в свои мысли и даже не заметила этого. Натянуто улыбнувшись кузине, я кивнула и посмотрела в окно. Проходящие мимо люди приветливо махали и поздравляли меня, хотя и сами шли к церкви. На церемонию были так же приглашены абсолютно все.        — Не переживай, все будет в порядке. Он ведь любит тебя, — девушка положила свою руку поверх дрожащей моей, успокаивая. Тетя склонила голову, украдкой взглянув на меня и кивнув в подтверждение слов своей дочери. Наверное, они были правы, но волнение так и не отпускало меня, окутывая с ног до головы. Карета резко затормозила, так, что я улетела вперед, чудом не упав на сестру. Дверца открылась, впуская еще больше солнечнего света. Прищурившись, я различила графа Капулетти, относительно спокойного и не настолько недовольного, как в первый день.        — Можете выходить. Тебя уже ждут, — буркнул мужчина, мельком глянув на удивленную меня, и тут же удалился. На его место тут же встал Тибальт, помогая всем нам выбраться из кареты и хватая меня под руку. Дядя был не особо доволен тем, что моим мужем станет Меркуцио. Впрочем, он считал, что лучше уж так, чем я останусь старой девой, сидящей на его шее. К тому же, таким образом Капулетти породнились с делла Скалла, чудесным известным родом. «Лучше б это был его старший брат», — только и сказал он мне, когда Меркуцио соизволил удалиться после того разговора.        — Готова? Нас уже все ждут, — улыбнулся Тибальт, слегка дернув меня за руку. Я усмехнулась и просто потянула его к церкви, у которой уже толпилось приличное количество народа. Однако, на самом венчании будут присутствовать лишь родственники: моя семья уже прошла вперед нас с братом. Я посильнее вцепилась в Тибальта, будто только он и отделял меня от новой жизни. Хотя, пожалуй, так оно и было.        — Мне страшно, — шепнула я, во все глаза глядя на стоявшего у алтаря Меркуцио. Ноги словно онемели, и брат буквально тащил меня под насмешливыми улыбками Ромео и Джульетты. Мой жених, однако, нервничал не намного меньше. Распахнув глаза, он смотрел на меня, кажется, даже забывая дышать. Неизменная фиалковая рубашка и темно-фиолетовый камзол в этот момент показались мне особенно красивыми, хоть в них и не было ничего особенного. Не доходя до Меркуцио, я поймала на себе до ужаса печальный взгляд Бенволио. Один он выделялся на фоне остальных родственников помятым видом: только красные глаза чего стоили. Сбитые костяшки пальцев добавляли странности, но его взгляд… столько боли, что, казалось, я ощущала ее физически. Он в упор смотрел на меня, сжимая руки в кулаки и сцепляя зубы. Весь он был напряжен, от прежнего веселого юноши и не осталось ничего.        — Лицисия, — с улыбкой обратился ко мне Лоренцо, отвлекая от изучения Бенволио. — Ты согласна разделить все горе и радость с Меркуцио? Согласна стать его навсегда?        — Да, — незамедлительно ответила я, только сейчас заметив, что уже стою рядом с женихом, украдкой поглядывающим на меня.        — Меркуцио, а ты согласен быть с Лицисией в горе и в радости? — спросил священник, заранее зная ответ юноши. У него горели глаза — все было очевидно.        — Да, — кивнул он и потянул меня вниз. Мы синхронно сели на колени, глядя в пол и ожидая, пока Лоренцо закончит махать руками у нас над головами. А мне все еще не верилось, что все так круто развернулось в один момент: Монтекки породнились с Капулетти, самый рьяный защитник интересов синих, Меркуцио, женился на мне, девушке, которую он всю свою сознательную жизнь ненавидел. Впрочем, как там говорят? От ненависти до любви миллионы шагов? Тогда мы прошли их все — иначе объяснить все то, что с нами произошло за эти годы, просто невозможно.        — Скрепите ваши узы поцелуем, — улыбнулся Лоренцо, и Меркуцио мгновенно развернул меня к себе лицом, впившись в губы требовательным поцелуем. Он обнимал меня, прижимая к себе, как самое дорогое сокровище, которое у него только было. Я почувствовала влагу на своих щеках и лишь спустя несколько мгновений поняла, что это слезы. Чертовы слезы счастья, которых никогда раньше не было.        — Я люблю тебя, — шепнул мой муж мне в губы, не размыкая объятий. Я счастливо улыбнулась, смаргивая новую порцию соленых капель, что он незамедлительно сцеловывал.        — Я люблю тебя, — эхом отозвалась я, привстав на цыпочки и потираясь носом о его щеку. Наверное, теперь у нас все будет хорошо. Мы ведь нашли друг друга, смогли разобраться в гамме эмоций и выудить из той черноты искру любви, что разгорелась за считанные дни. Быть может, Тибальт сможет найти свое счастье в Венеции так же, как смогли мы с Джульеттой. Быть может, Бенволио станет прежним, когда мы выйдем из церкви, и утрет злые скупые слезы, ярко выделяющиеся на его бледной коже. Быть может, солнце наконец засияет над Вероной, и наши дети смогут познать жизнь без глупой вражды, лишь разрушающей людей. Быть может, теперь все встанет на свои места…