Вот и три часа пробило, Всем конец пришёл, дебилы! Котопёс, сам хитрый зверь, Открывает в двор свой дверь. Тут прикреплены к оковам С видом, так весьма суровым, Друг-Фигура, Миллионцев, Великанцев и Рустемцев. Котопёс стоит и смотрит Сам себя он не торопит. Ждёт златую магнитеслу Павла Дурова во кресле. Ожидает, что сам Дуров, Мистер Блядский Троекуров, Привезёт Данила щас. И тогда же, в тот же час, Вмиг свершится правосудье, Порешает без прелюдий И без лишний рукоблудий Нервов, резких словоблудий, Сразу сдохнут все обмудки, Это, блять, уже не шутки. Что же делать, как спастись? Нет… Осталось лишь трястись… Вдруг, блеснув на солнце раз, Ослепил злодею глаз. Корпус златы магнитеслы. Станет очень щас здесь тесно. В дом на скорости влетела, Да от пыли побелела. Стены рухнули, толпу Сверху озарил весь пух. Пух из древа и бетона, Злата и гипсокартона. В миг весь двор застлал туман, Тот, что наводил обман. Котопёс настороже, Нервно он жуёт драже. И пытается сквозь пыль Разглядеть автомобиль. И внезапно, из спины, Кот со псом заключены. Им Данил надел оковы, Терь убить их нах готов он. Над собой занёс он дрын, Сто-сантиметровых длин. —Помнишь этот артефакт? Ты с ним виделся. Эт факт. Ведь иначе как же он, В my весло был погружён? —Эх ты, пидр-дед тупой, Ты не дружишь с головой. Это ведь Тинанов дрын! Его сделал господин (Тот, что тёмный властелин) Из титановых пластин. —Кто же этот господин? —Я, тупой ты паладин! —Вдруг сказал из дыма кто-то, Убивая кашалота. Брат святого Джона Синса Чёрный Его Апельсинство. —Да! Спасён от упокоя, Нынче вовсе я спокоен. —Сказал тихо котопёс. —Заткнись нахуй, объебос. —Крикнул Его Апельсинство, Целясь в зверя, что за свинство? Как нацелился, заржал. Спусковой крючок нажал. Диггл хлопнул, гильза вон. Пуля прямо в шерсти ком. К сожалению, но я Комом шерсти котопса Невзначай обозвала. Пуля жизни забрала. Вот и милый Котопёс, Не поев опять овёс, В муках дергался ужасно. И Данил сказал несчастно: —Котопёс, да ты строптивый! За весло меня прости ты! —Поше… Поше… — кряхтел он. —Пошёл нахуй, мудозвон… С этими словами кот, Не продолжив так свой род, Испустил свой дух к хуям. Слезы вызвал всем парням. Дэнил весь в слезах вскочил, Дрын он с пола прихватил. Пять секунд — и он друзей Избавляет от цепей. Вот и тима оборванцев: Неканонин Дэнил Мансев, Сраный Параллелограммцев, Миллионцев, Великанцев, И Рустемцев. Ах, прекрасно! Сквад-то получился сасный… Нынче они впятером Властелина бить челом Об дорожный об песок, Будут. А затем чеснок В жопу сунут чмо-злодею. Я от этого балдею… Но проблема подошла: Тима-то разобщена. Миллионцев, например, Нахуй съебся, полимер. А Рустемцев хитро сделал: Имплантант себе приделал. Нынче он единый раз, Если сдохнет, пидарас, Воскресится у себя. И пойдёт в майнкрафт, мудня. По сему, придурок сраный, Сам зарезался, поганый… —Ваше Чёрно Апельсинство! Не творите вы бесчинства! Вы же знаете, что щас, Далеко не ваш ведь час. Апельсинство промолчал, На пол мирно покончал. Как ни в чём и не бывало, Расстрелял к хуям ебланов… Глаз закрывши от испуга, Съёжились бедные други. Но вдруг поняли, что боль Не прописана в консоль… Вот раскрыли они глаз, Да увидели окрас. Всё в крови, но не от них. Нет здесь дырок никаких. Дырки есть лишь в одном друге. Фигуральном политруке. Он сообщил о йго недуге, Что достался от падлюги… Своим плоским телом скрыл От смертельных пуль и дыр, Неканонин Мансева Ну и Великанцева. Сдох он быстро, без вопросов, Да без горестных поносов… Тело йго, как под наркозом, Или, словно, под гипнозом… Нынче против зла лишь двое. Всем пиздец на поле боя. К счастью, диггл разрядился, И злодей заматерился: «Богомолы, богомолы, Выстроили частоколы. Чтобы сраный свой гарем Защитить от трёх трирем. На триремах Ивановы, Едут они развесёлы. Но пока что их лав-стори Рано ведать, априори. Заебнув гуакамоле, Королеву распороли. И теперь их видеть можно На железном, сука, троне…» Сто часов ебались насмерть, Не хотели поддаваться. Вдруг исподтишка злодей, Великанцеву огней Прям в лицо пустил, и он, Упал в муках, пиздогон… Дэнил слёзко, истерично, Материл злодея лично. Великанцев умирает, Пусть же все об этом знают. Нет возможности спасти. Вот, конец его пути… —Нет, ебать! Моя любовь! Разъебу тебя в морковь! А морковь антиматерьей Уничтожу я умеренно. —Нихуя не сможешь ты! Не добьёшься ни пизды! Ты ведь чмо! Я это знаю, Вот, поэтому, решаю… Как убить тебя? Повесить? Обезглавить, обесчестить? Может быть, четвертовать? Или в жопу выебАть? Ай, лан, похуй, так сойдёт… Нож метательный войдёт Прямо в грудь твою, и в миг Кончится весь цикл книг… Так и сделал: кинул нож, Тот, что с углеродным схож. Нож секунду, блять, спустя, Был уже в груди, друзья… Дэнил грохнул, зал весь охнул, Дамы в обморок. Щас сдохнут… А мужчины пожелали Все злодею наказанье. Что ж, согласна… Нам пора, Побеждать зло, господа… По сему прийти был рад Сам Володя-Коловрат. Подошёл к нему спокойно, И ударил его больно. Метко, прямо по виску. Отъебало кожуру. Апельсинство пошатнулся, И об котопса споткнулся. Упал наземь головой. Выдавив весь сок долой… —Thanks, Володя-Коловрат, Всем за твой протекторат… —Ну заткнись, я не приму Благодарности волну! Лучше кайся во грехах! Изменяйся второпях! —Нет, иди к хуям тогда! Я сейчас, блять, занята. С этим словом я в сценарий Строчку чиркнула, глоссарий Изменила вмиг. Владимир Коловрат вдруг не родился. Вот вам и конец, друзья. Ахуенная ведь я!
Кульминация
24 ноября 2018 г. в 08:19