Eto fiasko, bratan

Каждодневную рутину Мин Юнги терпит с колоссальными усилиями тихо и без жалоб на жизнь и судьбу, которая по меркам окружающих его людей неважная, непутевая, даже скучная и относительно бессмысленная. Однако на возгласы последних он, ввиду присутствия в нём чувства собственного достоинства, предпочитает никак не реагировать: мол, сначала со своими проблемами разберитесь, эксперты вы диванные. В 6:00 он с заспанным и недовольным видом плетётся в сторону ванной комнаты, где тратит около тридцати минут на все утренние процедуры, включая принятие душа. На кухне, ожидаемо устроенной по-холостяцки, он готовит себе сырный омлет и заваривает себе крепкий кофе, чтобы хоть каким-то образом взбодриться. По окончанию завтрака он позволяет себе оставить немытую посуду, осознавая, что опоздает на 72-й автобус, следовательно, на работе директор Кан Минхён сделает ему выговор. — Не позволю этому ублюдку прилюдно меня обсирать, — сурово рассуждает Мин, грубо выхватив первую попавшуюся на глаза ему рубашку голубоватого оттенка. — Пусть только попробует, гррр, — храбрится он, одновременно чувствуя, что что-то приносит ему неудобства на данный момент помимо ужасного и сварливого начальника. ≪Да как пить дать! ≫ — Мала в плечах, — умозаключает про себя Юнги, чувствуя стеснение в рукавах в районе предплечий.  — Чимин оставил? Дурак, думал я не замечу что ли? Ещё и совсем новая. — стаскивает он с себя предмет тесной одежды, уже осознанно выбирая нужные ему рубашку и брюки. — Как-то так, да? — неловко поворачивается он, оглядывая свой внешний вид с ног до головы: сползающие на глаза пряди длинной черной челки, бледное опухшее лицо (вчерашняя пятая рюмка вискаря была явно лишней), темные круги на пол лица, сжатая полоса светлых обветренных губ и блестящие серебряные серьги на мочках уха, купленные им самим ещё в его бунтарском прошлом. ≪Кра-сав-чик, ебать≫ На минуту он даже забывает о собственной непривлекательности и ущербности*, встаёт в стойку стереотипного альфача, присвистывающего каждой мимо проходящей ему красотки. И тут же возвращается в исходное и привычное ему положение ни в чем незаинтересованного задохлика, у которого, по словам окружающих людей, до смешного убогое и несложившееся настоящее. В памяти, как назло, всплывает то бесчисленное количество упрёков со стороны его бывшей девушки, ныне теперь даже не знакомой, которая ненавидела угрюмый и поникший вид молодого человека. — Улыбнись, выровни осанку, отставить кислые мины тут мне, как будто и не рад меня видеть! — Ча Ынха с привычным ей гневным выражением лица грозит Юнги пальцем, что сделает из него улиточное рагу**, если он не прекратит вести себя таким образом. — Как же ты меня тогда заёбывала-то, — брюнет сводит пальцы у переносицы, ностальгически вздыхая от нахлынувших тяжёлых воспоминаний. Их отношения, как и предполагалось, кончились болезненно, но оттого Юнги сейчас в тысячу раз хуёвее, ведь чувства к очаровательной и пусть уже экс-любовнице до сих пор оставались. Впрочем, от невеселых его, миновских, раздумий отвлекла раздражающая монотонная мелодия входящего вызова, которую он счёл как можно быстрее прервать. ≪И кому в такую рань приспичит, блять, звонить? ≫ — Да, слушаю — как можно отстранённее цедит в трубку Мин, понимая, что только один единственный человек, числящийся в ряду его друзей и знакомых, может позвонить, когда его бестактной заднице угодно. А всё потому, что по ту сторону линии связи этот самый кое-кто начинает беспокойно и громким шепотом тараторить: — Юнги-хён, ты где? Это фиаско, братан! Цербер опять заметил твое отсутствие на рабочем месте, он рвет и мечет, знаешь ли? — начинает «кое-кто» с свойственной ему, Чимину, внимательностью предупреждать о предстоящих его другу проблемах. [≪Кажись на этот раз тебе точно пизда≫, — хочет сказать вкратце Пак, да не в его принципах так выражаться.] — По шкале от одного до десяти опиши-ка уровень злости нашего всеуважаемого начальства, м? — Юн горько усмехается собственной невезучести, страдальчески посматривая на ручные часы, показывающие без пяти минут восемь — почти начало его рабочего дня, да. — Мне кабздец? — Юнги неосознанно переходит на привычное для подобных ситуаций сатури***, которое он тщательно фильтрует при обычных обстоятельствах. — Кончай ныть, сам же виноват! — Пак на секунду срывает маску мягкосердечия и доброжелательности, позволяя себе нагрубить уважаемому хёну. — Кроме того, сегодня приходит новая сотрудница нашей школы, разве тебе не хочется с ней познакомиться? ≪Точно, сегодня меня ждёт знакомство с очередной тупорылой фифой с завышенным ЧСВ, которая после нашей встречи и не вспомнит моего имени, а уж о «привет-пока» даже не стоит надеяться... ≫ — Разве кадрить новеньких не по твоей части, Пак Чимин? — рефлекторно острит Юн, на мгновение позабыв о своем текущем наихуёвейшем положении. Жаль, что в ответ на это ему слышатся уже гудки, чертов Пак опять посмел пресечь границы формального общения донсэн-хён****, ну, Юнги ему ещё покажет, пожалеет малец, что на свет божий появился. С этими мыслями взбодрившийся и окончательно проснувшийся Мин быстрым неуклюжим бегом добрался в сторону ближайшей автобусной остановки. Но нет добра, без худа, как говорится, верно?