«Прожить не ту жизнь хуже, чем умереть не той смертью».
(Джонатан Сафран Фоер. Вот я)
— Господи, ты себя в зеркало видел? — Перси крепко сжал руками спинку стула и злобно скрипнул зубами. Он не орал, и уже это было хорошо. Артур хотел бы знать, откуда взялась такая выдержка, потому что обычно Перси либо шипел, либо хрипел, видя на брате следы чужого самоуправства. Артур продолжил намазывать блины джемом и лишь передернул плечами. В зеркало он себя видел, но вопрос, скорей всего, был риторическим. Перси был настолько же ответственным, насколько и придирчивым. Его пристальное разглядывание Артура не было в новинку, но иногда он перебарщивал со строгостью. Клеймо вечно старшего брата прочно впиталось в него, и Перси вел себя так, как оно велело. А старшие братья обязаны были заботиться и цедить сквозь зубы. — Я хочу есть, Перси, давайте сядем уже, — сказал Артур. — Это просто царапина. Драка в баре, я разнимал. — Сэм, ты ведь тоже видишь это? — обратился Перси, оборачиваясь в сторону Сэма, который вертел перед Генри мягким зайцем, чтобы тот не обращал внимания на «взрослые» разговоры. — Перси, садись — высказался дядя Джереми и пододвинул Артуру блюдо с жареной курицей. — Арти, детка, давай сперва нормальную еду, а потом десерт. Артур спешно засунул в рот блин и согласно нырнул в блюдо вилкой, выуживая себе что посочней. От клюшки — и Артур передавал привет недоделанному спортсмену, который ждал суда за домашнее насилие, — он получил небольшое сотрясение, страшную ссадину на весь висок и синяки, разбросанные преимущественно по ногам. Еще была крошечная царапина возле носа, но она точно появилась не из-за клюшки. Лео, увидевший его в тот вечер, спросил, совершенно ли мир спятил, обработал ушибы и порезы, а после полыхал злобой и в итоге долго и выразительно допрашивал. Артур соображал не очень и отвечал вяло, но помнил, что речь шла о полиции, о причинах и следствиях, об академии и том уроде, из-за которого Артур стал аутсайдером по жизни. — Но ведь я поступаю правильно. Дело не в значке. Если бы он был, было бы проще, но нельзя сидеть только из-за отсутствия атрибутики. — Артур не оправдывался, он пояснял. Лео не спорил, но над чем-то думал. Будучи кем-то, не нужно было укутываться в свое призвание с ног до головы. Если умеешь строить будку, тебе необязательно покупать строительную каску, если хочешь лечить животных, это можно делать не только в специализированном учреждении. Донести эту мысль до остальных было трудно. Перси, увидев ссадины, схватился за голову, и рождественский ужин превратился в очередной разбор полетов. Горели праздничные огни, сын и муж Перси пытались поесть пюре, уделав кофту первого. — Ладно, ладно… — Перси потер лоб и уселся за стол. Сэм последовал его примеру. — Да бросьте вы. Ну вредная у меня работа. Иногда получаются синяки. Зато на одного плохого человека в мире стало меньше. — Артур улыбнулся, помня, что улыбка умеет сглаживать ситуацию. — А если бы я работал в полиции и пришел с простреленным коленом? — Да я понимаю, — вздохнул Перси. Он улыбнулся сыну, перед которым продолжал изображать жизнедеятельность заяц в руке Сэма. — Просто… — Какая интересная у охранника работа. Что за бар, Артур, чтобы я туда не ходил? — вмешался супруг Перси — Уэйд. Артур послал бы этого парня, но он был мужем его брата. Очень ревнивым и язвительным мужем. Выдумывал небылицы, а после смотрел в сторону Артура так, будто тот не член семьи, а первый террорист страны, чьими фотороботами уклеены стены Интерпола. Перси почему-то его любил. Артур честно старался понять, за что, но не осилил эту трудоемкую задачу. Сэм знал, за что, дядя Джереми знал, а Артур думал, что Уэйд серьезно болен. — Уэйд, если это сарказм, то предлагаю сходить нафиг, — сказал Артур. — Ты научился понимать сарказм? — поинтересовался Уэйд. — Это достижение. — Да, он научился понимать сарказм, — вдруг вспыхнул Сэм. — А ты так и не освоил слово «сопереживание». Очень трудное такое слово. — Если весь праздник вы собираетесь потратить на ругань, я пойду смотреть телевизор, — вмешался дядя Джереми. — Уэйд, в этом доме никто не намекает ни на чьи недостатки. — Я не намекал. — Намекал! — сказал Перси. — Хочешь, правда намекну? — Не нарывайся на скандал, будь добр. Претензии можешь высказывать мне. — Прости, милый. Не хотел задеть тонкую натуру вашего бережно хранимого и любимого. Артур вскинул голову. Он прожевал еще один блин и спросил: — А у кого тонкая натура? — Вот именно. — Уэйд кивнул. — Ни у кого, Артур. Умоляю, не отвлекайся. Дело выглядело странно. Его имени никто не назвал, но почему-то все сидящие за столом посмотрели на него, словно последние несколько реплик относились именно к нему. — Так, я не очень в теме, но, Уэйд, если тебе есть, что мне сказать, говори. — Артур отложил вилку в сторону. Уэйд пристально посмотрел на него и дернул губами. — Да нечего, Артур. Все нормально. — Значит так! — вдруг рявкнул Сэм. — Давайте-ка все заткнемся, или я швырну эту тарелку с пудингом в окно. Сэм не шутил. Вспышки ярости в его исполнении возникали реже, чем шел дождь над Антарктидой. Поэтому, когда звук его голоса достиг ушей сидящих за столом, стало слышно лишь дыхание и сопение. Веселыми выдались канун и Рождество. Травма, напряженный Лео, злой Перси, угрожающий Сэм… И это они не перешли к подаркам. Артур уставился в окно. Пейзажа было почти не видно из-за темноты вечера снаружи и света внутри дома. Артур то и дело натыкался глазами на свое отражение. Это было чудно — видеть себя без подготовленного взгляда для зеркала, словно натыкался на чужака, которого мозг в течение нескольких мгновений идентифицировал. — Знаете, желудочный сок содержит концентрированную соляную кислоту, — сообщил он. Перси кивнул, Сэм угукнул. Уэйд упрямо смотрел то в тарелку, то на Генри. — Как поход к урологу? — обратился тогда Артур к дяде Джереми, предполагая, что никто не хотел рассуждать на тему устройства пищеварительных органов. — Такие вещи за столом не обсуждаются! — не выдержал Уэйд. Долго же его распирало! — Почему? Это же врач. — Это же, черт возьми, личное! — Так не обсуждай, — посоветовал Артур. — Уэйд, мы дома поговорили. Ты издеваешься надо мной? — спросил Перси. — Ты говорил — я слушал. — А в чем вообще проблема? — не выдержал Артур. — Уэйд, тебе снова приснилось, что я сплю со своим братом? Ну так это твои отклонения, о своих мне все известно, и там таких извращений точно нет. — Мне ничего не приснилось! — взвился Уэйд. — Просто Перси как обычно все решает без моего участия. — Он обернулся к мужу. — Да ведь? Ты думаешь, что я буду против, и сообщаешь мне о решениях после их принятия. И, думаешь, он оценит ваши потуги? Спорим, пошлет? И даже думать не станет, чего вам это стоило. Артур не любил скверную людскую черту: говорить загадками. Загадки Уэйда он не любил вдвойне, потому что не любил Уэйда и его вечно недовольное им лицо. Бывало такое, что человек просто не нравился. У них произошла именно эта история. — Что оценит? Имущество? Кто оценит? Когда? — Артур вытер губы салфеткой и метко швырнул ее на тарелку. — Я ничего не понимаю. Вы обо мне? Нет? — Боже! О боже! Просто боже — и все. До свидания, я уложу Генри спать. А вы развлекайтесь. Перси, малыш, я решу купить дом своим родителям. Скажу тоже после покупки. — Уэйд, я не думал, что ты так все воспримешь, — вздохнул Перси. Но тот уже ушел, прихватив сына. Сэм откинулся на спинку стула и устало помассировал переносицу. Артур собирался сказать, где он видал такие разговоры ни о чем, и уйти читать, но его опередили. — Мы с Перси копим тебе на учебу. Хотя бы на первый год, — сказал Сэм. Артур уставился на него. Сэм сидел с каменным лицом и ждал оглашения вердикта. Перси кивнул, подтверждая его слова. — Копим. И мы догадывались, что ты спросишь… — Зачем? — спросил Артур. — Да, именно это. Просто мы подумали, что ты необъективен. Ты хочешь быть именно полицейским, это твоя навязчивая идея. — Нет у меня никаких навязчивых идей! — Есть, не спорь. Ты думаешь, что каждая вещь должна иметь строго определенное место. Ты расставляешь книги по цветам. У тебя до сих пор есть кофта для чтения дома. Ты нередко вымеряешь по карте расстояние до пункта прибытия, чтобы точно знать метраж. Ты покупаешь продукты по алфавиту. Мне продолжать? Артур пожал плечами: — У всех есть тараканы. Вы сами говорили. — Определенно, — не стал возражать Перси. — Так вот, мы подумали, что ты слишком эрудирован, чтобы сидеть без образования и карьеры. Если ты не можешь быть полицейским, то можно выучиться на смежную специальность, тоже связанную с защитой людей. На судмедэксперта, на криминалиста, юриста. Понимаешь? — Уэйд злится, потому что ты тратишь на меня деньги? — Уэйд злится, потому что я не говорю о том, что трачу на тебя деньги. — А если бы говорил, он бы не злился? — Вероятно. Но нам это неизвестно, потому что я не сказал. — Но если процентное соотношение обеих вероятностей… — Арти, стоп. Не надо. — Это был Сэм. Он улыбнулся. — Иначе этот разговор затянется до ночи. Артур послушно замолчал, напряженно обдумывая полученную информацию. Та была ошеломительной, но Артур ощущал подвох, как если бы плыл по безмятежной реке где-то в Австралии. Всем известно, кто там водился. — Вы не должны меня так опекать, — сказал Артур, находя нужную ниточку и дергая на пробу. — Помощь не лишняя, но это чересчур. Я предполагаю, что в своем стремлении сделать меня лучше и счастливей, вы перегибаете ветку. — Палку. — Да, палку. Блинов есть больше не хотелось. Да и вообще начало подташнивать. Артур посмотрел на стол, силясь понять, что именно вызывало у него такое отменное несварение, но этого в меню не было. Его тошнило от происходящего. Неужели он был таким ущербным и немощным, что братья до сих пор вели его по жизни за ручку, как ребенка? У каждого из них была своя жизнь, а они ругались с семьями, чтобы откладывать на его образование, потому что ему самому и в самом деле было бы крайне тяжело. Это было проявлением любви, само собой. Но он не хотел быть судмедэкспертом, он хотел работать в полиции. Он говорил и доказывал это сотни раз, а его вполне внятное и разумное, расписанное аргументами и доводами желание считали проявлением детского эгоизма. Взрослые люди должны были получать образование. Но стоило ли таких жертв то, что было всего лишь тягостным заменителем? Учеба стоила немалых денег, и Перси с Сэмом на полном серьезе предлагали ему поступиться своими принципами, чтобы на их трудом заработанные деньги он занимался тем, чем не хотел. — Я принес подарки, — сказал он, чтобы развеять эту затянувшуюся паузу. — Арти, давай обсудим… — начал было Сэм. — Дядя Джереми, у вас новая настольная лампа. Сейчас принесу. — Арти, ну сюрпризы же, — проворчал дядя довольно. — А, точно. Но я все равно сейчас принесу. Он сходил в прихожую, взял пакет с подарками. Дяде он купил настольную лампу, Перси — очечник и сувенирные шахматы, Сэму — рюкзак, Генри — атлас с описанием всех динозавров. Уэйду он ничего не купил, потому что тот его бесил. Раздав подарки, Артур взял подарок от дяди, который был упакован в большую коробку, махнул братьям и направился к одной из комнат, в которой он жил будучи подростком. — Стой, ты куда? — подорвались следом Перси и Сэм. — Читать и спать. — Да ну брось! Мы и так редко проводим время вместе, Арти, ну ты чего! — Мне не нужны ваши деньги на учебу. И учеба мне такая не нужна. — Ты обиделся? — протянул Сэм. — Арти… — Это называется досадой. Или недоумением. Ясно? — Мы глинтвейн еще не пили! — крикнул дядя Джереми из комнаты. — Не занимайся ерундой, возвращайся за стол. Ведешь себя как Уэйд. Это был удар ниже пояса. Вести себя как Уэйд значило вести себя как придурок. Поэтому Артур остановился возле лестницы, ведущей на второй этаж. — Мы не собирались говорить тебе, как жить. Просто предложили разумный вариант, — попытался Сэм. — Если бы я хотел быть криминалистом или юристом, я бы обязательно поступил. Но я-то хочу работать в полиции, понимаете? Я хочу быть полицейским. Хочу спасать людей, расследовать, патрулировать районы. Понимаете? Я хочу ездить на вызовы, входить в дома и помогать тем, кто ждет помощи. Я не хочу сидеть в кабинете или лаборатории. Это не то, что мне нужно. Если бы это ничего не стоило — наверно. Но это деньги и время. Затраченные временные и финансовые ресурсы не принесут никому из нас должного удовлетворения. — Ну-у, — Сэм переглянулся с Перси, — можно же выучиться на… м-м-м… — На кого? Где? Если вы поможете мне попасть вновь в полицейскую академию, то это будет просто прекрасно. Я просил одного полицейского взять меня к себе, но он сказал, что просто так с улицы к ним не приходят. Поэтому… Артур пожал плечами. Перси выругался, но очень тихо, чтобы ни дядя, ни муж его не услышали. — Арти, но ты подумай, — сказал Сэм. — Все-таки лучше так, чем никак. — Я подумаю, — пообещал Артур, уже зная, что никогда не станет юристом. Дядя Джереми вновь позвал их из комнаты. Артур вернулся. Нельзя было не выпить фирменного глинтвейна на Рождество.***
Цезарь с чувством и толком хрустел кормом. Он с таким необычайным аппетитом поглощал подушечки непонятно чего, что Артур, подумав, засунул руку в пакет и, достав себе одну, закинул ее в рот. Ничего особенного. Собачий корм имел вкус собачьего корма и немного сушеной рыбы. — У меня вкусней, — сказал Артур Цезарю, но тот имел собственное мнение на данный счет. В дверь забарабанили. Артур вместе с пакетом корма открыл ее. Лео быстро зашел внутрь, смахивая с головы хлопья снега. — Хей, с Рождеством! — воскликнул Лео, целуя Артура в щеки и критически осматривая висок. Артур упрямо пригладил волосы, чтобы закрыть ссадину и буркнул: — Да нормально там все. — Вижу, заживает. — Лео дернул носом. — Ты ешь собачий корм? — Немного. Советовать не буду. Чаю? — Не стоит, я купил пива и сока. Праздник же. Еще пиццу привезут. И вот. Лео протянул пакет и принялся снимать куртку с ботинками. Артур заглянул в пакет. Там оказалась бутылка молока с бантиком, толстая книга с преступлениями и расследованиями и фонарик. — Молоко? — спросил Артур, доставая бутылку. — Я… подумал, что ты любишь молоко. Не очень тупо? И до меня дошло вдруг, что ты тогда, когда я предлагал тебе деньги, просил на разбитую бутылку молока. Помнишь? А я вот не помнил, а потом — бац!.. — Да, помню. Спасибо. Это отличный подарок. — Серьезно? — Абсолютно. Молоко — прекрасная идея. Полагаешь, я стал бы врать об этом? Лео странно посмотрел на него: пристально, а губы чуть дрогнули. — Нет, ты не стал бы врать об этом. — Откуда такая уверенность? — Догадки. — Улыбнулся Лео. — И доверие. Артур не стал продолжать дискуссию. Он ушел убирать молоко в холодильник, а книгу, погладив ее по гладкой глянцевой обложке сине-серого цвета, отнес на полку, поставив ее между грязно-голубой и синей. При этом он задел свою самую нелюбимую тетрадь, и та сползла по книжке, стоявшей в первом ряду. Тетрадь шлепнулась на пол с характерным звуком, и Артур потянулся за ней, оглядываясь назад. Лео рядом не было, он не видел. Артур положил тетрадь обратно на полку, убедился, что она лежала ровно и почти незаметно, и вернулся на кухню. — Ты не трогаешь мои вещи на книжных полках? — спросил он на всякий случай. Лео уронил на пол банку с тунцом. К счастью, закрытую. — Нет, — сказал он. — А ты что пить будешь? Я еще вина бутылку хотел взять. — Сока достаточно. Лео покивал и принялся хозяйничать. Интересно было, как он отмечал праздник в родительском кругу? С тем, что не ел, и тем, что не пил? Артур покачал головой и, прихватив стаканы и сырное ассорти, унес их на столик. По пути включил телевизор. Там шел мультфильм. — О, оставь! — воскликнул Лео. — Это «Валли». — Не видел. Мне понравится? Лео, внезапно поддавшийся приливу нежности, поймал Артура в кольцо рук и поцеловал в шею. — Определенно понравится. Мне вот все очень нравится. — Внезапно, — хмыкнул Артур. Он повернул голову, чтобы Лео было удобней выцеловывать одному ему известные узоры на коже. — Мне очень, очень все нравится. Мир, деревья, дома, ты, — бормотал Лео. — Мы говорили о мультфильме. — И он тоже нравится. — У тебя хорошее настроение. Дома, выходит, все стабильно? Лео тяжко вздохнул, оставляя Артура в покое, и быстро поморщился. — Ну почему нужно было болтать в такой ответственный момент? Да, дома все нормально. Папа номер один устроил барбекю прямо зимой, а папа номер… — Не зови их так! — оборвал его Артур. — А? В смысле? — Лео не понял. — Да это же шутка. — Все равно не зови. Артур ушел на кухню за съедобными припасами, которыми они собирались занять этот вечер и часть ночи. Хотелось атмосферы уюта и добра, поэтому Артур, помявшись, взял свечи, которые припас на случай безысходности. Вообще он не любил ими пользоваться. Толку мало, а риск велик. Он искренне не понимал, почему их так любили романтичные люди. Ну расставишь ты свечи, а если опрокинешь одну? Сегодня, однако, он поставил их на столике, в пределах досягаемости с дивана. — Эй, все нормально, Артур? — Да, отлично. А что? — Расскажешь, как провел Рождество с семьей? Артур сел на диван, раскидав по нему руки, и посмотрел на Лео снизу вверх. — Тебе интересно? — Безумно. Тебе разве не любопытно, например, как прошел мой праздник? — Да не так чтобы. Лео рассмеялся. — Да, интересного или любопытного там мало. Ты прав. Так расскажешь? — Ладно, но сперва позволю себе озвучить спойлер: я не причинил вреда Уэйду. И даже почти с ним не поругался. — А кто такой Уэйд? Артур набрал в грудь воздуха и принялся говорить. Лео упал на диван рядом с ним. В свете свечей его лицо было темней и смуглей. Дом пах сыром, тунцом, яблоками, одеколоном и кормом Цезаря. И было в этом что-то неестественно и потрясающе обыденное, эстетически комплементарное. Изящное сочетание формы и наполнения. Предложи кто Артуру сейчас переехать в замок, подальше от этой квартиры с ее собачьей шерстью на коврике и глухих звуков музыки из-под пола, он сказал бы вежливо и доступно: «Вы не по адресу».