***
На ужин с родителями идти не хотелось, и Лео не пошел. Он бодро и легко произнес нелепицу о работе и о том, что адски устал. Это было мудро, потому что высидеть ужин, притворяясь довольным жизнью, чтобы родители ничего не заподозрили, было бы невыносимо. Сама мысль об этом уже доводила до бессилия. На работе было никак. Скучный монитор со скучным сайтом, скучные звонки и просьбы. Ничего общего, смутно похожего на те книги, в которых были подробно расписаны взаимоотношения гипофиза и гипоталамуса. После работы Лео взял себе бутылку виски, закуску и направился домой, где дискомфорт сглаживался говорящим ящиком по имени телевизор, который Лео включал на час, чтобы убедиться, что никакой глобальной катастрофы не произошло, почти все живы и астероид не приближался. Он шел пешком до метро и от метро, глядя на светящиеся окна домов, убегающие по сторонам и вперед. Интересно, живущие там, за стеклами и стенами, были счастливы? Лео, например, мог твердо сказать, что у него в животе зиял сосущий провал, где крутился страх, что он попрощался с тем, с кем так приятно было готовить ужин на кухне или слушать бухтение по поводу вездесущей шерсти Цезаря. Возле его подъезда стояла припаркованная машина. Точь-в-точь как у Френсиса. Не успел Лео об этом подумать, как отец показался на улице, закрыв дверь с тихим хлопком. При свете фонаря в черной стильной куртке Френсис внезапно сделался похожим на байкера, и Лео рассмеялся. — Что? — не понял отец. — Да ничего. — Лео все еще улыбался. — А ты чего здесь? Френсис пожал плечами и осмотрел Лео. Тайком, как он думал. — Проведать приехал, — сказал он. — Серьезно? — Да, я отец, знаешь ли, имею право. — Хорошо. — Лео первым двинулся к дверям. — Тогда заходи, отец. Френсис вырос в семье с хорошим достатком и не было ни дня в его жизни, чтобы он в чем-то страшно нуждался. Поэтому квартира Лео не походила на достойное жилье в его глазах: Френсис никогда не жил в таких местах. Его дом был бы лучше обустроен и пах иначе. Но отец ничего не говорил. Он аккуратно снял обувь и прошел в комнату к креслу, кожаному, хоть и ободранному снизу кошачьими лапами — наследие от прошлых жильцов. Лео открыл окно на кухне, впуская в дремлющую квартиру струи свежего уличного воздуха, далекого от понятия чистоты, но потрясающе прохладного. Воздух качнул занавески, Лео втянул носом кислород и взял стаканы. — Лед нужен? — спросил он у отца. — Нет, спасибо. Лео присел на диван, помассировал себе шею, ожидая, когда Френсис соберется с силами и возвестит о причине своего появления. Допросами занимался только Чарльз, беседа с Френсисом обещала участливость и деликатность. — Что-то случилось? — спросил Френсис. — Ты поссорился с парнем или с учебой что-то пошло не так? — Ты понял это по моему голосу? Лео думал, что это магия присуща только родителям: понимать, что говорит их ребенок, даже если он невразумительно мямлит или вовсе молчит. — Я умею понимать твой голос как никто другой. Это я произвел тебя на свет, если помнишь. Лео не помнил тот момент, но о факте имел представление. Он улыбнулся в стакан, делая глоток и обжигая пищевод. Френсис смотрел внимательно и серьезно. У него с Лео были одинаковые глаза. — Я плохой человек, пап. Я сделал злую и глупую вещь. — Значит парень, — проговорил Френсис. — Что произошло? Это твои первые серьезные отношения, малыш, так что ошибки обязательны. — Я плохой. Я обидел его, потому что хотел, чтобы было по-моему. Прохладный воздух с кухни добрался до комнаты. Лео поставил стакан на тумбу и потер руки. — Мой сын никогда не был плохим человеком, — заявил Френсис. — Не смей говорить так о себе! Оступился — что ж… Знаешь, как я оступался, когда встречался с твоим отцом? — Ты обижал его? Я про серьезные моменты. Ты говорил ему что-то, из-за чего он начинал смотреть так, как будто ты его глубоко разочаровал? — И не раз. Я не знаю, почему он не бросил меня, и каким чудом дело дошло до свадьбы. — Так, стой. — Лео потряс головой. — Я думал, в ваших отношениях Чарльз был плохишом, а не ты. — Ну, дорогой, ты видишь резкого отца и полагаешь, что, если он ворчит и кричит чаще меня, значит он плохой коп? Мне стыдно, правда, но плохишом был я. Лео открыл новую грань знания и запил ее из стакана. — То есть, по-твоему, я могу надеяться на то, что все будет, как было? — протянул он. — Разумеется. — И Френсис улыбнулся той самой родительской улыбкой, которой порой недоставало всем и каждому.***
После разговора с отцом ощутимо полегчало, хотя скверное послевкусие все еще сидело внутри, периодически пиная органы. Лео не знал, как некоторые люди могли обиженно или гордо молчать после ссоры, когда собственные ноги почти силком волокли его в сторону метро, чтобы то доставило к дому Артура. Говорить требовалось неимоверно! Лео трижды писал гигантские сообщения и трижды их стирал, потому что сообщения — это тупо и нужна личная встреча. После часа мучений он на пробу позвонил, и Артур, как ни странно, ответил. — Слушаю, — сказал он устало. Лео мигом представил себе Артура, присевшего на диван и потирающего шею. Какими были последние дни? — Ты не ранен? — брякнул Лео вместо извинений и прочего, накопившегося в голове. — Что? Не-ет. Последняя вылазка была максимально безопасной. — Что делал? Артур едва слышно вздохнул. — Школьника хотели избить четверо мальчишек. Случайно наткнулся на них, когда гулял с Цезарем. Дети ужасно доверчивы, ты знал? — Догадывался, — улыбнулся Лео. Слышать такого обычного Артура было подарком. Любопытно, он сам по себе был таким спокойным, или это болезнь позволяла ему отличаться от тех, кто после ссоры едва цедил слова или делал оскорбленный вид, желая видеть чужое раскаяние в полном объеме? Лео не прекратил стыдиться, но тон Артура настроил на позитивный лад. — Трубку не брал, потому что не хотел говорить? — спросил Лео, ковыряя пальцем подлокотник кресла. — Да. А взял, потому что хотел говорить, умник. — Я боялся, что ты меня пошлешь и велишь забыть твой номер. Артур хмыкнул, и Лео полегчало еще сильней, будто камни по одному выпрыгивали из мешка, лежащего на плечах. — Можно подумать, ты помнил мой номер наизусть, — сказал Артур. — Нет, не помнил. Но записал куда-то на всякий случай. Он в записной книжке, вроде… Ты молчал девять дней. — Да, потому что думал и не хотел тебя слышать. Мы можем завтра встретиться и пообщаться? — Да! Да, конечно! — Лео так обрадовался, что сам себе показался безмозглым идиотом. — Во сколько угодно! — Сомнительно. Ты завтра работаешь до пяти. — А, точно… — вспомнил Лео. — Ну тогда сразу после. — А я до восьми. — Вот же… Ну тогда я приду к тебе к девяти, ладно? — Лучше выбрать нейтральную территорию, не имеющую эмоциональной ценности ни для кого из нас. Желательно кафе, где не был ни ты, ни я. Лео растратил весь накопившийся позитив со скоростью одного выдоха. — Ты что, хочешь расстаться? — спросил он чужим голосом. С Артура сталось бы сообщить это как бы между прочим. — Это пока не окончательное решение, и я в процессе осознания. Думаю, будет правильней сделать выводы вдвоем. — Арти… — пробормотал Лео. Ему захотелось выключить телефон, включить и позвонить еще раз, аннулируя этот разговор, но Артур был непоколебим. — В девять. Сбрось мне место сообщением. Ты в кафе ходишь чаще меня. Ничего, если я задержусь на пять-десять минут? — Да нет, ничего… Арти, слушай, прости меня. — Тогда до встречи. — И на этой ноте разговор завершился. Лео кинул телефон на стол и ткнулся головой в стену. Его отношения обычно носили эпизодический и ничего в себе не несущий характер. Никто ни с кого и ничего не требовал, не просил, не предъявлял. Отношения походили на тихий ручей, который незаметно блестел где-то под ногами, а когда пересыхал, мало кто обращал на это внимания. Лео думал, что, когда встретит того, с кем захочется просто находиться в одном помещении, он поймет. И понял. Уверенность, что все будет просто, была наивной. Лео привык к простоте, но Артура встретил в то же время, когда понял, что простота обманчива и так же ухабиста, как все вокруг. Артур был не поляной, а пригорком, на который нужно, попотев, взобраться, чтобы посмотреть на мир вокруг. Стена под лбом была прохладной. Лео не хотел отлипать от нее и идти спать, но, спустя какое-то время, пришлось. В кровати было неудобно. Лео уставился в темный потолок и стал считать. Счет затянулся почти до самого утра.***
На работе все валилось, а мысли витали в таких дебрях рефлексии, что искать их приходилось целым отрядом добровольцев. Лео сообщили, что он похож на зомби, и тот не спорил. Выспаться не удалось, поэтому глаза жгло, а мозг периодически отключался, впадая в спящий режим. После работы Лео додумался взять учебник по сердечно-сосудистым заболеваниям. Он впитывал информацию как губка целых двадцать минут, дошел до ишемии и решил прикрыть глаза. Проснулся он только после ровного стука в дверь. Спросонья Лео мало соображал и побрел к двери на автомате. Только открыв ее и увидев не самое доброжелательное лицо Артура, он понял, что умудрился проспать шанс на примирение. — Прости… Я… — прохрипел он еще сонным голосом, рьяно пытаясь собраться и понять, что сделать в первую очередь. — Я ждал тебя полчаса, — сказал Артур и пропихнулся внутрь квартиры. — Я дебил. — Лео схватил телефон и увидел четыре пропущенных вызова. — Несомненно. — Я уснул. — Догадался. — Артур не стал проходить дальше коридора и уперся спиной в стену. — Устал? — А? — Устал, спрашиваю? Лео плеснул водой в лицо и вышел из ванной с полотенцем в руках. — Да, немного, — признался он. — Прости меня. Хочешь чаю? Или… — Нет, одевайся, нам нужно выйти на нейтральную территорию. — Слушай, тут рядом есть маленький ресторанчик. Хочешь туда? — Я хочу есть и мне плевать, в ресторане это произойдет, в забегаловке или столовой. Еще у меня Цезарь невыгулянный по твоей милости. — Не злись, я сейчас мигом. Артур вздернул брови. — Так я и не злюсь. Ты устал и уснул — чего злиться-то? Просто Цезаря жалко, он ждет. — Я куплю ему мячик в знак извинения. — Это мило. Лео вполз в куртку и ботинки, проверил наличие бумажника, не нашел, вернулся его искать и обнаружил на полу: промахнулся, когда клал на полку в коридоре. Зачем вынимал только? День явно был не его. На выходе из подъезда он запнулся о порог, о который еще ни разу не запинался. Артур со вздохом, полным невысказанных страданий, поймал его под руку и потащил за собой, целеустремленный как всегда. — Почему ты вечно собранный? — спросил Лео, когда ему надоело ужасаться своей неуклюжести. — Потому что я не самый здоровый представитель рода людского. Идем. Они пришли в ресторан, и Артур быстрым движением стянул с шеи шарфик, окидывая взглядом профессионального детектива помещение, сканируя столики, макушки, местонахождение рук. Не заметив ничего плохого, он расслабленно посмотрел на Лео, и тот сделал вид, что увлекся чтением меню. Очень увлекся. — Что именно так заинтересовало тебя на страничке с первыми блюдами, что ты смотришь, не мигая, уже больше сорока секунд? — спросил Артур. Лео вообще сомневался, что сможет сосредоточиться. Ему было плевать на меню, и он не мог прочитать ни слова. Бесполезная вещь была отложена в сторону. Лео заказал себе «что-то на ваше усмотрение», а Артур ответственно подошел к делу и выбрал жаркое, бургер и большой чайник чая. Оголодал. Они сидели в темном углу друг напротив друга. Артур периодически подносил руку к виску, чтобы поправить волосы в том месте, где у него заживал шрам. — Я могу посмотреть? — спросил Лео. — Там все хорошо, — сказал Артур и снова поправил волосы. — Пожалуйста. Артур вздохнул, смирился и покорно позволил Лео дотронуться до своей головы и посмотреть, что происходило. Все и правда было хорошо, но небольшой шрамик обещал остаться. Его не будет заметно, но он будет. Об этом Лео сообщил Артуру. Тот безразлично кивнул. — Мы хотели поговорить. — Лео пожевал язык. — И, прежде чем ты огласишь вердикт, я прошу прощения за то свидание. Оно было… — Неплохим, но конец не задался. — Да, может и так. Я не хочу расставаться. — Я тоже, — легко согласился Артур. — Только нужно повременить с отношениями. — Это как? — Лео растерялся. Артуру все не давали покоя волосы: на этот раз он убрал их рукой назад, но отдельная прядка сбоку все равно упала, и Лео вдруг показалось, что Артур стал еще сексуальней со дня их последней встречи. — У тебя в роду не было итальянцев? — спросил он. Артур даже не задумался. — Понятия не имею. Я большую часть жизни провел с семьей небиологических родственников, а с биологическими… — Да-да, я помню, извини. Артур выждал какое-то время, давая Лео возможность спороть очередную чушь, не дождался и сказал: — У меня диагностированный Аспергер. Вообще изначально в детстве мне пытались поставить высокофункциональный аутизм, но, как позже сказал врач, это потому, что Аспергер был запущен, и я жил в семье, которая удивительно хреново реагировала на мои нужды. Иными словами, вместо того, чтобы помогать, мне только вредили. Оказалось, что в мире, в свободном... м-м-м... - Плавании? - Да, в нем... Мне стало куда легче, потому что не было катализаторов. Да и к тому же я встретился с парнями и дядей Джереми, а тот занимался со мной. Мы посещали докторов, учились правильному общению, вырабатывали тактики. Благодаря дяде мой запущенный случай стал обретать адекватный вид. — Ты потрясающе справляешься, — проговорил Лео. — Не всегда, но здесь ничего не поделать. Есть вещи, которые я не смогу победить. Но, знаешь, лучше уже так, чем множество других неприятных болезней. Иногда я думаю, что мои отклонения и внимания не требуют. Я практически на всех уровнях взаимодействую с обществом. Однако практика в очередной раз показала, что болезнь есть и ее никуда не денешь. Твое поведение в тот вечер напомнило мне, что наша с тобой коммуникация выполняется на более низком уровне, чем требуется для качественного общения пары. И я решил, что лучшим и разумным выходом будет умерить наш, так сказать, пыл. — Арти… — Лео покачал головой. — Ты хочешь начать заново? — Что-то вроде того. Я хочу, чтобы наше взаимодействие не имело целью конкретный этап близости. Мы можем общаться, честно, но без выраженного стремления достичь большего. — Но я хочу большего! Как мы… Арти… — Лео, я не предлагаю полностью расставаться. Но мы должны выявить есть ли в отношениях смысл. Вдруг ты поймешь, что не готов? Вдруг тебе станет сложно? А тебе будет сложно. Я могу обидеть тебя и не понять этого, могу забыть о чем-то важном, могу не придать значения чему-то, могу не давать того эмоционального отклика, который тебе требуется. Лео осознавал верность слов Артура, но был убежден, что ничего этого не произойдет. Артур внезапно проявил чудеса прозорливости. — Твои чувства делают тебя необъективным, — сказал он. — Я предлагаю испытательный срок в три месяца. — Арти, ну честное слово. — Я хочу, чтобы ты подошел к проблеме максимально ответственно. Если не хочешь думать о себе, думай обо мне. Думай о том, как на мне отразится, если ты сегодня в порыве эмоций надаешь обещаний, а после поймешь, что не хочешь подобной жизни. Испытательный срок — для меня это будет нерушимым правилом, я предпочитаю конкретику. Если мы передумаем, все будет хорошо. — Господи… — Лео прикрыл глаза. — Это разумный выход. — Артур взялся за бургер. — Соглашайся, ты ничего не теряешь, а я еще и приобретаю. Лео на секунду задумался. Если пораскинуть, Артур говорил верные вещи. Считалось ли предательством согласие с условиями? Не лучше бы было настоять? Артур ел бургер с аппетитом, которому можно было позавидовать. Лео вдруг понял, что это первое испытание, проверка. Отношения с Артуром изначально шли по нетривиальному пути, и сейчас по сути ничего не менялось. Если Артуру было нужно такое странное условие сделки, зачем ему мешать? Предательством согласие счел бы другой человек — не Артур. Поэтому Лео сказал свое «да» и впервые за вечер увидел, что Артур повеселел.