Guts over fear: Maverick

- Изучение трапезы входит в этикет знати в моем краю. Из всей пищи, что дает земля, можно приготовить изысканные блюда, главное - сочетать ингредиенты с умом. Сейчас мы пойдем на кухню и составим отменное меню на городские праздники. Уверяю тебя, все пальчики оближут. Джину спускается по лестнице и проходит через зал, оценивая взглядом все и всех. За ним спешит воодушевленный Инхек, от нетерпения почти наступая омеге на пятки. - Бога ради, научитесь уже носить штаны, вы не шлюхи более. Вы элегантные омежки, уважающие свою неприкосновенность, - Джину улетает так же быстро, как подлетел к столику, за которым сидели Шиен и Тэхен, по привычке одетые в одно чогори. Двери еще не открылись для посетителей, и каждый выглядит, как хочет. Шиен давится воздухом. Тэхен хватает его за рукав и удерживает за столом, хотя сам краснеет от возмущения. - А он мне нравится, - подает голос Джинхван. Шиен и Тэхен тут же оборачиваются на него. - Вы впервые заодно, забавно, - улыбается омега, уводя с общей тарелки виноградину. Взгляды собратьев становятся свирепей. - Фырчите сколько угодно. Это не поможет. Странный омега, решивший найти новый дом под крышей борделя славно отвлек Джиена от проблем личной жизни. Они вместе придумали ему новое имя. Теперь он - Джину, коротко стрижется и моет волосы травяными отварами, чтобы налить пряди темным цветом. Джиен с откровенной тоской наблюдает, как коса с каждым разом становится все короче и короче, пока не перестает доставать до плеч. Увы, это действительно необходимо, чтобы не запоминаться людям. Мало ли кому принц попадется на глаза. - Есть травы, осветляющие волосы. Хочешь? По блеску глаз, которое Джиен не в состоянии контролировать, понятно - хочет. - Первое время придется прибегнуть к помощи лимона и меда, но я вижу потенциал, - Джину поправляет гребень в чужой шевелюре, пропуская через пальцы каштановые пряди. Джину здорово пригодился в перестройке заведения, как и обещал. В качестве платы за проживание он отыскал в городе ткань для новой одежды. - Дорогая ткань не обязательна. Главное - прочность, чтобы выдержала швы и плетение корсета. Все остальное станет за вышивкой, - говорит он, рывком разворачивая рулон на несколько оборотов. - Никто из нас не умеет вышивать, - беспокоится Джиен. Прачка была рада повышению, так как всю жизнь шила себе одежду. Но вышивка - совершенно другой уровень. - Я умею, - Джину жмет плечом, раскидывая катушки ниток по ткани, примеряясь с оттенком. - И научу всех, кто способен держать иголку в руке. Хочешь? Это успокаивает. Так хочешь? Вижу, что хочешь. Но иногда этот омега раздражает далеко не манерой речи. А тем, что видит Джиена насквозь. Работа с крышей закончена, но Енгук не торопится покидать стены бывшего борделя. Теперь, когда Джиен твердо решил избавить их заведение от низкопробного клейма, дел у плотника невпроворот. Надо отшлифовать пол и построить сцену. Также потребуется ремонт мебели и изготовление новой. Это только то, что определено в первую очередь. Сколько работы у Енгука из-за борделя! Скоро только на него будет работать, не за бесценок, разумеется. Джиен слегка завышает оплату его работ, зная, что молодой альфа метит в молодые отцы в скором времени. Семье не помешает заработок. Чунхон проводит в борделе много времени, обучаясь шитью сразу на новых одеждах для выхода в бар. - Хочу назвать первенца Химчаном, - краснея, делится Чунхон, затягивая петлю на рукаве. - Гук не боится заводить детей, так что ждать мне только до первой течки. Перестройка заведения на новые рельсы кипит. Уже сейчас есть подвижки в лучшую сторону. За праздники расчеты расходов вышли в ноль. Джиен позволяет всем отдохнуть после ярмарки, когда разъехалось большинство гостей города. Скоро придется расширять зал. Выглядит очередной непосильной задачей, но, набив руку в управлении, Джиен просто берется за план выполнения, не воспринимая идеи Сынри столь скептично, как прежде. Енгук приводит друга Дэхена в качестве охраны. За Дэхеном хвостиком приходит Енджэ, омега. Дерется не хуже альфы и может научить полезным приемам. Джиен одобряет обе кандидатуры. Свадьба Енгука и Чунхона проходит далеко за городом, где живет пара. Небольшое поместье, второй дом, что полностью занят мастерской, и широкий двор, украшенный цветами и лентами. Джиен умиляется с румяного Чунхона, поправляющего цветочный венок, запутавшийся в кудряшках, и все еще не верит, что им с Енгуком удалось воплотить мечту в реальность. Интересно, почему команда Сынхена не обижает омег. Не похоже на пиратов. А сам вызвался оценивать Енгука, как будто ему не все равно, в какие руки попадет Чунхон. Присутствуй Сынхен на свадьбе лично, он бы порадовался. Может быть, пожал бы альфе, будущему семьянину, руку. Джиен мечтательно улыбается, когда под веселый гул свидетелей священник разрешает поцеловаться. Он еще никого не ждал в своей жизни. Ждать благородного альфу гораздо легче для чувства собственного достоинства. От имени Душегуба команда сплавляет скупщикам все возможные дары, что не помечены гербом Короля. Из-за короны и прочих побрякушек, слишком приметных для продажи, приходится искать кузницу. Сынхен выкупает помещение на неделю, чтобы камни - вынуть, металл отлить в слитки. Они продают все по частям в разных местах вдоль побережья и уезжая глубже на материк, в городки на перекрестках дорог. Береженого Бог бережет, так что на путанные следы времени не жалко. Рулоны тканей еще пригодятся. Новая одежда не помешает ни ему, ни Джиену, ни остальным омегам. Одиночные камни и монеты остаются на мелкий размен. Когда все приданое уходит в левые руки, оставляя после себя гору золотых монет, слитков и прочей неприметной всячины, набитых в сундуки, Сынхен решает, что пора. Далеко в море около рифа, он отдает приказ стрелять из пушек по покинутому Душегубу. Сынюн наблюдает гибель корабля из гнезда - лучшее место для последнего свидания. Мачты уходят под воду, бурля воздухом сквозь парусину. С ними уходят все печали. Кроме одной. Не отучившись ждать нож в спину, Сынюн знает, что не все трудности позади. Признаваясь Джиену, что всю жизнь пиратом прожить нельзя, Сынхен не думал, что конец желанию плавать вот-вот настанет. Слушая предсмертные стоны Душегуба, альфа вздыхает. - Тебе не кажется, что мы закрыли все дела, держащие нас в море? - спрашивает он у Енбэ. Ответная улыбка, абсолютно с ним согласная, подогревает решимость. Сынхен, наконец, спокойно засыпает в ту ночь. Но просыпается от взгляда. Не шевелясь открывает глаза, видит плотно закрытую дверь, ключ торчит из замочной скважины. Все, как он оставил, когда ложился спать. Садясь в постели с ружьем наизготовку, всегда лежащим под подушкой, он видит тень, что восседает на краю комода у противоположной стены каюты. - Подобраться к вам сложно, но можно, - кисло улыбается Сынюн. Луна освещает часть его лица через окошко. - Поздновато для бесед. Что ты здесь забыл? - почти рявкает Сынхен. Сладкий сон растворяется в соленом воздухе ночи. Факт того, что он проспал момент проникновения, обеспечивает минимум полгода боевой готовности из-за любого шороха. Сынюн пропускает недовольный тон капитана мимо, становясь очень серьезным. - Команда уже не та, что прежде, капитан. Кому вы всецело доверяете на этом корабле? - он остро вглядывается в альфу, ожидая. Сынхен, как капитан, не терпит постороннего авторитета. Юну только предстоит вспомнить об этом. Как и о опеке и чувстве безопасности. Прежним он никогда не станет. Но сейчас, пусть годами плавал черте где черте с кем, Сынхен все еще может ему доверять. Смерив омегу тяжелым взглядом, наконец, Сынхен начинает перечислять имена. - Хорошая интуиция. Те, кого вы не назвали, к рассвету начнут бунт, чтобы прибрать добычу себе. Сынхен окидывает омегу взглядом в который раз. С головы до пят. Как же изменился. Не тот, призрак которого он увидел в малолетнем Чунхоне. Теперь это пират, посуровее многих альф на корабле. Умеет вызнавать все секреты, прятаться на виду и читать по глазам. - И почему вы так на меня смотрите? - хмурится Сынюн, прерывая размышления не ко времени. - Что делает Енбэ? - Сынхен стремительно выскальзывает из постели, хватая оружие. - Ему не спится, сидит в карауле. - Проверь остальных. Пусть готовятся. Покидая каюту, Сынхен чувствует, как картинка складывается воедино. Мелкое неповиновение, проскальзывающее в рядах подчиненных, списывалось на истощение от высокого темпа жизни последние месяцы. Сынхен делал ставку на требование большей доли для всех. Прогадал. Сынюн прав. Зачем требовать увеличение доли, когда можно забрать все? Альфа и омега застывают у лестницы. На ступеньках сидят, затаившись, Мино и Сынхун. Хун жестом просит не шуметь. С палубы доносится голос Енбэ, рядом деланно ржут Дживон и Ханбин. Из люка видно Хончоля, оглядывающего собравшихся вокруг них четверых. Разговор с предателями ни о чем звенит напряжением. Рассеивают внимание перед атакой. Отсчет до начала драки иссякает. Бунт развязывается еще скоротечнее, чем предполагал омега. Сынхен вынимает саблю из ножен. Проверяет засапожные ножи. Жалеть нельзя. Предатели знают, как с ними поквитаться, если останутся в живых. Они знают, где бордель. Знают, что у каждого из них есть полюбившийся омега. Жалеть нельзя. Джиен потягивается во весь рост и вздыхает. Вонь секса почти выветрилась из комнаты и омега с трепетом узнает в появившемся шлейфе свой природный запах. Чистейший аромат. Синяки и ссадины шлюхи проходят без следа. Джиен с трудом сдерживает смущение от мыслей, насколько Сынхену понравятся подобные метаморфозы. Чутье подсказывает, что очень понравятся. Давняя тревога без почвы возвращается, стоит подумать об альфе. А утро начиналось так безмятежно. Обещанный месяц давно минул, за ним, другой, и еще, и еще. Нагруженный заботами, Джиен упускает время из виду. А когда память услужливо звенит колокольчиком после очередной круглой даты, даже вышивание не помогает омеге прийти обратно в равновесие. Но у него есть способ лучше. Когда он выкидывал все вещи Старика из кабинета и обустраивался, среди хлама нашлась подзорная труба. Омеге, ни разу не выходившему в море, она все равно, что безделица. Но Джиен оставил ее и иногда поднимался на крутой холм, издалека посмотреть на море через линзу. Надо будет сегодня сходить, после всех утренних дел. - Ты меня без внутренностей оставишь, - Джиен давит звуки из сжатой груди, теряя последний воздух. - Терпи, ради красоты и не такое терпят, - суровый Джину натягивает шнур корсета еще и упирается в Джиена коленом. Петли скрипят, угрожая оторваться, но омега не сдается. Джиен мучается еще минуту, когда Джину снисходит до удовлетворения. Омега щупает себя за ребра. Кажется, корсет обнял за позвоночник, сделав талию воистину осиновой. Зеркало разубеждает его в этом. Корсет выточил силует до идеала, подчеркивая прогиб в пояснице и остроту лопаток. Ничего лишнего, наоборот - все скрыто рубашкой, надетой под низ, и брюками - свободными, но узкими от колена до щиколотки. - Хорошо, что у нас дальше, - Джину заводит челку за ухо, поднимая с табурета еще один комплект одежды. Шевелюра принца теперь распадается остриженными прядями, часто лезет в глаза. - Нет, на сегодня и этого хватит, - Джиен яростно отмахивается от чужих рук. - Ладно, все равно это не для повседневной носки, примеришь перед выходом в зал, - сдается он, убирая длинное - до самого пола - смущающе роскошное из-за вышивки, чогори на крючок, чтобы не помялось. Когда речь зашла о должности Джиена в заведении, Джину яростно настаивал раньше и позиций не сдал до сих пор, в споре, что управляющий должен сверкать на фоне остальных, как новенькая монетка. - В чем дело? - сердится Джину, - осветлить волосы ты решился за мгновение, а это выделяет тебя на фоне всего побережья. Почему ты стесняешься носить красивую одежду? - А я знаю? - сдается Джиен, заламывая брови. - Я не привык к этому. Я просто омега. И у меня никогда не было ничего похожего. - А сейчас есть, - Джину безаппеляционно расправляет в руках батник, надвигаясь на омегу. - И если ты сейчас не перестанешь сопротивляться, я позову Сынри. От двоих тебе не сбежать. Сейчас Джиен привык ко всему. Он и взаправду ощущает себя управляющим, успевая только поручения раздавать. Народу, работающего под его началом, заметно прибавилось после смены деятельности. Настолько, что под крышей все не помещаются, и новенькие живут за пределами таверны. Бордель никогда не станет прежним с тех пор, как к ним на пятничные гулянки стал захаживать начальник городской охраны. Когда-то от одного его вида Джиен затаивал дыхание от страха. Сейчас же он приветствует его в зале и обещает лучшие блюда. Джиен минует развилку к поместью Енгука и уходит в редкий пролесок, где удобнее всего подняться на холм. Джиен подметил эту дорогу еще на пире после свадьбы и теперь регулярно наведывается сюда, когда в порту стоит слишком много кораблей и шумящие моряки не дают побыть наедине с мыслями. С высоты на море смотреть тоже приятно. В подзорную трубу видно далеко-далеко. Она искусно выполнена и стоит целое состояние. Джиен поверить не может, что Старик ее оставил. Джиен ловит в трубу корабль, заплывающий в порт. Омега любит наблюдать за кораблями в естественной стихии и с интересом наблюдает натянутые ветром паруса. Мельком скользит по палубе. Разглядев нос корабля, Джиен подбирается. Корабль Сынхена? Неужели? Омега останавливается на последней улице, отделяющей порт от города, встает, чтобы перевести дух. Растегивает все пуговицы над корсетом и ругается на идеи Джину, все вместе взятые. Сам-то в корсет влезет только под дулом ружья. Теперь Джиен понимает, почему, чуть что, Джину вдыхает во всю грудь. Он бы не отказался от воздуха сейчас. - А ты думал, это легко, просто тряхнул гривой - и все? - звучит голос Джину в голове. Джиен смаргивает наваждение, выпрямляется и спокойным шагом выходит к пирсу, где корабль Сынхена уже пришвартовался. Хончоль стоит на пирсе и видит его с расстояния десяти шагов. - Капитан! - эхо грохочет среди кораблей. - К тебе пришли. Джиен тушуется, но продолжает идти. Сынхен показывается у борта на зов, цепляется за омегу взглядом, в два шага преодолевает трап. - Бледный, - альфа трогает его щеку костяшками пальцев и хмурится, - тебе нездоровится? - Пустяки, - Джиен почти уверен, что никакой корсет не способен сдержать румянец сейчас. Альфа не успел поздороваться, а уже беспокоится о его здоровье. Сынхен принимает ответ на веру и опускает взгляд, рассматривая омегу во весь рост. Хончоль понимающе ретируется с пирса, вернувшись на корабль. - Ты вспомнил, что такое нормальная одежда? - Тебе не нравится? - Нравится. Я был бы в бешенстве, носи ты ту рубаху на улицах города. Пауза провисает между ними, и альфа снова гладит Джиена по лицу, ненавязчиво трогая пальцами посветлевшие пряди, выбившиеся из хвоста. - Надолго вы? - Надолго, - Сынхен оставляет новости о прекращении пиратской деятельности до лучших времен. - Я не вернулся в срок, ты вправе злиться, - говорит он вместо этого. Хочет, чтобы Джиен тоже заявил на него права. Омега застывает на мгновение, осознавая сказанное, и вдруг резко взмахивает рукой, задевая рукав камазола. - У тебя была соринка на рукаве, она мозолила мне глаза, - выпаливает он следом. - Прости, это все Джилиан. То есть Джину! - Это все - кто? - вклинивается голос с борта корабля. - Никто, - отнекивается Джиен. - Джилиан? - Тебе послышалось, - омега наконец смотрит на того, с кем разговаривает, но не узнает в лицо. Незнакомец уходит от борта, оставляя Джиена в покое. - В прошлый раз вас было больше, - бормочет Джиен, понимая, что почти никого не видит на корабле. - А его не было. Кто это? - Это мой брат, - Зико возникает из ниоткуда, таща за собой, похоже, омегу. - Но…? - Его тогда с нами и не было, - Зико огибает Джиена и Сынхена на пирсе, устремляясь вглубь порта. - Тогда откуда он…? - Это долгая история, - отвечает за исчезающего Зико Сынхен. - Верю, - только и говорит Джиен, моргая. Им продолжают мешать: - Куда ты так несся? Я думал, ты обратно, а ты проскочил мимо, глазом не моргнув, - появившийся недовольный Сынри резко замолкает. - Оу, Енбэ. Вы вернулись, - он расплывается в улыбке и думать забывает о Джиене, ловко ловит альфу за плечи. И не теряет времени на разговоры. Сынхен смеется от души. Ох уж этот Сынри. - Чай вправду дивный, - Джину облизывается, опуская пустую чашку на блюдце. - Не подлизывайся, - Тэхен хмуро тянется за чайничком на середине столика. - Еще? - Будь так добр. - Боже, - Тэхен не выдерживает и закатывает глаза. Долго общаться с Джину ему все еще в тягость. - Я исправлюсь, - смущается тот. - Мне не разрешено было говорить по-другому с самого первого слова в детстве. Потерпи, и буду ругаться так же, как Енджэ на Дэхена. - Жду с нетерпением. - За Енджэ? - За Енджэ. Дверь в таверну открывается, впуская с десяток альф и Джиена. Завидев кого-то в толпе, Тэхен подскакивает и оставляет весь чай Джину. Тот продолжает смаковать напиток, как ни в чем не бывало, когда рядом останавливается Сынюн. Да. Другого такого Джилиана не сыщешь. Он несомненно изменился, но пирата не проведешь. - Что ты здесь делаешь? Если Джину и удивляется встрече, то не показывает этого. - Обратный путь мне заказан, тебе ли не знать. - И ты решил залечь в борделе. - Это таверна с развлекательной программой по выходным дням и праздникам, - деловито поправляет Джину. - Сынри готовит впечатляющее шоу. - А. Тогда добро пожаловать обратно к пиратам. - Спасибо, дорогой, я тоже тебе рад. Сынюн уходит переваривать новую встречу с принцем, когда его видит Джиен и неверно истолковывает его выражение лица. - Он всегда так разговаривает, - оправдывается за друга омега. - Я знаю, - выдыхает Сынюн. - Потому я торопился спровадить его, и шлюпки не пожалел, - делится дальше отсутствующим голосом, словно думает вслух, забыв, что не один. - Но он нашел меня снова. Сынри был прав. Сынхен не разозлился на самоуправство Джиена. Не только растущая прибыль, но и общий вид заведения, похожего на дом больше, нежели бордель, согрели альфу изнутри. Он не прогадал с омегой. Ни на роль управляющего. Ни на роль спутника, возможно, на всю жизнь. - У меня есть для тебя кое-что, - говорит альфа вечером, когда они остаются одни в комнате наверху. Все вокруг благоухает Джиеном, и альфа ластится к омеге как кот, зарываясь носом в мягкие волосы. Из бархатного мешочка появляется ожерелье в три нити розового жемчуга с крупным камнем-подвеской посередине. Джиен позволяет альфе застегнуть украшение, и прохладные нити щекотно обнимают за шею. Подвеска ложится точно между ключицами, размещаясь во впадинке. - Идет к твоим волосам, - шепчет Сынхен, когда омега поворачивается к нему лицом, трогая пальцами ожерелье. - Спасибо, - смущается Джиен. После всех стараний Джину взрастить в Джиене веру, что он достоин лучшего, омега просто не может не принять подарок. Более того, он искренне рад и не испытывает желания отказываться от него. - Я помню, ты сомневался во мне, в моем выборе. Прими это за гарантию моих обязательств перед тобой, как и твоих передо мной, - Сынхен обнимает Джиена, тесно прижимая к своей груди. - Надеюсь, теперь я не звучу голословно, когда требую, чтобы ты был только моим? - Звучишь предельно понятно, - улыбается Джиен и целует первым.