Золушка

Что такое безысходность? Это чувство, которое ты испытываешь, когда титан тянет к тебе руки, или когда ты сидишь на маленькой кухне с кошкой на коленках и, как недавно выяснилось, новой жизнью под сердцем. Такие абсолютно разные ситуации, но к ужасу исход одинаковый — смерть. И там, и там мучительная, правда в первом варианте более быстрая.Но в любом случае оказаться на улице с кошкой и грудничком, когда тебе ещё и двадцати трёх лет нет, несомненно означало смерть. При чём для всех троих, включая кошку. А в том, что они окажутся на улице, Урта не сомневалась, она не сможет какое-то время работать, следовательно, нечем будет оплачивать проживание ну и соответственно вот она, улица. Не бывает безвыходных ситуаций, бывают ситуации, выход из которых нам не нравится. И действительно, единственный возможный выход девушке совершенно не нравился. Да и к тому же что-то в глубине души праведно требовало, что отец ребёнка тоже имеет право знать о своём новом статусе. Двое суток назад они ушли возвращать Марию. Тысяча людей включая сильнейшего война человечества и мальчика-титана… Урта раздраженно пнула лежащий на деревянных досках камушек. Тот невысоко подпрыгнул и, ударившись о дверь квартиры, полетел куда-то по небольшому коридору в направлении лестницы. Черт возьми, она всё равно продолжала за него беспокоиться. Ну что это за феноменальная женская способность, влюбляться в людей, которым эта любовь даром не нужна? Почему же в тот вечер, накануне отправления экспедиции, он всё это наговорил? Неужели это дурень действительно решил, что если он с ней поругается, то она вот так, словно по взмаху волшебной палочки, перестанет испытывать эту сжигающую душу симпатию. А ребёнок… Она никогда в жизни не думала о том, что у неё может быть семья. Она за саму себя то ответственность с трудом несёт, а тут целый маленький человек… Боги, да ведь она детей в своей жизни, видела только на улице и то мельком, и все знания о младенцах заканчивались на прочитанных книгах. Где-то в носу неприятно защекотало от непрошеных слёз. Почему-то вспомнилась мама. Тёплые руки и мягкая улыбка, падающие шлейфом локоны, приятно щекочущие кожу. Урта старательно избегала этих воспоминаний, но в моменты полного отчаяния, она к ним возвращалась. Как же ей не хватало матери, её мудрости и поддержки. Отца своего она почти не помнила, но мать была прекрасной женщиной, доброй, ласковой, внимательной… Негромко хлопнувшая входная дверь дома, заставила девушку отвлечься от самокопания. Послышались тихие шаги на лестнице. Урта судорожно вдохнула и, достав из кармана ключ, несколько мгновений смотрела на него в своей руке. Просто отдать ключ и уйти… Да, девушка вскинула голову, ожидая появления капитана в проеме коридора. Мгновение и Леви появился. Урта вздрогнула, внутри всё перевернулось, пока она наблюдала за мужчиной. Чуть пошатывающаяся походка, тяжелое дыхание, опять под глазами синяки, а сами глаза… «Да, что там, чёрт возьми, у них произошло?!» Нет. Надо взять себя в руки. Просто отдать ключ и уйти. Про ребёнка, она расскажет ему потом, в более подходящей ситуации, а лучше просто отправить письмо. — Леви, я хотела отдать ключ. — Девушка вытянула вперёд руку с зажатым в ней ключом. Мужчина никак не отреагировал ни на жест, ни на слова, продолжая приближаться к последней. — Леви, пожалуйста, забери ключ и я пойду, — Урта тряхнула запястьем. Капитан горько ухмыльнулся в ответ и, поднырнув под вытянутую вперёд руку, сжал хрупкую девушку в объятиях, зарываясь лицом в распущенные волосы. «Только не это» Внутри всё протестующе заметалось. Зачем он это делает? Девушка с силой сжала челюсти, заиграли желваки. Чёрт возьми, не поддаваться. В груди всё разрывалось, требуя прижаться к мужчине и забыться в его объятиях. Но так нельзя, неправильно, невозможно. Зажатый в руке ключ, больно врезался зубцами в ладонь. — Прости, — он отстранился заглядывая в глаза девушки, продолжая гладить волосы — прости, что тогда всё это сказал… Был шанс, что я не вернусь… Он боялся. Боялся за неё. Чёрт возьми, тогда, давным-давно, он поклялся не привязываться к людям, к женщинам. И что теперь? В его жизни, сама того не желая, появилась совершенно другая сторона, появился человек, который видел в нём не лучшего воина человечества, не жесткого капитана, а обычного мужчину. Она была другой. В этой девушке не было безумного желания, смотреть смерти в лицо, не было желания посвятить себя человечеству. Она была слабой, и, наверное, это была её сила. Однажды он слышал, как она пела у открытого окна своей комнатки в штабе разведки. Она была другой, и рядом с ней, вырастал совершенно иной мир. Урта ждала дома, поддерживала порядок, накрахмаливала рубашки и чёрт знает откуда приволокла этот длинноногий урчащий комок шерсти. Эти двое, смешные, неказистые, но по-своему родные, дали жизни новый смысл. Они стали его семьёй. Ждали, ругались, любили… Сами того не желая, они заставили его хотеть возвращаться. Хотеть чувствовать, как трется о ноги в коридоре длинноногая Принцесса, хотеть прикасаться к девушке, готовящей еду. Только для него одного… Да, пожалуй желание прикасаться к ним, пугало больше всего. Хотелось часами сидеть и гладить эту ободранную кошку, хотелось, не выпускать из объятий Урту. Ему нравились тёмные локоны, такие мягкие, завивающиеся крупными кудрями, падающие почти до талии… Капитан видел такую жизнь только издали, из окон экипажей или домов, мог наблюдать за простыми жителями, занимающихся своими простыми, мирскими делами: целующих своих жён, играющих со своими детьми. А тут Ривай, сам, мог коснуться этого непривычного мира обычной жизни и, почему-то этот мир затягивал, как омут. Аккерман постоянно о них думал. Даже тогда, несясь навстречу звероподобному, видя как погибают его соратники, он почему-то подумал о том, что они в этот момент скорее всего сидят на кухне и под звонкое пение девушки и Зёшкино мяуканье готовят завтрак… «Что? Что он такое говорит?» Урта смотрела на него как на идиота. — Леви, тебе совсем голову отбили? — Девушка, театрально коснулась, тыльной стороной запястья, его лба. — Нет. Я… хотел, чтоб ты жила дальше, своей, счастливой жизнью… Только что услышанное осознавалось с трудом. На секунду Урте показалось, что она сходит с ума, все рассказы о капрале, что она слушала, пока была в штабе, описывали мужчину как безжалостного, равнодушного, холоднокровного и расчётливого. И теперь этот взрослый, расчётливый и равнодушный, смотрел ей в глаза и нёс какую-то редкостную ерунду с самопожертвованием. Он что, на самом деле возомнил, что если поссорится с ней и будет геройски сожран, то девушке будет легче выживать с ребёнком и кошкой? — Я правильно понимаю, что тогда, ты всё это мне наговорил, чтобы потом с чистой совестью быть разорванным титаном? А твою гениальную голову не посещала мысль, что я могу быть, чёрт возьми, беременной?! И как вот это всё, — девушка раскинула руки в стороны, — должно было упростить мне жизнь?! — Что? — Леви удивленно моргнул, пытаясь понять, не является ли только что услышанное, его слуховой галлюцинацией. — Как такое могло произойти? Как… Глупейший вопрос. Он и так прекрасно понимал «как». Потому, что впервые в жизни не сдержался. Потому, что её запах, тёплая, мягкая кожа, пахнущая хлебом и домашним теплом, тихие стоны — вся она снесла капитану голову. В тот, первый, раз хотелось отдаться этому всепоглощающему желанию, полностью отключив мысли, и он отдался. До исступления сжимая бёдра, уткнувшись лбом в разметанные простыни, чувствуя всю её. Прижимая руку над лонным сочленением, чувствуя, как движется в ней. Он хотел её всю и видел, что девушка отдаётся ему без остатка. Причем не так эгоистично, когда во время секса, человек старается самоудовлетвориться, а желая довести до экстаза партнера. Леви знал о том, что он хороший любовник, но даже он немного удивился, пытаясь понять, как так быстро пролетели шесть часов жизни. Количество оргазмов, перестали считать после десяти. Вид на то, как она вскрикивала под движениями Ривая, закусывала нижнюю губу, судорожно впивалась пальцами в мускулистые плечи… Ребёнок. Он, конечно, допускал вероятность того, что девушка может забеременеть, но с условием специфики его детства, в определенный момент, стало казаться, что такое физически не возможно. Да и он был наслышан о том, как многие семьи годами не могли завести детей, а тут с первого раза…

***

— Слушай… — Урта лежала рядом с мужчиной, задумчиво перебирая пальцами его волосы, — а… ну… когда родится ребёнок, какое бы ты дал ему имя? Из мужских мне нравится Эрвин. — Хорошее имя, — Леви внимательно разглядывал лицо возлюбленной, порозовевшие щеки, взъерошенные кудри, длинные густые ресницы… Радужка её чарующих глаз не была однотонной. Только сейчас он заметил, какого необычного цвета глаза у девушки. Казалось, словно в морские волны бросили россыпь одуванчиков… — А если будет девочка, то давай назовём её Петра? — Петра… какое красивое имя…