Был Гилдерой, теперь герой

      Раннее утро воскресного дня в Литтл Уингинге было по-настоящему чарующим. Это была та прекрасная пора, когда природа повсюду преображалась. Из земли пробивались многочисленные травинки, отчаянно стремясь к теплому апрельскому солнцу, которое противостояло уходящей зиме. На ветвях деревьев образовывались первые листочки, которым в будущем суждено стать великолепной древесной листвой. Климат в это время уже был достаточно теплым, но жарко не было. Редкие порывы ветра обдавали одиноких прохожих приятной весенней прохладой. Однако именно этому с первого взгляда самому обычному дню выпала роль определяющего для жизни всего магического сообщества.       Для исконных обитателей чулана под лестницей жизнь в щелях между потрескавшихся досок, в полу и стенах текла размеренно и привычно. Под небольшой кроватью выросло уже не одно поколение трудолюбивых членистоногих, и, хотя поначалу их раздражал внезапно появившийся кусок мяса, с которым они были вынуждены делить свое убежище, со временем такое положение вещей стало достаточно привычным и даже имело свои плюсы. Мальчик был очень тих и практически никогда не тревожил своих сожителей, к тому же иногда на одежде он приносил небольшие кусочки еды, которые были достаточно неплохими на вкус. Казалось бы, ничего не предвещало разрушения гармоничного симбиоза, но именно в этот день обычно спокойный ребенок резко подхватился с кровати и со всего маху влетел головой в низко установленную балку потолка.       Вспомнив всю родню криворуких строителей, устанавливающих такие низкие потолки, Гилдерой внимательно осмотрелся и сделал единственно правильный в подобной ситуации вывод: очевидно, он напился до потери памяти и нелёгкая завела его в чужой дом. К тому же он, судя по всему, забрел в грязную эльфийскую коморку. Было бы ложью заявить, что Локхарт оказался в подобной ситуации в первый раз. Профессия известного писателя, а именно: бесконечные литературные вечера, встречи с коллегами и фанатами - просто не оставляла магу выбора относительно употребления алкоголя, по крайней мере, так считал сам писатель. Следовательно прославленный волшебник был достаточно опытен в подобного рода вопросах и был убежден, что в случае необходимости он смог бы написать подробное пособие по выходу из сложившейся ситуации. Опыт подсказывал, что прежде всего необходимо понять, куда именно ты попал, и извиниться перед жителями. Обычно после оставленного автографа недовольные хозяева приходили в неописуемый восторг и даже не думали о том, чтобы возмущаться по поводу незваного гостя. Вот и в данной ситуации Гилдерой решил выйти из положения этим способом.       Аккуратно встав со скрипучей кровати, волшебник открыл дверь и покинул негостеприимный чулан. Мир вокруг воспринимался странно: окружающая мебель как будто выросла и теперь нависала над немолодым мужчиной. Из кухни доносился приглушенный шум посуды и запах выпечки. Поддавшись инстинктам, Локхарт двинулся в избранном направлении. Войдя в комнату, маг остолбенел и уставился недвижимым взглядом в одну точку, но не стоящая у плиты женщина средних лет и не полноватый, сидящий на кресле мужчина вызвали такую реакцию. Из самого обычного зеркала на Гилдероя смотрел ребёнок девяти лет с характерным шрамом в виде молнии на лбу.       Всего нескольких секунд магу хватило, чтобы понять, что с ним произошло на самом деле. Рот волшебника разошёлся в довольной улыбке. Перспективы бытия национальным героем мгновенно пронеслись перед глазами. Его молитвы о славе были услышаны, и он стал по-настоящему знаменитым волшебником.       Теперь всё встало на свои места. Немолодая женщина, скорее всего, была прислугой героя. Непонятным оставалось только использование слугой маггловского способа приготовления пищи.       Решив, что это необходимо для безопасности, Гилдерой откинул бесполезные вопросы и постарался вести себя так, как подобает спасителю магической Британии, к тому же он уже успел проголодаться. Дабы не вызывать подозрений, волшебник обратился к прислуге. - Будь добра, подай мне на завтрак яичницу с беконом, грибами и жареными помидорами, чай и умеренно подогретый огненный виски, – практически вымытая тарелка выпала из рук ошарашенной домохозяйки и разбилась после скоротечного столкновения с полом. – Ты еще и посуду мне будешь бить? С таким поведением можешь даже не рассчитывать на нормальное к себе отношение! – надменно заявил мальчик. Пока Локхарт размышлял, не был ли он слишком мягок в отношении к своей прислуге, лицо свинообразного мужчины приобретало ярко-красный оттенок. - Ах, ты дрянной мальчишка! Что ты себе позволяешь?! То, что мы оказались достаточно добры, чтобы принять и воспитывать тебя практически как родного, не значит, что я потерплю к себе такого отношения! – мужчина подхватился с кресла и стремительно достал кожаный ремень. – Сейчас я выбью из тебя всю дурь, оставшуюся от родителей алкоголиков.

***

      День известного писателя не задался с самого начала, и об этом красноречиво свидетельствовало изнывающее от боли тело лежащего на кровати волшебника. Было очевидно, что Гилдерой изначально неверно истолковал ситуацию, но винить его было не в чем, ведь представить, что спаситель нации будет жить в чулане под лестницей может, разве что, регулярный посетитель Святого Мунго.       Стало ясно, что его путь к желанной славе не будет столь лёгок и ему нужен толковый план. Ненавистные жители данного дома, скорее всего, были родственниками Поттера - вряд ли Дамблдор стал бы подселять столь важного ребёнка к совершенно незнакомым людям. К тому же его родственники, вероятно, были магглами. Локхарт не мог почувствовать присущий дому семьи волшебников магический фон, создаваемый артефактами и ощутимый для любого опытного волшебника. Это было уже намного более странно, но пока Гилдерой решил принять это как факт.       Исходя из сложившийся ситуации, Локхарт решил, что прежде всего ему нужно собрать информацию об окружающем его мире, а уже затем каким-либо способом избавиться от магглов, которые будут мешать осуществлению его планов.

***

      В саду четвёртого дома Тисовой улицы, возмущаясь несправедливостью жизни и своей тяжелой судьбой, сидел и очищал грядки от бесконечных сорняков взрослый волшебник в теле девятилетнего пацана. За прошедшую неделю Гилдерой узнал много нового о нелегкой жизни героя - порой, его порывало написать душераздирающую книгу о своих страданиях, но бесконечная домашняя работа совсем не оставляла свободного времени.       День начинался с раннего пробуждения от визгливого крика тётки, затем ему, великому волшебнику, приходилось корячиться у плиты, чтобы приготовить еду для «любимого» семейства. Ему также приходилось выполнять самые разнообразные домашние обязанности, начиная от уборки и заканчивая поиском сорняков в обширном саду тёти Петунии. Единственной отдушиной была школа, где, видимо, из-за его «ненормальности», его все игнорировали. И даже учителя, опасаясь, пропускали его фамилию при проверке домашнего задания, а после бесконечного домашнего труда Гилдерою большего было и не надо.       Примечательным было то, что Гилдерой смог обнаружить осуществляемый за героем надзор, и это не могло его не радовать. И, хотя теперь от радикального способа избавления от родственников пришлось отказаться, слежка означала, что он является важной фигурой, и никто не допустит серьезной угрозы его здоровью.       Надзор за магом осуществляла молодая и довольно симпатичная фиолетоволосая волшебница невысокого роста. Он часто замечал её среди прохожих или людей, сидящих на уличных лавочках, но чаще всего она следила из сада соседнего дома, в котором жила миссис Фигг. Наверное, это было связано с тем, что туда было достаточно удобно аппарировать, так как сад был закрыт от улицы густой зелёной изгородью и оттуда просматривался весь задний двор дома его родственников. Магу также удалось достаточно точно выяснить, что в некоторые дни слежка отсутствует, и он может без риска быть пойманным заниматься своими делами. К тому же волшебница никогда не оставалась следить до позднего вечера, видимо, отлучаясь на личные дела.       Оценив сложившуюся ситуацию, Локхарт пришел к выводу, что для избавления от родственников ему необходима волшебная палочка, да и в целом с ней он будет чувствовать себя намного комфортнее. И как раз сегодня ему выдалась прекрасная возможность для осуществления блестящего плана.       Тетя Петуния собралась купить редкое растение у подруги, живущей в нескольких километрах от её дома, и, естественно, функции доставщика выполнять будет любимый племянничек. Добираться туда он будет на автобусе. Лучшей возможности для похода на Диагон Аллею трудно представить. К тому же растение достаточно дорогое, поэтому у него на руках будет приличная сумма, которую можно будет обменять у гоблинов, чтобы приобрести желанную палочку, а слежки от волшебницы можно не опасаться: экспериментально установлено, что она никогда не следует за ним, если он передвигается на общественном транспорте, видимо, считая, что среди магглов мальчик находится в достаточной безопасности.       Безусловно, волшебника не похвалят за потраченные деньги и невыполненное поручение, но приобретение палочки стоит испытываемых в будущем неудобств.       Закончив с сорняками, Гилдерой вернулся в дом, захватил деньги и отправился в путь. За неделю выполнения поручений тёти Петунии волшебник начал неплохо ориентироваться в маггловском транспорте, а нужный адрес он запомнил после использования летучего пороха, еще в своей «прошлой» жизни.       Распаляясь в мысленных похвалах своей превосходной памяти, Гилдерой, переходя дорогу, не обратил внимания на несущуюся машину. И закономерно едва не был сбит проезжающим транспортом, однако волшебника оттолкнул неожиданный порыв воздуха и, кубарем преодолев оставшуюся часть перехода, Локхарт распластался на тротуаре. - Ты не ушибся? С тобой все в порядке? – склонилась над ребенком и уставилась на него взглядом своих голубых глаз девушка с фиолетовой копной волос. - У меня все под контролем. Я видел эту машину и собирался отпрыгнуть в последний момент, но всё равно спасибо за беспокойство, – видимо, она использовала отталкивающее заклятие Flipendo, считая, что ребенок в состоянии аффекта не заметит ничего необычного, но его было не так просто провести. Безусловно, он справился бы и без чьей-либо помощи, но подобная забота была приятна молодому волшебнику. - Ты точно можешь идти? Ты должно быть сильно ударился, – все еще обеспокоенным голосом продолжала молодая ведьма. - Меня, кстати, можешь звать Тонкс. - Если говорю, что могу, значит могу, и вообще у меня есть неотложные дела и я должен спешить, – больше всего Локхарт не любил, когда его жалели. В его понимании он являлся могущественным волшебником, которому не нужна никакая жалость.       Быстро встав и попрощавшись, Гилдерой отправился к месту назначения. Бар, как и всегда, встретил волшебника успокаивающей атмосферой и гомоном голосов. У стойки стоял знакомый ему по «прошлой» жизни бармен Том. Маг, подойдя к хозяину, решил действовать по заранее составленному плану и попросил мужчину открыть ему проход. Отпрыскам волшебников не запрещалось посещение Диагон Аллеи даже до поступления в Хогвартс - там можно было встретить множество детей, покупающих себе одежду у Малкин или отмечающих дни рождения в кафе у Фортескью.       Волшебник сразу же отправился к гоблинам и поменял имеющиеся деньги на галлеоны. В итоге на руках у него имелось двадцать галлеонов, что, безусловно, было не очень крупной суммой, но этого в полной мере хватало на его нужды. В магазине Оливандера, представившись одиннадцатилетним волшебником, ему без проблем удалось купить самую обычную палочку.       Путь домой Гилдерой, как и планировал, решил преодолеть аппарацией. Теперь он, конечно, мог воспользоваться Ночным Рыцарем, но тратить свой скудный бюджет на поездку, когда можно переместиться совершенно бесплатно и при этом мгновенно, совсем не хотелось.       В качестве места для аппарации Гилдерой решил выбрать тихий сад, из которого за ним осуществляется слежка. Причина была до боли проста: волшебник не знал других безлюдных мест в радиусе нескольких километров от его дома.       Ясно представив место назначения, волшебник, крутанувшись, мгновенно оказался на месте. В саду, вопреки ожиданиям, Гилдероя встретила Тонкс. Сегодня её дежурство отменили, и она решила остаться, дабы проследить за успешным возвращением мальчика домой.       Казалось, время в саду остановилось. Волосы ведьмы, по мере осознания происходящего, медленно краснели. «Метаморф», - как будто отстраненно констатировал Гилдерой. У волшебника были считанные мгновения на поиск выхода из ситуации.       Приняв решение, волшебник использовал своё самое верное средство, и бледный луч заклинания забвения вывел, не ожидавшую подобного от подростка, волшебницу из строя. Вопреки расхожему мнению, заклинание забвения - это еще и идеальный способ вывести противника из боя. Человек, потерявший память, не имеет причин сражаться и фактически перестаёт быть опасным. Добив девушку ступефаем и подхватив её под плечи, Гилдерой аппарировал на ближайшее высотное здание. У него не было выхода, любой ментальный маг сможет заметить столь значительные изменения в памяти волшебницы, к тому же уже должен был сработать надзор, поэтому у него оставалось лишь несколько десятков минут до прибытия сотрудников министерства, в течение которых он сможет замести следы волшебством другого волшебника. - Finite. Imperio, – волшебник приказал трансфигурировать листок бумаги. Он не хотел этого, и именно из-за его просчёта этой девушке придется умереть, но у него нет выбора: если не замести следы сейчас, его успешное будущее в этом мире не наступит никогда. – Пиши: «я очень устала от всего этого и решила положить этому конец, уйдя из жизни. Прощайте». Написав записку, девушка встала абсолютно спокойно, под влиянием империуса страх полностью оставил её. Она смотрела своим расфокусированным взглядом на волшебника, который в данный момент был для неё центром мира. Она была готова исполнить любое желание своего господина. - Прими свой настоящий вид, – черты лица девушки стали более округлыми, волосы приобрели цвет вороного крыла и лишь глаза оставили свой глубокий голубой цвет. Он запомнит её и больше не допустит напрасных смертей. Собравшись с силами, волшебник легонько подтолкнул девушку вперёд, и она отправилась в свой последний полёт. – Прощай, Тонкс.