Был Гилдерой, теперь герой

      Реакция магического сообщества, на публикацию «Первой правдивой истории победы над Тем-Кого-Нельзя-Называть», была неоднозначной. В информационном пространстве высказывались самые разные, зачастую диаметрально противоположные, взгляды на поистине знаковое событие в истории Магической Англии, ведь победа над Тем-Кого-Нельзя-Называть, равно как и усилия, направленные на недопущение подобного в будущем, руководили современной политической повесткой. Именно из-за этого книга, которая несколько меняла взгляд общества на произошедшие события, да и к тому же, автором которой является первоисточник – человек, который лично участвовал в происходящем, стала самой главной темой, которую обсуждали как в кругах древних чистокровных семей, так и обычные волшебники. И хотя были те, кто подвергал сомнению написанное в ней, указывая на излишнее приукрашивание событий, да и на банальную невозможность новорожденного ребенка запомнить происходящее, Гилдероя это волновало мало. Все-таки в обществе превалировало мнение о том, что именно его история является наиболее точным отражением происходивших событий. Да и к тому же она прекрасно вписывалась в представления обывателя о произошедшем, хотя, возможно, она несколько преувеличивала роль Гарри Поттера в победе, но вряд ли это сильно волновало обычных волшебников. Ну и Гилдерой с особой гордостью для себя отметил, что в одном моменте сходились взгляды практически всех членов магического сообщества. Книга была прекрасно написана, что было особенно удивительно, учитывая, что её написал первокурсник Хогвартса.       Впрочем, многие были уверены в том, что Гилдерой написал книгу не сам, над книгой работала большая команда писателей и редакторов, а Гилдерой выступал лишь как источник информации. Но в общем итоге, результатом стало укрепление авторитета Спасителя Магической Британии, не только как героя, но и как талантливого и перспективного молодого волшебника. Несмотря на то, что после такого выхода в общество, у Гилдероя появились недоброжелатели, ему не было до этого особого дела, ведь с ними он научился расправляться еще в своей прошлой жизни, просто не обращая на них внимания, ведь они его не достойны. Единственным моментом, который смущал и немного пугал Гилдероя, был взгляд Дамблдора, которым тот наградил его на следующий день после публикации. Было тяжело сказать, какие конкретно эмоции отражались в этом взгляде, все-таки Дамблдору следовало отдать должное, но в чем точно можно быть уверенным, так это в том, что следующее приглашение в кабинет директора для «беседы» уж точно не заставит себя ждать.       Однако, сейчас Гилдерою следовало сосредоточиться на предстоящем первом уроке полетов в этом году. Ведь мадам Хуч только что прибыла на тренировочное поле, приказав каждому подойти к предварительно приготовленной для урока метле.       С задачей подозвать к себе метлу при помощи вербальной команды, Гилдерой справился без особого труда и уже собирался взлетать, как злополучный Лонгботтом выкинул очередную глупость. Не будучи способным управлять своей метлой, он бесконтрольно поднялся в небо и, после непродолжительного путешествия до земли, приземлился, сломав себе руку. Гилдерою было по-настоящему тяжело вспомнить кого-нибудь, кто мог бы сравниться в своей беспомощности и бесполезности с Лонгботтомом. Однако, лишь этим происшествием уроки полетов не ограничились.       Стоило только мадам Хуч покинуть тренировочное поле под ручку с пострадавшим, к месту его недавнего приземления направилась группа слизеринцев, во главе с Малфоем. Спустя несколько секунд, Малфой поднял артефакт-напоминалку Лонгботтома, которую тот, по всей видимости, обронил во время падения. – Вы только посмотрите, этот придурок обронил ту дурацкую штуку, что прислала его бабка! Что нам следует с ней сделать? Предлагаю спрятать её куда-нибудь, чтобы Лонгботтом искал её потом по всему Хогвартсу! Восклицания Малфоя встретили бурную одобрительную реакцию среди слизеринцев, при том, что гриффиндорцам явно не нравилось происходящее. Каким бы Лонгботтом не был неуклюжим, он оставался членом факультета и был хорошим товарищем многих присутствующих на занятии. Поневоле многие стали бросать осторожные взгляды в сторону Гилдероя, ведь, по их мнению, именно он должен был сделать что-то в этой ситуации, он же все-таки Гарри Поттер. Интересно, и где же их хвалёная храбрость? – Малфой, отдай эту напоминалку мне, я передам её Лонгботтому. – Да? И с чего я должен это делать? Издевательство в его нарочно излишне растянутых словах казалось можно было почувствовать физически. Остальные ученики ощутимо напряглись. – А с того, что эта вещь принадлежит Невиллу, и, если не отдашь её мне – станешь вором. Неужели тебе, волшебнику из древней чистокровной семьи кажется нормальным воровать у других волшебников? Что, не можешь себе позволить напоминалку и из-за этого стал завидовать Невиллу? Понимаю, но думаю, что если ты очень вежливо его попросишь, он может одолжить её тебе на некоторое время… Теперь гул одобрения прошелся уже по рядам гриффиндорцев, в то время как лицо Малфоя постепенно начало принимать багровый оттенок. – Тебе она так нужна, Поттер? Что ж, ну тогда отбери её у меня.       С этими словами Малфой залез на свою метлу и взмыл в небо. Что этот мальчишка себе позволяет? Или может быть он думает, что великий Гилдерой Локхарт не сможет обогнать его на метле? Хотя, по правде говоря, на метле Гилдерой и правда летал не слишком уж хорошо. Возможно, в этой ситуации ему следовало отступить и избрать другой план действий. Стоп. С каких пор его голову стали посещать подобные мысли? Неужели он думает, что какой-то белобрысый первокурсник летает на метле лучше, чем он? Что он отступит в такой ситуации, свершив до этого столько великих подвигов? Этому не бывать.       Резким движением Гилдерой призвал к себе ближайшую метлу и неуклюже взобравшись на неё, полетел к Малфою. – Отдай мне напоминалку, или я собью тебя с метлы, Малфой! – Я так не думаю…       Будто бы в замедленной съемке Гилдерой наблюдал за тем, как Малфой бросает шар в сторону от себя. Мгновенно приняв решение Гилдерой устремился вслед за заветным шаром, но пролетев всего несколько десятков метров, потерял равновесие и камнем устремился к земле, последним, что запомнил Гилдерой, было злорадное выражение лица Малфоя, наблюдавшего за Гилдероем со своей метлы. Потом наступила темнота…       Пробуждение было болезненным. Первым, за что зацепился взгляд Гилдероя стал пресловутый потолок больничного крыла Хогвартса. Не то чтобы во время своего обучения Гилдерой был частым посетителем больничного крыла, но каждый такой случай был достаточно запоминающемся, именно поэтому эту обстановку он узнает из тысячи. Заметив пробуждение своего пациента, к нему, быстрым шагом направилась Мадам Помфри. – Даже не вздумай вставать! Для полного восстановления тебе предстоит лежать здесь еще как минимум несколько дней. Возможно, в следующий раз тебе придёт в голову, что полёты на метле – это очень опасное, требующее ответственного отношения занятие. Два искалеченных студента за один урок полетов! За что мне всё это? Гилдерой попробовал приподняться на кровати, но встретив острую боль в мышцах, он тут же решил оставить это занятие. Казалось, что у него болит абсолютно всё. Неужели его падение было настолько неудачным? – Сколько я уже здесь? – Тебя принесли позавчера, и я должна сказать, тебе сильно повезло, что ты не получил никаких непоправимых травм. Падение на землю с такой высоты крайне опасно! А теперь лежи здесь и никуда не уходи. Я должна сообщить Минерве о твоем пробуждении, она хотела о чем-то с тобой поговорить.       Стрельнув намекающим взглядом в сторону нерадивого пациента, Помфри посеменила в сторону выхода и скрылась за дверью.       Гилдерой тяжел вздохнул. Ему еще не хватало неприятностей от Макгонагалл. Нет, он конечно знал, что из школы его не исключат, слишком незначительный проступок. Но отработки ему обеспечены, а тратить свое время на бесполезное и абсолютно неприятное задание ему совсем не хотелось. И зачем он вообще в это полез? Гонки на метле – это совершенно не его стиль. Ну с этим уже ничего не поделаешь.       Через некоторое время раздался уверенный стук и в дверь вошла преподаватель трансфигурации. Она сразу же смерила Гилдероя недовольным взглядом. – Мне всегда говорят, что безрассудство – главное качество Гриффиндорцев. И вы, своим поведением, мистер Поттер, рушите все мои попытки хоть как-то отстоять те крохи благоразумия, что есть в ваших головах! Я прекрасно понимаю ваше желание показать себя, защитить честь своих товарищей и имущество мистера Лонгботтома, но подниматься в воздух на метле, не умея ей управлять, после строжайшего запрета преподавателя – это просто самая настоящая глупость. Особенно учитывая, к чему это в итоге привело! – Я понимаю, простите, профессор Макгонагалл. – Все вы понимаете, после того как вам об этом скажешь. Нужно сначала думать, а потом делать, мистер Поттер, я надеюсь, что теперь вы это уяснили. – Да, профессор Макгонагалл. – С целью надежного закрепления вашего «понимания», я снимаю с Вас двадцать баллов за Вашу выходку и назначаю вам три месяца отработок у профессора Снейпа. Вы с ним хорошо ладите, насколько мне известно, поэтому будете счастливы провести вместе как можно больше времени. Гилдерой старался максимально сдерживать себя, чтобы не высказать этой зазнавшейся курице все, что он думает о ней и ее методах воспитания. Три месяца отработок! Со Снейпом! Такого он точно не заслужил. Впрочем, все могло быть еще хуже, да и что он теперь может поделать? Ему остается только смириться со свей участью. -Если Вас это как-то обрадует, мистер Поттер, на факультете все поддержали Ваш поступок, насколько бы я не была против этого. Выздоравливайте! Не проронив более ни слова, Макгонагалл покинула больничное крыло.