Маленькое недоразумение

Стоило нам снова оказаться напротив времён года, Мукуро сам толкнул меня к лету. Давай ещё раз посмотрим. Летом сессия, летом надо учиться, летом практика. А до этого была весна… Стоило мне об этом подумать, голову пронзила резкая боль, а из ниоткуда начала подниматься вода. Птицы разлетелись, казалось, даже солнце померкло, а Лиза, удивлённо оторвавшись от учёбы, начала молча наблюдать за потопом. Стоило воде подняться на уровень парты, девочка подняла руки с каким-то конспектом, словно надеялась спасти нужную ей сейчас тетрадь. Книги удивительно быстро намокли и утонули, а Лиза со спокойным принятием продолжала сидеть за партой и смотреть на потоп. Стоило уровню воды подняться до её ладоней, девчонка послушно развела руки, выпуская последнюю тетрадь, и, наконец, поднялась. Из-за невысокого роста вода оказалась ей по живот. И тут Лиза неожиданно посмотрела прямо на нас. Я стояла, схватившись за голову, и никак не могла оторваться от этого лица, почти что своего собственного лица. От немигающего взгляда тёмных глаз стало не по себе: не было ни укора, ни паники, только непробиваемое спокойствие. Толчок назад, и мы снова стояли на пригорке. Мукуро резко развернул меня к себе и зашипел прямо в лицо: — Что ты делаешь, идиотка? Я прикрыла глаза, борясь с болью. Что Я делаю? Мукуро, ты охренел? — Я спросил, что ты делаешь? — меня встряхнули за плечо, я лишь отмахнулась. Неужели не видишь, что я сейчас не в состоянии? Спросить можешь, а толк будет? Меня резко схватили за другую руку и отняли её от головы. Я приоткрыла глаза и устало посмотрела на Мукуро. Ну и?.. Ананас раздражённо дёрнул плечом и повёл меня к осени. Перед глазами снова встала картинка моего Дня рождения. Кстати, забавно, что каждый раз это она оказывается за спиной. Будто мой путь от рождения, от осени, к… Голова опять взорвалась, а из окон хлынула вода. Друг соскочил с тренажёра и отпрянул назад, подзывая жестами к себе остальных. Ребята засуетились, но молча и удивительно быстро вышли из-за стола и столпились подальше, хватая друг друга за руки и плечи. А потом они все снова посмотрели на нас с Ананасом, будто это мы испортили им праздник. Хотя так и было… Я сама пихнула Мукуро назад. — И долго это будет продолжаться? Я пожала плечами. Мне откуда знать? Кто из нас двоих профессионал в тонких материях? И вообще, не надо ко мне приставать, я не знаю, почему меня всё время тянет не туда. А ещё хочу отдышаться и успокоиться… Но Ананас не дал мне и шанса, толкнув к зиме. Я немного помутневшими глазами уставилась на бегающих детей. Посмотрев вверх, заметила слегка расплывчатый силуэт Лизы. Она всё ещё держала жуткий атлас по гистологии и с грустью наблюдала за происходящим во дворе. Секунд 10 мы молча стояли, не двигаясь. — Хоть тут всё хорошо, — пробормотал Мукуро. Я равнодушно дёрнула плечом. Возможно, всё хорошо. А мне-то что? — Давай спустимся на второй уровень, в твою память. Правда, этот период нельзя назвать счастливым, возможно, твоё сознание будет противиться. Но… После этих слов меня снова скрутила боль. С воображаемого неба стеной полил дождь, разогнав детей с улицы. Снег довольно быстро растаял, оголив чёрную землю, на которой уже скапливалась вода. Лиза же залезла на подоконник и раскрыла окно, наблюдая за очередным потопом. Мукуро раздражённо зашипел и толкнул меня назад, затем, развернув к себе, зло сощурился: — Кто поставил тебе этот блок? Я тупо моргала, пытаясь унять боль. Голова совсем не соображала, а тут ещё злой Ананас чего-то требует… — Говори! — Я не понимаю, о чём ты, — тихо ответила я. Иллюзионист вздохнул и, схватив меня за подбородок, грубо развернул в сторону весны. — Я вот об этом, — обманчиво ласково зашептал Мукуро мне на ухо. — Это — творение очень сильного иллюзиониста. И оно здесь явно не просто так. Будь хорошей девочкой, скажи, кто и зачем поставил тебе этот блок? Он скрывает эти самые запретные знания? Я скосила взгляд на Ананаса. — Ты… совсем ку-ку, петух? — кое-как выдавила я. Мукуро раздражённо оттолкнул меня куда-то в сторону. Оттолкнул очень удачно. Не составило труда догадаться, что это весна. Стало темно и холодно, в нескольких шагах в агонии металась Лиза. Грудь сдавило так сильно, что я рухнула на колени, схватившись за хрипящее горло и рубашку. Неожиданно я начала куда-то медленно, но ощутимо проваливаться. Света становилось всё меньше, лёд, который так хотелось разбить погибающей девочке, всё отдалялся и отдалялся. Рывок назад, и я опять стою перед Мукуро. Точнее, болтаюсь безвольной тушкой на чужих руках, силясь вздохнуть. Меня встряхивают, заставляя переключить внимание. — Продолжим разговор? Или мне пробить этот барьер самостоятельно? Мне толком не дали времени на ответ. Видимо, иллюзионист понял, что говорить я пока не в состоянии. Он снова схватил меня за лоб, и перед глазами начали пролетать знакомые картины: вот я покупаю зажим для Хибари, вот шью повязку… А вот мы уже в больнице. Моя первая неделя пронеслась секунд за 10, сделав упор на первом пробуждении в парке. Услышав грохот телефона, я внутренне сжалась. Самое страшное, что на этот раз действие было от первого лица, и наиболее яркие моменты даже подкреплялись эмоционально: злость на Аситогаву и Реборна за погром кабинета, стыд во второй рабочий день, когда Дейки притащил меня в полный народу кабинет… Растерянность в первые минуты моего нахождения в этом мире захлестнула больше всех прочих эмоций, а потом опять был ад. Резко, без переходов и прелюдий, нас с Мукуро снова бухнуло в дикий ужас, холод и агонию. Правда, всё быстро закончилось. Я рухнула Ананасу под ноги в тёмной комнате театра Кокуе-ленда. Иллюзионист снова тяжело опирался на трезубец, однако в себя он пришёл быстрее, чем в прошлый раз, и, конечно, в разы быстрее меня. Отстраненно услышала, как Мукуро попросил кого-то принести ведро с водой. Вздрогнув от этого слова, я прикрыла глаза, пытаясь прогнать навязчивые образы и силуэты. — Посмотри на меня, — услышала я спокойный и даже немного мягкий голос. Подняла взгляд на присевшего передо мной Ананаса. — Постарайся не чинить мне препятствий. Иначе это плохо для тебя закончится. Поняла? Я кивнула. Смысл фраз доходил с опозданием, но даже так у меня совсем не было настроя воевать с иллюзионистом. Лучше сейчас покивать головой, соглашаясь со всем, чтобы от меня быстрее отстали. — Иначе… Тебе это не понравится, — с этими словами этот придурок набрал в ладонь воды и плеснул мне в лицо. Казалось, от моего крика вылетят остатки окон. Помутневшее сознание совсем запуталась в реальности и иллюзиях, потому мне начало казаться, что я снова в той ужасной реке. Перед глазами услужливо вспыхнула умирающая в воде девочка. Воздух снова перестал пробиваться в лёгкие, и я схватилась за горло. В сознание меня привела хлёсткая пощёчина. Поплывший взор стал ясным, приступ удушья закончился, и я осознала себя забившейся в угол. От стекавших по щекам капель воды трясло всё тело, но я неимоверным усилием, точнее, упрямством заставила себя удерживаться в реальности. Тихо, Лиза, тихо. Всё хорошо. «И ничего не бойся, скоро я за тобой приду.» Кёя! Мысль прошла перед глазами красной полосой. Я выпрямилась, мигом успокаивая затуманенное сознание. Надо держаться! — Оя, вот это перемены! — самодовольно заключил Мукуро. — Ладно, иди к мальчишке. Скоро ведь придёт наш спаситель, надо подготовиться. Твою мать!.. Я посмотрела на Мукуро холодным угрожающим взглядом, пытаясь вложить в него всю ненависть и изощрённые планы убийства, если с головы Хибари упадёт хоть один волос. Ананас чуть качнулся назад, а на лице на миг появилось удивление, которое потом сменилось жёсткой сосредоточенностью. — Иди. Или мне ещё раз окатить тебя водой? Я дёрнулась и отвела взгляд. Нет, не сейчас. Шеф просил не нарываться. Я ничем ему не помогу, если сейчас окончательно съеду с катушек. Доковыляв до неприметной двери, я буквально ввалилась в каморку. Фута сидел подальше от входа, обняв колени, от моего пируэта он удивлённо поднял голову. Я привалилась к стене, пытаясь дышать ровно и глубоко. Всё хорошо. «И ничего не бойся…» Ноги подкосились, и я сползла на пол. Мальчик подвинулся и кивнул на освободившееся место рядом. Я кое-как добралась до него и села, касаясь руки Футы своим локтём. Надо бы начать разговор, хоть узнаю, что это за загадочный рейтинг. Но сказала вовсе не о нём: — Знаешь, парень, как человек, старший тебя раза в два, и как женщина я бы тебя обняла в попытке подбодрить, но мои холодные руки и мокрая одежда едва ли тебе помогут. Слушая свой тихий и немного хриплый от крика голос, я просто его не узнавала. Фута не ответил, но, как мне показалось, немного расслабился. Я коснулась головы и чуть не взвизгнула от мокрой прядки. Так, спокойно! Унимаем бешеное сердцебиение! А ещё можно рукавом рубашки промокнуть влагу. Несколько минут мы сидели в тишине: я пыталась избавиться от лишней сырости и хоть немного согреться, а мальчик кутался в шарфик. — Как тебя зовут? Фута покосился на меня. — Ты же знаешь моё имя? Такого вопроса в лоб я не ожидала, потому даже растерялась, промычав что-то неразборчивое. — Э... А, ну, вообще-то да, но мне показалось, что надо бы познакомиться, как это делают нормальные люди. В царившей полутьме я почти не видела лицо мальчика, но после моих слов он выпрямился и, немного улыбнувшись, протянул мне руку. — Тогда давай познакомимся. Меня зовут Фута. — А я просто Лиза, — я осторожно пожала его ладошку, не желая забрать много тепла. — Извини, вопрос, наверное, лишний, но что это за рейтинг с какими-то знаниями? Мальчик немного помолчал, видимо, думая, что можно мне рассказать, а что нет. — Рейтинг людей, которые имеют огромную тайну — знания о мире мафии. Запретные знания, которые не должны попасть в чужие руки. Я записал его на последней странице своей книги, надеясь, что эти люди его не найдут. Конечно, не надо было его сохранять, но… — Ты не виноват, — я улыбнулась. — Ведь ты мог составить самые разные рейтинги. Та книга сама по себе не должна была попасть к этим людям. Кстати, спасибо, что не сказал ничего обо мне, когда этот человек требовал, — я покосилась на дверь, сквозь которую пробивалась тоненькая полоска едва заметного света. — Ведь Омерта на самом деле меня не защищает, и ты бы мог сказать. Фута вздохнул. — Нет, не мог. Ты не связана с мафией, значит, являешься обычным человеком. Прятаться за гражданскими довольно подло. Да и хранить запретные знания… Я ведь понимаю, какого это. Пусть про блоки на памяти знаю не так много, но после того, как их обнаруживают, они доставляют очень много проблем. Я не знаю, кто и зачем тебе его поставил, но с моей стороны было бы лучше вовсе не упоминать тебя, — я слушала непривычно серьёзную речь от ребёнка, затаив дыхание. Сейчас передо мной не просто потерянный мальчик, а взрослый человек, который понимает груз ответственности за свои поступки. Да, Фута был взрослым, хоть и в маленьком теле. — И ещё. Спасибо, что помогла мне. Тогда, когда этот человек требовал сказать. — Пожалуйста, — я улыбнулась. — Прятаться за детьми ещё более подло. Кстати, а почему он не мог посмотреть в твоей памяти всю нужную информацию? После этого вопроса Фута предельно простыми словами объяснил мне, что такое Омерта на самом деле. Это не просто Кодекс молчания, это такой же блок на памяти, причём похлеще моих воспоминаний о смерти. При покушении на него об этом сразу узнают: иллюзионист, который его ставил, босс семьи, в которую входит жертва, ещё ряд левых людей, которые были свидетелями волшебного действа подписания Омерты и едва ли не Вендиче, потому что нарушение Кодекса является серьёзным преступлением против мафии. Если бы Фута выдал Мукуро информацию о Тсуне добровольно, то никто ничего бы не узнал, потому что нарушение Омерты по своей воле — личное дело каждого. Конечно, знания, которые защищены Кодексом, не даруются абы кому, потому что Омерта при всей своей могучей силе на деле более уязвима, чем новорождённый ребёнок. Но поскольку мальчик зарекомендовал себя не просто хорошим хранителем, но и честным человеком и едва ли не самым ценным сокровищем своей семьи, Омерта его прикрывает, и никакой трезвый иллюзионист не полезет проверять, действительно ли та информация, что ему нужна, ею скрыта. Выглядел этот блок такой себе печатью, фонящей чужим сильным Пламенем Тумана и отпечатками ещё прочих и прочих. Подделать такое, хоть и многие пытались, было просто нереально, потому и Мукуро, на этом моменте мог разве что страшно пучить глазками. Действительно, он мог уговаривать и заставлять силой выдать нужную информацию, но залезть в голову просто не мог. Точнее, в память. Хотя под контроль он мальчика всё же взял. Но на своей шкуре я ещё это не испытала, потому не могла сказать, стоит ли тут рядом Омерта. Но, думаю, всё же нет, как-то глупо. Хотя, если Ананас сразу попадает в воспоминания, у Футы, казалось бы, есть серьёзные шансы укутаться в Кодекс как в одеяло и показать оттуда Мукуро средний палец. Но нет, всё не так просто. Ананас уже брал мальчика под контроль и выпускал в качестве шпиона. Оказалось, именно так он узнал про Сакура-куру. Фута, который в момент разборок Хибари с Шамалом прятался за углом, уже тогда был под контролем иллюзиониста. Мой шеф официально не был в семье, потому защитить его болезнь Омертой не получилось. А вот мой рейтинг — дело совсем иное. Оказалось, сам факт составления рейтинга скрывался в памяти Омертой как секрет семьи. Я ломала над этим голову до тех пор, пока не вспомнила аналогичный пример из медицинского права: врачебная тайна скрывает не просто данные о пациенте, но и сам факт его обращения в лечебное учреждение. Таким образом, если бы Мукуро сунулся в память Футы с вопросом о конкретном рейтинге, уже сам факт его существования вызывал бы тревожный звоночек у босса и тд по цепной реакции. Развить эту идею дальше мне помешал иллюзионист. Долго жить будет, падла хохлатая. Меня вывели в комнату. Я сразу огляделась, помня, что от сакуры Хибари начало колбасить едва ли не с самого начала. Поскольку у меня такого датчика на цветочки не было, я сказать ничего не могла. Но если Мукуро грозился подготовиться, то, скорее всего, сакурой тут уже увешан каждый сантиметр. Зажав рот ладонью, иллюзионист подвёл меня к окну. Я с содроганием увидела, как шеф разбирается с очередной группой защиты Кокуе. Ананас снова развернул меня к себе и, блеснув красным глазом, утащил в подсознание. Я настороженно огляделась. Как-то слабо представлялось, что сейчас начнётся очередное купание в весенней реке, не до меня сейчас Мукуро должно быть. Иллюзионист же, не дав время на размышления, щёлкнул пальцами, меня опутали верёвки, которые своими концами ушли в землю, не позволяя сделать и шагу в сторону. — Какого?.. Не успела я возмутиться, как весна исчезла. С секундным промедлением я снова вернулась в своё тело, но, к удивлению, не смогла и пальцем пошевелить. Перед глазами нарисовалась довольная рожа Мукуро. — Отлично, — довольно протянул иллюзионист, отходя к дивану. — Давай немного поиграем. Я думаю, твоему рыцарю будет приятно увидеть, что ты жива и здорова. Тело начало двигаться само, а я, как бы ни старалась, не могла от себя добавить даже поворота глаз на 1 миллиметр. Подойдя к дивану, я приняла от смеющегося Мукуро нож. Хотелось обматерить этого ушлёпка хотя бы взглядом, но и это не получалось — чужая воля не позволяла даже выразить свои эмоции, держа взгляд каким-то стеклянным. Я отошла в свой угол и села, уткнувшись лбом в колени. Затем, повинуясь неведомой силе, закрыла глаза и принялась ждать. Секунды шли мучительно медленно, внутри всё трясло от медленно приходящего осознания того, что Ананас хочет сделать, а внешне я не могла даже вздохнуть без чужой воли. Приближение Хибари я почувствовала, как ни странно, задницей. Точнее, сначала интуитивно поняла, что он уже близко, а потом, услышав тихие шаги, ощутила пятой точкой жуткие проблемы. — Так ты здесь, — услышала рык со стороны двери. — Да, а где мне ещё быть? Провожу время в компании твоей подруги. Почувствовала, как взгляды скрестились на мне. — Пресмыкающееся? Как же хотелось вскочить или хотя бы просто поднять голову! Но внутренний рывок был бессмысленным. — Что ты с ней сделал? — Да ничего, — Ананас так и лучился довольством настолько, что мне снова захотелось ему врезать. Я встала, не поднимая головы. Услышала по голосу, как Мукуро идёт ко мне. — Мы просто разговаривали. Между прочим, девочка является очень интересным собеседником, — иллюзионист встал за спиной, положив руку мне на плечо. И тут я наконец подняла голову. От внимательного взгляда шефа захотелось взвыть. Это всё же он, он пришёл! Зачем, зачем?! Внимательный прищур отметил всё: и нож в руке, и мокрую рубашку на груди и под конец остановился на стеклянных глазах. — Прячешься за девчонкой? — Почему же прячусь? Просто хочу дать вам время, она так хотела тебя увидеть. В этот момент меня понесло вперёд. Удар ножом со скрежетом блокировали тонфа. Реакция у Хибари была на высшем уровне, но на лице мелькнуло удивление. — Пресмы… Договорить не позволил мой удар коленом, от которого Хибари пришлось уходить в сторону, разрывая дистанцию. Это дало мне ещё одну возможность для рывка, но шеф сумел его предугадать. Блок не выбил нож лишь невероятным чудом, хотя я была бы очень рада, если бы шеф смог меня обезоружить, тем более, шипы на тонфа давали серьёзный шанс вырвать железяку из моих рук. — Так и будешь защищаться? — Мукуро развлекался по полной. — Она же рано или поздно тебя достанет. Находясь под моим контролем, девочка не будет чувствовать усталости, а ты долго бегать от неё не сможешь, — с болезненным пониманием увидела, как Хибари покачнулся. Похоже, Мукуро замаскировал сакуру иллюзией, и шефа уже начало крыть. — Тебе придётся однажды её ударить, иначе… Поняв, что дела плохи, Хибари, в очередной раз поймав нож тонфа, толкнул меня в сторону и метнулся к Ананасу. В полёте с замиранием сердца почувствовала, как непонятная сила меняет траекторию движения, и меня кидает к Мукуро прямо под тонфа, а ладони вытягиваются вперёд. Каким чудом Хибари смог немного сдержать руку — трудно даже представить. Удар пришёлся на ладонь. Показалось, что там что-то хрустнуло, но это не помешало неведомой силе заставить меня сжать пальцы, напарываясь ладонью на шипы. Кёя немного отпрянул, видимо, не ожидав такого фортеля. Через секунду удар наносит нож, но Хибари смог увернуться, отскочив назад, и лезвие прошло вскользь. Пожалуй, ещё никогда я не испытывала такого облегчения от собственного промаха. Многострадальная левая рука безвольно падает вниз вдоль туловища. Хотя боли я почти не чувствовала, но управлять ею было трудно, потому было страшно даже представить, как меня накроет после прекращения техники Мукуро. — Удивительно, что такое маленькое тельце стало для тебя такой большой преградой, — снова подал голос Петух за спиной. Как же хотелось развернуться и всадить этот нож ему в глаз, ох, кто бы знал! — Не советую ещё раз пытаться достать меня, у тебя пока другой противник. Которого ты никак не хочешь бить, забавно. Но так и быть, раз уж ты не хочешь причинять вред девочке, отпустим её пока. После этого силы меня покинули, и я рухнула. Ладонь буквально взорвалась, выбив из груди болезненный стон. Мышцы от такой запредельной нагрузки трясло так, что было больно даже сидеть на коленях. Хотелось просто исчезнуть, возможно, хоть так не будет такой боли. Кисть залило кровью, которая не только испачкала рукав рубашки, но и дорожками побежала к локтю. — Слабачка. Никакого толку, — вздохнули над головой. Я посмотрела на Хибари, пытаясь взглядом заставить его уйти. Состояние шефа пугало болезненной бледностью и сбившимся дыханием. — Продолжим игру? — Мукуро щёлкнул пальцами, и над головой Хибари тут же расцвела сакура. Падающие лепестки подкинули меня на ноги с новой силой. — Нет! — я, немного неуверенно сжимая нож, направила его на иронично вскинувшего брови Ананаса. — Неет? — насмешливо протянул Мукуро. — Что нет? Я нервно сглотнула и, сжимая дрожащими пальцами нож, сделала шаг назад. Морщась от боли, согнула раненую руку в локте и чуть отвела в сторону, дабы не испачкаться ещё больше. Наверное, думать о таком сейчас было очень глупо. — Фута рассказал тебе? Или ты и так знала? Иллюзионист прищурился и сделал шаг ко мне, сократив расстояние до прежнего. — Фута рассказал мне, как ты узнал о слабости Хибари к сакуре. — Действительно? Давай я тоже кое-что расскажу, на этот раз твоему начальнику, — Мукуро подошёл к ведру с водой, поднял его и, угрожающе глядя на меня, двинулся вперёд. — Расскажу о том, что у нашей с ним общей знакомой есть одна интересная особенность, некий блок на памяти, который представляет собой воспоминания о смерти. О том, как ты тонешь в реке, — Ананас поднял глаза вверх на Хибари и ухмыльнулся. — Боюсь, я слишком увлёкся его изучением, а у девочки теперь неслабая боязнь воды. Судя по взгляду, она тоже поняла, что даром для неё это всё не пройдёт, — Мукуро остановился в двух шагах и заглянул в мои выпученные глаза. — Интересно, что будет с твоей психикой, если вылить разом всё ведро? Я с ужасом смотрела на покачивающуюся воду, и меня тоже начало мутить в такт. Оторвавшись от ведра, я чётко осознала, что сейчас произойдёт. Сзади тяжело дышал Хибари, а впереди… От осени к весне, значит? Вы посмотрите, а ведь и верно. — Не устал ещё от моих криков? Тогда давай! — голос прозвучал неожиданно звонко и нагло, и я оскалилась. — Сведёшь меня с ума, и вот тогда из нас двоих уже я буду веселиться. — О, правда? — Мукуро, похоже, был доволен моим настроем. Я прикрыла глаза, не переставая усмехаться. Прощай, психика. Прости, Кёя, твоё пресмыкающееся опять нарвалось. Не умеет оно сидеть спокойно. — Тогда не будем медлить! В грудь ударила струя воды, и я, рухнув Хибари в ноги, закричала. Перед зажмуренными глазами плясали красные искры напополам с картинкой погибающей девочки. В какой-то момент реальность просто исчезла. Наверное, именно так чувствует себя компьютер, у которого вилку неожиданно выдернули из розетки.