Телохранитель в юбке

Джин открыл дверь и сморщился от резкого запаха гари. Воздух был заполнен едким дымом. — Намджун! Что случилось? — он кинул сумки и понесся не снимая обуви в сторону кухни. — О боже! Джин быстро оглядел кухню, которая больше напоминала поле боя. На плите стояла почерневшая кастрюля, это именно она была источником дыма и мерзкого горелого запаха. Из кастрюли торчали обуглившиеся палочки спагетти. Вся столешница завалена продуктами и посудой, на разделочной доске лежал искромсанный лук покрытый красными капельками. На полу — разбитая чашка. Джин схватился за голову, увидев кровавое бумажное полотенце на столе и помчался за аптечкой. — Джинни, все хорошо, не переживай, — кричал ему вслед Намджун. — Я сейчас все уберу! Запыхавшийся Джин хлопнул на стол аптечку. Намджун сидел притихший и пытался слиться со стеной. Он прижимал к себе замотанную бумажным полотенцем руку и заискивающе улыбался, лицо Джина не предвещало ничего хорошего. — Что с рукой? Покажи. — Все нормально, правда. — почти прошептал Намджун, на всякий случай пряча пострадавшую руку под стол. — Так, немного порезался. — Немного? — прошипел Джин. — Я вижу, как немного. Доставай руку! Намджун послушно протянул руку и размотал полотенце. На большом и указательном пальце — два неглубоких пореза, из которых все еще сочилась кровь. Соседние пальцы были залеплены пластырем. — Тебя нельзя оставлять одного… — бормотал Джин, обрабатывая порезы. — Что ты за человек, ходячая катастрофа, а не человек… Намджун с любовью смотрел на склонившегося над его рукой Джина и даже ворчание казалось музыкой. Все-таки он ужасно соскучился. — Почему ты не позвонил? Я ведь думал, ты только завтра вернешься. — спросил он. — Хотел сюрприз сделать. — ответил Джин. — Ты лучше расскажи мне, какого черта такой погром на кухне? И почему у тебя все руки изрезаны? — Я хотел тебе приготовить ужин. — смущаясь признался Намджун. — Тренировался несколько дней, думал удивить. — Да уж, удивил. Никогда, слышишь, больше никогда не пытайся готовить! Пожалей мои нервы. Меня чуть удар не хватил, думал ты отрезал себе палец или обжегся, или еще чего хуже. Намджуну было стыдно за свою неловкость и за то, что ничего хорошего из его плана с романтическим ужином не вышло. Но с другой стороны — как же приятно, что Джин так за него переживает. — Тогда сходим в ресторан? Я заглажу свою вину, угостив тебя самыми вкусными в этом городе стейками. — Это читерство, Ким Намджун! Я не успел сказать и половины из того, что заготовил. И про технику безопасности, и про то, как правильно обрабатывать порезы. И еще сто пятьдесят напоминаний, что готовить тебе категорически противопоказано. Но как я могу продолжать на тебя злиться, когда речь зашла о сочном поджаристом мясе? — Не хочу, чтобы ты на меня злился. Я думал, что тебе будет приятно, если я приготовлю что-нибудь вкусное. Но раз уж не вышло, то вкусным я могу тебя угостить в ресторане. Джин улыбнулся и погладил друга по щеке. Не удержался и ткнул пальцем в ямочку. — Конечно, мне приятно, что ты старался ради меня. Но больше так не делай, прошу тебя. Оставь готовку мне. А если меня нет рядом, то сходи куда-нибудь. Или заказывай на дом, но только то, что не нужно разогревать. Тебя даже к микроволновке лучше не подпускать, на всякий случай, а то и ее умудришься спалить… Намджун впервые в жизни встретил человека, в котором ему нравится все, даже недостатки, даже бубнеж его и стариковские шутки. Что бы Джин ни делал, как бы себя ни вел, в глазах Намджуна он — совершенство. Единственная вещь, которая Намджуна не устраивает — их платонические отношения. Точнее, их непонятные отношения. Вроде бы ближе чем друзья, но не любовники. Когда Джин согласился переехать в квартиру Джуна, тот предвкушал, что они наконец выйдут на новый уровень. Но ничего не случилось. Гордый школьный учитель сразу начал устанавливать границы, настаивая на оплате своего проживания, с большим трудом Намджуну удалось убедить его в том, что домашние дела и готовка — уже оплата. Про себя он думал, что одно присутствие в его квартире совершенства — бесценный дар, и сам Намджун должен доплачивать Джину за оказанную честь. Насладиться в полной мере и тем более привыкнуть к совместному проживанию Намджун не успел. Он как мог выкраивал время, чтобы побыть дома дольше, работал быстрее, требовал от подчиненных жестче. Некоторые свои обязанности с чистой совестью переложил на новобранца Хосока, который хотел реабилитироваться в глазах семьи и впахивал за семерых. Но и сам Джин часто был занят, так что они виделись лишь поздно вечером и в один из выходных. Они готовили вместе, Намджун в основном путался под ногами и создавал хаос, но Джин только добродушно посмеивался или ворчал. Смотрели фильмы, играли в игры. В общем, занимались тем, чем могут заниматься два друга, которые живут под одной крышей. Намджуну было мало. Он точно знал, что хочет все и полностью. Но сделать первый шаг, переступить за грань, боялся. Боялся так отчаянно, что контролировал себя и старался не допускать ничего лишнего, ничего из того, что выходит за рамки обычной мужской дружбы. Что если он все испортит и тот маленький уютный мир, в котором он счастлив сейчас, рухнет безвозвратно? Сам Джин про свою личную жизнь никогда не рассказывал, а спросить у него прямо Намджун не решался. Напористый и жесткий господин Ким, которого некоторые подчиненные побаивались до дрожи в коленках, превращался с застенчивого юношу дома. На работе он решал множество вопросов, а в собственной личной жизни разобраться не мог. Счастье длилось чуть больше двух недель, а потом Джин вдруг собрал рюкзачок и заявил, что уезжает на полгода учиться и творить. Снял свои сбережения, деньги, уплаченные Чонгуком за аренду квартиры и уехал в какую-то дикую глушь на богом забытом острове в компании таких же экстремалов-художников под предводительством сенсея. На острове не было нормальной связи, интернета и даже обычной почты. Намджун пару раз порывался съездить туда, но останавливал себя. Не хотел мешать. Перебивался редкими и очень короткими звонками. Когда три дня назад Джин позвонил и сказал, что возвращается, Намджун от счастья места себе не находил. Впервые за все годы службы у господина Чона попросил отпуск за свой счет на неделю. Два дня потратил на то, чтобы научиться готовить, но так и не преуспел. Все пошло не по сценарию. Он хотел обнять Джина при встрече, очень хотел, это вполне невинно и по-дружески. Но из-за переполоха на кухне момент был упущен. — Ну что? Поехали? — возбужденно спросил Джин. — Хоть я и устал с дороги, но мысли о жареном мясе очень бодрят. Представляешь, этот наш гуру запретил есть мясное, мы просидели все это время на овощах и крупах. Посмотри, как я похудел! Джин высоко задрал толстовку и продемонстрировал впалый живот, специально втянув его так, чтобы ребра торчали. Намджун сглотнул. Не надо бы туда смотреть. Совсем ни к чему. Но глаза не слушались и внимательно ощупали каждый сантиметр открывшегося тела. Идеального тела, это же Джин, кто бы сомневался. — Надо это исправить. — хриплым трескучим голосом выдавил из себя Намджун. Во рту резко пересохло и даже немного в жар бросило. — Срочно идем тебя кормить. Сейчас я оденусь и выдвигаемся. Джин поскакал в дверям, где бросил свой рюкзак и сумку. Пока Намджун, еще не отошедший от слишком интимного зрелища, стоял у шкафа пытаясь сосредоточиться на выборе одежды, Джин шуршал в коридоре, перебирая вещи в рюкзаке. Наконец, он нашел нужный сверток и помчался в комнату Намджуна. Резко распахнул дверь и остановился на пороге. Намджун стоял в одних боксерах посреди комнаты, держал в правой руке розовую футболку, а в левой — желтую клетчатую рубашку. — Ой, прости, я думал, ты уже переоделся. Я хотел тебе подарок отдать. — смущенно сказал Джин и попятился из комнаты, покрываясь красными пятнами. Намджун не успел ничего сказать, только рот открыл, как дверь захлопнулась. Через пять минут он вышел, остановив свой выбор на клетчатой рубашке и обычных голубых джинсах. Это же не свидание, в конце концов, чего он так придирчиво одежду выбирает? Джину, скорее всего, вообще все равно в чем Намджун пойдет, хоть в пижаме, лишь бы в мясной ресторан. Джин ждал его на диванчике в гостиной, в руках теребил небольшой сверток и смотрел себе под ноги с неожиданно несчастным видом. Намджун списал поникший вид друга на усталость после долгой дороги и пожалел, что не догадался заказать еду на дом. Он подошел к Джину вплотную и только тогда тот очнулся от своих раздумий и улыбнулся. — Вот. Это для тебя, я думал долго, что привезти, знаешь, на этом проклятом острове ничего нет кроме деревьев и воды со всех сторон, совершенно ничего интересного, но захватить что-то хотелось все равно, люди же привозят всегда из поездок какие-нибудь сувениры, на самом деле это не все, я еще пару картин хотел бы тебе отдать, ну, знаешь, в гостиной повесить или в спальне, если, конечно, захочешь… — взволнованно тараторил Джин, пока Намджун снимал упаковочную бумагу. Небольшая деревянная шкатулка нежно-голубого цвета, под крышкой в ворохе сухих цветов лежали подвеска и брелок. — Это все ручная работа, даже шкатулка, я делал вечерами, я не знаю, понравится тебе или нет, но я почему-то подумал, что это тебе подходит. Тут клевер — это на удачу, долго искал с четырьмя листиками, а потом в мастерской его в стекло залил. Но не переживай, что он хрупкий, если вдруг случайно сломаешь, я еще сделаю. А это брелок-кит, сделан из дерева и покрашен. Немного топорно, но я старался… Намджун сел на пол и бережно достал маленькие вещички, боялся уронить с высоты своего роста и сразу сломать. "Он делал это для меня! Своими руками специально для меня!" — сумасшедшим восторженным галопом неслись мысли. Сердце отплясывало какой-то танец, а внутри словно небольшое теплое солнце зажглось, мягкими лучами распространяя свет по всему телу. Он перебирал милые подарки, рассматривал их со всех сторон, любовался. Джин перестал тараторить и напряженно смотрел, ожидая реакции. — Это очень красиво. — восхищенно прошептал Намджун. — Спасибо. — Правда? Ох, я рад. Я когда к Сеулу подъезжал, начал сомневаться, что тебе понравится такое. Ну, знаешь, с твоей зарплатой и образом жизни… Это на острове кажется хорошей идеей, а в городе, среди витрин и всего этого блеска — теряется. — Мне очень-очень нравится, правда. Спасибо, Джин-хен. Джин оттаял и расслабился. Засиял любимой намджуновой улыбкой, он про себя называл ее «улыбка самого красивого человека в мире». — У меня тоже для тебя есть подарок. — аккуратно укладывая все обратно в шкатулку, сказал Намджун. — Руками я ничего делать не умею, ты знаешь, какой я неловкий. Так что я купил кое-что. Я отдам тебе это в ресторане. Джин довольный направился к выходу. Намджун с величайшей осторожностью поставил шкатулку на журнальный столик и поспешил за ним. В машине говорил в основном Джин. Рассказывал про остров и людей, которые с ним жили, вспоминал забавные случаи. Они плавно ехали по вечернему городу, ненавязчиво фоном играл соул, закатное солнце окрасило небо в розовый. Намджун готов был ехать так целую вечность, если не это счастье, то что тогда? Джин закончил свой рассказ как раз, когда официант принес заказ и разлил вино по бокалам. — Ну что, за встречу? Они чокнулись и отпив по глотку принялись за мясо. Намджун украдкой смотрел на друга, он всегда любил смотреть как Джин есть. Правда, однажды заметил за собой странную вещь, выражение на лице Джина почему-то вызывало пошлые ассоциации. И вот теперь тоже. У него такой вид, будто ему минет под столом кто-то делает. Намджун постарался отогнать эти мысли подальше и уставился в тарелку. — М-м-м, я в раю! — причмокивая от удовольствия и закатывая глаза простонал Джин. — После долгого воздержания это просто оргазмично. Намджун поперхнулся и густо покраснел. Он постарался максимально сосредоточится на своей порции и не думать ни о чем неприличном. Когда с мясом покончили, Джин откинулся на стуле, удовлетворенный и счастливый. — Я полностью восстановился и пришел в себя. Все-таки дорога очень выматывает, но после такой пищи я полон сил. Спасибо тебе, Джун, за приглашение. Намджун улыбнулся в ответ. Для него это такие мелочи, этот ресторан, он готов сюда хоть каждый день ходить, только Джин не согласится. Для хена вопрос раздельной оплаты счета принципиален, даже удивительно, что сегодня он сделал исключение и согласился быть тем, кого угощают. — Я все говорю и говорю, сам себе надоедать начал, а ты молчишь. Расскажи тоже что-нибудь. — попросил Джин. — У тебя столько историй интересных, мне нравится тебя слушать. А у меня что? Дом — работа — дом. Каждый день. О чем мне рассказывать… «О том, как дни считал до твоего возвращения или как напивался по выходным, потому что невыносимо было находиться одному в пустой квартире? Разве я могу такое рассказать…» — думал Намджун. — Единственное, что я сделал полезного вне работы — поучаствовал в выпуске альбома. А все остальное — сплошной день сурка. — Расскажи! Это звучит очень круто! — воодушевился Джин. — Не знаю, насколько тебе эта тема интересна… — засомневался Намджун. — Очень интересна! Ты так мало про себя обычно рассказываешь, про свои дела, мне хочется знать больше. — Хорошо. На самом деле все гораздо скромнее, чем ты, возможно, подумал. Это не какой-нибудь альбом айдола, ничего такого. Он вообще на любителя, то есть не для массового рынка и мы делали его из любви к музыке, не собираясь выводить в какие-то чарты и не надеясь на супер-продажи. Помнишь, когда ты только ко мне переехал, из Америки вернулся мой друг Юнги? — А, это тот парень, который прикидывался сестрой Чонгука? Я долго не мог поверить, что такое может быть в простой корейской школе да еще на моих глазах. Ты, когда мне рассказал эту историю, обещал, что познакомишь нас, но я до сих пор помню его как девочку из класса. — Я бы вас познакомил, но вы оба так резко и надолго уезжаете, что сделать это было нереально. Если в ближайшую неделю никто из вас не рванет опять в путешествие, я это устрою. — О, это будет здорово. Вы же давно знакомы? — глаза Джина загорелись озорным огнем. — Вечность. — Значит у него я смогу узнать о тебе много всякого интересного, надо будет обязательно его разговорить… — ехидно потирал руки Джин. — Ну что там случилось, когда он вернулся? — В общем, он вернулся после своего затяжного отпуска с кучей материала: тексты, музыка, готовые песни и даже музыканта из Америки привез. Какое-то время он отходил от путешествия и решал личные дела. А потом предупредил, чтобы не беспокоили, заперся на две недели в квартире и даже на звонки не отвечал. С ним такое бывает. Несколько лет назад он серьезно решил завязать с музыкой навсегда из-за одной некрасивой истории. Но как бы он ни старался, он просто не может не писать, это в крови. Терпит, терпит, а потом уходит в загул, то есть сутками сидит у себя и что-то ваяет. Мне кажется, это у него вроде потребности. Как у обычного человека поесть, поспать — у него есть потребность творить. Две недели он записывал на своем домашнем оборудовании наработанный за время путешествия материал. Записал, успокоился и, как это говорят у писателей, положил в стол. Он дал мне послушать, я сам попросил, любопытно было ради чего он отшельничал полмесяца. Конечно, все довольно кустарно, потому что оборудование у него хоть и хорошее, но не студийное, кое-где не хватает небольших штрихов, вроде, например, бэк-вокала. Но в целом, мне очень понравилось, за душу берет, я даже не знал, что он может так трогательно писать о любви, раньше он в основном более жесткие вещи делал. Сразу чувствуется, что работа проделана огромная, музыкант всю душу вложил. И тут у меня включилось такое дело, как с твоими работами, когда я вижу, что передо мной настоящее искусство и понимаю, что хочу это показать всему миру. Ну не должно такое пылиться и пропадать зря! Пока всякие бездарности собирают полные залы, настоящий талант сидит дома и пишет в стол. Я ему говорю: «Юнги, почему ты так это оставил? У тебя же есть друзья с выходом на студию, надо все довести до хорошего звука. Да и этого твоего американца можно кое-где заменить, английские партии без вопросов, но корейский у него не на высоте. А потом все выпустить полноценным альбомом». Он говорит, что не хочет. Я его убеждаю. Он находит тысячу и одну причину почему этого делать нельзя. Я понял, что в одного не справлюсь и надо подключать ребят. Пока он курить выходил, скачал пару песен с его компьютера. Я отнес их нашим общим друзьям, которые в этой теме много лет, у них своя небольшая студия. Они заценили и согласились со мной, что песни отличные, их обязательно надо довести до ума и выпустить. На всякий случай применил и секретное оружие, дал послушать, кхм… — Намджун запнулся на пару секунд, обдумывая свои дальнейшие слова, сделал вид, что прервался, чтобы попить. — Дал послушать одному человеку, мнение которого для Юнги очень важно. В общем, он его в итоге и уговорил. Мы с ребятами договорились об аренде студии. Я бы мог ее сам оплатить или они бы бесплатно все организовали, по старой дружбе. Но Юнги птица гордая и не любит быть кому-то обязанным. Договорились на какую-то минимальную сумму, и он занялся работой. В довесок к студии у него появилась команда из пары музыкантов и продюсера, еще и отличного вокалиста-энтузиаста нашли, он за чисто символический гонорар записал пару партий. Я на этом этапе только как команда поддержи иногда появлялся, кофе им привозил и еду. Все записали, свели и сели думать, что дальше делать. Я составил партизанский план, не требующий больших вложений и спонсорства. Подключил кое-каких знакомых, кто-то мне должен был за прошлые дела, кто-то согласился помочь из уважения к семейству Чон, к которому я хоть и не принадлежу, но все-таки приближенный. В общем, кое-какой промоушен удалось организовать. Это, конечно, не сравнится с громким стартом артиста из агентства, но своя благодарная аудитория у него появилась. И вот совсем недавно пошли предложения от разных агентств. С большинством он даже разговаривать не стал. Некоторые люди из тех, кто там работает, его сильно обидели и загубили его репутацию, а он таких вещей не прощает. Буквально на прошлой неделе Юнги подписал контракт с небольшим андеграундным агентством и сейчас работает над вторым альбомом. — Вау. — только и мог сказать Джин. Он так увлекся рассказом, что пропустил появление на столе десерта. Намджун смущенно опустил глаза. Джин смотрел на него с таким восторгом и восхищением, что стало немного неловко. — О, десерт! — переключил он внимание Джина. — Тирамису здесь по качеству не уступает стейкам. Попробуй. — Джун, я жутко хочу послушать этот альбом. Целиком я сразу не осилю, но хотя бы пару песен на твой вкус. — Джин положил ложечку десерта в рот и удивленно раскрыл глаза. — Это божественно! Сегодня самый замечательный день за последние… я даже не знаю за какое время. О, как же это вкусно. Намджун снова залип, разглядывая лицо Джина. Почему он так горячо выглядит во время еды? Как это работает? Интересно, во время оргазма у него такое же выражение на лице? Какие у него чувственные пухлые губы. Проверить бы насколько они мягкие… — Джун? — А? Что? — Намджун тряхнул головой, фантазия слишком бурно опять разыгралась. Надо держать себя в руках. — Так ты дашь мне послушать? — Да, конечно. Я включу тебе пару песен в машине, когда домой поедем. «Домой поедем, как это мило звучит. До сих пор не могу поверить, что мы живем вместе. Надо будет, как вернемся, поставить его подарок в такое место, где я не смогу ничего случайно сломать, но при этом, чтобы всегда был на виду. — думал Намджун. — Подарок, подарок… Твою мать, как я мог забыть!». — Твою мать, как я мог забыть! — стукнул он себя по лбу. — Что случилось? — испуганно посмотрел на него Джин. — Я хотел отдать тебе подарок в ресторане, но забыл его дома. Вот ведь кретин. — с несчастным видом простонал Намджун. Джин ласково погладил его по руке, успокаивая. — Ничего страшного, поход в этот ресторан — уже подарок, и я очень благодарен. И не надо так про себя говорить. Ты просто рассеянный, это иногда даже мило. Только я вот думаю, как ты при этом справляешь со своей ответственной работой. «Это я рядом с тобой такой дурак. — думал Намджун. — Хорошо, что никто из коллег меня не видит, не узнали бы». — Поехали тогда? Я уже все равно ничего не смогу больше съесть. — предложил Джин. Намджун кивнул и они покинули ресторан. Джин все-таки устал, как бы не пытался изображать бодрость, а Намджун слишком переволновался и тоже вымотался. В машине он, как обещал, поставил одну из песен Юнги. Джин очень внимательно прослушал и попросил поставить еще раз. Они неслись по освещенному цветными огнями Сеулу под неторопливый бит и приглушенный, почти шепчущий рэп с нежными вокальными вставками. Джин о чем-то задумался и отрешенно смотрел в окно. Намджун в очередной раз восхитился работой друга и мысленно пожал себе руку за то, что помог этой трогательной песне увидеть свет. — Так красиво. — внезапно сказал Джин. — Все это вместе, все, что сейчас происходит. Знаешь, это как будто сцена в фильме — мы едем по ночному городу и фоном идет саундтрек. Я даже немного завидую той девушке, о которой идет речь в песне. Такая красивая и грустная любовь. Интересно, она знает, что он чувствует? — Знает. Чонгук рыдал как белуга, когда слушал в первый раз. — А? «Блять. Проболтался. Сегодня я просто рекорды тупости бью. — ругал себя Намджун. — С одной стороны, это же Джин, какие могут быть секреты. С другой — я же обещал никому не говорить». Он слишком сосредоточился на дороге, вождение не его конек, а когда рядом Джин — тем более. Вот и не уследил за языком. Джин прищурил глаза и завис на несколько секунд, словно проматывая последние слова Намджуна в голове. — Чонгук? Мне же не показалось? — растеряно спросил он. Намджун вздохнул и приготовился к еще одному долгому рассказу. Потому что в двух словах отделаться в данном случае точно не получится. Он уже заехал на парковку и прикидывал, что вручение подарка придется отложить еще на какое-то время. — Нет, не показалось. — сказал он, выходя из машины. — Это о Чонгуке. — Я не очень понимаю. — еще более растеряно сказал Джин. — Чонгук это мой бывший ученик и сын твоего босса, который у меня сейчас живет? Этот Чонгук? — Именно. — Хм. С ними в лифт зашла пожилая пара с собачкой и продолжить разговор не было возможности. Джин сосредоточенно обдумывал полученную информацию, а Намджун начал переживать о том, какая реакция будет у друга на подобные отношения. Раньше они эту тему не обсуждали, именно поэтому Намджун не пытался делать никаких шагов навстречу и смирился со своей ролью соседа и друга. Слишком неопределенно. Когда они вошли в квартиру и Намджун закрыл дверь, Джин сразу же набросился на него с вопросами. — То есть твой друг Юнги написал песню о Чонгуке, у которого работал телохранителем? Не похоже, что песня о дружеских чувствах. — Они встречаются, любовь у них. Там долгая история, но в итоге все пришло к хэппи-энду. Песню он писал, когда они еще не были вместе, во время своего путешествия. Джин неловко присел на диван и уставился на Намджуна широко открытыми глазами с большим знаком вопроса на лице. — Они держат свои отношения в тайне, по понятным причинам. Знает всего несколько человек. Ну и ты, благодаря моей беспечной болтливости. Поэтому, очень тебя прошу, никому и никогда об этом не рассказывать. Я обещал Юнги, он очень переживает за репутацию Чонгука, даже больше, чем за себя. Поэтому и хотел жить тихо, не привлекая к себе лишнее внимание, отказывался от выпуска альбома. — У меня в голове не укладывается. — потерянно сказал Джин. — Я не так долго проработал в школе, но Чонгук был одним из моих любимых учеников и мне казалось, я хорошо его знаю. Вокруг него всегда было много влюбленных девочек. Некоторые даже специально записались ко мне в секцию, чтобы быть к нему ближе. А он оказывается совсем не по этой части… Намджун расценил слова Джина, как неодобрение и расстроился. Все-таки не зря он держал свои чувства под замком. — Юнги и Чонгук — мои друзья и я всегда буду на их стороне. — твердым, безапелляционным тоном сказал он. — Общество плохо относится к таким союзам, но я уважаю их выбор и поддержу их, что бы ни случилось. Если для тебя это неприятно, мне очень жаль. Прошу только — сохранить это в тайне. — Да кому я скажу? — обиделся Джин. — Я не говорил, что плохо отношусь к геям, чего ты так напрягся. Я хорошо к ним отношусь, то есть… Дело в другом. Я просто немного в шоке от всей истории. Сначала весь этот триллер с письмами и телохранителем под прикрытием. Потом у них вдруг случается любовь. Мы что в дораме? Если ты мне сейчас скажешь, что тренер Чон на самом деле не брат Чонгуку, а сестра, которую с детства воспитывали как мальчика, я уже не удивлюсь. — От такого поворота я и сам бы охренел. Но нет, тут все стабильно, я надеюсь. — Намджун с облегчением рассмеялся. Все его опасения оказались напрасными. — Как у него дела, кстати? Мы хоть и мало общались, но все же проработали вместе несколько лет. — Он очень старается, чтобы оправдать доверие отца. Многие на месте босса не стали бы с таким связываться, все эти его дела с угрозами и криминальные знакомства — плохо пахнут. Я думаю, что он сам по себе хороший и веселый парень, но с очень тяжелой судьбой, поэтому зарос всей этой грязью так, что истинного себя даже сам не видел. Сейчас у него все хорошо, он обрел семью, ему нравится работа. После того, как Чонгук наконец его признал и начал нормально общаться — Хосок совсем расцвел. Не сказал бы, что они резко стали мировыми братьями, но постепенно сближаются. Если подумать, то ситуация, которая изначально была для Чонгука злом, со временем обернулась только плюсами. Если бы не Хосок с его закидонами, Чонгук и Юнги не познакомились бы. Он бы не съехал от родителей, застрял в нелюбимом деле. А сейчас у него есть Юнги и свобода выбора. Хосок занял место преемника, а младший брат наслаждается молодостью и занимается своими делами, не чувствуя груза ответственности. С этой точки зрения — появление Хосока принесло только хорошее. Я думаю, Чонгук это осознал и поэтому пошел на мировую. — Да и мы бы не познакомились, не будь всей этой заварухи в школе. —  сказал Джин — Да, я знаю. Я благодарен семейству Чон за все. С первого дня, как я на них работаю и до сегодняшнего момента. Все — от моей карьеры до знакомства с тобой — связано с ними. Поэтому я предан не только из-за зарплаты, которую мне платит господин Чон. Я чувствую свою ответственность и вовлеченность во все дела семьи на 150%. Вплоть до того, что сам собой недоволен, после того как тебе все подробно рассказал. Если бы узнал, что это сделал кто-то из коллег — уволил бы без разговоров и штрафами еще обложил. Это ведь информация не подлежащая распространению, я не должен был обсуждать дела Чонов с посторонними людьми. — Я для тебя посторонний? — грустно спросил Джин. — Нет, конечно! Я хотел сказать, наоборот, что настолько тебе доверяю, что могу даже такие вещи рассказывать. Я уверен в твоих словах и действиях, ты очень честный и надежный человек. Поэтому решил, что хочу сделать тебе очень хороший подарок к возвращению. Все думал, как тебе его подарю, а в итоге весь вечер туплю и так до сих пор и не подарил. Подожди секунду. Намджун метнулся в спальню, он давно уже купил подарок для Джина. Сразу как увидел в витрине, понял — это для него. Цена? Совершенно не важно. Намджун тратил деньги умеренно, не имел склонности к мотовству и после того, как обеспечил себя необходимыми для комфортной жизни вещами, деньги начали накапливаться без цели и желания на что-либо тратить. Покупать дорогую люксовую вещь для любимого человека оказалось гораздо приятнее, чем для себя. — Вот. — он вручил Джину небольшую розовую коробку. Джин быстро развязал ленту, снял крышку и открыл рот от удивления и восторга. — Какие красивые! — воскликнул он. — Это же «Ролекс», они стоят целое состояние. Я не могу их принять. — Еще как можешь. Я хотел их тебе подарить и я могу себе это позволить, поэтому не переживай о цене и носи с удовольствием. Джин с сомнением какое-то время смотрел на содержимое коробочки. Нежно розовые ролексы поблескивали на подушке, так и маня хотя бы примерить. Намджун решил помочь сомневающемуся другу, сам достал их и надел Джину на руку. — Они правда очень шикарные. — не переставая любоваться, сказал Джин. — Мне они что-то напоминают… Погоди! У тебя такие же? — Да. Только цвет другой. — показал свои часы Намджун. — Значит у нас парные часы? Намджун смутился и отвел глаза. Именно так — часы парные. Он сейчас спалился или еще можно лыжи в сторону дружбы повернуть? — Э-э, ну, … — мямлил он, придумывая подходящий ответ. — Мне они так понравились, что я и себе такие купил. Вот. Джин смотрел на него внезапно посерьезневшим взглядом и Намджун от этого смутился еще больше и даже покраснел. До чего неловко все, впрочем как всегда, когда он чуть-чуть палится, теряет контроль, что-то не то говорит или делает. Обычно Джин этого не замечает, а Намджун быстро берет себя в руки. А вот сегодня не выходит и чем дальше, тем сложнее. То ли сидит он к Джину слишком близко, то ли долгая разлука сказывается, а может все эти разговоры про пару Юнги-Чонгук, к которой Джин отнесся спокойно. Ужин в ресторане, наполненная романтикой поездка в машине, дорогой подарок — все так похоже на свидание. Будь все стандартно и перед ним бы сидела сейчас девушка, Намджун бы не растерялся, прямо заявил о своих чувствах и планах. А с этим широкоплечим парнем он совершенно не знает как себя вести. — Ясно. — коротко ответил Джин и снял часы. Намджун все еще сидел с видом провинившегося щенка и разглядывал собственные тапочки. Вроде ничего плохого не делал, но чувствует себя нарушителем. — Я не смогу их носить. Это слишком дорогой подарок для друга. — Джин положил часы обратно в коробку и поставил ее на диван между собой и Намджуном. — Я пойду сварю кофе, хочу сегодня немного поработать. Он порывисто встал и быстро вышел из комнаты. Намджун тупо смотрел на розовую коробочку. Все уже не будет как прежде. В стене дружбы, которую так тщательно возводил Намджун, изначально были маленькие трещины из его совсем не дружеских взглядов, случайных прикосновений, ласковых слов. А сегодня появились новые и эта стена по швам трещит. Он едва сдерживался весь вечер, иногда так отчаянно хотелось обнять Джина, взять за руку, поцеловать в пухлые губы. Как он будет держать себя в руках дальше, скрывая свои чувства, насколько его хватит? Он хочет дарить Джину подарки, угощать его в лучших ресторанах Сеула, покупать ему цветы. Джин, конечно, не девушка, но цветы любит и Намджун хотел бы каждый день покупать ему разные от простых комнатных до шикарных букетов из роз. Но разве может он это делать в статусе друга? Пару раз тяжело вздохнув, он все же решил выйти к Джину на кухню, чтобы проверить в каком он настроении. Может, даже извиниться за часы, он совсем не подумал, что дорогой подарок смутит Джина. После того, как он оставил работу в школе ради творчества и спустил свои сбережения на полугодовой тренинг, он, наверное, на мели и такие вещи ранят его гордость, он ведь не может ответить Намджуну тем же. Только Намджуну ничего подобного и не надо, самый дорогой подарок, который делали любимые руки, он уже получил. Джин стоял над туркой, ждал когда сварится кофе. Он повернулся на шаги и они встретились глазами. — Кофе будешь? — тихим уставшим голосом спросил Джин. — Буду. — сказал Намджун. — Джинни, ты расстроился из-за подарка? — Нет. — ответил Джин. Видно было, что расстроился, Намджун изучил его очень хорошо, чтобы заметить поджатые губы и укор в глазах. — Они же тебе понравились, почему ты не хочешь их принять? Если дело в деньгах, то просто не думай об этом. Зачем отказываться, если вещь тебе нравится? — Да, затем. Потому что … — Джин запнулся, подбирая слова, махнул рукой и отвернулся к плите. — Не хочу и все. — Сам я их все равно носить не буду. Ты предлагаешь просто положить их пылится на полку? Из-за каких-то непонятных принципов? — Верни в магазин. — Не могу. Я чек выкинул. — Намджун начинал потихоньку закипать. Ему было наплевать на судьбу часов, но упрямство Джина приправленное обидой выводило из себя. — Подаришь своей девушке на какую-нибудь дату. Это будет в тему и символично — парные часы. — Но у меня нет никакой девушки! И ты прекрасно об этом знаешь. — отчаянно почти выкрикнул Намджун. — Часы же мужские, они для тебя, я подумал о тебе, когда их увидел. Когда покупал и когда перекладывал их в эту розовую коробку тоже думал о тебе. Если бы они были дешевле, ты бы тоже не принял? Что если на Рождество я захочу подарить тебе браслет от Картье — ты тоже мне его обратно вернешь? — Верну. — резко ответил Джин. Он выключил плиту и разлил кофе по чашкам. До повышенных тонов и ругани они не дошли, но атмосфера накалилась достаточно, чтобы вспыхнуть ссорой даже от одного слова, сказанного сгоряча. Джин со стуком поставил перед Намджуном чашку, а свою подхватил и пошел к выходу. Он не любил конфликты и сейчас уходил как раз от этого напряженного предчувствия грозы, чтобы остыть, не наговорить лишнего и самому не нарваться на резкие слова. — Подожди, не уходи так … — Намджун хотел схватить его за локоть, но не успел. Джин выскользнул и ушел в свою комнату. — Черт. Что вообще происходит? — раздраженно сказал Намджун. Вечер был такой чудесный и вдруг все резко испортилось за несколько минут. В кармане завибрировал телефон. Намджун посмотрел на дисплей, готовый сбросить любой вызов, если это только не кто-нибудь из Чонов. Как назло, звонил Хосок. — Слушаю. Да… Ничего, я же сказал, что ты можешь звонить в любое время. Что случилось? — некоторое время он внимательно слушал, прихлебывая кофе. — Ясно. И что ты думаешь делать? Накидай пару вариантов. … Неплохо, ты быстро учишься. Ну, мы ждали чего-то подобного, этот журналюга давно землю роет, рано или поздно все равно что-нибудь бы нашел. Не переживай, я завтра приеду на работу и мы вместе все порешаем, прижмем этого жука на раз-два, он даже пукнуть не успеет. Ну все, договорились. И бросай эту свою привычку засиживаться допоздна на работе. Дуй домой, выспись хорошо, завтра играем в плохих парней, я думаю, у тебя хорошо получится. Да, ладно, не обижайся, я шучу так. Давай, пока. Намджун нажал на отбой, на его губах заиграла довольная улыбка. Порылся в контактах и набрал нужный номер. — Алло, Микки? Дело есть, завтра в девять в моем кабинете. Что значит рано? Тебе работа нужна или как? Все, договорились. Без опозданий. Он с удовольствием потянулся и хрустнул пальцами. Наклевывалось интересное дельце. Не то чтобы ему нравились проблемы, но такие мелкие неурядицы он воспринимал как интересные задачки для решения. Очередной журналист обещает сенсационное расследование про дела семейства Чон, пытается поднять шум. Ну что ж, пошумим. Так пошумим, что товарищ пожалеет сто раз, что ввязался в это. Намджун отпил еще кофе и вернулся мыслями к происшествию с Джином и часами. А какого собственно хрена? Чего он сопли-то жует? Чего бы он добился с таким подходом в работе? Ничего. — Все, хватит. — решительно сказал он сам себе и стукнул по столу. Чашка завалилась на бок и остатки кофе расплылись в коричневое пятно. Стремительно, пока боевой настрой и адреналиновый заряд не закончились, он прошел в гостиную, взял с дивана коробку с часами и зашел в комнату Джина. Хен сидел перед мольбертом и смотрел на девственно чистый холст. При звуке шагов он испуганно обернулся. Намджун увидел покрасневшие глаза, расстроенное лицо, подрагивающие губы и чуть было не развернулся, испугался на секунду. Может ну его, этот разговор? Хен и так не в настроении, а тут еще он со своими признаниями подкатит. Пару секунд он колебался, но все же решил, что откладывать больше нельзя. — Джин-хен. — заговорил Намджун, медленно подходя к Джину. — Выслушай, пожалуйста. Ты не хочешь принять подарок от меня потому, что он слишком дорогой для дружеского подарка. А что если я его не для друга выбирал? Я покупал эти часы для любимого человека и признаюсь, что они действительно парные. Твои и мои даже лежали в одной коробке. Я думал еще букет купить из розовых и голубых гортензий, но постеснялся. И да, браслет Картье тоже уже купил, отложил до Рождества. Меня настолько распирают чувства к тебе, что я хоть как-то хотел их выразить, но боялся признаться. Мне хочется дарить тебе подарки, радовать, удивлять, баловать и ценники не имеют значения. Если ты предпочитаешь полевые цветы розам, то я готов ходить по полям и собирать их для тебя. Если захочешь простых подарков, то я попробую научиться что-то делать своими руками. Я не мог сказать всего этого раньше. А вот сегодня решился. Я влюблен в тебя с первых секунд нашего знакомства и чем дальше, тем сильнее. Если ты не захочешь со мной общаться и жить под одной крышей после этого, я пойму. Намджун улыбнулся вымученной улыбкой, протянул Джину злосчастную розовую коробочку и в порыве чувств чмокнул его в губы, всего на какую-то секунду прижался и тут же отпрянул. Джин не шевелился, лишь подхватил упавшую на колени коробку. Намджун тоже замер с кривоватой деревянной улыбкой на лице. Так они смотрели друг на друга какое-то время, наконец Джин встал и подошел к Намджуну. Он очень медленно, по миллиметру приближал свое лицо, глядя прямо в глаза. Намджуну казалось, что сердце сломает ребра, до того сильно колотилось. Когда расстояние между ними стало таким малым, что они чуть не касались носами, Джин его поцеловал. Робко, застенчиво коснулся губами. Намджун обнял его за талию и уже не сдерживаясь увел в глубокий, чувственный поцелуй. Не было напористости, желания овладеть и подчинить, только бесконечная нежность и обожающая любовь. Намджун представил, как они будут заниматься сексом, раньше он не мог, не решался представлять Джина за этим делом. Было ощущение, что он оскверняет его такими мыслями. А сейчас точно знал, как это у них будет. Они будут заниматься любовью, не сексом, а именно любовью, безумно долго, трепетно и медленно, глядя глаза в глаза, одно дыхание на двоих, одно тело на двоих, ускоряясь лишь в самом конце, чтобы поймать одну общую волну оргазма, а потом засыпать в объятиях друг друга. — Йа, почему ты так долго не решался? — стукнул его в плечо Джин. — Я извелся весь, не знал, что думать. Намджун стоял с глупой улыбкой и смотрел счастливыми глазами-сердечками на наигранно недовольное лицо, которое он только что целовал. — А ты почему не сделал первый шаг? — спросил он. — Я боялся. — признался Джин. — Что если я ошибаюсь и нафантазировал себе, что у тебя ко мне есть интерес. Признаюсь, а ты меня пошлешь куда подальше. Проверял по всякому, но ты как каменный, ничем тебя не возьмешь. Даже моя полугодовая поездка ничего не решила. Вернулся, а ты все такой же спокойный, как танк. Я уже решил сегодня, что надо съехать по-тихому и не мучатся дальше. — Джинни, я совсем не каменный и я очень скучал эти полгода, чуть с ума не сошел. Знал бы ты, чего мне стоило с тобой просто дружить. Я как по минному полю ходил, переживал, что где-то проколюсь и ты от меня отвернешься. Думал, что лучше быть другом, чем совсем без тебя. И еще, у меня же совсем нет в этом никакого опыта, я раньше только с девушками встречался. Как себя вести с ними я знаю, а что делать с парнем — понятия не имею. — Думаешь, у меня опыт есть? Я до этого ни с кем не целовался даже… Мне мальчики с детства нравились, но попадались все такие, которые только на мою внешность смотрят, а я хотел, чтобы меня целиком воспринимали, как человека, не как смазливую оболочку. Так и решил, что проще быть одному, спокойней как-то. Хотел даже пару котов завести, чтобы не так одиноко было. А потом ты нарисовался и весь мой привычный спокойный мир перевернул. — тихо говорил Джин, уткнувшись Намджуну в плечо. Кончики его ушей покраснели и щеки тоже, поэтому он прятал лицо, не хотел показывать насколько смущен. — Сейчас был твой первый поцелуй? Господи, какое же ты сокровище… — Намджун прижал его к себе крепче и поцеловал легонько в шею. — Малыш, я буду о тебе заботиться и любить. И не переживай, что я хочу быть с тобой только из-за внешности. Ты мне весь нравишься. — Йа, Ким Намджун. Я вообще-то тебе хен. Какой еще малыш? — стукнул его в грудь Джин. — Мой малыш, хоть и хен. — ответил Намджун. «Похоже, в прошлой жизни я спас планету», — думал он, глядя на парня с румянцем на щеках, который улыбался ему самой красивой улыбкой на свете.