***
— Нет, ну правда хороший же день. Ах да, уборщик тогда улыбался! — Ни-фи-га, лицо у него было довольное и умиротворенное, тут я не спорю, но он не улыбался. — А я говорю… Ай! — Йегер вскрикнул, потирая затылок. Из-за того, что парень решил пойти спиной вперед, врезался в дорожный знак и ударился головой. — Эрен, аккуратнее, — испугалась девушка. Она хотела к нему подойти, но Эрен почесал затылок и, словно ничего не было, снова зашагал спиной вперед. — Ничему жизнь не учит, — вздохнула Микаса. — Ха-ха, лошара! — усмехнулся Кирштейн. — Что-что, Жанбо? Это мне говорит человек, который в больнице неделю валялся? — Ты нарвался, Йегер! Жан подбежал к своему противнику, навалился на него сзади, начал трепать за отросшие патлы и дергать за уши. Эрен начал вопить что-то вроде: «Убивают, спасите! Помогите!», а после начал кусать Кирштейна за руки. — Может, разнимем их? — предложил Армин подруге. — Нет, пусть веселятся, — хихикнула Микаса. И чуть тише спросила: — Ты Эрену еще ничего не рассказал? — Если бы рассказал, они бы сейчас так не дурачились. Так они и шли: Армин и Микаса что-то обсуждали вполголоса, а Жан с Эреном бегали друг за другом, устраивая всевозможные проказы. Ребята брели вдоль по улице, пока не дошли до перекрестка, где пути парочек расходились. Микаса подошла к своему суженому и поправила его растрепанные волосы. — Ладно, мы пойдем. Эрен, попрощайся с Жаном, — словно мамочка произнесла девушка. — Пока, Кирштейн, — как можно безразличнее попытался сказать Йегер. — Жа-ан, — протянул Армин. — Я ему рукой помахал, — Арлерт уставился на него исподлобья. — Ну, хорошо, пока, Йегер. — Пока, Армин, — помахала на прощанье улыбчивая девушка. — До завтра, ребята. Школьники разошлись в разные стороны. Жан и Армин завернули за угол, Кирштейн резко припечатал парнишку к рядом стоящему зданию и прильнул к губам юноши. Парням некуда было торопиться, поцелуй был нежным и неспешным. Жану нравятся эти сладкие, бархатные губы, а Армину — теплые, с легкой горечью табака. Сильные руки притянули к себе хрупкое тельце Арлерта, а тот в свою очередь зарылся пальцами в шевелюру любимого, немного растрепав ее. Тонкие пальчики прошлись и по шее, вызывая мурашки по всему телу. Маленькие ладошки проскользили ниже по груди, осторожно закрадываясь под толстовку. — Маленький бесстыдник, — шепнул Кирштейн, прервав поцелуй. — Кто бы говорил, — игриво ответил Арлерт. Жан и не заметил, как его руки гладили ягодицы Армина. Кирштейн виновато улыбнулся и поднял руки над головой: — Ладно-ладно, пойман с поличным, сдаюсь. Армин встал на носочки и нежно чмокнул раскрасневшегося парня. Ребята еще немного постояли, ловя неловкие взгляды друг друга, после Жан взял в свою руку маленькую, аккуратную ладошку и переплел пальцы. Парни двинулись дальше. Несколько минут они шли молча, пока Армин не заприметил спортивную площадку. — А почему ты пошел именно в баскетбольный клуб? — М-м? — Как я знаю, ты никогда не ходил в школьные кружки до недавнего времени. А Марко и паренек из параллельного класса Марло, — вы вроде дружите, — играют в волейбол. Почему к ним не присоединился? — Волейбол мне не так сильно нравится. Баскет подинамичнее все же будет. Ну и… Когда поперся записываться в кружок, хотел пореже видеться с Марко: он как раз тогда с Миной начал хорошо общаться. — Оу, прости. — Да ничего, это сто лет назад было, — Жан чмокнул золотистую макушку. — Но ты же знал, чем Райнер промышляет, но все равно пошел? — Плевать я хотел на Райнера и всю его тусовку. Просто хотел отвлечься ото всего. А баскетбол имеет для меня особое значение. Все детство зависал на спортивной площадке с пацанами целыми днями, потом приходил домой грязный и липкий от пота и получал тумаки от матери за то, что уроки не сделал, а на улице торчал, ха-х, — Жан расплылся в улыбке, вспоминая былые времена. — А почему сейчас не играешь со своей компанией? — У ребят появились другие дела, друзья, кто-то переехал или уехал из города. Вот и поредела наша команда, осталось нас всего полтора человека, смысла играть уже не было. В классе седьмом мы перестали собираться на площадке. Иногда хожу на эту заброшку, чтобы мяч покидать, вспомнить былое. — Тут играли? — Армин кивнул головой в сторону площадки. — Ага. — Не очень-то похоже на заброшку, кольца немного проржавели, а так вроде неплохо сохранилась. Даже сорняков почти нет, — заключил Армин, подойдя и рассмотрев место ностальгии Кирштейна. — А ты кого-то тут видишь? Только мы. Даже молодняка нет, за компами сидят, лучше бы на улицу вышли. — Ой, дедушка Кирштейн, не причитайте. Кто-то вчера целый день в приставку рубился, не буду показывать пальцем. — Хэй, я заслужил. ДНК и РНК не сами себя выучили. — Ну ладно-ладно. — В следующий раз к Зое приду, расскажу тему, вот она удивится. Так что готовься, а то я ее любимчиком стану. — Ха-х, ну постараюсь тебя нагнать, знаток. Парни залились смехом. Армин еще немного покружил вокруг площадки, осмотрел решетчатый забор: — Эх, замок висит на дверце. Наверное, поэтому сюда никто не ходит. — Пф-ф… Я тебя умоляю, он всю жизнь тут висел, — Жан обошел с другой стороны и пошатал решетку. Как оказалось, в заборе была лазейка. — Вот и вся магия. Парни пролезли на площадку. — Давай поиграем, — предложил Армин. — А ты умеешь? — Надо кидать мяч в кольцо, так ведь? Ты бы мог меня научить, ты же ведь профи. Жан улыбнулся, ему было приятно, что Армин хочет составить ему компанию. — Ладно, тогда погнали ко мне за мячом. Парни пошли домой к Кирштейну. Там они кинули свою рюкзаки, Жан взял мяч. Парень думал надеть спортивную одежду, но вряд ли они с Армином будут устраивать турнир НБА, поэтому и отправился в джинсах, толстовке и чистых кедах, захватив по пути небольшую бутылку с водой. Ребята снова пролезли на площадку. Если Жан попадал в кольцо девять раз из десяти, то у Армина все было из рук вон плохо. Парни торчали на площадке уже минут двадцать, но Арлерт за все это время ни разу не смог попасть в кольцо, но пытался снова и снова. От усердия ему быстро стало жарко, пришлось снять джинсовую ветровку, закатить рукава и расстегнуть пуговицы рубашки. Жан какое-то время наблюдал за Армином, гоняющимся по всему полю за мячом. После Кирштейн подошел к Арлерту сзади, положив руку на плоский живот, прижал его к себе и хрипло шепнул на ухо: — Расслабься, — но от этого Армин наоборот нервно сглотнул и задрожал. — Есть пара ошибок, давай покажу, — Жан выхватил мяч и закинул его в корзину. — Когда бросаешь — прыгай. Жан поднял мяч и кинул его Армину: — Согни ноги немного, — Кирштейн снова встал сзади Арлерта и начал его поправлять. — Расправь плечи, не отводи локоть, — Жан немного отошел, — а теперь прыгай и кидай. Армин сделал все в соответствии с инструкциями своего сенсея, и мяч действительно попал в кольцо. Парнишка обернулся, его глаза светились от счастья, он подбежал к Жану и запрыгнул на него. — У меня получилось, получилось! — звонко вопил Армин. — Ну я же профи, сам говорил. Армин чмокнул Кирштейна и побежал дальше тренироваться. Через пару десятков удачных и не очень попыток блондин с серьезным видом подошел к своему однокласснику: — Вызываю тебя на поединок. — Ха-х, ну попробуй. — А вот и попробую. Решил стать любимчиком Зое, тогда я стану будущим национального баскетбола. — Даже так. Я тебя понял, поддаваться не буду. Жан думал уделать своего дружка за несколько минут, но у Армина неплохо получалось уводить у него мяч. Конечно же, Кирштейн вел счет: парень и правда не думал поддаваться, Арлерт же ему никогда не поддавался в математике, так что все честно. То, что ребята творили на площадке, мало было похоже на баскетбол, да и к черту эти правила, если им весело. Они бы не заметили, что гоняли мяч целый час, если бы не усталость. Ребята плюхнулись на лавочку, пытаясь отдышаться. Они смотрели на небо, на проплывавшие над головой облака и улыбались. Все как в воспоминаниях Кирштейна: грязные, потные, уставшие, но ужасно довольные. Жан пожалел, что взял всего пол-литра воды, не думал он, что их вылазка на площадку станет настоящим состязанием. — На, пей, — Жан протянул бутылку воды Армину. Тот мгновенно сорвал крышку и сделал несколько больших глотков, после отдав ее обратно Кирштейну. Он допил воду и, не глядя, кинул бутылку в мусорку, естественно, попал и поклонился под аплодисменты Армина. — Тоже кажется, что мог бы выпить сейчас половину океана? — Ага, давно я так не бегал. Наверное, даже никогда, — тихо усмехнулся Армин. — А ты не на шутку разошелся. — А в итоге что? Все титулы себе: и игрок мирового уровня, и любимец Ханджи. — Да, я такой, — иронизировал Жан, снимая с себя толстовку. — Добегались с тобой, вся толстовка мокрая, хоть выжимай. Уф, жарко. — Та же история, — Армин последовал примеру Жана и стянул насквозь промокшую рубашку. Ребята сидели и просто смотрели друг на друга, наслаждаясь приятной прохладой ветра. Арлерт провел пальцем по прессу парня: — А у тебя неплохая физическая форма. — Зато ты худющий. Дома не кормят? — Ну… Я просто иногда забываю завтракать или ужинать. Или и то, и другое. — Не успеваешь? — Нет, забываю. — Это как так? Я понимаю еще не успеть, но забыть. — Армин пожал плечами. — Ладно, давай одеваться, еще не лето. Пойдем ко мне, душ примешь, накормлю тебя. — Не стоит, я дома… — Твой рюкзак все равно у меня, без него домой не попадешь, ключи же в нем. — Ладно, пойдем к тебе.***
— Так, ты иди в душ, а я в это время что-нибудь приготовлю, — сказал Жан, и на кухне что-то загремело. — Может, тебе с чем-то помочь? — поинтересовался Армин, который чувствовал себя немного неловко. — Не, я сам справлюсь. О, чуть не забыл, — Кирштейн побежал в комнату. — Возьми полотенце. Жан торжественно вручил полотенце и пошел на кухню. В холодильнике особо ничего не было, но немного подумав, парень поставил чайник и начал нарезать салат. Когда Армин вышел из душа, вытирая волосы полотенцем, на столе уже стоял заваренный чай, салат и бутерброды. — Хорошо, что рубашку не напялил, возьми футболку. — Твою? — Армин немного смутился. — Ну да, не грязную же рубашку надевать. — Так она же мне будет до колена. — Не преувеличивай. Я откопал футболку, из которой вырос в классе седьмом, тебе нормально будет. Арлерт все-таки надел футболку, но все же она оказалась немного великовата ему. — Спасибо. А зачем тогда хранил ее, если вырос из нее давно? — О, мой юный друг, это не просто какая-то футболка, она волшебная. Я ее специально надевал на все контрольные и самостоятельные и всегда получал только положительные отметки. Так что у тебя точно сегодня будет отличный день, обязательно что-то хорошее случится. — О, великая магическая футболка, яви мне всю свою силу и мощь, — парнишка поднял руки вверх, будто молясь всевозможным богам удачи. — То-то же. Ладно, я тоже сейчас в душ, а ты ешь. Приду проверю. — Хорошо. Спасибо тебе, великая футболка, за завтрак, который мне послали боги еды и наслаждения. — Ты особо не утрируй, а то она обидится. — Есть, сэр. Парни распрощались на некоторое время. Армин сидел, уплетая бутерброды, запивая их травяным чаем. Все-таки игры на свежем воздухе пробудили аппетит. Через несколько минут на кухню пришлепал босоногий Аполлон с одним только полотенцем на бедрах, Армин чуть не подавился. — Хоть бы штаны надел. — Мы почти в таком же виде в раздевалке перед физрой разгуливаем, и тебя это не смущает. — Жа-ан. — Ну ладно, еще в носках. Кстати, видел мои новые носки с покемонами, прикольные, да? — Мы с тобой не десять лет женаты, чтобы ты так щеголял. — Как интересно, уже распланировал нашу свадьбу? — Ага, и букеты заказал. Вот только не знаю, хорошо ли цветы будут сочетаться с твоим костюмом, особенно с брюками. — Да что ты привязался с этими штанами? Окей, пойду надену щас, — парень, провожаемый укоризненным взглядом, скрылся в дверях. — Теперь дресс-код прохожу? — Жан провел руками штанам. — Угу, присаживайтесь, — одобрительно кивнул головой Армин. — Маленький привереда, — потрепал парнишку за еще не до конца высохшие волосы. — Кстати, еще пара таких тренировок, и можем команду собирать, поедем покорять мир спорта. Возьмем в команду Марко, Эрена и Микасу, а Мину посадим на скамейку запасных. — Почему именно Мину? — Не знаю, — Жан почесал свою бородку, — кажется, она как-то говорила, что это не совсем ее вид спорта. — Нет. Предрассудки нам выиграть не помогут. Давай немного подумаем. Мы с тобой еще потренируемся, станем самыми скилловыми игроками, будем работать с тобой в связке. Марко играет в волейбол, опыт в спорте у него есть, думаю, ему не составит труда переучиться. Микаса будет переть напролом, это же Микаса. А Мина, даже если не научится играть, просто заговорит противников до полнейшего утомления или захлещет их своей позитивной энергией. А Эрена мы оставим на скамейке запасных. Эрен — наше секретное оружие массового поражения. Как выйдет на площадку, как загорланит, ух… Беруши нужно будет закупить заранее. — Логично, — посмеялся Жан. — Вы великий стратег, браво. — Всегда пожалуйста. Кирштейн кивнул, сделал пару больших глотков чая и принялся за бутерброды с салатом. А Армин сидел и рассматривал его: с его мокрых волос стекала вода, капли бежали по шее, оставляя влажные следы на торсе. Да, Кирштейн не догадался надеть футболку, Армин понимал, если намекнет на это, услышит тираду «Мой дом — мои правила», Жан, может, еще и на руках начнет ходить, чтобы показать: он взрослый и независимый мужчина, который не нуждается в каких-то там футболках. Но если быть честным, Арлерта и так все устраивает. Он положил ладонь на спину Жана и легонько начал водить по мокрым следам капель. Все тело мигом покрылось мурашками, а Арлерт продолжал водить своими пальчиками как ни в чем не бывало. Жану кусок в горло не лез, парень глубоко вдохнул, когда рука мальчишки прошлась по низу живота. — У тебя здесь небольшой шрам, как ты так умудрился? — Лет пять было, с дерева упал, посмеялся и обратно полез. — Ха-х, удивляюсь, что вы с Эреном не сдружились. Вы так похожи. — Серьезно? Сейчас бы об Эрене думать, — не подумав, брякнул Кирштейн. — А ты о чем думаешь? — Армин прикоснулся губами к плечу Жана. — Ни о чем, — парень отвел взгляд. — И все же. Жан посмотрел на светловолосого ангелочка перед ним, но этот самый ангелочек не отстанет, пока Кирштейн ему не расскажет, что у него на уме. — Хочу тебя. — Что? — спокойно переспросил Армин, который, наверное, подумал, что это шутка. — Хочу тебя, говорю. Жан сделал последний глоток, осушив чашку чая, и удалился из-за стола. Армину не хотелось оставаться на кухне наедине со своим недоумением, поэтому он и последовал в комнату Жана расставлять все точки над «i». Кирштейн сидел на подоконнике пытаясь поджечь сигарету, но зажигалка отказывалась работать. — Тебе же вроде запрещено курить дома, — промолвил юноша, закрывая за собой дверь и опираясь на нее. Парень чертыхнулся, засунул сигарету обратно в пачку, а эту неработающую штуковину продолжал крутить в руках, пытаясь добыть огонь. Жану не очень хотелось поддерживать этот разговор. — Это нормально, что… что тебе такие мысли приходят. Я, бывает, тоже… — Армин, — перебил Жан. — Мне, наверное, стоит побыть одному, — грустно улыбнулся парень. — Ты же ведь хочешь. — Мы встречаемся всего ничего. — Слишком рано, да? — Да. — Зачем тогда дразнил меня? Жан вскинул бровь, пытаясь сделать вид, что не понимает, о чем сейчас говорит Армин. Хотя глупо что-то скрывать от Арлерта, поэтому парень вздохнул и тихо произнес: — Не знаю, Армин, не знаю. Жан слез с подоконника и посмотрел на Армина. Кирштейн ожидал увидеть перед собой раскрасневшегося юношу, но его ожидания не оправдались. Армин стоял совершенно спокойный, только глаза были какие-то странные, полные недопонимания. Скорее всего, он пытался найти логическое объяснение тому, что тут сейчас происходит. — Армин, тебе правда лучше уйти. — А если я останусь? Вопрос, можно сказать, риторический, поэтому Кирштейн ничего не отвечает. Он медленно направляется в сторону Армина, давая время ему на принятие верного решения. Но юноша все так же стоит, опершись на дверь и сверля взглядом Кирштейна. Жан начинает нервничать, когда между ними остается буквально несколько шагов, и несмело преодолевает это расстояние. Он чувствует дыхание Армина на своем теле, и мальчишка льнет к нему. — Ты же понимаешь, сейчас последний шанс уйти? Армин улыбается, резко притягивает лицо Жана и страстно целует его. Кирштейн перехватывает инициативу, грубо прижимает парнишку к двери и принимается за его шею, прикасается губами к бледной коже, водит по ней языком, исцеловывает и легонько кусает, оставляя цветные отметины. Руки проскальзывают под футболку и ласкают маленькие бусинки сосков, бедром упирается между ног Армина, ритмично поглаживая возбужденный орган. Армин тихо постанывает на ухо Жану. От этого ему сносит крышу, его рука опускается вниз, Кирштейн торопливо пытается расстегнуть чертов ремень, который никак не хочет поддаваться. Когда пряжка все же сдалась, парень отстранился, оглядел с ног до головы тяжело дышащего, залившегося краской Арлерта, ласково провел ладонью по его щеке и сладко чмокнул. Жан опустился на колени и дернул джинсы вместе с бельем вниз. Пальцы прошлись по светлым лобковым волосам и легко обхватили член. Языком проводит по всей длине аккуратного члена, заставляя издать Армина тихий, томный вздох, затем облизывает головку, откуда сочится теплая, вязкая смазка, от этого парнишка стонет, уже совершенно не стесняясь. Отсасывает Кирштейн неумело, кашляет, но все равно старается, пытаясь доставить как можно больше удовольствия. Армин запрокидывает голову, прерывисто стонет, ахает, с его губ срывается тихое и протяжное «Жан». Самому Жану внизу ужасно тесно, кажется, что сейчас его штаны треснут, разойдутся по швам. Поколдовав еще немного своими губами и языком, парень поднимается, снова возвышаясь над Арлертом, который с полузакрытыми глазами рассматривает лицо Жана. Армин улыбается и тянется к затянутому шнурку на штанах. Ловким движением приспускает штаны и трусы Кирштейна и кладет свою руку на его член, размазывая пальцем выделяющуюся жидкость. — Постой, — шепчет Жан, перехватывая руку, и ловит удивленный взгляд юноши. — В следующий раз, сегодня я сам все сделаю. Парень берет в руку оба члена, сжимает, и начинает водить по ним. Рука двигается все быстрее и быстрее. Оба ловят необычайный кайф. Армин утыкается лицом в грудь Жана, стонет, задевает своими губами и язычком сосок парня, а руки гуляют по обнаженному телу, чувственно его оглаживая. Обоих накрывает волной оргазма, они кончают одновременно. У Арлерта подкашиваются ноги, Жан придерживает его свободной рукой. Парни стоят, прижавшись друг к другу, чувствуют бешеное биение сердец друг друга, пытаются отдышаться. Жан смотрит на пол и на перепачканную спермой руку и негромко смеется. — Что такое? — тихим, запыхавшимся голосом спрашивает Армин. — Ничего, удивился, как мы умудрились одежду не запачкать. — Ясно, — мальчонка тоже усмехнулся. — Поцелуй меня. Жан не мог не исполнить желание своего возлюбленного. Долгий поцелуй был наполнен безграничной любовью. Парням хотелось насладиться этим моментом как можно дольше. — Ладно, пойдем отмываться. Они вместе последовали в ванную приводить себя в порядок. После, убрав следы преступления в комнате, Армин завалился на кровать и уставился на Жана, который сел на подоконник и прикурил. — А тебе разве можно курить? — Я окно открою, — что он и сделал. — А твоя мама? — Ну ты же ей не расскажешь об этом, да? — улыбнулся юноша и взъерошил волосы Армина. — Возможно. Не сиди долго на окне, заболеешь. — Хорошо-хорошо, босс. Где-то неподалеку послышался шорох ключей в замочной скважине. Жан поспешно затушил сигарету и вышел в коридор. — Привет, мам. — Привет, что так рано дома? — Да там фигня какая-то у учителей, пинками гнали нас из школы. — Опять прогуливаешь? — нахмурилась миссис Кирштейн. — Что? Нет! Армин может подтвердить. Армин выглянул из комнаты Жана: — Здравствуйте. Нас правда сегодня пораньше отпустили. — Здравствуй, Армин. Жан, ну что это такое? У тебя гость, а ты полуголый по дому расхаживаешь, иди накинь хоть какую-то кофту сверху, — женщина подошла к сыну и схватила его за ухо. — Опять куришь? — Ай! Ничего я не курю, пойду футболку надену. — Вот упрямец. Ой, Армин, у Жана раньше похожая футболка была, — заметила женщина. Когда парнишка раскраснелся, миссис Кирштейн, видимо, все поняла и, чтобы избежать неловкости, крикнула сыну: — И посуду еще помой. — Ага. Женщина удалилась в другую комнату, а ребята направились на кухню. — Нас, походу, спалили, — шепнул Армин. — Фигня. Зато футболка до сих пор работает, я же говорил, произойдет что-то хорошее. Жан чмокнул Армина, ребята рассмеялись, приготовившись к борьбе с грязной посудой.