Торкиризируясь

Он был в девять тридцать утра у дома Томаса и его сердце радостно толкнулось, когда через пару минут Хиддлстон вышел из дома, спокойный и очень улыбчивый. Он был зачем-то в очках и поправил их пару раз, пока неспешно шел к машине, держа в руке небольшую черную сумку, в которой он носил сотовый с наушниками и еще мелочи. Крису казалось, что Том хочет, чтобы все его соседи видели, что за ним приехал и забирает его молодой любовник (или очередной). И Крис бы не удивился, если бы сев рядом он потянулся бы к нему с поцелуем, но Том, улыбаясь во весь рот, только пожал ему руку, смотря лучистыми глазами на него. Второй день (из пяти) проходил также тяжело и быстро, этакой громадной машиной, тяжело водить, но зато она неуклонна и безостановочна. На обеде Том сел рядом с Крисом, очень естественно и спокойно и они почти соприкасались локтями. Это приносило чувство спокойствия и радости. Затем его позвали к Кейт для обсуждения одной из финальных сцен и он, быстро закончив есть, пошел к ним. Вернувшись за бутылкой с водой он увидел следующую сцену. Один из визуалистов, кажется его звали Джош, высокий и стильный парень с копной темных волос, собранных в пучок на макушке, разговаривал с Томом. Том, сидя напротив, улыбался и кивал. Затем типа-Джош взял свое надкусанное пирожное (из оторванного белыми зубами бока виднелась воздушная помадка) и протянул Тому. И Хиддлстон взял пирожное в свою руку и не сводя глаз с парня медленно откусил от него. Крис развернулся и ушел в павильон. Вернувшись к команде, он пытался вспомнить, зачем он вообще пошел к обеденным столам и никак не мог додумать до конца, перед глазами стоял Том, который откусывал от пирожного, смотря Джошу в глаза. И его вроде синие глаза были наполнены игривостью и усмешкой, и каким-то похотливым призывом. Звали ли его Джош? Или вон тот низкий и коренастый парень Джош? Он его видел постоянно, в футболках с низким вырезом и стильных брюках цвета хаки. Ах да, он пошел туда за бутылкой с водой, но вода осталась стоять у локтя Тома, и он к нему просто не подошел. -Крис! Ты слышишь? Крис оглянулся, Тайка поднял брови высоко и надул губы, но смешно не было. За ним стоял Локи, смотрел на него. Крис машет рукой, мол, слышу, и подходит к Тайке с Кейт, у них сцена драки. И когда они разговаривают и пока каскадеры объясняют им сцену, Крис сосредоточен и внимателен, но все равно подсознательно занят своими мыслями и не может понять, звали ли того парня Джош или нет. И как часто этот «Джош» угощал его любовника пирожными с рук. В итоге они промотали пять дублей, и через четыре часа, будучи совершено выжатыми, были отправлены отдохнуть. Впрочем, четыре часа не только из-за него, Кейт временами ломала кадры, так как требовалась точные движения во время драки, что ей давалось нелегко. Идя в свою гримерную, он смотрел в телефон, ему написал Люк. Том зашел практически за ним, и Крис зарычал на него: -Тебе лучше сейчас уйти. Том был изумлен. -Гуднесс, что случилось, Крис? Он стремительно прошел мимо него, аж плащ Тора взвился, и захлопнул дверь, закрыл на замок. Тяжело дыша обернулся к Локи. -Так с этим молодым красавчиком ты проводил здесь ночи? -Подожди. Объясни мне, о чем, и о ком ты. Том невольно смотрит на его бицепсы, они одновременно плавно и жестко бугрились под кожей, Крис сжимал и разжимал кулаки. -Этот парень за обедом, я видел, как ты с ним флиртовал. И это после всего между нами? Том широко улыбается, понимая наконец. -Он спросил хочу ли я сладкое, и я хотел. -От него? -Было бы невежливо отказываться. Крис мучительно выдохнул. Всё, всё что он о нем подозревал оказывалось правдой. -Если бы он тебе предложил отсосать ему, тоже было бы невежливо отказываться? Том потерянно разводит руками. Как и всякий раз, сталкиваясь с агрессивным или раздраженным поведением Криса он просто терялся и молчал. Его неумение криводушничать и выскальзывать из ситуаций заставило Криса испытать стыд за свои грубые слова и жалость за Тома, которого он изводил сейчас. При этом воспоминание о том, как он не отрываясь смотрел на того парня, откусывая пирожное (с текущей белой помадкой), терзало его, а ревность сжигала. Как вызывающе, завлекающе он смотрел. -Уйди, Том. Томас стоит у порога и затем говорит: -Четыре года назад 12 октября была премьера Мстителей в Лондоне. Вечером у нас была вечеринка и я танцевал по заказу, эм, по запросу Криса Эванса. И я не отрываясь смотрел на него пока танцевал и снимал пиджак. Оказывается. И ты мне сказал то же самое тогда, что я флиртовал с Эвансом. Но это было сказано не так …враждебно, Крис. –помолчав, Том взялся за ручку двери и затем опять обернулся. –Именно поэтому я не отвечаю на твои вопросы про якобы других. Ты не можешь просто требовать быть твоей собственностью. Крис услышал именно то, что хотел. Якобы других. Якобы. Том закрыл за собой дверь. Крис вскочил, полный энергии и быстро написал ответное сообщение брату. К вечеру Крис, несмотря на несколько отчужденное отношение Тома, приглашающе открыл дверь машины и Том был вынужден сесть. Однако эта вынужденность была придуманной, потому что в доме Крис, вошедший после Тома, протянул руку и обхватил его за плечо и Том сразу развернулся и обнял его. Объятья с ним были удивительно уютными, наполняющими спокойствием, словно с запахом Тома в легкие и по всему телу расходилось умиротворение. -Я хочу, чтобы тебе было хорошо. По-особенному хорошо. -Просто не делай эти американские горки, Крис. Крис молчит, закрыв глаза, ощущая его губы на своей шее, и Том мягок и нежен, как всегда. Находясь наедине с партнером, он был не мужественен и не женственен, но был совершенным собой вне любых рамок, широко раскрывая чувства и объятья. -Постараюсь. В конце концов я же патриотичный австралиец, рожденный в Лондоне. –и помолчав, Крис говорит. –Сделаешь для меня потом кое-что? -Конечно. -И я тоже хочу для тебя. Скажи, что тебе хотелось бы попробовать? Том долго молчит. -Наверное, я хотел бы попробовать что-то вне мужского. -Не понимаю. -Я хотел бы что-то более разнообразное…эм… без осознания меня обязательно мужчиной. Крис невольно хмурится, пытаясь понять. Затем неуверенно спрашивает: -Ты хочешь переодеться в платье? -Гуднесс, Крис, не настолько явно. Крис не смущен тем, что Том поморщился, а в его случае это выражало огромную степень эмоций, как и не смущен тем, что совсем его не понял. Однако, подталкиваемый желанием принести удовольствие партнеру настолько чистое и полное, насколько возможно, Крис все-таки додумался об возможности реализации. -Думаю, тебе надо в душ. -Надо? Том был крайне удивлен. -Нет. То есть да. В общем, сходи в душ. Он пожимает плечами и уходя целует его, но Крис не отвечает, и это тоже настораживает Тома. Когда вода выключается в душевой, Крис просунул ему за дверь полотенце. -Обвяжись. Не одевайся. Спускайся вниз. Том спускается по лестнице, останавливается у барной стойки и смотрит в телефон. Кожа у него светлая и влажная, шейные позвонки выбугрились. Крис тихо подошел к нему и положил руки на плечи. Том сразу поднял голову и отложил телефон. Ладони Криса трогают и гладят его слегка, по плечам, шее, по груди, по животу. Том молчит, но он знает, Том наслаждается моментом и медленно наливается возбуждением, слабо-фиолетовым, с красноватым оттенком. Крис хочет снять свои перстни и тяжелые часы, но Том удерживает его, оставь. Крис трогает его позвонки на затылке и медленно идет вниз по позвоночнику, и дойдя до границы, тонкого полотенца, обернутого на бедрах, он скользит по полотенцу вниз и засовывает руку под него. Том бесконтрольно стонет и упирается руками в стойку. Рука Криса нежно проходит по внутренней стороне бедра и дойдя до ягодиц уходит. Затем он обнимает его обеими руками за талию и целует в влажные волосы и Том закидывает голову, глаза у него закрыты, прижимается бедрами к нему. Затем Крис снова засовывает руку под полотенце, но теперь спереди, слегка наклоняется начиная с колена и грубо, крепко идет вверх по твердой напряженной ноге к паху. Его рука исчезает в полотенце. Его сознание уже не разделяется, пытаясь ухватить пазлы непривычных ощущений, концентрируясь на руке или в собственном паху, или на юрком горячем языке партнера. Но привыкнув к Тому его сознание обрело единство, и все телесные и эмоциональные ощущения от ласок и секса оно выдавал Крису целостным чувством наслаждения и счастья. Его ладони идут вверх, поднимая полотенце. Том упал на свои сгиб локтя, опершись на стойку и застонал. К удивлению Криса, он застонал так, как никогда до этого, он дрожал и кажется был на грани. Задрав ткань он встал на колени, медленно провел языком между ягодиц. Том сжался и застонал, глухо и мучительно. Крис решил не ласкать его член, но сконцентрироваться на этом ощущении беззащитности, когда единственное, что у тебя есть, это кусок материи вокруг бедер. И на зависимости от кого-то, кто задирает тебе эту тонкую преграду, оголяя тебя, и ласкает так, как никто раньше. Крис гладит пальцами подколенные ямки и ласкает внутреннюю сторону бедер, кладет ладонь на спину, заставляя его наклониться больше, и, целуя его ягодицы, неожиданно буравчиком впивается в глубины. Том стонет как дикое животное, утробно и долго, он содрогается и одна его рука хватает в пространстве голову Криса и сжимает волосы. А Крис все время гладит его по бедрам, держа одной рукой задранное кверху полотенце, и мыслей в голове нет, только багровое шумящее вожделение, которое в итоге сделало его глухим. И затем Том отодвигает его, и он смотрит на него снизу вверх, а Том развязывает полотенце и вытирает свое семя с паха. И кошачьим движением наклоняется над ним, заставив лечь на пол. Он готов полностью отдать испытанное, но Крису хочется спросить, было ли это так хорошо, как ему показалось, даже если в конце он оглох от возбуждения и чувствовал только себя, упустив последние моменты партнера. И Том, не дожидаясь вопроса, говорит: -Это было лучшее в моей жизни. И они обнимаются и целуются, медленно и сладко. Господи, как давно у него не было такого ощущения единства как сейчас, на полу гостиной арендованного дома, с кудрявым и гибким, и желанным Томом. -Это было лучшее не из-за оргазма, а из-за тебя и твоей внимательности. И затем он гибко тянется, лежа на ним и игриво улыбается: -А что особенное ты хочешь? Крис молчит пару секунд и наконец говорит: -Поедем со мной на ужин с Хемсвортами. Том сразу встает с него и с лица пропадает лукавое озорство. -Оу, спасибо Крис. Но я планировал заняться делами. -Чем это? Том неуместно собирал их вещи, раскиданные по комнате. -У меня благодарственные открытки, я хочу их написать. -Открытки против ужина? Том медленно проводит руками по лицу, вздыхая, затем смотрит на него. -Ладно, Крис, я просто думаю, что это может быть не очень хорошей идеей. Посадить меня среди всей твоей семьи. Крису сперва кажется, что он искренне не понимает. Но затем он признает, что в душе у него живет неуверенность от того, как это будет, и она больше и темнее, чем может испытывать Том. -Я хочу, чтобы ты там был, Том. Он борется с собой пару секунд, сжимает тонкие губы и впился в него взглядом. Затем качает головой, словно поражаясь себе. -Хорошо, я поеду. И Крис хлопает в ладоши. -Давай, одевайся, мы опаздываем. -Что, прямо сейчас? -Да, Том, да. Я буду ждать в машине. Том вздыхает и долго трет свое лицо позади него, оглядывается, словно забыл где его шкаф с вещами. Крису думается, что Том сейчас гол и уязвим совсем не из-за отсутствия одежды. Но он, одетый, собранный мыслями и готовый Хемсворт, только отбрасывает мысли и эмоции и уходит на улицу, чтобы ждать Тома в машине. *** -Хей-хей-хей. – смеется Том и очень искренне падает на одно колено раскрывая широко руки. Близнецы бегут к нему и с разбегу прыгают на колено и на плечо. Том хохочет и чуть не падает. Близнецы отлипают также быстро и на отклики матери (Саша, Тристан!) убегают дальше. Индия появляется недалеко, Том вежливо подает ее руки и пожимает кончики пальцев. Крису видно, что его дочь влюблена в Тома, в его умение быть слушающим, его умение рассказывать сказки и его мягкость. Он чувствует большую уверенность (не то, что в первый семейный обед) и поэтому обхватывает его за плечи, ведет в гостиную, уже хорошо знакомую Тому. Том с удовольствием здоровается с Люком и Самантой, и очень сдержанно с Эльсой и Лиамом. Лиам, вяло пожав руку Хиддлстону, прислоняется к косяку и смотрит холодными синими глазами на Тома. Крис отмечает про себя, что надо следить за младшим братом и тут же забывает, ему сложно воспринимать окружающий мир. Чувства Криса на пределе и сложность эмоций, к которым он не привык, подавляют его и забирают всё его внимание. В одной комнате стояли несколько человек, и двое из них были Томом и Эльсой. А затем Эльса взяла чашу с салатом и протянула Люку, но Том перехватил чашу, и она улыбалась ему. И две фигуры, почти прикоснувшиеся друг к другу руками, вызвали неожиданный панический ужас у Криса, он увернулся от призыва Саманты помочь и быстро ушел в гостиную к детям. Подвигав там вещи и приведя их в схематический порядок, он успокоился и вернулся. За столом разговор вылился в довольно интенсивное русло. Крис рассказывал Тому о том, как Тристан спрашивал его, скольким монстрам и акулам он «запулил в глаз», а Люк поделился, что «дядя Тор» у их с Самантой детей – первый герой на районе. -Правда они расстроились так, что их дядя подстригся. Крис скосил озорные глаза на Эльсу. -Я не мог быть длинноволосей жены, утомляет одному ухаживать за волосами. – за столом смеются и Том выглядит все более расслабленным и довольным. –Раньше мы с Эльсой наперегонки бегали за шампунем и пипетками, чтобы локоны на глаза не падали. Том тут же вспоминает историю и очень удачно вворачивает ее, когда среди всех коротковолосых актеров и актрис они с Крисом спали вповалку и намертво сцепились волосами, так что Локи пришлось снять парик и Тор ходил с приклеенными волосами бога озорства к своим. Саманта смеялась ужасно и Крис пожалел, что Индия не сидит с ними, уж ей бы история понравилась до хохота. Эльса была сдержанна и немного отсутствует, вроде бы сидит со всеми и сконцентрирована на гостях, но Крис знает, она присутствует мыслями и разумом, но отрешена своими эмоциями. После полученного успеха Том рассказал еще историю, которая произошла несколько лет назад, когда все были невероятно усталы в четыре часа ночи, а он с Крисом шутили друг над другом и над остальными, и в какой-то момент Кэт Дэннингс просто стала плакать и смеяться одновременно, потому что ее так бесили они вдвоем заставляя смеяться, когда она была невероятно выжата, и при этом она продолжала смеяться. -Я понимал, что ее истеричный смех может ухудшить настроение, перевесив весы, и придумал, как сделать ситуацию настолько абсурдной, что дальше оставалось бы только смеяться. Мы подползли к ней зеленой и красной черепашкой, укрывшись плащами, причем ползли так медленно, что потом все уже корчились от смеха. В итоге мы не подняли настроение, и Алан распустил нас, потому что никто уже не мог работать. Крис очень доволен, потому что атмосфера за столом дружественная, и сидя во главе стола он посмеивается, совсем сощурив глаза, с удовольствием смотрит на Томаса. Но тут вечер уходит навсегда в прошлое, и ужин-вечер начинается с нулевого отсчета, и все в нем постелено холодным и туманным. -Том, ты всегда такой позитивный? – Лиам щурит на него глаза, вроде благожелательно улыбается. Крис подобрался, подавая Саманте тарелку с картошкой он невольно косил глазом на руки Лиама, лежащие на столе. -О да. – Том, ничего не подозревая, улыбается. Он расслаблен и добр. – В целом, мне всегда было сложно понять, почему в прекрасные дни, когда ты и твои любимые здоровы, можно быть мрачным. Саманта одобрительно кивает. Но Лиам не собирается останавливаться: -Знаешь, если бы я не знал тебя, то подумал бы, что ты на антидепрессантах или наркоте, такой ты улыбчивый и довольный прекрасными днями. Крис вспыхнул от бешенства и резко обернулся к младшему брату. Лиам, спокойный и вежливый, только правая рука подрагивала на столе, продолжил: -Ах да, блядь, я же и не знаю тебя. -Лиам. – это Люк. Но смотрит он не на Лиама, а на него, Криса. У Криса же все заволокло перед глазами, с трудом сдерживая себя, чтобы не сграбастать братишку за шиворот и не начать великую битву братьев Хемсвортов, он сказал: -Если ты сейчас же не заткнешься, я дам тебе в рыло. Лиам вскинулся, раздул ноздри. Удивлен и сразу вскипел. Люк повысил голос: -Эй, а ну-ка замолчали оба. Крис не отводит глаз от Лиама, тот навострился и раздулся, молодая кобра на камне, за столом повисла тишина. Вдруг Эльса спокойно и обыденно сказала: -Милый, подай мне соусницу. Крис, ошеломленный, подал ей соусницу. Она никогда бы не позволила так разговаривать братьям за столом и тем более в присутствии гостя. Впившись в ее лицо он с ужасом спросил себя, не пропустил ли он какую-то ментальную болезнь у Эльсы, депрессию или что-то совершенно сложное для излечения? Однако Эльса, сидя напротив, посмотрела ему в глаза, пробуравила буквально до дна, высветила прожектором всю его душу со всеми скрытыми раздвинувшимися от счастья тайными гротами, и тут же закрыла дверь, которую насильно выломала, отвела взгляд и повернулась к Тому: -Том, возьмите сливки, ими надо полить на мясо. Мясо жарил Крис, специально для гостей, почти два часа на ногах, хотя дети изрядно пытались ему помешать. Крису легче дышать. Эльса здорова! Такого внимательного, почти инквизиторского взгляда он не помнил кучу лет, наверное с тех самых пор как она впервые сказала, что беременна (еще до Индии). В тот момент она прожгла его глазами, впилась через зрачки в самое его нутро, а когда он засмеялся, закричал от радости, она вспыхнула и погасила свой взгляд, стала его Эльсой, милой, самой любимой, самой единственной. Он носил ее на руках целый день, они ели мороженое и только и делали, что целовались. Как же давно это было. И от воспоминания былого, чистого счастья он украдкой посмотрел на Тома, сидящего с левой стороны через Люка и Саманту. Том довольно бесцельно двигал вилкой кусок мяса по тарелке, затем бесцельно смотрел на людей и глаза у него были растерянные, слюдяные, потерявшие свою мягкость, морщина на переносице залегла глубоко, и он несколько раз подряд бесконтрольно сморщил нос. Том выглядит растерянным и чужим, харизма и солнечность потеряны, и это вызывает болезненную жалость. Крису жаль его, физически невмоготу от желания подойти к Тому и обнять его, поцеловать в теплую щеку, и потом в губы. Том бы, наверное, закрыл глаза и обхватил его руками крепко, может потерся бы носом о щеку. Его британский парень попытался бы уместиться в объятиях, а он уткнулся бы в его волнистые мягкие волосы. Крис опустил глаза, затем вспомнил Лиама и снова посмотрел на него, тот отвернулся к окну, не притронулся к еде. Ну держись, братишка, поговорим еще. И вечер уже изменен и трещина увеличивается, раскалывая все вокруг. Через время разговор совсем не налаживается и даже Саманта выглядит растерянной. И Том быстро благодарит всех, прощается и выходит за дверь, совершенно не похожий на себя. Крису сказал Люк, что Том уже ушел и он выскочил за дверь и, не зная, куда ему ехать, поехал по дороге. Проехал сто метров и остановился. Опустил стекло. -Сядь. Том! Я тебя прошу. Хиддлстон думает, затем садится. Они молчат и затем Крис хватает его за талию и тянет к себе и тянется сам. Он ожидает, что будет не так легко, и их молчаливые попытки обнять и оттолкнуть выглядят как борьба. В конце концов Крис побеждает и почти ложится на него, упирается в его шею и вдыхает глубоко его запах. Его руки крепко и медленно гладят Томаса, от шеи вниз, до паха и оттуда до колена, и снова вверх. -Я не хотел такого, прости. Не знаю, что дернуло Лиама. -Дело не в нем. Зря я пришел. Я зол на себя. Они молчат, и потом Крис поднимает голову, а Том смотрит в окно, отвернувшись. В машинное окно виден далекий пустой соседский подъезд и качели на зеленой лужайке. На левом виске Тома маленькая родинка, и Крис прикасается к ней губами, а Том закрывает глаза. И через время они целуются, бурно и жестко, и оба задыхаются от желания оказаться где-то, где можно вытянуть ноги, обнять партнера и ощутить все его тело своим. И когда Крис уже расстегнул некоторые пуговицы рубашки Тома и с удовольствием сжимал кожу живота, как что-то застучало так громко, что ему показалось, будто сердце пропустило два удара подряд. Том отшатнулся от него в узком пространстве машины, и в ужасе уставился мимо. Крис смотрел на его лицо и оттягивал последние секунды, пока он обернется и увидит лицо за стеклом. Соседа? Эльсы? Индии? Наконец он со вздохом повернулся. За пустым стеклом никого не было. Он потянул дверцу, толкнул дверь и вышел. Сбоку стоял Люк и смотрел на мобильный в своей руке. -Я вызвал такси мистеру Хиддлстону, оно скоро приедет. Крис смотрит вперед и (вот черт) увидел белую машину такси, медленно подъезжавшую к его подъезду. Хлопнула дверца его машины, вышел Том. Он несколько раз провел рукой по волосам и одернул пиджак. Люк смотрел на свои туфли и затем наконец поднял глаза на Криса. -Такси подъехало. Пойдем домой. Все тебя ждут. Крис посмотрел через машину на Тома, и Том кивнул ему. Его вдруг посетила безумная надежда, что Люк ничего не видел. Он отчаянно, почти истово обратился к этой надежде. И за надеждой, что никто из семьи не заметил его горящей в сердце тайны, стояли страхи и отчаянье. И затем, в секунду, наступила тишина, и все его чувства исчезли. И в этой тишине Хиддлстон, в своем пиджаке и белоснежной рубашке с расстегнутым воротом, в синих брюках и темных туфлях прошел к машине, чтобы сесть и уехать. И в этой тишине он вспомнил разъедающую жалость к нему, тоскливую и сладкую, болезненную, тягучую. Так сильно он боялся признать свои чувства, что даже не понял, что на самом деле это была не жалость, а любовь. Осознанная им там, за столом, когда его любимого человека обидели и он знал, какова цена этой обиды для Тома. -Мы возвращаемся. – И Том останавливается и смотрит на него. –Том, мы не доели пудинг. Мы возвращаемся. И Хиддлстон разводит руками и (как-то пугливо) смотрит на Люка, а Крис подходит к нему, берет за плечо и тянет. Он не смотрит на старшего брата и просто идет к своему дому, и Том молча идет рядом, плечом к плечу. Саманта удивилась, Лиам как-то задрал брови и застыл, будто это в его собственный дом зашел брат с неожиданным гостем. А Эльса будто знала и ждала: -Том, что вы будете с пудингом? Лимонад или кофе? И Том ответил учтиво (будто они вдвоем репетировали это не раз): -Буду благодарен лимонаду. Когда они сели за стол вчетвером, произошли два невыразимо замечательных для Криса события, которые как-то уравновесили вечер. Сперва пришла Индия и села рядом с Томом, и ему сразу стало спокойнее, он отвлекся на девочку, спрашивая ее о предпочтениях в сладком. Затем пришел Люк, сел рядом с Самантой и грозно рыкнул (даже Крис не ожидал такого тона) на Лиама, чтобы тот присоединился ко всем. Лиаму пришлось подчиниться, хоть он и был недоволен. И пока они молча ели, Крис сидел во главе стола и хорошо видел всех, напряженная и острая атмосфера начала медленно но уверенно утончаться, задевая каждого в комнате. И когда тишина почти намертво скрутилась в тугой кокон, готовая в хлест развернуться, отбивая сухими краями стены и людей… Люк заговорил: -Как ни странно, но мне кажется, что роль Криса как Тора укрепил именно ты, Том. Вас уже не разделить в экране, и это только усиливает ваших героев. -Как инь и янь. – вставил Крис, довольный словами Люка. Он когда-то услышал такое сравнение от Тома и оно ему очень понравилось. –Том уже как усыновлен мною, стал четвертым Хемсвортом. Блин, так странно прозвучало. В общем, Том… Он особенный и он часть. Посмотрел исподлобья на Лиама, но Лиам остыл и расслабился, кажется понял, что в целом Том его совсем не касается, если Криса устраивает все. Он даже неуклюже попытался обратиться к Хиддлстону с вопросом, но затем машет рукой и наверстывает упущенное поедая мясо, которое с шести утра жарил Крис. Провожают Тома все, но у порога дольше всех стоят двое, Крис и Индия. Дочь не упускает возможности похвалиться отцом: -Папа однажды поймал акулу за хвост и напугал ее. Мы вместе серфили, это было круто. -Том их очень боится детка, приведи его в ванну с водой он будет выискивать там акулу прежде чем залезть. Они с Томом смеются, а Индия серьезна: -Том, акула не поместится в ванне. -Да, дорогая. Но иногда мы боимся чего-то, даже если этого никогда не случится. Или хотим этого. До встречи. Он целует ее в лоб и она (удивительно) позволяет. Крис берет дочь за руку и они стоят на пороге (как когда-то стоял он). Затем дверца хлопает и машина отъезжает. *** Ночью к нему на диван пришла Эльса и легла рядом. Ее рука просунулась под футболку и сжала живот, и Крис мгновенно вскипел, застонал, они целовались жарко долго, и вдруг она вывернулась из под него и уселась сверху и с размаху ударила маленькой рукой по лицу. Крис был ошеломлен, а она продолжала бить его по щекам по груди, зло рыча и всхлипывая. Крис схватил ее за руки и она, плача упала на него и ее зубы прокусили ему плечо до мяса. Крис болезненно охнул от неожиданной боли и оторвал от себя, смотря в лицо. -Да что с тобой, Эльса. В свете уличных фонарей с окна ее лицо как маска, белое, с провалами глаз. Затем она чуть поворачивается в сторону и он видит Эльсу, очень четко и ясно. Сидя на его бедрах она выпрямляется и медленно тянет вверх майку, ее белые груди, знакомые и любимые призывно ожидают его, но он застыл в тишине, окаменел. Она наклоняется к нему и шепчет в ухо: -Возьми меня как ты любишь. И горячая обжигающая волна возбуждения толкается ему в пах и живот, и он хватает ее за талию и подминает под себя, переворачивает и придавливает. Она тихо вскрикивает, когда он нетерпеливо входит в нее, она поворачивает голову и хватает его за шею и они целуются, упоительно и жестко. Он быстр и не сдержан, и она бесконтрольно громко стонет под его толчками, а Крис прижимает ее к себе, мнет груди и грубо целует ее. Он изливается быстро, задыхается в ее короткие волосы, затихает, содрогаясь при последних толчках в ее естество. Она лежит, придавленная им и ощущает невероятную горячесть в вагине, его удивительная, новая для нее грубость и страсть подняли ее на вышину и ударили об постель со всего размаху, ошеломив и опустошив. Он любил брать ее сзади, но никогда он не был таким резким и необузданным, почти исступленным. Ей вспоминается его взгляд за столом, когда он украдкой смотрел на человека через стол, с состраданием и нежностью. И этот взгляд словно выжегся перед глазами как ослепительное черное солнце, когда закрываешь глаза. Крис приподнимается на локте и Эльса встает и молча уходит в ванну. Он смотрит ей вслед, а она говорит ему: -Иди ко мне, мой гуапо, мой красавец. Крис входит в ванну, где включена маленькая лампа, и Эльса стоит в душе, будто миллион лет назад, когда она манила его пальцем, они были ненасытны друг в друге и все время смеялись. И он встает перед ней на колени, на твердые плитки душевой и смотрит вверх в ее лицо. Совсем недавно он также стоял на коленях перед другим человеком и те ласки были лучшее, что он когда-либо испытывал. Ее лицо - это лицо прародительницы из сказки, великая и таинственная женщина, которая могла двигать конницами и пехотой, вселенными и галактиками, которая могла зачать новую жизнь и подарить ее при желании миру. В ее лице было его прошлое, настоящее. Он признал сегодня неосознанную и увеличивающуюся любовь к Тому Хиддлстону, расцветшую в тишине, и укрепленную неожиданно острой страстью, почти похотью. И сегодня ему дано было понять, что он никогда не переставал любить Эльсу, которая всегда оставалась немыслимо вросшими корнями в его сердце и душе. Крис опустил голову, словно каясь, и прислонился лбом к ее животу, а большими руками обхватил ее бедра и талию. Он любил их обоих, за все их радости и недостатки, каждую часть их тел, запахи, взгляды, души. Признание этих чувств принесло ему боль и он застонал. Эльса, возвышаясь над ним, смотрела на него оставаясь неподвижной, как воительница или богиня, которая холодно наблюдает за душевными страданиями человека, стоящего перед ней на коленях. Затем она схватила его за волосы и ее ногти вцепились в кожу головы и Крис послушно поднял голову, сюрреалистичность этой ночи давала им наконец свободу от которой они бежали. Ненавидя Криса за его взгляд во время обеда и за все разъединенные ночи она со всего размаху ударила его по лицу скрюченной рукой. На его щеке остались три красные борозды уходящие в щетину. Любя его она упала на колени и они обнялись, и их заверения и просьбы утонули в поцелуях. Новый для нее Крис был неистовей и страстнее, и более внимательней к ее ощущениям и желаниям. Эльса потянула Криса на прохладные плиты чтобы утолить то странное возбуждение которое родилось, когда она наблюдая за мужем во время обеда, и он был более чем согласен и готов.