Обо всех понемногу

…У него носик-кнопка, серьезный взгляд и слишком суровый для такого малыша вид. Он сердито сопит, глаза влажно блестят, но милые нежные щечки остаются сухими. А-Чжаню больно, но он сдерживается, не плачет, а вот Лань Си Чэнь сдерживаться не собирается. Их все равно никто не увидит, так что он порывисто обнимает маленького братика и гладит его по голове, пытаясь забрать его боль. Камень был острым, и Лань Си Чэнь жалеет, что не он упал на него, споткнувшись о торчащий корень. А-Чжань в его руках вздрагивает, сухо всхлипывает, а потом расслабляется и почти робко обнимает его в ответ. Он такой маленький и хрупкий, что Лань Си Чэнь боится его сломать, но все равно обнимает крепче. Он еще не знает, как называется то чувство, от которого что-то щемит в груди, но он точно знает: он всегда будет любить А-Чжаня и всегда будет заботиться о нем. …Он высокий, острый, по-юношески неуклюжий, порывистый, если его довести, и невероятно красивый. Он уже не малыш, но еще даже не молодой мужчина. Он смотрит маленьким злым зверьком и кусает губы, когда думает, что этого никто не видит. Он очень сильно любил маму, и ее смерть по нему ударила сильнее всех. В Гу Су Лань нельзя шуметь, нельзя показывать слабость, и объятия Лань Си Чэня — единственное место, куда А-Чжань может спрятаться со своим горем. От его слез белоснежная ткань пропитывается солью, но Лань Си Чэню все равно. Он обнимает брата, поглаживает его по волосам и тихо-тихо поет песенку, которую пел ему, когда тот в детстве не мог заснуть. …Он похож на белого лебедя. Грациозного, отстраненного, хранящего верность однажды выбранному пути. Лань Си Чэнь читает его, как открытую книгу, видит то, что не должен видеть, и сам смущается от этого. Он видит припухшие губы, затянутые поволокой глаза. Он сам был в этом возрасте и слишком хорошо знает, как трудно удержать под контролем тело. Медитации и холодный источник помогают не всегда, и тогда все, что остается — это поддаться греху. Иногда Лань Си Чэнь представляет себе, как его брат, повзрослевший, еще больше похорошевший, ласкает сам себя. Как раскидывает ноги, как выгибается, закусывая губы. Он стонет тихо-тихо, не в силах сдержаться, и стыдясь издаваемых им звуков. Лань Си Чэнь представляет это себе так ярко, что собственное тело предает его. Это плохо, ибо нельзя так желать своего брата, но об этом все равно никто не узнает. И поэтому вместе с ревностью испытывает облегчение, когда замечает, каким взглядом смотрит его всегда кажущийся таким неприступным брат на задиристого мальчишку с красной лентой в волосах. Его собственное любящее сердце рвется из груди, но он со сладострастием мазохиста пытается устроить личную жизнь А-Чжаня. И по-настоящему расстраивается, когда у него не получается. …Он смотрит в умершие глаза А-Чжаня и впервые не знает, что ему делать. Любое слово тот не услышит. От объятий шарахнется. Его маленькому брату так плохо и больно, что собственное сердце Лань Си Чэня замирает и сжимается. И все, что он может — это сидеть рядом, пока тот забывается тяжелым и мутным сном, и держать его за руку. В такие моменты А-Чжань кажется таким хрупким и беззащитным, что Лань Си Чэнь не может удержать себя и прижимает к губам его руку. И только через несколько лет позволяет себе вытянуться с ним рядом. Обнять и, касаясь губами лба, слушать, как задыхается брат и как шепчет в полубреду чужое имя. Когда и в какой момент вдруг что-то меняется — он не может сказать. Когда губы скользят ниже, целуют ресницы, закрытые веки, кончик носа и накрывают рот. Это так странно, что кажется сном. А когда Лань Чжань отвечает — Лань Си Чэнь окончательно уверяется в этом. Лань Чжань почти не умеет целоваться, и Лань Си Чэнь учит его неторопливо, направляет, показывает. И еле сдерживает выдох, когда А-Чжань проявляет инициативу сам. Они долго целуются, без мыслей, без сомнений. Лань Си Чэнь понимает, что это всего лишь смертельная тоска и одиночество, но отстраняется только, когда брат засыпает в его объятиях, убаюканный теплом и нежностью. …Его глаза сияют таким бешеным и больным счастьем, что Лань Си Чэню даже не больно. Он счастлив вместе с братом и судорожно цепляется за другого своего брата, пусть и не родного. Цзинь Гуан Яо ничуть не похож на А-Чжаня, быть с ним не преступление, а его неприкрытое восхищение греет душу. Но Лань Си Чэнь не хочет его. Ему нравится проводить с ним время, беседовать, лениться или играть, но дальше случайных прикосновений дело никогда не заходит. Лань Си Чэнь видит тоску в глазах Гуан Яо, но не хочет лгать, и поэтому молчит. Но его смерть и предательство ударяет по нему слишком сильно. Лань Си Чэню настолько больно, что он не хочет никого видеть и добровольно запирает себя, прячась от мира. Он не плачет. Глаза сухи, только нестерпимо печет под веками. Он не играет. Он не пытается оправдать себя. Его день становится ночью, и так круг за кругом. Он все глубже тонет в своих эмоциях и поначалу даже не понимает, не сон ли это, когда видит рядом Лань Чжаня. Тот лежит рядом, обнимая крепко и тепло. Тихо сопит и едва касается губами виска. Он просто спит, и Лань Си Чэнь, больше не в силах держаться, оборачивается в его объятия и наконец-то плачет.