***
Как всегда стоя утром перед зеркалом, и рассматривая свое «новое» тело, она решила, что не хочет надевать платье; заглянув в свой шкаф, Феррис достала атласную бирюзовую кофту, длина которой доходила до бедер, завязываясь лентой сбоку, а вниз она надела кожаные бежевые штаны. Дополнив свой образ легким макияжем, Тревельян поспешила в главный зал, где уже собрались почетные гости. Выглядела она роскошно, пусть и не традиционно: бирюзовый атлас еще больше подчеркивал ярко-синие глаза и бледную кожу, а золотые камни, которые обрамляли небольшой вырез на груди, сияли, переливаясь в свете огней так же, как и ее светлые, золотые волосы, которые она в этот раз оставила просто распущенными. Феррис держала удобную для себя длину, чуть доходящую до груди, а совсем обрезать их, у нее не поднималась рука... хоть они порой и доставляли дискомфорт, когда она надевала шлем. Проходя сквозь толпу шумных гостей, попутно удивляя их своим видом, Тревельян направилась к родителям и братьям; сейчас те стояли у стола, возле окна, весело смеясь над чем-то. Праздник был роскошным, были приглашены все друзья семьи, Феррис подарили много красивых подарков, сувениров, драгоценностей, и все это вроде должно было приносить удовольствие, но отчего-то ее сердце было полно чернеющей тоски... непонятной тоски. Она словно потеряла какую-то часть себя, и теперь не знала, что ей делать, вот уже скоро она отправится в Орден храмовников и будет служить там, как и подобает. Это была та причина, которая заставляла чувствовать себя непривычно, эти мысли не покидали ее ни на миг. И сейчас, окидывая взглядом большой зал, полный веселых гостей, Феррис тоже думала о том, что совсем скоро ее день рождения, этот момент, тоже превратится лишь в очередное воспоминание... Возвращаясь в реальность и заметив озадаченные лица родственников, она поспешила широко улыбнуться и, вырываясь из плена тоскливых мыслей, присоединилась к беседе.***
Солнце уже сияло в полную силу, заглядывая в окно, и беспощадно слепя даже сквозь закрытые веки, Феррис лениво зевнула, и блаженно потянулась, открывая глаза, она тут же зажмурилась; солнце действительно было очень ярким сегодня. Неожиданный стук в дверь заставил ее подпрыгнуть. — Феррис, ты встала? — донесся голос ее старшего брата. — Да, погоди немного, сейчас выйду, — Тревельян спрыгнула с кровати, спешно открывая шкаф, и быстро переоделась из сорочки в первую попавшуюся кофту и штаны. Замок громко щелкнул, и она открыла дверь, выходя из комнаты; взгляд ее синих глаз выражал неподдельный интерес — что понадобилось Доминику в такой ранний час? — Слушаю тебя, — тут Феррис поняла, что забыла расчесать спутанные после сна волосы, и спешно принялась приглаживать их руками, сразу как только услышала смешки брата. Он откашлялся. — Хотел пригласить тебя, составить мне компанию на сегодняшней охоте; дошел слух о том, что волки стаями нападают на домашнюю скотину крестьян, отец поручил мне взять несколько солдат, и разобраться со стаей. Что скажешь? — Конечно, я еду! — весь сон как рукой сняло, день обещал быть интересным! — Отлично. Я и не сомневался, — Доминик широко улыбнулся. — Тогда буду ждать тебя в полдень возле конюшни. Феррис радостно кивнула и поспешила привести себя в порядок.***
Гостиная сейчас выглядела великолепно: в изящном стиле был накрыт стол, на котором стоял красивый чайный сервиз, у каждого были аккуратно разложены столовые приборы, ярко серебрившиеся от лучей проникающего сквозь окна солнца, а по центру красовались три вазы с роскошными вишневыми розами. Все помещение уже пропиталось запахом спелых ягод, который источай свежий, совсем недавно заваренный чай, старшие братья довольно быстро съели свои порции омлета, и как-то черезчур ловко ретировались по своим делам, предусмотрительно избегая каких-либо расспросов родителей. Отец же, как всегда, не собирался так же просто отпускать свою дочь, и уже вовсю интересовался, не скучает ли та по тренировкам: — Дорогая, у моего старого знакомого есть потрясающий наставник, у которого тренировался его сын, если ты уже готова снова вернуться к тренировкам — я мог бы пригласить его к нам. — Мне казалось... я уже достаточно умею, разве нет? — Никогда ведь не поздно научиться чему-то новому, не считаешь? — Я... — Феррис вздохнула, и опустила глаза. — Отец, прошу тебя... перед тем, как уехать в Орден, я хотела бы... провести как можно больше времени с вами. — Но Феррис... — Любимый, наша дочь в любом случае будет дополнительно обучаться у храмовников, думаю, сейчас стоит дать ей немного отдохнуть, если она хочет, — вмешалась мать, садясь обратно на стул с порцией свежего пирожного. — Но она должна быть в форме! Должна поразить всех в Ордене, заявить всем о нас! — запротестовал было Банн, но увидев несчастное лицо дочери, смиренно вздохнул. — Ну... ладно. — Спасибо, папа! — расправившись с едой, Феррис подошла и поцеловала отца в щеку, после чего спешно удалилась, избегая новых дискуссий. Долго раздумывая над тем, в чем она будет более подвижна, но вместе с тем и защищена — Тревельян выбрала кожаный доспех; застегивая последний крепкий ремень на талии, она сняла свой меч с подставки и прикрепила его на пояс. Проходя мимо зеркала, Феррис решила, что не будет надевать сегодня шлем; Тревельян собрала волосы, и завязала их в тугой высокий хвост и, довольно улыбнувшись сама себе, поспешила прочь из комнаты. Около конюшни уже толпились солдаты, а во главе их гордо стоял Доминик, придерживая двух лошадей; увидев сестру, он одарил ее теплой улыбкой. — Вот и наш главный охотник! — Прости, что опоздала, — Феррис виновата улыбнулась. — Ничего. Как видишь, зато нам хватило времени приготовить лошадей, кстати, держи, — он протянул руку с поводьями. Тревельян окинула взглядом высокого вороного коня, которого ей приготовил ее брат; на вид он был совсем диким и норовистым. Она вздохнула. — Полагаю, этот конь тоже часть тренировки? — Нет, что ты, он самый спокойный из наших, — лукаво ухмыльнулся Доминик. — А теперь все по седлам! — он окинул взглядом десятерых солдат, те послушно кивнули и резко вскочили в седла. Феррис натянула повод, зажимая его вместе с длинной гривой и, оперившись на холку, поставила ногу в стремя; конь громко фыркнул, косясь на нее янтарным глазом. Тревельян улыбнулась ему, и резко поднялась, садясь в седло, похоже, брат не знал, но этот грозный вороной жеребец был ее любимчиком, которого она регулярно баловала сахаром и яблоками. И он узнал ее. Верховая езда в целом давалась ей очень хорошо, а лошади любили ее, так что бояться ей было нечего, и сейчас, сидя на спине этого грозного коня, Феррис чувствовала себя особенно важно. До леса было весьма далеко ехать, так что сразу выйдя за ворота, лошадей пустили в галоп; вороной жеребец ощущался как сгусток взрывной силы, который того гляди вылетит из-под тебя, оставив сидеть в воздухе, и Тревельян пришлось напрячься, чтобы удержать его на собранном галопе. Он резко налег на руки и тащил вперед, порываясь помчаться еще быстрее. Прохладный воздух хлестал по лицу, глаза слезились, и оттого едва удавалось следить за дорогой под ногами; от солнечной и теплой погоды осталось лишь воспоминание. На небе собирались темные тучи, предвещавшие дождь, а до самого леса молчание, которое царило в этой компании, разбавлял лишь стук копыт и глухое хрипение ноздрей. Наконец достигнув окраины леса, они перевели лошадей на шаг. Как только они вошли в лес, Феррис поравнялась с братом; лошади заметно начинали волноваться, а вороному явно что-то не нравилось с самых первых минут. — Как думаешь, где могут быть эти волки? — Феррис окинула взглядом хмурый лес. — Среди жителей говорили, что постоянно видят их возле самого леса. Стало быть, логово находится недалеко. — Странные волки. — Точно... Где-то громко хрустнула ветка, и лошади тут же взвились на дыбы; из глубины леса донесся протяжный, грозный вой. — Дальше придется идти без лошадей, — произнес Доминик, смотря вперед, и нервно сощурившись. Они спешились, оставив лошадей без привязи, на случай, если волки доберутся до них — чтобы те смогли убежать. Погода заметно портилась еще больше, небо настолько почернело, что день вдруг крайне резко превратился в сумерки, вой стих, и лес погрузился в мертвую тишину, слышны в которой были лишь их собственные шаги по рыхлой земле. Все внутри Феррис сжималось от страха, но она всеми силами старалась не подавать вида, рука брата ободряюще легла на ее плечо, и она вздрогнула от неожиданности. — Ну же, грозная воительница, смелее, — Доминик ободряюще улыбнулся. — Все будет хорошо, мы справимся. — Ладно, — Тревельян вздохнула, пытаясь унять дрожь. В одно мгновение темное, злое небо расколола яркая, слепящая молния, оставляя за собой оглушительную волну гула и грохота. — Ну просто отличный денек для охоты! — послышались недовольные возгласы солдат. — Тихо всем! — оглядываясь назад, сердито огрызнулся Доминик. Вспышка за вспышкой проносилась по небу, подсвечивая на короткое мгновение все вокруг. Как ни странно, ни единой капли дождя до сих пор не было. Феррис казалось, что ее сердце переместилось в уши, ибо такой громкий его стук она еще никогда не слышала. Темные деревья, колышущиеся под сильным ветром, не в силах сопротивляться его напору гнулись, трещали, издавая, казалось, глухие крики боли. Потом вдруг почудилось, словно на один короткий миг все замерло в этом лесу. Остановилось будто бы вместе с самим временем. Огромный шквал энергии промчался мимо них и вонзился в землю, точно острое копье, расходясь по ней трещинами; все замерли, словно забыв, как дышать, Феррис ощутила, как поток холодного пота прошелся по коже. Рядом с тем местом, куда ударила молния, словно из ниоткуда появилась еле заметная, сливающаяся с тьмой вокруг себя фигура; перед ними стоял волк. Он был крупный, черный, и его глаза, точно яркие факелы, пылали в темноте. — Не двигайтесь, — прошептал Доминик, медленно кладя руку на рукоять своего меча. Ну, кое-кто даже бы и если хотел двинуться, то вряд ли смог: по телу юной Тревельян снова пробежала лихорадочная дрожь, и она остро ощутила, что не может даже пошевелиться. Тело оцепенело. И эта та охота, которую она ждала? Возможно, будь сейчас солнечно и тепло... все ощущалось бы куда проще. Глаза животного сощурились и послышалось громкое, устрашающее рычание. Словно появившись из самой тьмы, которая сейчас разлилась в этом лесу, вокруг него возникло еще несколько волков, которые были куда лучше видны благодаря своей светлой шкуре, и только сейчас Феррис обратила внимание на то, что молния исчезла; небо даже и не думало светлеть, а ветер не собирался прекращать свои безжалостные нападки на деревья вокруг, но тем не менее раскаты грома и сама молния точно растворились в тишине. Волк расчетливо оглядывал их, изучал. Принюхивался. Кто-то должен был сделать шаг вперед и покончить с этой застывшей тишиной; и этим кем-то стал черный волк, который широко оскалился, оголяя белоснежные, огромные клыки, он издал оглушительный рев, и все волки вокруг разом рванули с места. — Феррис, очнись! Феррис! — кричал Доминик, обернувшись на сестру. Ее глаза расширились от ужаса, а ноги словно вросли в землю, невозможно было пошевелиться. Разогнавшись, волк прыгнул на нее, повалил на землю, и удар отрезвил, точно ток, сознание вдруг снова стало ясным, возвращая контроль над всем телом; Феррис схватилась за глотку волка, не давая ему достать до себя. Он рычал, хрипел, делая все новые невероятно мощные попытки перегрызть ей горло, и она уже начинала чувствовать, как силы постепенно покидают ее... Руки почти уже ослабли и отпустили глотку волка, как вдруг на нее хлынула кровь — волк оглушительно завизжал и упал на землю. Медленно открывая глаза, Феррис увидела Доминика, который протянул ей руку. — Что же ты делаешь! — он покачал головой. — И это тебя родители хотят отдать в Орден Храмовников? Тревельян сцепила зубы, взявшись за руку брата, и поднялась на ноги. — А я и не говорила, что хочу этой судьбы! Она схватилась за рукоять меча, и резко вынула его из ножн. — Так-то лучше, сестренка, — ухмылка тронула губы Доминика, на что Феррис уже ничего не ответила, потому что прямо сейчас на них бежал очередной волк; свист лезвия прорезал холодный воздух, и голова волка в миг слетела, орошая землю густой алой кровью. Несколько солдат были тяжело ранены, но несмотря на это, все волки вокруг были убиты; и они уже было обрадовались, но вот вновь послышался глухой рык из темноты, фигура крупного черного вожака приближалась к ним. Этот волк не был похож на остальных, он был гораздо умнее их, и это читалось в его желтых глазах, которые спокойно изучали каждого из присутствующих здесь... затем остановившись на Феррис. Белые клыки вновь блеснули во тьме в широком оскале. Солдаты плотным кольцом окружили волка, и Доминик, выходя к нему в центр, сделал широкий замах мечом, чтобы покончить со всем прямо здесь и сейчас. — Ну что, теперь мы окружили тебя? — обратился он к волку, улыбаясь, а тот лишь спокойно наблюдал за его движениями, даже не думая пошевелиться. Сталь сверкнула в полутьме, и меч шумно опустился... Одно мгновение и что-то яркое засверкало в глубокой тьме леса, молниеносно проносясь мимо солдат. Послышался громкий звон стали, и меч Доминика с грохотом ударился о сталь другого, появившийся словно из воздуха меча, Феррис, которая наблюдала за всем происходящем из-за спины солдат, даже не поняла, что произошло; Доминика с силой отбросило в сторону, он ударился о дерево и мгновенно потерял сознание — Тревельян же, ни секунды не раздумывая, тут же бросилась к брату. Что это было?.. Кто это был?.. Она ничего не могла понять, все произошло слишком быстро. Опустившись на колени рядом с братом, она облегченно выдохнула, нащупав пульс. А из-за спины тем временем донеслись пронзительные крики, Тревельян резко обернулась: в центре, окруженный солдатами, стоял человек, находясь совсем рядом с тем черным волком. В это мгновение казалось, словно кто-то заставил время тянуться очень медленно: в голове стоял непонятный туман, из-за которого трудно было соображать, ей и правда виделось, будто время застыло, все как будто бы двигались очень медленно. Даже сам грозный ветер затих в это мгновение, словно боясь заявить о своем присутствие. Во тьме вновь блеснула сталь широкого меча, и отовсюду сразу брызнула кровь. Звон стали. Удар. Пронзаемая плоть. Снова удар. Феррис поймала себя на странном ощущение, которое совершенно неуместно было в данной ситуации: движения этого мужчины заставляли все в ней замереть от восхищения, но он был беспощадным убийцей, который сейчас с легкостью расправлялся с их людьми, и те падали замертво один за другим. И она должна была его боятся, должна была ненавидеть, хотеть убить, но вместо страха, вместо того, что бежать как можно дальше, она лишь завороженно наблюдала, не в силах отвести глаз. Жизни этих солдат безжалостно обрывались, растворяясь во тьме леса. Эти люди пошли за ними и из-за этого погибли, и сожаление терзало ее душу, остро жгло изнутри самого сердца, но она ничего не могла поделать с чувством, которое все это неумолимо заглушало собой, с тем восхищением, которое пленило ее сейчас. Он двигался точно ветер: бесшумно, ловко, быстро... и это не смотря на то, что в его руках был огромный, двуручный меч! Это словно был танец... Смертельный танец, но такой невероятно красивый: вот он сделал широкий замах, и его меч точно вихрь разрубил вокруг себя сразу троих, а когда со спины на него напал другой, он блокировал удар своим мечом! В этот момент Феррис открыла для себя то, что двуручный меч способен быть и щитом в сражение. Она не любит бои, не любит убийства, но так, как двигался этот мужчина — не сражался еще никто из знакомых ей людей, вернее, он не был даже близко похож на обычного человека, скорее больше на призрака или даже падшего ангела; на нечто, чего невозможно достичь, коснуться, одолеть, ибо оно дикое, неукротимое, яростное... Когда последний солдат был убит, мужчина на какое-то мгновение замер и не двигался. А потом вдруг, слегка повернув голову в сторону, он посмотрел на нее из-за плеча боковым зрением, а затем, развернувшись к ней полностью, начал медленно приближаться. Феррис чувствовала, как ее сердце сжимается от ужаса, словно ощущая холодные руки смерти, которые уже тянутся к ней. Это было похоже на кошмарный сон. Нет, это определенно ей снится, потому что все слишком странно, чтобы быть правдой. Не может такого быть. Это наваждение, выдумка... Черный волк сверкнул огнями своих желтых глаз, а затем поднял голову вверх, и из его пасти донесся пронзительный вой. Тревельян едва удавалось сохранять сознание, она все сильнее ощущала как тело слабеет, как каждую мышцу словно покидают силы, уже заранее покоряясь неизбежно подступающей смерти... таков был охвативший ее ужас. Она вздрогнула. Рука Доминика сжала ее ладонь. — Беги... — он сказал это настолько тихо, что ей еле удалось разобрать слово, она обернулась на него; он печально улыбался, а глаза были полны слез. Феррис сцепила зубы, на короткое мгновение она закрыла глаза и сделала глубокий вздох. Шаги были уже совсем близко. Мужчина неумолимо приближался. Она медленно поднялась на ноги, с силой сжимая в своей руке меч, очень сильно, и как только ладонь пронзила боль, Тревельян еле заметно улыбнулась; открыв глаза, она увидела мужчину, который стоял всего в паре шагов от нее. Молния вновь пронеслась по небу, снова появившись словно из неоткуда, освещая его лицо; Феррис сразу заметила глубокие шрамы, говорящие о нелегкой жизни или даже о беспощадной судьбе, но больше всего внимания привлекли его глаза — они были ярко-серебряными, ледяными, точно металл меча. Они смотрели прямо в душу, словно могли разглядеть там каждую мелочь, а в остальном же было совершенно не ясно, какие эмоции они выражали. Словно... у этого мужчины совершенно не было эмоций. Он должен быть уставшим, должен тяжело дышать, но он как-будто бы совершенно не устал. Этот ужасающий взгляд пронизывал насквозь и заставлял все тело покрыться мурашками; Феррис вдруг ощутила, как ей стало холодно. И уже не могла понять, от чего дрожит, от холода или от ужаса. Тревельян подняла руку, выставляя вперед свой меч, еще более нервно и сильно вцепившись в его рукоять. Серебряные глаза напротив медленно сощурились, встретившись с ее, сама того не зная, Феррис сейчас выглядела точно дикое животное, которое готовится сражаться насмерть: ее некогда теплые синие глаза, сейчас были абсолютно пустыми, взгляд был устремлен куда-то внутрь себя. Предельно сосредоточен. Страх неожиданно сменило абсолютное спокойствие, а разум словно растворился в этом холоде, погружаясь туда полностью. Едва заметное, почти неуловимое удивление тронуло серебряные глаза мужчины напротив, и тут он тихо выдохнул, а затем одним ловким движением убрал свой двуручный меч в ножны. Он отвернулся от Феррис и направился прочь от нее, как и черный волк, который подбежал к нему, и они, шагая рядом, тут же скрылись во тьме леса. По небу вновь с грохотом пронеслась молния, заставив резко вздрогнуть, и в этот раз следом за ней начался сильный ливень. Ощущая холодные, отрезвляющие капли дождя на своих щеках, Феррис с трудом смогла наконец расслабить натянутые мышцы тела; она опустила руку с мечом, глубоко вздохнула, на выдохе она почувствовала, как все все силы разом покинули ее, и пальцы рук задрожали и разжались, выпуская меч. Последним, что она слышала, был глухой удар стали о землю. Перед глазами все окончательно померкло и, рухнув на землю, она потеряла сознание.