От лица Дианы.
Вечер, который устроили в честь Символа Мира за все совершенные им подвиги в государственном концертном зале (ГКЗ) совершенно бесподобен. Город пылает сотнями тысяч огней. Ближе к стенам стояли столики с бесчисленными диванчиками и креслами. Отдыхай, веселись, делай все, что душа пожелает. Участок в центре комнаты выложен плиткой. Здесь танцуют, выступают артисты или можно просто смешаться с разношерстной толпой гостей. Настоящий гвоздь сегодняшнего вечера это еда. Чего только нет на столах, выстроившихся вдоль стен! Все, о чем можно мечтать и о чем даже не мечталось. На вертелах подрумяниваются коровьи, куриные и козьи туши. На огромных тарелках теснится дичь с начинкой из ароматных орехов и спелых фруктов. Обитатели водной среды переливаются под готовыми соусами. Я уж не говорю о бесчисленных видов и сортов хлеба, сыров, овощей, сластей, вина и других напитков, загадочно мерцающих бликами от света огромной люстры. — Здравствуйте, дамы и господа! — говорит ведущая, все гости сразу смолкают смотря на нее. Девушка лучезарно улыбнулась. Море света. Рев толпы, от которого вибрирует пол под ногами. На мне темно-синее, как ночное небо платье, подчеркивающее цвет глаз. Легкий макияж и подкрашенные алой помадой губы. Впечатление Кацуки производил привычно сокрушительное по своей натуре. Сегодня он был убийственно хорош собой, как и Деку. И еще я заметила, как на них бросали восхищенные и заинтересованные взгляды женской части гостей. Одним словом ловеласы. Капитан и Всемогущий благоприятно влияют на Айдара и Кацуки. Во всяком случае, они пытаются быть вежливыми не только с остальными, но и друг с другом по своему. Хотя бы ничего не разнесли. Пока идет светская беседа, я сосредотачиваюсь на еде. Мясной суп, зелень с крохотными помидорчиками, жареное мясо, нарезанное тонюсенькими ломтиками, макароны в остром соусе. Я еще не отпила ни глотка. Что же, от одного бокала вреда не будет. Пробую напиток, похожий на расплавленный янтарь. Такого вкусного вина я, пожалуй, никогда в жизни не пила: в меру терпкое, немного сладкое. — А-а! Мустафина Диана! И ее обворожительная тетя! — послышался бархатный голос. По лестнице быстро поднимался красивый шатен моего возраста, высокий, богатый костюм и улыбку, словно приклеенную к губам, которую так и хотелось стереть. — Арслан, — холодно поприветствовала, улыбнувшись дежурной улыбкой. Ты то что здесь забыл?! — Диана, ты стала красивее с нашей последней встречи, — снизошло до комплиментов это ходячее… даже не знаю, как выразиться по мягче. — Не могу не сказать тоже самое про тебя, — колко ответила, обнажая зубы в улыбке. Отодвигаю недопитый бокал с вином от соблазнительной идеей вылить все на него. Вежливая улыбка на мгновение сошла с его лица, но тут же вернулась на место. успеваю заметить, как зло блеснули его зеленые глаза. — Потанцуешь со мной? — сверкнул улыбкой, но я уже поняла не сказанное дальше. — «Поговорим.» — Конечно, я буду рада потанцевать с тобой! — сказала я улыбнувшись. Арслан протянул мне руку. Но я демонстративно поднялась сама, словно не заметив его жест и направилась в сторону танцпола. Когда заиграла музыка, он притянул меня к себе. Арслан так крепко держал меня, что я не видела ни единого шанса испортить вальс. Он уверенно вел меня и предугадывал любое движение. Я оступалась он подхватывал, отклонялась в сторону прижимал к себе сильнее, собиралась отдавить ему ногу, он с невозмутимой улыбкой успевал отодвинуться. Это было больше похоже не на танец, а на борьбу. — Ты хотел поговорить, — напоминаю, когда начала играть следующая более медленная музыка. — Моя будущая жена слишком нетерпелива, — усмехается Арслан. — Будущая жена?! Что-то я не припоминаю, чтобы давала свое согласие, может напомнишь? — и успеваю наступить ему на ногу, на что он шипит через зубы, резко разворачивая меня. — Ты ведь знаешь, что это не наше решение. И его не избежать. Рано или поздно, но нам придется жениться, — уже холодно говорит, сильнее стискивая мою руку. — Но так же ты знаешь, что я не буду подчиняться желаниям отца и старейшин, — всё так же улыбаясь, говорю я. Он наклонился к моему лицу и прошептал рядом с моими губами: — Знаю. И это мне в тебе нравиться. Арслан притянул к себе. Я ощутила его горячее дыхание, а мгновением спустя его губы властно впились поцелуем в мой рот. Он обжигал и был горьковатым на вкус, как темный шоколад. Мне показалось, что я провалилась куда-то, потеряв всю волю, а очнулась лишь тогда, когда он выпустил меня. — Вот так, старейшины будут рады завтрашним новостям, — усмехнулся он, разворачивая меня к журналистам. Вокруг кричали и аплодировали. Голова кружилась, ноги подгибались, я непременно упала бы, если бы этот человек не удерживал меня за талию, прижимая к себе. Как настоящий и подлый джентльмен он ведет меня обратно к моему столику, где все еще сидят остальные. Мне до дрожи в руках хочется убрать свою руку из его хватки, как отчего-то сильно раскаленного. В ухе становится щекотно от горячего дыхания, когда он шепчет: — Расслабься. На нас смотрят люди. Я сердито отдергиваю голову и шиплю сквозь улыбку: — Расслаблюсь только тогда, когда врежу тебе в одно место! Хватка незаметно усилилась, как бы намекая, чтобы я не творила глупостей. А вот и мой столик. Напряженная атмосфера повисла над ними невидящими сетями. Тетя сидит с беспокойством смотря на меня, похоже ни ей одной это не понравилось. Теперь она наградила моего кавалера жестким и холодным взглядом. Взгляд светло-карих глаз героя потемнел и был непроницаем. Тогда почему я чувствую себя виноватой? — Диана, благодарю за танец, — галантно поклонился и ушел. Чтобы ты провалился желательно трижды и надолго. Атмосфера за столом не изменилась, как бы ее не пытались разгладить. Находится становилось с каждой минутой все тяжелее и тяжелее. И я не выдержала, встала попросив прощения и сказала, что нужно в уборную. Зря я пришла сюда. Аккуратно двигаясь среди гостей направляясь прямо к балкону. Как вдруг чья-то сильная рука хватает меня за локоть, уводя в центр зала, где танцевали остальные. Что за?! Поднимаю глаза к лицу нахала, встречаясь с добродушной улыбкой Виктора. Первые несколько минут я шокированно смотрю на него, а потом смеюсь. Он одним своим появлением смог заставить меня улыбнуться. Мы танцуем до тех пор пока его хватка на моей талии не усиливается, показывая его напряжение. — Что случилось? — спрашиваю, заметив его взгляд бегло бегающий по толпе. — Посмотри на людей около входа, — тихо шепчет, поворачивая меня во время танца так, чтобы было удобно и незаметно посмотреть в указанном направлении. Люди одетые как обслуживающий персонал незаметно закрывали все двери. Черт. Только не это. — Надо предупредить капитана, — отступаю от него, но пальцы Виктора хватают мое запястье. Не сильно, но крепко. А взгляд выдает волнение. — Будь осторожна, — немного помедлив говорит и мгновенно отпускает запястье. Я не успеваю дойти до нашего столика, где все еще сидят остальные, как передо мной возникает мужчина. Широким шагом он подошел еще ближе, чуть ли не вплотную. Уверенно, так ходят агрессивные мужчины, у которых есть цель. Лицо было напряженным, со сжатыми зубами, но тут же изменилось и сделалось бесстрастным. — Куда вы так спешите девушка? — обманчиво спокойно спрашивает, сверля меня холодным взглядом. Краем глаза заметила, как Виктора окружили с трех сторон. Теперь дело точно плохо. Незнакомец схватил меня за плечо, больно впиваясь пальцами в кожу. Я поморщилась, но ничего не ответила. Думай Диана. Думай… — Я попрошу вас пройти со мной, — снова заговорил, не дождавшись от меня никакого ответа. Все это время Виктор смотрел на меня. Когда мужчина перестил свою большую и огрубевшую кожу на ладонях на мой локоть, не колеблясь ни мгновения, Виктор ударил локтем по носу стоявшему сзади него парня и ногой по колену еще одного человека спереди. Оба упали, но быстро оправились. Все гости начали в панике убегать, когда люди переодетые в обслуживающий персонал вытащили оружия. Мужчина не успел ничего сделать, как я молниеносно ударила его в грудь. Однако он всего лишь пошатнулся, а я успела затеряться среди испуганных гостей. За нашим столиком уже никого не было. — Мальчишка! Нам нужен мальчишка! — услышала раздраженный крик того мужчины. Деку… Где он?! Я ведь предупреждала, что лучше всего для них это будет обратное возвращение в Японию. Гости разбредались по всему залу, вихрь разноцветной одежды так и мешал глазам смешиваясь все в одну картину. Умеющие драться и герои уже начали бороться с нарушителями сегодняшнего вечера. Самое главное сейчас было как можно больше спасти людей и увезти их отсюда. Среди всей этой мишуры все же заметила знакомую зеленую шевелюру. Со спины к нему приближался здоровенный злодей. Успела защитить Мидорию от сокрушительного удара. Мысленно выругавшись от силы причуды, которая оказалась такой мощи, что я сама едва устояла на ногах. Хотела атаковать, но Деку грубо оттолкнул меня за свою спину и бросился на противника. На его лице и теле кровь. Натекла из разбитого носа, он весь в резаных ранах, но все еще твердо стоял на ногах. Черт! Как же неудобно сражаться в каблуках! Даже снять не могу. Похоже удача решила покинуть меня. Послышался хруст ломающегося каблука, лодыжку тут же свело острой болью. Я падаю назад с балкона. Высота сравнима с трехэтажным домом. Удар был очень жестким. Руку обожгла резкая боль. Я закашлялась, вдохи и выдохи выходили из легких грубыми рывками раздирая внутренности. Что-то текло по лицу прямо по шее. «Кровь?!» — пронеслось в голове. По рукам разливалась обжигающая боль, как будто с них содрали кожу и приложили разгоряченную сковородку. Осторожно повернулась на бок и поняла, что движения отдаются адской болью. Кто-то подбежал ко мне, приседая рядом, но зрение никак не хотело сфокусироваться. Мутно кое-как разглядела волосы цвета светлого золота облепившие потное лицо, испачканное в крови с грязью и горящие светло-карие глаза. У Бакуго была разодрана алая рубашка, пиджака и в помине не было, на руке виднелся длинный кровавый порез. Оскорбления или огрызания я не услышала. Вместо этого он крепко обнял меня поднимая на руки. От него пахло кровью, потом и грязью. Его сердце колотилось с дикой скоростью. Руки дрожали. Мышцы напрягались с большим усилием, чем было нужно. Он уже держался на грани, как и все остальные. Он пробирался через толпу в более безопасное место. — Я в порядке, — кое-как прохрипела, сквозь оглушающую боль. — Помоги Деку. Он с сомнением посмотрел на меня, но все же поставил меня на ноги. Тело тут же пронзило острой болью, но я не подала виду. Аккуратно опустилась на колени чувствую, что стоять больше не смогу. Героя уже не было возле меня. Деку и моих друзей обступили со всех сторон. Кажется их было не меньше пятнадцати. На выручку им кинулся Кацуки, как раз вовремя. Его взрыв и появление было неожиданным для всех, несколько человек отбросило к стене и они как безмолвные куклы рухнули на мраморный пол, а друзья улыбнулись. Не обращая на блондина внимания, самый крупный, мускулистый, каменный, большой и опасный двинулся к Деку. По сравнению с огромным чудовищем Мидория выглядел просто карликом. Мелькнула большая и тяжелая рука. Деку пошатнулся, но избежал удара, между ними прыгнул Виктор применив свою причуду. Мужчина взвыл, острый металл проткнул его бок, а потом двинул каменной лапой с такой силой, что рыжий, подлетев в воздух, с жутким хрустом врезался в дальнюю стену и медленно сполз на пол. Он не двигался. Подруга бросилась к нему, но мужчина мгновенно повернулся и наотмашь ударил ее. Она упала, закашляла кровью, придерживая левый бок в районе нижних ребер. Я не заметила как сзади меня кто-то приближался. Его я видела впервые, блондинисто-тусклые волосы были мокрыми и свисали сосульками с которых капала вода. Презрительная усмешка на губах, а в светло-зеленых глазах азарт. Он остановился в нескольких метрах с явным удовольствием рассматривая меня. — Так, так… и кто же тут у нас? Ладонью уперлась в пол пытаясь встать, но мышцы не выдержали. Задрожали, как перетянутая струна, и я повалилась на мраморный пол. — Твои друзья подохнут, также как и ты… прямо сейчас, — он сунул руку за спину и вытащил что-то длинное и блестящее. На серебристой поверхности предмета сверкнул отсвет висящего под потолком люстры. Теперь стало по настоящему страшно. С неожиданной быстротой отклонился назад и метнул оружие в меня. И в этот самый момент я услышала справа от себя чей-то крик и уловила какое-то движение. Клинок завертелся в воздухе, словно крылья мельницы. Я отчетливо видела каждый его оборот, как если бы время издевательски замедлило ход, давая возможность в полной мере прочувствовать весь ужас события. Нож, плавно переворачиваясь, продолжал лететь прямо в меня. Я хотела отклониться, но не смогла сдвинуться с места. А затем, непонятно откуда, прямо передо мной вдруг выросла тетя. Я чувствовала, что ноги у меня словно приросли к полу. Абсолютно беспомощная, я могла лишь наблюдать за ужасной сценой, разыгрывающейся у меня на глазах, будучи не в силах что-либо изменить. С тошнотворным хлюпающим звуком кинжал вонзился ей прямо в грудь по самую рукоятку. Она взвизгнула, упала на пол и забилась в конвульсиях. Из раны темно-красным ручьем хлынула кровь. Я почувствовала себя так, словно мир вокруг начал рушиться, сминая меня своими обломками. Меня охватил ужас — дикий, душный. Я выпала из реальности, картинка исказилась, звон в ушах заполнил сознание. Я бросилась на пол и обхватила ее тело. — Нет! — отчаянный вопль обжег горло, словно кислотой. Она не шевелилась, а кровь, продолжавшая струиться из раны, рта и носа, заливала мне руки, пол и платье. Ведь можно что-то сделать! Ее можно спасти! Они должны… — Диа… на… — едва слышно произнесла она одно-единственное слово. — Держись, — ответила я. — Не умирай! Кто-нибудь, помогите!.. Но никто не шелохнулся, и в глубине души я понимала, почему: теперь ничем помочь было уже нельзя. Все кончено. Перед глазами у меня поплыли темные круги, зал покачнулся и закружился. — Диана, — еще раз прошептала. — Прости… — она хрипло закашлялась, улибнувшись из последних сил. Ее глаза закрылись, тело обмякло испустив последний вздох. Мое сердце громко и болезненно ударило о ребра изнутри, а потом остановилось. Также как и мир вокруг меня. Крепко, из о всех сил прижала ее к груди, словно это могло помочь вернуть ее к жизни или хотя бы показать, как сильно я благодарна ей за все, за дружбу и материнскую любовь которую она, в отличие от других, дала мне. Я плакала навзрыд, рыдала, как никогда раньше и мои громкие всхлипывания разносились по залу, словно стенания несчастной, подвергнутой изуверским пыткам. Отстраненно слышу, как Диана что-то говорит сидя напротив меня. Сейчас у нее такое испуганное и обеспокоенное лицо, но мне все равно. Все что я вижу и могу думать так это кровь и мертвое тело. В себя меня привела пощечина. Обрывками слышу отдаленные слова. — Диана… Возьми свою силу под контроль… Пострадают люди… Я подняла на нее остекленевший взгляд и смотрю на нее несколько секунд, потом перевожу взгляд на обстановку вокруг меня. Окна которые были на всю стену были разбиты, по потолку шла трещина, прямо надо мной, свет окончательно потух. От меня распространялся холод, медленно ползя все дальше и дальше. Некогда красивый зал превратился в развалины.***
В окно пробиваются первые утренние лучи. Под завесой клубящегося тумана Уфа выглядит жутко, прямо под мое настроение, как будто природа сочувствует этой утрате тоже. У меня болит голова, за всю ночь я так и не сомкнула глаза. Во рту чувствуется привкус крови, похоже, прикусила щеку, пытаясь заглушить рыдания. Холодный компресс помогает убрать красноту и скрыть опухшие глаза. Дальше дело за малым, беру косметичку и начинаю скрывать синяки, красноту. Смотрюсь в зеркало. Удалось скрыть почти все, но только не глаза. Покрасневшие, даже видны красные мелкие нити капилляров. На базе все было уже готово. Динара крепко меня обняла. Жест получился настолько приятным, что я готова расплакаться прямо здесь и сейчас. Смотрею на гроб кусая губы, с которых так и не сорвались прощальные слова. Крепко стискиваю руки в кулаки, да так, что ногти больно впиваются в кожу. Но боль не отрезвляет. Генерал говорил прощальную речь и обьявил меня следующим капитаном. Кто-то поддерживает, разразившись громкими криками, а кто-то просто громко хлопает. Вот, как все решается здесь: кивками и криками. В такие моменты мы не кажемся отдельными личностями. Мы все одна команда. Перед тем как уехать на место похорон позвала стажеров вместе с Всемогущим. Это конечно противоречит нашим традициям, но я точно знаю, что тетя хотела бы, чтобы они были там. Не знаю как описать это чувство, но что-то подсказывает мне, что так надо. Я сказала им что они могут поехать со мной только с одним условием. Они не будут вмешиваться в мои семейные дела. Все согласно кивнули головой. Все то время, что мы ехали никто не проронил ни слова. Я все время смотрела в окно, где проносились знакомые мне с детства пейзажи: бескрайние черные и золотистые поля. Чем дальше мы отдалялись от города, тем быстрее менялся вид: лес становился гуще и дремучее, появлялись высокие горы, скалы, верхушки которых были покрыты снегом, длинная река пробившая себе путь между горами и лесом. Машин с каждым часом становилось все меньше и меньше, до тех пор пока их не стало совсем. Наклонила голову к холодному стеклу машины прикрыв глаза. Слишком много всего произошло, чтобы сосредоточиться на чем-то одном. Перед глазами все начинает плыть и смешиваться в одну размытую картину, видимо недостаток сна начинает отражаться. Не понимаю как веки закрываются и моя голова приземляется на чье-то плечо при очередном резком повороте. Не знаю сколько времени я поспала, но такое чувство, что всего лишь несколько минут. Машину трясет так, как будто она едет по кочкам пока не останавливается. — Вот мы и на месте, — говорю я, смотря через окно. Дом был огромным. Два этажа, вычурный фасад. Два крыла занимали огромную площадь. Темно-коричневый, из кирпича, с широким крыльцом. Выйдя из машины мне сразу же становиться холодно либо от погоды, либо от дома лишь одним своим видом веющим холод. Я сдерживаюсь, чтобы не начать кусать губы или грызть ногти и ловлю себя на том, что впилась зубами в щеку, еще не совсем зажившую, после того, как прикусила ее во сне. Во рту появляется вкус металлической крови. Мы продвигаемся в глубь дома, где стоит тишина прерываемая едва различными шепотами. Нас встречают молчанием и внимательными взглядами. Здесь почти все родственники и некоторые близкие из других поселков. Меня приветствуют молча, некоторые с сожалением в глазах, другие сдерживая слезы и пытаясь улыбаться. Зайдя в зал я встречаю дедушку и бабушку. Дверь сзади нас закрывается. Всемогущий судорожно сглатывает, его кадык прыгает. — Һаумы олатай өләсәй, — приветствую дедушку с бабушкой. Дедушка выглядит озадаченным, его густые седые брови нахмурены. И смотрит он на Всемогущего тяжело. — Добро пожаловать в наши края. Надеюсь, вы хорошо доехали? — с глубоким голосом, который словно был наполнен неясной и тревожной силой, сказал дедушка. Он вовсе не угрожал Всемогущему, но какие-то нотки заставили мое сердце опасливо сжаться. — Дочка, тебя ждет отец в твоей комнате, — уже обращается ко мне. Отстраненно кивнула головой и поплелась на второй этаж. Сейчас я не испытывала отчетливого страха перед встречей с отчимом, чувства стали неопределенными. Но горло сжималось так, что дышать было трудно. В одной из комнат, которая когда-то была моей находится отец. Точнее… отчим… Точеный профиль, широкие плечи, прямая спина. Темные волосы были взлохмачены, взгляд устремлен куда-то в окно. Правильные черты лица были напряжены, а карие глаза полыхали ненавистью. Он с черствым лицом прошел мимо меня захлопывая дверь, скрывая нам от остальных. Я судорожно вздохнула, смотря в пол. Оставаться с ним наедине не хотелось. Переборов себя приглушенно говорю: — Здравствуй, отец! Со мной приехали два стажера из Японии — Изуку Мидория и Кацуки Бакуго. Так же герой, известный как… — Всемогущий, — морщясь, будто съел настолько, что-то отвратительное проговорил отец. — Я думал, что он больше не вернешься сюда. О чем он? Откуда они могут знать друг друга? Отчим не был ни военным, ни героем и уж тем более никогда не говорил о нем при мне. В тот же миг я получила пощечину. Неожиданную, тяжелую и бескомпромиссную. Свалившую на пол в одно мгновение. Боль — ослепительная, мгновенная. Перед глазами зажигаются молнии. От неожиданности я упала на колени, щека горела, губы жгло. От неожиданности я опустила голову, и волосы упали на лицо. Этот жест получился донельзя пренебрежительным. Как будто собаку пнули. И я радуюсь только одному. Другие этого не видели. — Какого черта ты привезла их сюда?! — гневно выплюнул он. Пугали его резкие движения, словно внутри него скопилось слишком много злости. Он был как сжатая пружина. Я все также сидела на полу держась за место удара. Молчи Диана. Я разозлю его только сильнее. Я вела себя тихо. Очень тихо, не обращая внимание на боль, которая не думала стихать. Искоса смотрела в безумный профиль с крепко сжатыми губами… Профиль отца. Стук в дверь прервал его внимание, отвлекая от меня. Я облегченно выдохнула все еще сидя на полу. — Мы поговорим об этом позже, — дверь за ним с громким хлопком закрывается. Я облегченно выдохнула. Щека успела опухнуть и покраснеть, на ладони начинает появляться иней, прикладываю руку к щеке. Холод соприкасается с раздраженным местом, отзываясь мгновенной болью, а потом становиться легче. Придется замоскировать синяк. Хорошо, что косметичка лежит в моей комнате. Полностью спрятать опухшую щеку не удалось. Если люди и замечали это, то делали вид что не видели. Стажеры тоже заметили, но не задавали вопросов, лишь кидали косые взгляды. Кладбище огорождено белым забором. Все такое же, каким запомнила его в детстве. Каждая могила огорождена камнями выложенными в круг и маленьким деревянным забором. Мне оставалось только смотреть на то, как ее тело закрытое белой простыной опускают в могилу. Если честно я уже ничего не чувствую, будто внутри меня образовалась огромная дыра которая все поглащает. Может быть благодаря сегодняшней ночи проведенной без сна смогла наконец-то понять, что единственного дорого человека не стало, помогло стойко перенести это сейчас? Да. Но судя по косым взглядам остальных женщин они так не думают. После всего этого пойдут слухи, что я была рада этому. Ну и пусть… Я положила на плиту скромный венок полевых цветов, которые собрала несколько минут назад, а на могилу матери купила жасмины. Почему-то ей нравились эти остро пахнущие цветы. Она говорила, что они напоминают ей об одном человеке, который был ей дорог. Тоска уже сейчас казалась невыносимой. Единственный человек заменивший мне маму после ее смерти погиб. И опять из-за меня. — Смерть приходит к каждому Диана, никто не исключение. Смерть это лишь начало нового. — Значит мама не умерла? — шмыгая носом спрашиваю я. — Нет. Она живет с нами, вот здесь, — кладя свою руку на сердце тихо говорит Айзиля. Я наконец-то улыбнулась впервые за несколько дней. Тетя ласково гладит меня по черным волосам, туго заплетенных в косичку. Мне хочется верить, что она где-то здесь, рядом. Она будет жить. Со мной. В моем сердце. Как и мама…***
— Тебя ждут старейшины, — раздается голос Фидана. — Как ты меня нашел? — все так же смотря на закат спрашиваю. — Мы знакомы с пеленок, — усмехается. Перед глазами стоял мальчишка, который смотрел на меня сверху вниз, но при этом улыбался и подмигивал, пока не видел отчим или кто-то из старейшин. Хоть мы и не кровные брат и сестра, он всегда поддерживал меня, помогал когда это было так необходимо, утешать, когда все остальные отвернулись от меня. Я улыбаюсь ему в ответ. В доме было два десятка человек разместившихся за двумя длинными деревянными столами, расставленными параллельно. Я не без робости покосилась на дедушку сидевшего в кресле. Трудно было представить, что они все еще существуют, действуют, строят планы. — Как вы знаете мое здоровье не позволяет больше быть главой рода. Я не без сожаления передаю свой пост. Когда моя старшая внучка выйдет замуж, главой рода станет ее муж. На время главой станет зять. Его слова отдаются во мне холодком, словно полоса льда делит одну сторону моего тела от другой. Я еще не успела, как следует прожить свою жизнь самостоятельно, но все решили за меня. Отец всегда был со мной суровым человеком. Но рядом с дедушкой, он всегда казался безобидным и слабым, точно птенец против хищной птицы. И сейчас, когда главой рода временно станет отец, мне становиться страшно. Отчим скрестил руки на груди и улыбнулся. — Я оправдаю ваши ожидания старейшина. Его голос казался заботливым, но взгляд прожигал насквозь. Я попятилась, воздух будто стал гуще застревая в горле. Отчим следил за мной как хищник, прищурившись. А дальше пошло обсуждения кандидата на роль моего мужа. Мне стало ужасно противно от этого разговора. Обсуждают, точно тех самых собачек. Думают, кто из их сыновей или правнуков улучшит породу! И хотя я выросла, зная, что рано или поздно меня выдадут замуж за «достойного» человека, что именно в этом и заключается мое предназначение, сейчас я вдруг осознала, что быть старшей наследницей не так уж приятно. — Думаю, — подает голос самый старший из старейшин. — Мы и так знаем, кто доказал стать следующим представителем рода. Я вздохнула и прикинула, что именно на это рассчитывают старейшины. Конечно. Кому бы не знать каких успехов добился Арслан. Хотелось уже не только его придушить, а желательно убить. В голове даже разыгралась сцена, где не молодой один из этих старейшин говорит этому моему будущему жениху со всей серьезностью: ты был выбран, как один из лучших воинов. Тебе удостоилась честь сковать себя (фиктывными) узами брака, а также оплодотворить молодое тело. На этой мысли меня прорвало на смех и всхлип. Старейшины косо на меня посмотрели и я сделала вид будто кашляю. Спокойно Ди. Пытаюсь успокоиться, но вместо этого чувствую нарастающую во мне злость с имтерикой. Приходиться сцепить руки за спиной, крепко стиснув их в кулак и плотно сжать челюсть. Но если подумать с другой стороны. Я даже представить не могу, что он может взять меня за руку и назвать своей законной женой. Но не это самое ужасное. Первенец. Лишь первенец может унаследовать мою причуду и мужа… Нет! Я закусила губу. Этого не должно произойти! Не хочу такой же участи своему ребенку… Моя причуда не только передастся ребенку, она полностью выгорит во мне. Не сразу конечно же, максимум пять лет пока она полностью не угаснет. Или если я сразу же помру во время родов, если мое тело не выдержит силу смешанную с моей и мужа. Или если муж не решиться избавиться от меня после рождения малыша устроив несчастный случай. Учитывая что отношения у нас не самые хорошие. Единственный выход это бежать отсюда. Так далеко где они не смогут меня найти. Если не получиться то… Лучше уж умереть… И только через несколько часов меня отпускают. На улице давно ночь, я жадно вдохнула морозный воздух, чувствуя, как обжигает нос. Направляюсь подальше от дома, где внутри все еще горел свет. Ухожу в конец сада останавливаясь рядом с деревянной постройкой склада. На глаза наворачиваются слезы, я даже не пытаюсь их стереть. Вместо этого смотрю сквозь них, наблюдая, как все вокруг расплывается. Внутри по-прежнему нарастает ужас. Если не выпустить его на свободу, оно поглотит меня целиком. Я прижимаюсь лбом к деревянной поверхности. Через несколько секунд зажимаю рот ладонью, чтобы приглушить звук и издаю вопль, переходящий в рыдание. От злости удараю ладонью об доски. Закрыла глаза, меня трясло, лицо становилось мокрым от слез. Я не заметила холода, теперь он вцепился в тело, как голодный лев. Чья-то ладонь легла на мою макушку. Я застыла, забыв дышать. Встретить кого-то в этом месте было маловероятно. Горячая ладонь исчезла с моей головы, поэтому решила все-таки повернуться. Я увидела Кацуки. Несколько дней назад ни за что не заплакала бы перед ним, но теперь мне все равно. — Извини, — искренне говорю я, вытирая слезы. — Думаю, теперь в твоих глазах я стала слабой и плаксивой девчонкой. Я стою все еще не поворачиваясь в его сторону и жду когда его блондинистое сиятельство соизволит исчезнуть отсюда. Но он все еще стоит и как будто чего-то ждет. Я почувствовала, как мою ладонь сжали горячие пальцы поворачивая мое тело. Он взял и вторую мою руку и кажется в это мгновение мое сердце пропустило удар, а потом бешенно забилось. — Я сделаю вид, что не видел, — со всей серьезностью заявляет, смотря в мои глаза. Скептически выгнула левую бровь, уставившись на него. Он замолчал, и я впервые рядом с ним ощутила чувство неловкости, возникшее между нами. Блондин нервно потер шею, отводя взгляд в сторону. На улице уже давно темно, но тусклый свет от фонарного столба стоявшего в нескольких метрах немного помогал видеть. Мне кажется или он покраснел? Я уже немного спокойнее дышу, слегка расслабляясь, но Кацуки всё ещё внимательно следит за каждым моим движением, будто у меня снова может начаться истерика. Очень медленно, не сводя с меня глаз, он наклонился ко мне. Мое дыхание сбивается, когда наклоняется еще ближе. Я оцепенела. Но позади него я увидела тень человека и это очень хорошо отрезвило меня. Тело отреагировало моментально, поэтому я в дружоской манере ударила его в плечо кулачком. Герой застыл на месте широко раскрыв глаза. — Все в порядке, — ответила я, пытаясь успокоить усиленное дыхание. Неуклюже улыбнулась и затолкала эти неудобные, незнакомые эмоции обратно, глубоко внутрь, туда, где они должны быть. А позади Бакуго ппоказался Фидан. Его взгляд падает на наши руки, которые оказались соединены вместе. Кацуки мгновенно разжимает пальцы. Когда он успел схватить меня за руку? — Мне пора, — быстро говорю, подбегая к все еще стоящему на месте брату. Он молча провожает меня до дома. — Ди, если старейшины узнают про вас… — Не понимаю о чем ты. Между нами ничего нет и быть не может. Ты прекрасно об этом знаешь, — сухо говорю я. Любовь — это просто химическая реакция тела. Мы придаем этому значение по своему выбору. Он неожиданно обвивает меня руками, прижав к себе и выдыхает: — Я просто не хочу такой же участи тебе, как с твоей мамой. Они не простят еще одной подобной ошибке, — теплые ладони скользят вверх по спине поглаживая и успокаивая. — Знаю… — отстраненно шепчу, обнимая его в ответ. Я не знаю, что делать с симпатией, которая растет во мне к человеку. Не знаю что делать дальше и как быть. — Мир был совсем другим, когда мы были детьми, не так ли сестренка?