От лица Дианы.
После взрыва дома и моста, генералом было принято решение о ночном патруле. Мне кажется, что с появлением Всемогущего, стажеры стали по другому на меня смотреть. Они все также продолжали, как и раньше тренироваться, общаться со всеми. Но иногда они становятся задумчивыми, смотря на меня. Будто что-то сравнивая в своей голове. А еще, то, как он назвал имя моей матери, все никак не выходит из головы. И уже тогда внутри меня посеялись семена сомнения.***
— С тобой все хорошо? — интересуется Мидория, заметив мое хмурое выражение лица. Уже прошло три часа с начала патруля и все было тихо. Как и все остальные дни… — Мне кажется, что сегодня что-то произойдет. Надеюсь с ребятами все хорошо. И я сразу же вспоминаю «маленькую» ссору несколькими часами ранее. — Я иду сегодня. — Ты не спала нормально несколько дней, — обеспокоенно говорит Мидория, смотря на меня. Он прав. Последние два дня патрулировала я. — Неважно, — упрямо отвечаю, хотя на самом деле чувствую себя ужасно. — Поспи сейчас. Я покараулю вместо тебя, — предлагает Айдар. Я колеблюсь. — Диана, ты не выдержишь. Тут он прав. Рано или поздно я все равно засну. Но я не могу позволить себе такого. Плохое предчувствие. Сегодня что-то должно произойти. — Мое решение не решается офицерами, — грубо заявляю, на что Айдар до хруста сжимает челюсть, остальные только хмуро посмотрели на меня. — Как скажите, — процедил он сквозь зубы и буквально выплюнул: — лейтенант. Мидория замер, а потом улыбнулся, точно, как ребенок. С ямочками и веснушками его лицо становится еще милее. — Если ты переживаешь за Ка-чана и Динару, то я уверен, что с ними все в порядке. Думаю, Ка-чан начал вам доверять… — и с уверенностью добавил: — по крайней мере, Айдару. — «Айдар и этот взрывчатый? Из них получился отличный дуэт по разрушению», — мысленно соглашаюсь с этим. — Я хотела попросить прощения… — нерешительно начинаю я, на что зеленоволосый вопросительно на меня смотрит и от этого мне становится еще неловче. — За первый день и за все остальное, — напоминаю нашу не самую удачную встречу. Мидория тут же тихо фыркает, пытаясь подавить смех. И я смеюсь вместе с ним. Я не хочу узнавать тайну, которая гложет меня с детства. Кажется, если это случится, все уже никогда не будет так, как прежде. И от этого мне страшно. В кармане начинает пищать, вибрируя прибор слежения. Достаю технику чем-то похожий на маленький планшет, показывающий в 3D модели весь город. Две голубые точки это мы, а красный объекты. Маленький номер объекта над этой самой мигающей точкой. — Объект… — Что-то не так? — озадаченно спрашивает Мидория, заметив резкую смену настроения. Нервно дергаю губой и как можно спокойнее говорю: — Мне надо кое-что проверить. — Я с тобой, — решительно говорит зеленоволосый, подскакивая на ноги. Кусаю нижнюю губу изнутри чуть ли не до крови. Не хочу, чтобы он пошел. Все же будет честнее один на один с ним, без лишних свидетелей… — Я пойду одна, — тихо говорю, ободряющее улыбаясь. Мидория меняется в лице, как будто понимает возникшую ситуацию. Красная точка все еще мигает в том же месте, никуда не исчезая и двигаясь. Здесь темно, сыро и холодно. Все-таки уже началась осень, да еще и ночь. Но я отчетливо видела, как на старом и треснувшим от погоды асфальте, торчат большие бугорки. — Нет… — отстраненно шепчу. Это небольшие бугорки… Люцифер… Его учуяли еще до прибора и они пришли сюда. Огромное красновато-коричневое животное почувствовало меня и поднял на меня знакомые зеленые глаза. Я присела протянув руку и дрожащими пальцами погладила красновато-коричневую, мокрую, жесткую шерсть на морде. Посмотрев на свои руки заметила, что она вся в крови. — Зачем? — тихо шепчу, на что зверь скулит. Зеленые глаза закрылись и Люцифер из последних сил подставил голову ближе под мою руку. Через несколько минут я почувствовала, что он не дышит. Позади себя раздался гортанный смех. От обладателя, которого меня одновременно бросилась в панику и ярость. — Столько лет прошло… с нашей последней встречи… — голос буквально прогремел в моих ушах и звучал, как рычание дикого и опасного зверя. Свет от фонаря включается, ослепляя на мгновение своей яркостью. Я смогла лучше его разглядеть, притаившегося в темноте. Серовато-бледная кожа больше напоминающий цвет мертвеца, точно такого же цвета были и волосы. Белые, будто высветившиеся на солнце. Глаза были янтарного оттенка, а белки черными. Зато челюсти его главная черта, они были острыми, как ножи зубами, такими длинными, что плоть его рта не могла их скрыть и губы были постоянно раздвинуты в безумной улыбке. Я слышал, как он дышит в темноте. Осторожно встаю и делаю шаг назад, стараясь не шуметь, потом еще один и замираю, понимая, что бежать будет бесполезно. Он медленно идет ко мне, в его движениях чувствуется опасность, стремительность и мощность. Сердце бешено бьется под ребрами, отсчитывая расстояние между нами, которое уменьшалось с каждой секундой. Глупая. Крепко стискиваю руки в кулак. Все должно закончиться сегодня и сейчас. Даже, если мне придется умереть, я отомщу… за маму. С остервенением кидаюсь вперед, чувствуя, как в моей руке появляется меч. Взмах. Но его не оказывается на месте. Краем глаза успеваю уловить быстро мелькнувшую тень за своей спиной. Выставляю руку, готовую на использование причуду льда, но не успеваю. То ли из-за того, что он стал сильнее и проворнее либо из-за того, что несколько дней я не спала нормально, ужасно отразились на моем физическом состояние. Удар приходится в спину, прямо на позвоночник. Меня отбрасывает вперед. Острая боль отдается во всем теле, распространяясь по всем нервным окончаниям. Сквозь боль и приглушенный звон в ушах, я расслышала шаги, медленно приближающиеся ко мне. Когда он бьет меня в бок. Я стону, скрипя зубами, переворачиваюсь на живот. Кровь течет по щеке, капая на грязный темный асфальт, сливаясь с ним. Он наклоняется и цепко обхватывает бледными пальцами мой подбородок. От его ладони пахнет кровью и кажется, даже смертью. В местах, где прикасаются пальцы кожу покалывает, как будто через него течет электричество. Я дергаю головой, пытаясь выбраться из захвата, но он только сильнее до боли сжимает мою челюсть. — Мне нужен один из героев, вроде его зовут Изуку Мидория. Где он? — обманчиво ласково спрашивает, смотря на меня. Все, что я вижу в его глазах это холод, пробирающий прямо до костей. Мои глаза расширяются от страха, но уже не за себя. Крепко стискиваю зубы и шиплю через них: — Тамуҡта ян! (гори в аду!) — Һинҽң мҽнән гҽнә (только с тобой), — усмехается, приподнимает руку, крепко держа мой подбородок на уровне его лица. Упираюсь руками в грязный и холодный асфальт, осколки стекла больно впиваются в кожу рук, рана отдается ноющей болью, распространяясь по всему телу. Он резко отпускает мой подбородок и я чудом успеваю выстоять на трясущихся и ослабевших руках. — Извини, милая, — с усмешкой на бледных губах говорит он, смотря на меня сверху вниз. — Мы только следуем приказам. Как и вы. Я сжимаюсь в ожидании неминуемой и мучительной смерти. Но едва только кончик ногтя надрезает мне губу, какая-то неведомая сила отбрасывает его от меня. Я ошарашена и в первую минуту не могу понять, что произошло. С трудом приподнимаюсь на онемевших руках. Беловолосый барахтается в шести метрах от меня. — Мидория, — хрипло шепчу, не веря своим глазам. Он и раньше был сильным, а на тренировках, кажется, стал еще больше и сильнее. Белобрысый истирически смеется, медленно вставая с асфальта. Даже в таком состоянии я слышу, как противно хрустят кости. Он повернулся к нам и сощурил глаза, рассматривая героя. — Я как раз искал тебя… — загадочно произнес, расплываясь в ухмылке. Я понимаю, что надо как можно быстрее бежать отсюда, от него. — Мидория… Уходи… Он даже не оборачивается, напрягаясь всем телом. Уклонившись от внезапно выпущенной молнии в упор. Увернулся. Затем хлысты резко рассекают воздух, хватая Деку по рукам. Его лицо бледнеет во время следующего удара. Я с трудом поднимаюсь на колени. Тело не слушается. Отрываю руку от земли, на нем остается красный отпечаток. Нет… Нет. Нет! Его не должно было быть здесь… Один из хлыстов черного сгустка ударяет в ребра зеленоволосого с отчетливым хрустом костей. Тело стажера подбросило в воздух, он на миг потерял сознание и застыл, лежа на спине. Я увидела, как в свете фонарей блеснули его глаза. Улыбка напомнила оскал хищного зверя, который позволяет играть с ним до поры до времени прежде, чем вцепится в горло. Один из хлыстов стал еще темнее, странно пульсируя едва заметным фиолетовым оттенком. — Яд… В нем яд… Пепельноволосый собирается нанести удар. Тело срабатывает быстрее мозга и я поднимаюсь с асфальта. Боль проносится сквозь мое тело. Я даже не предполагаю, куда оно угодило. Перед глазами появляется темнота. — Диана! — шокированно кричит Мидория, подхватывая меня. Чувствую что-то теплое на своей шее, медленно текущее вниз дальше по спине. Красное. У крови странный цвет. Мрачный. — Диана, не смей терять сознание! Слышишь? Я киваю. Мидория присел рядом со мной и обхватывает меня под руки. Поднимает и от резкой боли шеплю сквозь зубы. Рана горит от боли, как будто к нему приставили закаленный в огне кусок железа. И я даже не знаю, что может быть хуже эта невыносимая боль или смерть. Я подумала, что умерла, когда Мидория побежал с такой скоростью, словно мы летели по воздуху. Может быть это из-за того, что перед глазами все начало плыть, или действительно мы так быстро двигались. Единственное, что я чувствовала это боль. А она все не уходила… Голова стала кружиться сильнее. Звездное небо вертелось над головой, затягивая меня в воронку. Все глубже и глубже, пока темнота полностью не заполнила все вокруг. А потом, как будто сквозь воды услышала: голоса, крики и накатила еще одна новая волна боли. А потом я оказалась в ярко освещенной, теплой комнате. Сознание плыло и я была рада, что боль притупляется. Но тьма снова затягивала в свои сети. Сколько же прошло времени? Несколько дней или недель? Боль исчезла совсем. Я онемела, ничего не чувствовала и не могла открыть глаза, зато могла слышать, слабо, но некоторые слова разобрать была в состоянии. И однажды я услышала: легкие шаги, шорох воздуха — отворилась дверь. Шаги приблизились и кто-то надавил на мое запястье, проверяя пульс. А потом послышались шаги еще одного человека. — Как она? — с хрипотцой спросил один из них. Я узнала этот голос — Всемогущий. Что он здесь делает? Не думаю, что он к каждому так пациенту ходит и спрашивает об их самочувствии. Может быть волнуется о тете и решил проведать? — Ее состояние пришло в норму, она должна будет придти в себя через несколько дней, — ответил уже знакомый глубокий голос. — Я пойду, у меня еще много дел, — послышалось легкое шарканье ног, удаляющееся от меня главного врача. — Спасибо, — говорит Всемогущий. Щелкнула дверная ручка шаги остановились. — Мы же все-таки друзья. Тебе следовало бы поспать, а то напоминаешь ходящего мертвеца, — сказал кто-то, но в голосе повернувшись к нему, с улыбкой сказал он, закрыв дверь. Рядом с кроватью скрипнул стул от тяжести. А потом наступила тишина, прерываемая писком аппарата. — Ты так похожа на свою маму, — сказав это, он ласково провел своей ладонью по моей щеке. Когда он упомянул имя моей мамы, мое сердце готово было остановиться. Кажется у меня дрогнула рука, но Всемогущий не заметил. Похожа на маму? Все так говорят, но глаза у меня от отца, которого я не знаю и знать не хочу. — Я бы хотел видеть, как ты растешь и взрослеешь. Если бы я знал… Я бы обязательно нашел тебя, — с тоской в голосе сказав это Всемогущий встал со стула. Дверь с тихим скрипом закрылась. А дальше тишина, нарушаемая тихим тиканьем часов.***
Чувствую, что лежу на жесткой кровати. Тело не только затекло, но и мышцы начинают ныть, спину ломит от такого лежания в несколько дней. В левой руке покалывает, кажется, в нее вставлена игла. Я лежала в белой комнате с яркими лампами и вертикальными жалюзи на окнах. Подушки маленькие, очень неудобные. Лазарет, подвел неутешительный итог мозг. Чего еще я ожидала?! Уж точно не морг… — Черт, — мой голос был таким тихим и хриплым, что я еле смогла расслышать свои слова. Повернув голову в сторону двери, я увидела Фидана, дремавшего, развалившись на стуле. Под глазами залегли темные круги, руки скрещены на груди. Очень медленно принимаю сидячее положение. К счастью, боль оказалась не такой сильной, как я рассчитывала. Сев на кровати почувствовала бинты, туго обхватывающие район легких, затрудняя сделать глубокий вдох. — Как ты себя чувствуешь? — раздался обеспокоенный голос с боку. Я и не заметила, как он проснулся. — Голова сильно кружится, — промямлила, поворачивая голову в его сторону. Вытягиваю ноги и прислоняюсь спиной на стену у изголовья кровати. Все суставы и мышцы страшно ныли. — Долго я провалялась? — Почти неделю, — сухо ответил Фидан. Неожиданно в палату вошла санитарка средних лет. Она застыла на пороге с бумагами в руках. Похоже делала обход по больным. — Я позову врача, — прошептав это, она быстро вышла, закрыв за собой дверь. — Черт, почему ты постоянно влипаешь во всякое дерьмо? Неужели нельзя выполнить миссию нормально? Всякий раз ты возвращаешься с новыми травмами! Твоя небрежность не знает границ! У меня создается впечатление, что ты никогда не выполнишь миссию нормально… — Ты хоть представляешь, что могло с тобой произойти?! — чуть ли не кричал он, сурово смотря на меня. В этот момент он напоминает мне нашего дедушку. Его усталые и грустные глаза. Легкий намек на бороду. — Но со мной все в порядке, — прошептала притихшим голосом. Он прищурился и я заметила, как потемнели его глаза. Злится. — А что было бы если бы он все же тебя убил?! Не помнишь, что случилось тринадцать лет назад?! Может тебе напомнить?! — гневно выкрикивает, тяжело дыша. Я вижу, как он с трудом сдерживается, чтобы все тут не разрушить. Дверь резко открывается с громким стуком, врезаясь в стену. И в палату вбегают мои друзья и стажеры. Застывают, увидев меня. — Боже! Я так рада, что ты пришла в себя, — первая накинулась на меня с обьятиями Динара. Обнимания вышли с такой силой, будто она пыталась сломать мне шею. Кажется что-то хрустнуло. Чувствую футболка в районе левого плеча начинает мокнуть. Спина Динары начинает содрогаться. — Только попробуй всхлипнуть прикончу на месте! — прошептала ей на ухо, успокаивающее, поглаживая рукой по ее спине. Осматриваю палату краем глаза, но брата уже нет. — Побесится и успокоиться, — пытаюсь утешить себя, сильнее обнимая подругу. — Не буду врать, Ди, выглядишь ты отвратительно, — Виктор, как всегда в своем репертуаре. Мне кажется или даже годами он не меняется. — Знаю, — усмехнулась. — Видок жуткий. — Ты прямо чудище из сказок, — продолжил, строя задумчивое лицо. Я смеюсь, чувствуя себя уже не такой слабой.***
Состояние медленно и неуклонно стабилизируется, медсёстры убирают опутываюшие тело маленькие трубки. Синяки постепенно проходят, местам желтея или исчезая совсем. Все-таки плохо, когда на тебя не действует ни одна причуда. Особенно, если она не контролируемая. Проведённые на больничной койке несколько недели дали время сомнениям разрастись глубоко в душе, сжимая сердце. — Я хочу поговорить с тобой… Мидория застывает рядом с кроватью. — Мне тоже надо поговорить — решительно говорит герой, садясь на рядом стоящий стул. Дергаю уголком губ. Давно пора… — Он искал тебя. И я не знаю зачем. Мидория хмурит брови и задает вопрос: — Кто они такие? От этого уже не отвертется. Придется сказать правду. — Они были людьми, как и все. Это воздействие причуды, желающими их такими. Они не помнят ничего, ни семью, ни друзей и прошлое. Они, как чьи-то пешки в руках. — И вы не знаете, кто за этим стоит, — заключает зеленоволосый. — Нет, — подтверждаю его слова. — Мидория… — Деку, — мягко прерывает. — Зови меня Деку, — улыбается. — Я хочу, чтобы вы с Кацуки улетели обратно в Японию. Улыбка сразу же сходит с его лица. — Я останусь, — решительно говорит зеленоволосый. — Если ему нужен я, то он может полететь за нами и тогда еще больше людей пострадают. Он прав. Для героев спасение мирных людей превыше всего. Мидория уходит. Все, что я слышу каждый день от этих индивидов в белых халатов, это то что мне нужно время на восстановление. Но его у меня нет. Чертовски мало. — Я хочу вернуться в строй. Брат поднимает на меня взгляд в котором красноречиво читается, что я сумашедшая. — Чтобы, потом тебя прихлопнули? — саркатически спросил Фидан, приподнимая бровь. — Сегодня еще никто не пытался меня убить, — напомнила я. — Пока что, — сухо заметил он. — Не разучилась ли ты драться? — с усмешкой вмешался Виктор, до этого стоявший подальше от нас. — Хочешь проверить на что я все еще способна? — бросила я. — Было бы не плохо, — поддержал рыжий, ухмыляясь во весь рот. — Но я не хочу, чтобы потом твой брат свернул мне шею. Брат убийственно посмотрел на Виктора. Рыжий в примирительном извинении выставил руки, бормоча: — Все, все ухожу. Все действия моего друга, Фидан провожал с мрачным видом. — Ты еще не окрепла, — укоризненно напоминает Фидан. — Я чувствую себя лучше, — возразила я. Он строго уставился на меня, проигнорировав последнее мое предложение и более спокойнее сказал: — Попровляйся, — и дверь с тихим хлопком закрылась. Надолго остаться одной и в тишине не дали. Буквально через несколько часов в коридоре послышались шаги, остановившись около моей палаты. Дверь тихо скрипит, показывая нового посетителя с рыжими волосами. Маша тихо проходит и останавливается в центре палаты. — Каков результат? — взволнованно спрашиваю, готовая уже подскочить с кровати от нетерпения узнать. Маша медлит в упор, смотря на меня, потом поднимает листок, отдает его мне и говорит: — Отрицательный. Я облегченного вздыхаю, как будто с плечей упал тяжелый груз, но тут же хмурю брови. Для полной достоверности мне надо только проверить Всемогущего. Но только как? Может все-таки встречаются похожие причуды? И поэтому Айлина сказала, что они схожи. От всего этого мне кажется, что скоро голова расплавится. И в голову резко приходит еще один вопрос. — Что насчет того странного прибора, заблокировавшего мой Квирк? — полюбопытствовала, вспоминая тот прибор. — Пока, что ничего. Оно успело смешаться с твоей кровью. И из этого можно сделать вывод, что настроено оно было только на тебя, — намекает рыжеволосая. Маша уходит через несколько минут. Я отдала бы все, лишь бы выбраться из этой чертовой больницы. Откидываюсь на спинку кровати задумчиво, смотря в окно. — «Ненавижу больницы с детства», — с раздражением думаю, прикрывая глаза. — Что делать дальше… — тихо шепчу в пустоту. Отбечено.