***
На следующий день после встречи с Наннерль в опере, Сальери узнал, что на некоторое время придётся прекратить его репетиции с Алоизией, так как та собралась, по её словам, «помочь сестре оправиться после смерти мужа и проведать родственников.» Услышав это, мужчина еле удержался от усмешки. Он знал, что Терезия так же периодически «уезжает проведать брата», на самом деле отправляясь погостить к одному из своей свиты высокопоставленных любовников, пропадая иногда на месяц и, естественно, забирая детей с собой. Сальери совершенно не был против - в одиночестве ему было легче. Не приходилось торчать в кабинете сутками, без возможности выйти, не наткнувшись на любопытные и испуганные взгляды дочерей и холодный, насмешливый - жены. Он мог сесть писать у рояля в гостиной - целые часы их помещения слышались перекаты белых и чёрных клавиш под пальцами композитора. Но дело было не в этом. Когда нелюбимая любовница уехала, забрав вместе с собой одного лишнего стороннего наблюдателя, у него был шанс побыть с той, кого действительно любил. Две недели счастья пролетели незаметно- впрочем, счастье всегда мимолётно. Завтра приезжала Алоизия- но даже этот факт не мог омрачить сладостных воспоминаний, в которые был погружён композитор. Он вспоминал прекраснейшие моменты из тех, что произошли с ним за две прошедших недели.***
-Боже, Антонио…где вы их раздобыли в такое время года? — Наннерль со смехом сжимала в руках пышный букет нежно-розовых цветов, которые подарил ей Сальери. Тот постарался сделать свою улыбку максимально снисходительной. -В королевских оранжереях розы самых разных сортов цветут круглый год. А я не зря всё-таки капельмейстер Его Величества как-никак.- Сальери смотрел на личико девушки, которая в восторге зарылась им в благоухающий ворох, вдыхая розовый аромат. -Зачем вы так старались для меня? -Не могу видеть ваше несчастное лицо и решил вас порадовать в меру своих сил, Наннерль.***
-Антонио, ну давайте же, это просто- посмотрите, сколько людей катается, — девушка со смехом тянула угрюмого и крайне недовольного мужчину за руку, пытаясь заставить его встать. Они находились в Венском Штадпарке, около центрального пруда- и сейчас фройлен Моцарт настойчиво и тщетно пыталась поставить неулыбчивого Сальери на коньки. -Господи, Наннерль, ну помилуйте! Это детская забава, к тому же я совсем не понимаю, как стоять на этих... Коньках! -Антонио, стоять на "этих коньках", как вы выразились, очень просто, я вам покажу- в Зальцбурге мы с Амадеем каждую зиму катались на пруду. И я, кстати, делала это не хуже мальчишек, девушка, сдув с раскрасневшегося лица карамельную прядь, с шутливой гордостью задрала нос. Сальери невольно улыбнулся. -Ну, раз вы так настаиваете… Но только в том случае, если окажетесь мне честь и станете моим учителем. Девушка взглянула на улыбающегося ей мужчину. Видеть Сальери в таком состоянии была чем-то новым, необычным, даже, как ей казалось, неправильным… Но ей всё равно определённо нравилась улыбка этого человека. Она чувствовала, что потусторонний страх, который она испытывала к нему ещё три-четыре дня назад, постепенно стал уходить из её души. Её шоколадные глаза смеялись ему. -Вот и прекрасно, я в вас с самого начала верила. Ну, вот вам моя рука, вставайте, только аккуратно…***
Сальери улыбался. "Мы катались полтора часа. Я целых полтора часа держал её руку в своей, вдыхал аромат её волос… Они пахнут, кажется, карамелью. А потом я упал…"***
-Oh, scheisse*!- мужчина лежал лицом в снегу, ругаясь сквозь зубы и чувствуя, как по губам бежит что-то тёплое. -Герр Сальери! Ох, боже мой, вы можете встать?- композитор почувствовал, что его кто-то настойчиво пытается перевернуть. Мужчина сел, приложив рукав тёплого жюстокора к лицу. Наннерль Моцарт сидела рядом с ним, положив руку на его плечо и обеспокоенно заглядывая ему в глаза. -Боже! У вас кровь из носа идёт! Ох, герр, простите меня, пожалуйста, мне действительно не стоило тащить вас на лёд… -Наннерль, прошу, не беспокойтесь, это всего лишь кровь из носа, сейчас перестанет… -Нет, я правда перед вами виновата… Дайте я вытру вам кровь! -Я вас прошу, не стоит… Но она уже вытирала ему лицо белым платочком с вышитыми инициалами. От этого кусочка ткани пахло корицей и карамелью. Девушка, продолжая рассыпаться в извинениях, не обращая внимание на пытливый взгляд его глаз, продолжала аккуратно вытирать ему кровь. Сальери молча любовался ей, её разрумянившимися на морозе щеками, мягким взглядом глаз, кристалликами снега, которые искрились в её выбившийся из-под капюшона волосах.***
"В тот день она была так близко..." Сальери подошёл к столу, взял с него какой-то небольшой предмет и, подержав его в ладонях, прижал к губам. От испачканного каплями крови платка пахло карамелью и корицей.***
В затылок Сальери прилетело что-то холодное, мокрое и неприятное. Мужчина с крайне недовольным выражением лица повернулся было назад, дабы обрушить свой гнев на обидчика… Из-за дерева, почти согнувшись от смеха, выглядывала Наннерль. Композитор, стараясь сохранить максимально бесстрастное и мрачное лицо, подошёл к ней, заложив руки за спину. -Антонио… Здравствуйте… Простите, простите меня, пожалуйста, но вы стояли в столь удобной позиции, что я не удержалась… Прости-и-ите-е-е… Сальери смотрел на неё сверху вниз с улыбкой, стараясь максимально незаметно нагнуться и набрать в руку снега… -Ну вы как маленький ребёнок, Наннерль, ей-богу… -Простите-е-е…- девушка, смеясь, взглянула на него. -…но и я сам ничем не лучше, — заключил мужчина и всё с тем же выражением лица быстро сунул руку с пригоршней снега в капюшон девушки. Та, взвизгнув, отпрыгнула, падая в снег. -Ай, что же вы делаете!.. Люди, гуляющие в Штадпарке, с удивлением смотрели на высокого мужчину, одетого в чёрное и маленькую хрупкую девушку, которые со смехом кидали друг в друга пригоршни снега.***
Сальери лежал в кровати, смотря на догорающую на столе свечу. В его прижатом к сердцу кулаке был зажат белый платочек с инициалами: "М. А. М." "Мария Анна Моцарт."