Мне приказали любить

      Мало кто знал, что просыпаться утром-почти-днём от ярких солнечных лучей, пробивающихся сквозь шторы, пусть и банально, но приятно. Особенно в том случае, если пробуждение проходило рядом с кем-то тёплым и мягким. Кто тоже просыпался, ворочался рядом с тобой, мычал что-то отдалённо похожее на «доброе утро», лениво улыбался так, что и никакого солнца не нужно.       Клише. Арсений терпеть не мог клише.       Но ему, внезапно, оказалось всё равно на это. Потому что кому какое дело, банально это или нет, если это приятно?       А ему было дьявольски (какая ирония) приятно рядом с парнем, который ему нравился (неожиданно? Нет). И клише всё происходящее или нет, было неважно. Важна только улыбка Антона, такая определённо особенная, открытая и принадлежащая только Арсению.       И вот даже говорить ничего не надо было, чтобы быть уверенным, что всё правильно. Что всё замечательно.       Правда, ровно до того момента, как Арсений вспоминал о сделке. Эта лёгкая недосказанность не давала ему полностью насладиться моментами с Антоном. Какой-то мелочный пустяк. Всего лишь демон, который обещал исполнить его желание только после того, как он влюбится. А он, вроде как, влюбился.       Да почему «вроде как»? Арсений не стал бы просто так заниматься сексом несколько раз подряд за ночь с парнем, если бы не был влюблён!       Наверное.       Ну а почему «наверное»? Почему Арсений вообще сомневался? Только потому, что желание ещё чудесным образом не исполнилось? Ну так это, вероятно, просто с Пашей поговорить надо.       Только Арсений подумал о демоне, как он, как ни странно, тут же с нахальной улыбкой уставился на него с потолка.       Не будь Попов умудрённым опытом мужчиной, пережившим всякое в своей жизни, он бы знатно... удивился.       На деле же он чуть с кровати не подскочил. Задушив вскрик в горле, он во все глаза уставился на Пашу, всем своим довольным видом демонстрировавшего явление пресловутой поговорки «вспомни лучик, вот и солнышко». Хотя Арсений помнил ещё одну формулировку данного явления, но он же приличный человек! Пусть и вусмерть напуганный.       Арсений приложил указательный палец к губам и очень намекающе уставился на демона. Он был не готов пережить ещё и испуг Антона. Который мог вылиться вообще непонятно во что.       — Чуть позже, пожалуйста, — одними губами беззвучно проговорил он, прекрасно зная, что Паша умный, Паша поймёт. А Антон пусть и не глухой, но не услышит.       Дед Мороз пришёл с подарками чуть раньше. Вот только тут один мальчик, как отметил давным давно Арсений, очень здравомыслящий мальчик, в Дедушку не верил. Ой-ой-ой будет.       К этому здравомыслящего мальчика надо быстренько подготовить. Даже если потом он здравомысляще ударит Арсения в нос.       Утро перестало казаться таким чудесным и распрекрасным. Вот всегда ж были мелочи, с радостью готовые испортить любой идеальный момент! И одна конкретная мелочь сейчас давила идиотскую улыбку, свисая с потолка и явно не собираясь дать Арсению достаточно много времени даже для разъяснений, что говорить про нежные утренние обнимашки.       — Тох, а ты веришь в демонов? — без лишних прелюдий сразу же спросил Арсений.       — Это новая версия «доброго утра»? — удивлённо просопел Антон, так ещё толком не проснувшись. Он лежал на груди, уткнувшись лбом в плечо Арсения, с закрытыми глазами. Сколько такая удача продлится, Попов не знал. Надо было действовать решительнее.       — Не, ну скажи, — не сдавался мужчина, поглаживая парня по голой спине, с тайной надеждой, что это подготовит её к удару. Он также надеялся, что удар не будет таким сильным, но... он только что собирался рассказать парню, что лежит с ним под одним одеялом только из-за того, что ему так сказали сделать. И не кто-то, а демон. Кстати, между прочим, так, на секундочку, этот демон как раз был тут. Привет, его зовут Паша, познакомьтесь!       Что-то Арсению стало дурно.       — Какие, к чёрту, демоны, Арс?       — А вот те самые чёртовы демоны. Так веришь?       — Ага. И в демонов, и воронежскую сборную, и в то, что игрушки по ночам оживают, — зевая, начал перечислять Антон. Подумав, он почти тут же предположил: — Тебе приснилось что-то?       — Да нет, я просто... — Арсений свободной от парня рукой уже отмахивался от Паши, спустившегося совсем низко, почти доставая их, всё также безумно улыбающегося. Жуть. — Призвал одного. Козла.       Паша на секунду нахмурился, задумчиво потрогал рога, а потом чуть не заржал в голос.       — И чего тебе снится только? — Закинув руку на Арса, Антон лишь сильнее прижался к нему, лениво что-то мыча. Арсений краем сознания отметил, что собирал вокруг себя зверинец, и чуть тоже не заржал в голос. Истерически. — Подойди к окну и скажи: «Куда ночь, туда и сон». И всё хорошо будет. — В противовес к своим словам, Шастун прижался ещё сильнее.       — Не, ну я же серьёзно, — уныло сопротивлялся Арсений. Что делать, если человек не верил, что ты призвал демона? — Я призвал демона, Тош.       Антон лениво, медленно открыл глаза. Подсунул под тело руку и тут же привстал на одном локте, чтобы заглянуть Арсению в глаза сверху-вниз. Паша еле успел чуть подтянуться вверх, чтобы парень его не задел.       — И что? Теперь у тебя нет души? — будто бы приняв бред Арсения за чистую монету, буднично спросил Антон.       — Не совсем. Теперь я... влюбился, — честно признался Арсений, отчётливо понимая, что пути назад уже не было.       — В кого? В демона?       Арсений и Паша одновременно скривились.       — Нет! — с негодованием выкрикнул Арсений. — В тебя. В тебя я влюбился. — Видя непонимающий уставший взгляд Шастуна, мужчина осторожно продолжил: — Ну, за моё желание демон сам желание загадал. И им оказалось влюбиться. В тебя. Ну вот я и... того.       — Когда ты успел выпить? — совсем скучающе поинтересовался Антон.       Терпения у Арсения больше не хватало.       Он, наперекор всем своим планам и законам хорошего тона, просто грубо перевернул Антона на спину, чтобы тот смог увидеть.       Какое-то время стояла абсолютная тишина. Даже Паша, очевидно, прифигел от такого поворота. Во всех смыслах. А Арсений вскоре даже начал сомневаться в том, что Антон мог бы увидеть демона, и сейчас тот просто заснул опять.       — Арс, это... — свергнув сомнения, промямлил Антон, некультурно указав на демона пальцем.       — Это Паша, — только и смог ответить Арсений.       Паша, со всем свойственным ему пафосом, снял вымышленный цилиндр и поклонился.       — Доброе утро, — цивилизованно, в отличии от Попова, поздоровался он.       — Ох, у ели, ох, у ели, ох, у ели злые волки разбросали все иголки, — напеваючи принялся размышлять вслух Шастун. — Чё за рофл? — наконец, выдвинул теорию он.       — Что за слова пошли у человечинки, — скривился Паша.       — Это Паша... — с грустью повторил Арсений. Кажется, всё пошло к тем самым елям. — Он душу брать не хотел, — с ещё большей грустью добавил он, оправдываясь. — Сказал, вот как влюблюсь, так желание и исполнится. Но я только в тебя был согласен влюбляться, понимаешь? Тош? А сейчас он, видимо, пришёл желание исполнять. Ничего плохого, ладно?       — Это то есть как это? — блеснув образованностью, уточнил парень.       — Это то есть вот так, — стараясь придерживаться максимально близкого парню уровня, ответил Арсений.       — Я сейчас кого-нибудь ударю, — тихо пригрозил Антон, не прекращая гипнотизировать взглядом демона. — Больно ударю. Я умею.       — Ну что ты, Тош. — Арсений аккуратно повернулся на бок, чтобы одной рукой мягко поглаживать торс парня. — По контракту я влюбиться должен был, понимаешь? Я влюбился. Напомню, что в тебя. И теперь и мы вместе, и я известным буду. Ну разве не здорово? — Мужчина уже и сам не понимал, что несёт.       — Известность? Серьёзно? — Повернув голову к Попову, Антон аж скривился, забыв на время о прочих поражениях. — С твоей-то изобретательностью, с твоими-то бесшабашными идеями – тупая известность?       — И ничего она не тупая... — обиженно просипел Арс, собираясь продолжить, но его перебили.       — И ничего не известность, — взял право голоса Паша. — Контракт не выполнен. Никакой известности, орешек, — спокойно оповестил он. Арсения словно водой холодной облили. — Собственно, я только за этим и пришёл. Адьёс, амигос!       Паша вновь пафосно поклонился и был таков.       Повисло ещё более напряжённое молчание. Сердце у Арсения дрожало. Антон был умным и, главное, внимательным парнем. Он не мог не понять. А вот Арсений мог. И поэтому он агрессивно не понимал, что вообще сейчас такое было.       Ясно было лишь одно. Хрен ему, а не «доброе утро».       — Пошёл вон, — тихо-тихо, сквозь зубы выдавил Антон, так и не шелохнувшись.       Сердце дрожать перестало, рухнув куда-то вниз, и задрожало уже тело. Арсений был уверен, что парень просто сделал неправильные выводы, он-то его любил, честно любил, без всяких демонов и контрактов, вот только... он и сам понимал, что объяснять ему это сейчас – только хуже делать.       Поэтому Арсений ушёл.       Дома мужчина яростно пинал ногами разбросанные по квартире реквизиты, словно они были основополагающей причиной того, что происходило. Он кричал на них, кричал на себя, кричал на Пашу, который рассудительно решил не появляться перед своим заклинателем в час его безумия.       Арсений уже сбился со счёта того, сколько раз он пожалел о том, что сам выдал Антону условия контракта, что рассказал ему всё так просто и сразу, что ушёл, даже не попытавшись исправить ситуацию.       Антону было больно. Арсений понимал это и ощущал боль ещё сильнее.       Парня использовали, парню дали надежду. Ложную и жестокую. Ведь именно так всё казалось со стороны Антона? Арсений не сомневался, что именно так. И ещё сильнее бил стену кулаками.       Костяшки от непривычки больно смещались, разбиваясь. Арсению не жалко. Он ведь и кое-что поважнее разбил.       И не нужна ему уже никакая известность! Ему Антон нужен. Улыбающийся, счастливый. Рядом. А больше ничего не надо.       Только парень ведь ему уже не поверит.       — Паша! — закричал Арсений, когда выдохся, и вся ярость уже запеклась черноватой корочкой на его пальцах. Кто вообще придумал бить стены, когда больно внутри? Наверное, те, кто не хотел получить по морде. — Паша, сука рогатая! Где ты?       — Чего ты, орешек? — раздалось из угла. — Чего взбеленился-то так?       Арсений взял рядом лежавшую книгу и швырнул её в голос. Ожидаемо, книга просто ударилась о стену.       — Вот это радушие, вот это гостеприимство! — приторно проговорил Паша и подошёл ближе. Такой маленький демон, а столько ненависти сейчас Арсений испытывал к нему.       — Ты... почему ты солгал? — только и смог выдавить из себя мужчина, осев на пол и зарывшись руками в волосы. Страдал он, как и жил, со всей отдачей делу. От чего становилось ещё более тошно. — Я ведь люблю его.       — Кто солгал? Я солгал? Это что, зверь такой? — состроил невинную морду Паша, но, не видя вообще никакой реакции на свою простенькую провокацию, уже серьёзно сказал: — Контракт действительно не выполнен.       — Почему?       — В условиях не было взаимности.       Точно, там же было что-то такое...

«Ты просто должен влюбиться в человека, которого никогда раньше не любил, который не любит тебя, и всё!»

      Осознание и глухая реальность надавили на мужчину с удвоенной силой. Его любили. Правда любили. Даже до грёбаного контракта. А Арсений... идиот. Не заметил сначала, похерил потом. Вот какой хороший человек.       Возникла глупая идея пойти к Антону и сказать, что рассказал ему неправильные условия, чтобы тот не думал, что Арс его так и не полюбил, вот только... понимал, что Антон уже точно не поверит. Арсений изначально мудак. Влюблённый, не влюблённый – а всё равно мудак.       И Паша мудак.       Винить кого-то ещё всегда проще.       Только проще не становилось. Даже если весь мир мудак, Арсению это помочь не могло. Хотя бы просто потому, что зверская печаль уже затопила мужчину, не давая даже сил на соображение, как же всё исправить.       — Как... как расторгнуть контракт? — глухо прошептал Арсений, не представляя, что вообще ему делать. Стоит разобраться хоть с чем-то.       Паша недобро ухмыльнулся.       — Убей его. Убей пацана.       Рёбра неприятно защемило. Стало по-настоящему страшно.       — Нет!       Арсений широко распахнул глаза и с отчаянием смотрел на демона. К такому он был явно не готов.       — Убей, и всё закончится!       — Нет!       По коже прошла крупная дрожь.       — Убей. У тебя нет выбора.       Паша настаивал, зло сверкая глазами. Арсению стало совсем дурно. Он на секунду представил неживого Антона, и стало уже невыносимо.       — Пожалуйста, нет... — просипел он, зажмуриваясь и вертя головой. Его словно посадили в тесную клетку, стенки которой только сужались. Дышать расхотелось совершенно.       Следя за происходящими стенаниями мужчины, Паша, хихикнув, вздохнул.       — Ладно, шучу, — сказал он, потянувшись и зевнув. — Контракт не завершён. Я не выполню твоё желание. Но и не уйду из этого мира. Сводишь меня на экскурсию, м? Говорят, в Эрмитаже можно провести всю жизнь и всё равно не увидеть всего!       — Да пошёл ты! — вскочив с места, заорал Попов, испытывая невероятное желание вновь избить демона.       Вот только тот уже исчез, а перед мужчиной замаячили отголоски безудержного и идиотского оптимизма. Они плясали перед ним, кружась и сверкая, почти даже казалось, что он сошёл с ума. Но на деле ум вставал на место.       И словно огромная глыба свалилась с плеч Арсения. Не надо никого убивать! И Антон живой ведь! И будет живым!       И всё как-то внезапно вернуло свои краски. Мир вокруг засиял. Дышать стало свободнее, даже воздух стал словно насыщеннее кислородом.       Пока они оба живы, нет никаких серьёзных проблем. Арсений поверил в это. И он заставит Антона поверить ему. Ему и в его любовь.