Две стороны одного клинка

Вот уже несколько дней Том находился в своём маленьком домике возле Шпиля, снедаемый самыми различными чувствами. И в данный момент он безучастно лежал на кровати, глядя в потолок, а в его душе бушевала буря: боль, отчаяние, непонимание, паника, страх, но всё это перекрывало непривычное для него чувство жалости… жалости к себе. Тяжело вздохнув, он повернулся на бок, переводя взгляд на вид за окном. Он открывался на Шпиль, возле которого танцевала свой прекрасный танец Хант. Её плавные движения снова всколыхнули в его душе волну боли и отчаяния. Зажмурившись, Том погрузился в воспоминания. Тот день, когда он вернулся к Шпилю, мальчик, пожалуй, теперь никогда не забудет. Слишком уж он тогда испугался. Разве мог он предположить, что такая долгожданная встреча с друзьями станет для него самым настоящим кошмаром? Хотя предчувствие было… Ведь возвращаясь из деревни, где он оставил последнее письмо, мальчик нарочно задержался в пути, оттягивая этот момент. Все его мысли занимали только два вопроса: как много они знают о том, что произошло с ним за это время; как примут его, ведь теперь он точно не человек? Да и натворить уже много чего успел. Внутренности скручивало от предчувствия чего-то нехорошего, заставляя передвигаться последние сутки человеческим шагом. Но Томас, в конце-концов, обругав себя последним трусом, сделал последний рывок, переносясь на окраину леса, находившуюся недалеко от Шпиля. Мальчик помнил, как затрепетало его сердце, когда он снова увидел Хант. Том только сейчас понял, как по ней скучал! Ведь это здесь прошла всего лишь неделя, а для него пролетело уже несколько лет. Как ему захотелось выбежать из-за деревьев, чтобы обнять её, зарыться носом в её разноцветный мех и выплеснуть всю ту бурю чувств, которые накопились в нём за все эти годы, что он провел в Кубе. Рассказать ей о своей глупости, беспечности, самонадеянности. А ещё злости, гордыни и ненависти, которые очень тяготили его, потому что принадлежали вовсе не ему. Ведь после того, как он почувствовал на себе, какое влияние оказывает на него сущность души Дракона, Том стал считать свой поступок поспешным и глупым. И это разрывало его на части. Он просто не мог поступить тогда по другому! На протяжении этих лет, что он провел с Драконом, их объединила не только дружба, но и ненависть. Ненависть, которой Том вероятнее всего просто «заразился» от дракона, ведь лично ему Данакиль ничего не сделал. Но обострённое чувство справедливости сыграло с ним злую шутку. И теперь сделанного не вернёшь. Хант должна была понять его! Ведь если не она — то кто? Кто в этом чужом для него мире смог бы выслушать его и, возможно… пожалеть? Но что-то остановило его тогда. Странное поведение Лисы настораживало: она размеренным, спокойным шагом вышагивала вперёд — назад перед Шпилем, а вот её хвост метался из стороны в сторону с огромной скоростью, показывая истинное настроение хозяйки, да и обеспокоенный взгляд жёлтых глаз время от времени скользил по краю леса. Тревога. Тревога и злость витали в воздухе, расходясь от Хант. И Томас мог только догадываться о причине, в глубине души надеясь, что она волнуется за него и поэтому злится. Дольше оттягивать не было смысла — мальчик вышел из своего укрытия. Лиса тут же повернулась в его сторону и замерла, уставившись в его глаза. Ещё секунду назад плескавшаяся в её взгляде тревога мгновенно переросла в облегчение, но всего лишь на секунду. Хант прикрыла глаза, переводя дыхание, а когда снова открыла, то в её взгляде можно было увидеть только холод. Безразличие — Том боялся его больше всего. Он чувствовал, как Хант сканирует его своим внутренним зрением и медленно кивает, видимо подтверждая все свои догадки. И чем дольше она его изучала, тем холоднее становился её взгляд. Том понял, что Хант знает обо всем, что с ним произошло. Да и как могло быть иначе, ведь она — жрица этого Леса. Жрица, которая явно не одобряет его поступок. Во что же он вляпался? И на что надеялся? И можно ли все исправить? Множество вопросов хаотично носилось в его голове, не желая задерживаться там даже на секунду. Он сделал шаг по направлению к Хант, но остановился, увидев, как на её загривке поднялась шерсть, а глаза полыхнули злостью, сменившейся отчаянием и болью. Покачав головой, она отвернулась от него и, как-то сгорбившись, будто обессилев, тихонько переставляя лапы, побрела в свой дом. Сердце Тома сжалось от тоски. Он хотел уже броситься за ней: просить прощения, умолять принять его, да делать что угодно, лишь бы прогнать из её души этот холод, а себе вернуть уверенность в её благосклонности. Но не успел. — Да, Джаспер, наворотил ты дел! — раздался совсем рядом до боли знакомый, но такой холодный голос. Мальчик резко развернулся и увидел ещё одного своего друга. Тот стоял совсем рядом, облокотившись о ствол дерева плечом и сложив лапы на груди. Том был настолько поглощён встречей с Хант, что даже не заметил, как тот оказался рядом. — Ты тоже будешь меня осуждать? — слишком резко спросил он и сам поморщился от своего тона. — Прости. Я не думал, что Хант всё это так воспримет. — А как она по-твоему должна была воспринять то, что ты взял на себя такую ответственность? Встретить с распростертыми объятьями? Пожалеть? Успокоить? Снять груз чужих проблем с твоих плеч? — повёл в удивлении синей бровью его собеседник. — Я поклялся отомстить за его смерть. Ты должен меня понять. Такие существа, как Данакиль не должны жить в этом мире, — снова вспылил Том, сжимая кулаки. — Ну и мстил бы на здоровье! Мало ли способов?! Душу-то ты его зачем трогал? Своих проблем мало было?! — сорвался на крик его друг. — Ты в этом мире уже давно и должен был понять, что здесь за всё приходится платить. Ты готов заплатить за эту выходку своей душой? А моей? А душой Хант? А может Существованием этого Мира? — Ты о чём? — испугался Том. — Я о таком и не думал… — Не думал он, — перебил его друг, потирая переносицу в успокоительном жесте. — Забудь пока. Я лишнего наговорил. Всё потом. Я за письмом. — За каким? — опешил Том от такого перехода. — Письмо Хант. Будет лучше если я сам его отнесу. И… Прости меня. В том, что всё это случилось, есть и моя вина. Я не должен был просить тебя помогать мне. И то что ты сам схватил не ту пачку писем, ни капли меня не оправдывает. Несмотря ни на что — я жутко рад видеть тебя в живых, — наконец улыбнулся Рататоскр и сгрёб Томаса в свои беличьи объятья. — Ты даже не представляешь как я волновался. Мы все волновались. А Хант вообще, кажется, не спала всё это время. Том неподвижно стоял в объятиях огромной белки и не мог даже припомнить такого момента, чтобы Рататоскр так проявлял свои чувства. Что ж, хотя бы один друг от него не отвернулся, а там может и с Хант получится объясниться. А слова о том, как сильно она волновалась, привнесли в его душу покой. Том прикрыл глаза, наслаждаясь близостью родного существа, но вдруг до него дошёл смысл сказанных ранее слов: — Рат, а что значит, готов ли я пожертвовать Существованием этого Мира? — спросил он, чувствуя, как друг напрягся от этого вопроса и отстранился, выпуская Тома из объятий. — Я не могу пока рассказать тебе всего. Хант не велела, да и не готово пока ничего, — отводя глаза расплывчато ответил Рат. — И поэтому мне надо торопиться. Она просила навестить кое-кого, да и письмо последнее нужно доставить. Ещё увидимся! — крикнул друг, поспешно исчезая. — «Странно всё это» — подумал Том. — «Надо будет в следующий раз поговорить с ним поподробнее». Но следующего раза так и не представилось — Рататоскр больше не появлялся. А Хант игнорировала его точно так же, как и в первые дни, когда Томас только появился в Ансикте. Это обстоятельство очень сильно тревожило его, да и слова Рата не шли из головы, не давая покоя мальчику ни днём, ни ночью. Несколько дней провалявшись в своём доме, он придумал всего один единственный способ примирения с Хант, и возобновил тренировки возле Шпиля. Но теперь это был не только танец, но и всё, чему он научился за последнее время. По ходу тренировок Том продолжал обдумывать свой дальнейший шаг в отношении Данакиля. Изучая свои новые способности и практикуя старые, он не видел, как из-за деревьев за ним наблюдают задумчивые глаза, полные тоски и тревоги. Как ночью, сидя на самом верху Шпиля и смотря на звёзды, черно-белая лисица тихо вздыхает, понимая что тот мальчик к которому она так привязалась и, возможно, даже полюбила, больше никогда не станет прежним. Как наполняются слезами её глаза, а сердце решимостью помочь ему обрести себя нового. Она чувствовала, что судьба этого мира уже предрешена, а мальчика ещё можно было спасти. И ей было абсолютно всё-равно кем он стал и в кого превратиться в дальнейшем. Самое главное, что это всё ещё её Том, а ради него она готова на всё, даже на смерть. До фестиваля оставалось всего две недели, а Том до сих пор не придумал способа как ему попасть в резиденцию, где будет проходить сбор всех весомых людей Ансикта. А попасть было жизненно необходимо… Том знал, что в таких местах обычно можно собрать много информации о власть-имущих этого мира. А ему стоило определиться с кем лучше дружить, у кого попросить поддержки. Да и выяснить, кто пребывает на стороне тёмных эльфов тоже не помешало бы… К тому же, судя по тому, что туда получил официальное приглашение сам Данакиль — встреча будет «жаркой». Способ туда попасть был только один, но самостоятельно реализовать его он не мог… Не пойти же ему к Хант и не попросить напрямую взять его с собой? Она всё ещё игнорировала его присутствие. Даже во время тренировок, когда он танцевал рядом с ней, Хант совсем не обращала на него внимания, даже несмотря на значительный прогресс и множество новых движений. Тяжело вздохнув, Томас провёл по лицу ладонью, смахивая пот. Холодная встреча до сих пор не шла у него из головы. Отстранённость Лисы отталкивала, и он не решался подойти первым. К его облегчению и радости, делать ему этого и не пришлось. Как-то раз, на очередной тренировке, Томас заметил, что за ним пристально наблюдает Хант. Впервые за столько времени она смотрела именно на него! Он начал стараться, чтобы показать ей своё мастерство, ведь у него начали получаться такие фигуры, которые он раньше даже и не мечтал сделать. И конечно же сбился и, запутавшись в ногах и нелепо взмахнув руками, упал. — «Какой позор» — подумал Том, прикрыв глаза рукой, лёжа на земле. Набравшись смелости он выглянул из-под ладони и посмотрел на Хант. Она подошла к нему и, склонившись над его головой, без каких-либо эмоций во взгляде, произнесла: — Я смотрю Ваша новая сущность позволяет делать успехи в тренировках, — холоду в её голосе позавидовал бы и ледник. — Хант, я… — Прежде, чем что-то сделать или сказать, господин Джаспер, подумайте о последствиях, — перебила его Лиса и перевела взгляд холодных глаз на горизонт. — Прости. Прости меня, Хант. Я не думал… Я вообще ни о чем не думал. И я очень сожалею… Ведь меньше всего на свете я хотел бы лишиться твоей дружбы, — тихо прошептал Том и отвернулся. Он не хотел, чтобы Лиса видела, как его глаза наполняются слезами, а одна предательница уже прочертила дорожку на его щеке. Это было ещё более унизительно. — Главное, чтобы не пришлось жалеть о большем, — немного смягчилась Хант. — Я пришла предупредить тебя, что ты пойдёшь на Фестиваль вместе со мной. Будешь моим спутником. Зная твою неуёмную натуру, я боюсь даже представить, что ты можешь придумать, чтобы попасть туда. Поэтому мы пойдём вместе и заранее с тобой обговорим каждую деталь твоего поведения. Томас был настолько удивлён такому предложению, что забыв про свои слёзы во все глаза уставился на Хант. А Лиса, окинув мальчика с ног до головы, продолжила его удивлять: — У тебя что, нет другой одежды? — скривилась она. — Более… Подходящей? Том на это только неуверенно пожал плечами. Поведение Хант выходило за рамки привычного. Он, конечно понимал, что она злится на него, но чтобы так… Да он в таком виде проходил последние лет десять и это никогда её не смущало! Что же изменилось? Неужели из-за того, что в нём живёт душа дракона, она стала воспринимать его как какого-то аристократа? Да не может этого быть! Это же его Хант! Лиса, которая провела с ним бок о бок последние несколько лет. Подруга, которую, на его взгляд, он знал, как свои пять пальцев. Сколько раз они засыпали под звёздами, тесно прижавшись друг к другу? Сколько раз она колдовала над ним, весело смеясь, когда откат заставал его в наиболее нелепой позе? Неужели она настолько зла на него, что готова перечеркнуть всё, что между ними было? А пока голову Томаса занимали не самые приятные мысли, Хант продолжала изучать его внешний вид: худой, лохматый, рубашка, сшитая из простого полотна, почти вся в пятнах застаревшей крови, которая видимо уже не отстирывалась, и непонятные бриджи, или скорее даже шорты, которые когда-то были штанами. — «Бедный мальчик, совсем себя довёл. Надо его откормить и привести внешний вид в порядок. Согласится ли? Дриады сказали, что он практически ничего не ест и одежду новую не тронул, будто не увидел. А у нас осталось очень мало времени. Он должен выглядеть достойно. С чего же начать…» — прокрутив у себя в голове все возможные варианты, она уверенно сказала, не терпящим возражения тоном: — Я пришлю к тебе нашего лучшего портного. И не спорь с ним. Это очень важно. Всё должно быть идеально, — и, важно задрав нос, удалилась, оставив Тома в полном раздрае. Чувствуя на себе удивлённый взгляд мальчика, она корила себя за холодность, но в то же время понимала, что по-другому Том не поймёт. — «Ему не помешает встряска. Чтобы впредь думал, что может повлечь за собой тот или иной поступок. Игры кончились. Пора взрослеть. А мне ещё многое надо предусмотреть». И сегодня, спустя неделю после той тренировки и хрупкого примирения, он рассеяно слушал очередную речь Лисицы о том, что ему нужно вести себя очень тихо и не привлекать внимания. Всё это Томас слышал за прошедшие дни тысячи раз: быть очень осторожным, не нарываться на неприятности, держать себя и свою силу под контролем, только наблюдать, молчать и ни во что не вмешиваться, не поддаваться на провокации, слушаться безоговорочно, и прочее. А также поверхностное знание этикета: как и кому правильно поклониться, как стоять, держать голову и так далее. Всё это Томас уже знал, понимал и даже клятвенно пообещал самому себе, что будет соблюдать все эти правила. А сейчас, делая вид, что внимательно слушает последние наставления, он осматривался. Земля Фантазма представляла собой прекрасное место: осенняя лесная роща, высокие деревья с пёстрой короной ещё не опавших листьев, оранжевого, жёлтого, бордового и красного цвета с удивительными рисунками на каждом. Они были повсюду — шуршали под ногами, падали дождём с деревьев, или тихо катились по земле, подгоняемые ветром. Но это только на первый взгляд. На самом же деле, земля Фантазма была пустырём, подобным Хребту Данакиль. Пустырём, где был только песок. Но в отличии от Хребта, здесь один раз в двадцать четыре часа создавалась иллюзия одного из времён года, а также всей окружающей среды. И в этом году на первый день Фестиваля выпала именно пора осеннего листопада. Само празднование делилось на две части: классическая ярмарка — с аттракционами, артистами, лотками с разными сладостями и всякого рода развлечениями на любой вкус и возраст, где отдыхало простое население Ансикта; и вторая, официальная — бал, куда простым смертным доступ был закрыт. Все вельможи и элита во время празднования Фестиваля собирались в резиденции, где когда-то жил владелец этих земель и решали важные вопросы, улаживали назревающие конфликты, знакомились и просто отдыхали. Все помнили о том что это нейтральные земли, где можно не ждать нападения. Чревато наказанием от высших. И именно туда, в эту сверкающую миллионами огней резиденцию, построенную из белого мрамора, с огромной террасой, окружённой величественными колоннами, Томас с Хант сейчас и направлялись. Массивную дверь, склонившись перед ними, открыли полувеликаны, одетые в ливреи, что очень позабавило Тома. Он видел что-то подобное на картинках в учебнике истории Средних веков. Пройдя пару шагов они попали в огромное помещение, свет которого ослепил Тома. Это был праздничный зал. Белые стены, выполненные из твёрдого материала, отражающего свет, слепили своим сиянием, переливаясь в хрустальных люстрах и украшениях знатных дам. Немного привыкнув к яркому свету Томас начал осматриваться. По залу разливалась приятная музыка. Представители самых разных народов Ансикта, от брутальных демонов и величественных драконов, до изящных дриад и маленьких феечек, стояли небольшими группами вдоль стен, неспешно общаясь. Все они выглядели как персонажи из сказок про принцев и принцесс: богатая одежда, расшитая драгоценными камнями и нитями, стильные костюмы, пышные платья и огромное количество украшений. Только сейчас Том понял, насколько было важно вытерпеть все припадки садиста-портного, которого прислала Хант. И вот, его стараниями, в этот вечер Джаспер ничуть не отставал от этих расфуфыренных гостей. Длинное чёрное пальто забрал лакей, как только они вошли, и Томас предстал перед собравшимися в чёрном фраке, с перламутровыми пуговицами, белой жилетке, рубашке и бабочке, чёрных брюках с золотыми узорами на атласных лампасах, а белые перчатки с такими же узорами и лакированный чёрные туфли лишь дополняли его образ. Мальчик хоть и чувствовал себя в подобном наряде крайне неловко и скованно, но был доволен. Особенно теперь, глядя на других гостей. Ему очень не хотелось подводить Хант. Кроме красоты Томас отметил и силу, исходящую от присутствующих. Магическая аура некоторых существ заставляла если не преклоняться перед ними, то определённо чувствовать некоторый дискомфорт. И это с учётом того, что на балу соблюдался негласный кодекс вежливости, и сильнейшие обязаны были скрывать свою магию. Отойдя вслед за Хант в сторону, Том продолжил осматриваться, когда заметил, что к ним кто-то направляется. Это был мужчина, около двух метров ростом, с бледной кожей, отдающей серым отливом, и жёлтыми, как у волка, глазами. — Хант. Добрый вечер, — поприветствовал он Лису, склоняя голову, при этом полностью игнорируя присутствие рядом Томаса. — Пусть будет добрый. Все в сборе? — спросила Хант. — Да, — кратко ответил мужчина. — Они очень хотят тебя видеть, — твёрдо произнёс он, и прерывая её попытку возразить добавил: — Сейчас. Хант глубоко вздохнула, и, повернувшись к мальчику, велела:  — Господин Джаспер, мне нужно отойти. Продолжайте осматриваться. И ни в коем случае не забывайте о нашем разговоре. Миг и они испарились, оставив его одного. Первые несколько минут он, внимательно осматривал гостей, отмечая для себя существ с самым высоким уровнем силы, сравнивая её со своей. Как вскоре выяснилось, среди собравшихся в этом зале Том занимал среднее звено. А это значило, что со многими из присутствующих Джаспер мог бы потягаться и, возможно, даже победить. Затем он обратил своё внимание на расовую принадлежность гостей. Как и ожидалось, многие из присутствующих оказались эльфами. В более незначительном количестве можно было увидеть представителей зверолюдей, демонов, гномов, дриад и других, более малочисленных народов. Но самое пристальное внимание Тома привлекли драконы, большая часть из которых пребывала в своём обычном, но значительно уменьшенном виде. Правда были среди них и те, кто использовал особую форму — человеческую. В человека могли превращаться только сильнейшие существа. Это даже являлось своеобразным показателем силы и статуса. Однако, у этой формы был и побочный эффект… Она требовала очень больших магических затрат и значительно ограничивала способности, оставляя лишь треть всей силы. Кроме драконов, в человеческой ипостаси здесь пребывали и некоторые демоны, а также горгоны. Но они изначально были более близки к человеческим формам, поэтому и оборот давался им менее затратно, практически не ограничивая силы. Неожиданно двери распахнулись, с грохотом ударившись о стены и тем самым привлекая всеобщее внимание. В дверях появилась фигура, сила которой рванула в зал, заставляя упасть на колени. Не все повиновались ей, но большинство всё же склонилось перед ним — тёмным эльфом в чёрном плаще и с венцом на голове. — Данакиль! — истерично вскрикнула молодая эльфийка, ближе всего находящаяся ко входу. Её тон выражал крайнее недовольство. — Вспомни про кодекс и прекрати этот цирк! Среди нас нет твоих подданных, — она гневно посмотрела на него, пытаясь встать, но давление только усилилось, заставляя её упасть к ногам подошедшего к ней эльфа. — Праааавда? — издевательски протянул он. — Тогда встань и скажи это мне в лицо, а не снизу, как позорная шавка. Девушка снова попыталась подняться, гордо вскинув голову, даже несмотря на то, что ей это было просто не по силам. Даже по сравнению с Томом, который сейчас прятал свою суть, она была подобна муравью, что уж говорить о Данакиле, который даже не собирался скрывать свою магическую силу. — Шавка?! А чем ты лучше, Надменный Королёк?! Позор всего эльфийского рода!!! — с вызовом воскликнула она. Эти слова стали её самой большой ошибкой. Миг, и магия Данакиля взметнулась, прокатившись по залу волной такой силы, что Тома едва не прижало к полу. Многим пришлось взяться за что-нибудь, чтобы устоять на ногах, а прекрасная, но глупая эльфийка, что недавно так храбро спорила с Великим Эльфом, теперь представляла собой кровавое месиво. Кровь забрызгала пол и стены, оставляя разводы на белоснежном камне. Многим из присутствующих кровь попала на костюм, но показательное выступление Данакиля так их впечатлило, что они предпочли сделать вид, что даже не заметили этого. — И к чему вся эта демонстрация, Эльф? Неужели твоя власть настолько ослабла, что ты теперь опускаешься до подобных демонстраций? Неужели слабенькая эльфиечка была тебе достойным противником? — со смешком произнес один из гостей, не уступающий по силе Данакилю. Повелитель тёмных эльфов перевёл свой взгляд на очередного смельчака, посмевшего ему перечить, и его губы растянулись в издевательской улыбке. Перед ним стоял невысокий человек, с длинными серебряными, переходящими в голубой оттенок, волосами, и синими глазами с вертикальным зрачком. Данакилю было, что ему ответить: — Император-Дракон всё же спустился наземь? Как интересно… А я-то думал, что ты уже сдох в своих вонючих скалах, — произнёс Данакиль. После его слов, по помещению прокатился рёв драконов, находившихся в зале в истинной ипостаси, некоторые направились к Данакилю, но ментальный зов их повелителя заставил остановиться и успокоиться. Король Тёмных Эльфов, усиливший в это время своё давление, посчитал это собственной заслугой и с превосходством взглянул на главного Дракона. — Я умру только после тебя, — спокойно сказал Малигос, Император Драконов, и рассмеялся, глядя на незаслуженно раздувшегося от гордости Данакиля. — Я решил спустится сюда лишь потому, что почувствовал исчезновение обрубка души своего сына, вот и всё. Я предполагал, что это вина одного наглого королька, не сумевшего справиться с осколком… Но… — Дракон сделал паузу, и посмотрел в сторону Тома, — Теперь я вижу, что это не так. — О, как интересно. Это значит, что твой выродок всё же сдох… Жаль, жаль… Мне хотелось бы, чтобы он ещё помучился. Ведь моя драгоценная жена ещё пару лет не сможет встать с постели… — сказал Данакиль, фальшиво вздыхая. Не от кого не скрылось, с каким ядовитым сарказмом Данакиль отзывался как о смерти дракона, так и недуге королевы. Малигос прищурил глаза. Его терпение не было бесконечным и спускать такое открытое хамство какому-то зелёному эльфёнышу ему очень не хотелось. Но в человеческой ипостаси он Данакилю был не соперник. — «А всё этот проклятый Статут! Если бы не он, я бы уже давно обернулся и порвал бы эту сволочь на куски!» — скрежетал зубами от своего бессилия Дракон. И действительно, Статут Фестиваля включал в себя пункт о том, что сильнейшие представители всех сторон, кроме отдельных исключений, обязаны находиться в человеческой форме. А вот эльфы, дриады и прочие человекоподобные существа и составляли это исключение. У них и не было этой формы, потому что они и так выглядит как люди. А кодекс вежливости являлся желательным к исполнению, но в Статут включён не был. Вот эта несправедливость и беспокоила Императора Драконов, связывая ему руки.  — Я бы не советовал тебе говорить со мной в таком тоне. Ведь… Кто знает… не проснешься ли ты завтра мёртвым в своей постели, — ответил Дракон. Он не хотел начинать конфликт здесь сам, это могло обернуться проблемами для его народа. Данакиль ничего не сказал, лишь зло усмехнулся и продолжил увеличивать давление. Вот уже Том упал на колени. Шести процентов Истерии было мало для того, чтобы противостоять такой силе. — «Терпи, терпи, Джаспер. Хант ясно сказала тебе, чтобы ты не выделялся из толпы, » — убеждал себя Том, стараясь сдержать рвущуюся наружу силу. — «Я обещал, что не подведу её. Не в этот раз». На ногах остались всего несколько демонов, большинство драконов и, конечно же, все тёмные эльфы. Такой расклад явно устраивал сторону Данакиля. Его свита разошлась по залу и стала глумиться и унижать придавленных силой их Повелителя существ, демонстрируя тем самым своё «величие». Том наблюдал за этой сценой и с всё больше возрастающей паникой понимал, с кем он связался. И если он хочет отомстить за Смауга, ему определенно нужно стать сильнее, иначе он повторит судьбу той девушки, останки которой все ещё лежат в этом зале. В этом мире жизнь тех, кто слабее почти никто не ценит. А значит нужно ещё многому научиться, прежде чем пойти на открытое противостояние. А пока ему остаётся только сжать кулаки и терпеть. Данакиль с превосходством осматривал ту часть гостей, что стояла на коленях, а когда его взгляд упал на Тома, в нём проскочило что-то похожее на разочарование и пренебрежение. В его глазах ясно читалось: «Какая жалость, я думал ты будешь сильнее, а тебе просто повезло тогда. Полная бездарность». Это стало последней каплей. Уязвлённый пренебрежением Смауг взревел в душе Джаспера, заставляя силу мальчика взбунтоваться. Том почувствовал как его распирает ненависть и гордость дракона, как ломаются под этим давлением все возведенные щиты, как разум застилает красное полотно. — «Чёрт!!! Только не это… » — только и успел подумать Томас, прежде чем в зале прозвучало: — Ты! Не смей на меня так смотреть!  — Смауга так взбесил этот взгляд, что Том уже не мог себя контролировать, им завладела вторая сущность. —  Я тебя уничтожу!.. Прямо сейчас.  — с каждым произнесённым словом, его сила росла всё больше, оставляя на прочном мраморе под его ногами трещины, и заставляя ближайших к нему существ отползать. — Рано я списал тебя со счетов, извиняюсь. — с усмешкой сказал Данакиль. А в его глазах мелькнул азарт: — «Наконец-то! Как я и предполагал! Силён, но несдержан и глуп. Проверим…» — И только он захотел направить всю свою мощь на Тома, как… — Тишина! — прозвучало два синхронных голоса, и все присутствующие, облегчённо вздохнув, посмотрели на двери. На входе стояла белая Лиса с чёрными полосками и чёрный Лев с красными полосками. — Вас и на секунду нельзя оставить без присмотра, вечно норовите порвать друг-другу глотки. Не забывайте, где вы находитесь. И давайте же начнём официальную часть нашего собрания… — строго сказал Лев, а Хант лишь взмахнула хвостом, и всё напряжение в зале исчезло. Том сам не заметил, как его Истерия, вернулась к начальному уровню. Лев и Лиса неспешно прошли в центр зала. По пути, Хант посмотрела на Тома. В её убийственном взгляде читалось: «Мы с тобой ещё поговорим».