Дантисты

Баста - Мои разбитые мечты. *** Лена поцеловала спящую красавицу, засматриваясь на ее прекрасное личико, стараясь не касаться его, чтобы не разбудить. Сейчас не нужно чтобы Оля проснулась. Надо уйти тихо, без скандалов, без боли, без слез. Тихо закрыть дверь в спальню, в квартиру, в подъезд. Тихо исчезнуть, будто этого ничего и не было, будто это затянувшийся сон Оли. Но хочет ли Оля, чтобы все это было всего лишь сном? Оповещение о том, что такси подъехало высветилось на экране айфона, одновременно комната озарилась яркой вспышкой телефона. Темникова последний раз посмотрела с высоты птичьего полёта на подвижную Москву, замораживая взгляд на машины проезжающие на больших скоростях. Все куда-то торопятся, несутся, а ей так хочется остановить неумолимо быстрое время. Остановить. Запомнить этот момент. Прижаться всем телом к шатенке, но не сейчас, не сегодня... нельзя. — Прости, прости, прости. Так надо. Я не хочу делать тебе больно. Но так нужно, Любимая, — шепчет Лена, касаясь губами губ Оли, совсем слегка. Лена выкатила два чемодана на лестничную площадку и вызвала лифт. — Она не простит. Я сбегаю в тихую, я слабая, я не могу по-другому. Боже, как же больно! — крутила в голове Лена, свой все ещё сырой план. На улице ночью высыпал небольшой слой снега и сейчас все так же продолжал кружить над городом, медленно укладываясь под ноги прохожим. На улице ещё было темно, часов восемь утра. Зима. Вот вот начнётся вся суета перед Новым годом, совсем скоро будет сиять каждое окно многоэтажных домов, совсем скоро проснётся Оля и её мир больше не будет прежним. Зачем Лена уходит перед таким волшебным праздником, который нужно встречать только с самыми любимыми и близкими людьми? Зачем она оставляет Олю в одиночестве, перед таким значимым праздником? Никто не знает, и Лена тоже. Лена последний раз глазами нашла балкон той самой квартиры, нашла то самое панорамное окно, за которым мило посапывает ее девочка и послав все нахер, опускается на заднее сиденье. Мы рождены для боли? Или всё-таки в этой жизни случается что-то хорошее? Конечно случается. Но наверное только у избранных? Хотя у неё тоже сейчас появилось неимоверное счастье, но она сама его растаптывает. Мы рождены для боли? Лена не знает какая марка у машины, но салон в отличном состоянии. Она едет в темноте. Задние окна затонированы, на улице ночь и только свет фонарей освещает измученное лицо. Фоном звучит Земфира, что сильнее давит на поникшие плечи. Лена помнит, как они, вместе с Олей, катались по такой же ночной Москве, только сейчас не ночь, а восемь утра. Сейчас бы машину времени и вернуть все вспять. Вернуть тот день, ту ночь, тот месяц. Прожить все заново. А хочет ли она все заново? Может им лучше было не встречать, не знакомиться? Все кончено. Лена едет в главный корпус, забирать документы. Она решила. Решила, без Оли, без семьи. Вряд ли она уедет из этого города. Но чтобы не пересекаться с Олей, надо просто забрать документы. Сменить место жительства. Сменить номер. Сменить круг общения. Сменить себя. Слишком много потерь... не кажется? Лена что ты творишь? Ты боишься Олю? Ты боишься проблем? Ты просто сбегаешь, оставляя на произвол судьбы, твою девочку, твою любовь, твоё маленькое счастье. Ты рушишь её жизнь. И рушишь свою... — Интересно, что сейчас будет чувствовать Серябкина, когда проснётся? Она проснётся и сразу же надует свои пухлые губки, осознавая что меня нет рядом. Притихнет, едва дыша и будет вслушиваться в шорохи, или в журчание воды, думая, вдруг я в душе и она не против присоединиться. Ничего так и не услышав, она поспешно встанет, накидывая на себя футболку, размером больше раза в три, чем сама она. Которая прикроет всё, что принадлежит только мне... теперь уже не мне... она пройдётся по комнатам, ища меня в самых потайных местах, искренне надеясь, что я всего лишь спряталась. И только тогда, когда увидит, что нет чемоданов с моими вещами, она все поймёт. Сразу же. Всё. А что будет потом? Какова её следующая реакция? Я сделаю ей слишком больно... подождите чемоданы! Там были чемоданы! — Чемоданы... чемоданы! Чемоданы! — кричит Лена, но её будто не слышат. Она слышит какой-то крик, её трясёт, что это? Авария? Землетрясение? Что это? — Лена! Лена! Лена резко распахивает глаза, ресницы подрагивают, слипшись от слез. Она чувствует, что прижата к тёплому телу. Сознание медленно приходит в себя. Темникова понимает, что она все ещё в этой квартире, в этой спальне, в этой кровати, в объятиях самого дорого человека. Оля медленно гладит девушку по волосам, расчесывая пряди чёрных волос, чуть массируя голову. И медленно вдыхает запах, любимой женщины. Лена прижимается ещё ближе, хотя уже больше и некуда. Но кажется, если не ещё ближе, то Оля растворится, исчезнет и больше никогда не появится. Серябкина обнимает ещё ласковее, ещё нежнее, ещё теплее. Чтобы сердце девушки перестало колотиться с такой скоростью, что кажется сейчас выпрыгнет из грудной клетки Лены. Оля медленно прижимается губами ко лбу Лены. Успокаивая не только Лену, но и своё животное тело. Они голые, и от такой близости, узел не просто тугой, он уже готов рваться. — Это всего лишь кошмар. Всего лишь. Тихо, Любимая, все хорошо, я рядом, — шепчет Оля, еле сдерживая себя. Не сейчас... Лена едва кивает, и тянется губами, к шее, оставляя слегка чувствительный поцелуй на выпирающей мышце. Тело Оли пробирает дрожь, она чуть вздрагивает. Ещё одна выходка Лены, и Серябкина за себя не отвечает. Темниковой нравится как реагируют на её касания тело Оли. Серябкина исключительно кинестетик, да и Лена тоже. Они наверное как раз тот тип людей, которые не проживут долго с любимым человеком на расстоянии. Как вообще возможно жить, видя любовь раз в год? Касаясь раз в год? Девушкам это совсем не понятно. — Мне приснилась ты, — тихо бормочет в шею, Лена. — Я уезжала от тебя, оставляла одну, пока ты спала. Просто сбежала, перед Новым годом... Оль, я не смогу без тебя, это слишком больно. Серябкина была сконцентрирована только на дыхании в области шеи. Она бы сейчас с удовольствием растворилась в Лене. Но Оля лишь слегка улыбнувшись, опустила руки на щёчки брюнетки, и нежно коснулась губами её губ. Не сейчас. Поцелуй был как в первый раз, сверхчувственным. Девушки пролежали в обществе друг друга часа два, молча. Оля все так же гладила волосы Лены. Возбуждение отошло на задний план и дало вздохнуть ей полной грудью. Лена иногда целовала в губы свою любовь и думала про свой сон. Знак ли это? Или все же забить и забыть... *** Оля, громко стуча каблуками, в портупее и пачке на голое тело, вошла в спальню. — Вствай Соня! — шепнула на ушко Лены, Серябкина, проводя по голой спине ногтями, что очень нравилось Темниковой. Губы Лены растянулись в счастливой улыбке, когда она обратила внимание на наряд Оли. Это была фишка Оли. Серябкина очень любила наряжаться. Одежда была самая разнообразная. Она подолгу могла выбирать наряд на каждый день недели, подбирая одну вещь к другой, один аксессуар к другому. Но она ненавидела много одежды на себе, чем меньше, тем лучше. Поэтому по дому и в кровати она всегда была голой. Либо сверх минимум одежды. Лена промычала что-то невнятное. И отвернувшись в другую сторону, опять засопела. Оля знала как будить Темникову. Поэтому это не прокатило, неа, вообще ни капельки. Оля скинула с себя туфли и пачку, прижалась всем телом к Лене, полностью повторяя все изгибы девушки и тем самым сливаясь с ней. И убрав волосы с шеи, впилась в неё, начиная отчетливо, прикусывать и посасывать кожу, медленно, чтобы до Лены дошло все сие действие. Отсчёт пошёл! Раз... два... три... Лена вскакивает, отмахиваясь от Оли, и бегом бежит к зеркалу в другую комнату. Оля знает, что Лена не любит отметины на себе, и на теле Оли. Для неё это кажется чем то из ряда развратности, неуважения, ей кажется это некрасивым. И если бы сейчас, хоть что-то осталось на не шее, она бы без угрызения совести убила Олю. Но, Лена входит обратно в спальню, с умиротворенным лицом. Отметок нет. А Оля её разбудила, да ещё как. — Ах ты маленькая проказница, прощупала меня да? Знаешь теперь, как быстро будить меня, — улыбалась Темникова и тянула за руки Олю, помогая ей сползти с кровати. — И зачем ты нарядилась сегодня? — Мы сегодня настроились идти за елкой и игрушками. Такое событие нельзя просыпать! Собирайся! — не ответила Оля, на поставленный вопрос. — Ну, если ты не накинешь на себя что-нибудь, мы никуда не вылезем из этой кровати, — ухмыльнулась Темникова. Девушки ехали в машине, рука Оли по-хозяйски покоилась на бедре Лены, иногда сжимая при поворотах на дороге. Они довольно быстро добрались до Красной площади, удивительно... и продались в рабство желанию. Домой они возвращались часа три, стоя в большущих пробках, обещая, что больше никогда в жизни не поедут закупаться в самые знаменитые магазины города, в выходные. Это была просто глупость, но сначала все началось хорошо. Они вновь ехали молча, уставшие от споров и тяжёлых взглядов друг друга, в выборе елки, в выборе цвета игрушек на елку и прочего вещизма. Девушки поняли, что ремонт в квартире, покупку машины, выбор одежды для дитя, они не смогут пережить. Так как каждая будет стоять на своём. Вроде бы смешно, но ничего смешного в этом нет. — Я люблю тебя. И это единственное, что спасает от всего дерьма в отношениях. — И я. ***