***
Думая над его признанием, я стоял на кухне и не заметил, как яичница начала пригорать. Чёрт! По кухне тотчас расплывался едкий запах и я мигом открыл окно, чтобы проветрить помещение. Ну вот, теперь всё начинать сначала. Снова разбивая четыре яйца в другую сковороду и добавив всё то, что было и в предыдущем кулинарном шедевре, я отрегулировал мощность плиты и занялся кофе. Но и тут меня поджидало фиаско. Насыпая молотый кофе в специальную емкость я просыпал немного себе на боксеры и живот. Сдерживая себя, чтобы не начать ругаться на кофеварку, краем уха я уловил какие-то звуки из спальни. Из комнаты где спал мелкий, послышались стоны, поэтому я наскоро выключил плиту, чтобы не повторить своей ошибки и ринулся из кухни. Мой мальчик лежал звёздочкой на мятой простыне. Хорошо, что хоть одел его, а то на второй заход парня точно не хватит.***
— Ну всё, вставай, — пытаясь расшевелить Лёшку, — Кушать пойдём, — тормошил его. — Мн-н... — вот, что я услышал в ответ, а его тонкие ручки оплели меня сильнее, даже и не думая отпускать. — Давай же, а то остынет и будет не вкусно. — Я не хочу, — протянул он, — Я хочу так полежать. Плюнув на всё, я обнял парня сильнее, проводя ладонями от поясницы до лопаток, вызывая у того дрожь и в ту же секунду ощущая теплые губы на моей шее и обжигающее дыхание в районе ключиц. Легкие ласки расслабляли, вводили в своеобразный транс. А Лёшка, похоже, увлёкся, раз не замечал едкого запаха подгоревшего кулинарного шедевра и кофе на моём животе и боксерах. Он просто целовал шею, ключицы и перешёл на грудь, всё не решаясь прикоснуться к соскам, старательно их избегал, руками гладя по спине и бокам. Его неловкие поцелуи напоминали мне касание крыльев бабочки, ведь на коже они едва чувствовались. Неужели мой мальчик хочет понежиться? Не могу ему отказать, посему начинаю медленно разминать кожу головы пальцами, отчего его губы резко остановились, ведь до этого я просто лежал колбаской. От моих прикосновений к его голове он чуть ли не мурлыкал, начиная ёрзать на постели. — Ха, — горячий тихий выдох мальца, когда моя рука переместилась на его плечо. — Лёш, — позвал его, проходясь пальцами по косточкам шеи. — Ч-что? — с рваным придыханием отозвался тот. — Что ты хочешь? — недавно появившееся возбуждение волнами окатило тело. — Полежать с тобой так ещё немного, — прошептал парень, выгибаясь навстречу моим пальцам, которые уже залезли под единственный элемент одежды и поглаживали его поясницу и бока. — Правда? — улыбнулся я, — А это тогда что? — подводя руку к его возбуждению. — Ах, нет, — хватая меня за запястье, — Не трогай. Не хочу. — Хорошо, — понимая его настрой, хоть я и сам уже давно был возбужден. Мы провалялись в постели ещё с пол часа, проявляя ласки друг к другу, всячески пытаясь успокаивать касаниями, чтобы возбуждение не переросло в страсть. В конце концов я всё же привёл Лешку на кухню, а точнее принёс, хотя слышал «грозные» возмущения в мой адрес. После обеда мне нужно было отлучиться на пару часов на работу. Сообщив об этом Лёшке я слышал из гостиной актёрское «оставлять больных людей в одиночестве будет караться смертной казнью», показные охи-вздохи и тому подобное. Я долго и жарко целовал мою любовь на прощание, но пришлось уехать, так как за несколько дней дел накопилось немало.