грязь – давай завесим окна.
08.11.19. Колендо
– Чего они такие грустные? – Может это как-то связанно с массовым геноцидом? Юлик закатил глаза на фразу Руслана и вслед за ним ввалился на кухню к остальным. – Сыр хочешь? – Лиза протянула Денису кусочек сыра. Тот отмахнулся: – Нет. – Странно, – со вздохом отозвался Руслан, сев за стол. – Такая крыса, а сыр не хочет. Шмальц резко подорвался с места и, минуя Юлика и Руслана, быстро покинул кухню. – Истеричка, – выплюнула ему вслед Лиза. Удивительно, как быстро лучшие друзья превратились во врагов. – Нам нужно забрать документы. Чем раньше – тем лучше. Потом найдем Дашу и сваливаем. – А Денис? – осторожно спросил Юлик. – Плевать на него, – перебил Руслан. – Нахуй он нам нужен? – Действительно, – подхватил Даня и посмотрел на Юлика. – Так, ты остаешься здесь, и ты. – он указал на Лизу. – Что? Нет! – Есть смысл с ней спорить? – сморщился Руслан. Даня мотнул головой, после чего в его ладонь легли ключи от «Кадиллака». – Проедетесь по городу, из машины не выходить, нигде не останавливаться. Кивнув, Лиза подскочила с места, хватая Даню за руку. Юлик в последний момент всунул им рацию. * Даша открыла глаза, и над ней все еще был пыльный каменный потолок. Она встала и оглядела маленькую комнату, которая стала ее тюрьмой. Невысокие, оклеенные обоями в мелкий цветочек стены, простой стол, покрытый белой скатертью, узкая медная кровать, умывальник с трещиной – вот, пожалуй, и вся мебель. Еще тяжелые темные шторы, закрывающее окно пятого этажа. Даша медленно подошла к зеркалу, висевшему на дальней стене, и пригладила волосы. Увидев отражение, Добренко поморщилась: лицо было чересчур бледным, румянец исчез, а карие глаза ввалились. Посмотрев на себя еще раз, она с печальным вздохом отвела взгляд. Сердце сжималось в груди. По друзьям Даша скучала так сильно, что хоть в петлю лезь. Она чувствовала себя отчаянно одинокой, наверное, самой одинокой на свете. Только Юлик мог позаботиться о ней, только его всегда интересовало, жива ли она или уже умерла, всеми забытая. Иногда после всех этих мыслей ее охватывал такой страх, что казалось, еще чуть-чуть – и она погрузится в пучину безумия, из которой уже не будет возврата. Частенько она спрашивала себя: если никто в целом мире не заботится о ней, то существует ли она на самом деле? Щелчок замка вырвал ее из мрачных раздумий. Дверь распахнулась. На пороге стоял Денис. – Что ты здесь делаешь? – прошептала в темноту Даша. Было очень мало света, но Дашу это не волновало. Денис. Его глаза горели в темноте. – А как еще я могу увидеть тебя? – проговорил он. Между ними оставались миллиметры; это было близко и горячо. Даша поймала себя на сдавленном вдохе, и не только из-за того, что ее резко прижали к стене. – Ты мне нравишься, Мирна. – Да..? – ответила та, как раз когда Денис еще больше вжал ее в стену. Откуда в нем вообще столько силы? Его тонкие холодные пальцы забрались под Дашину толстовку, скользя по коже. – Переспим? – Зачем? – неуверенно спросила она. Даша замерла в напряжении. Она не двигалась, но не из-за безразличности, а из-за того, что она колебалась. Руки Дениса оказались на ее лице, и тогда она двинулась. Шмальц устремился вперед с такой интенсивностью, что голова Добренко ударилась об стену. На вкус Денис был как кровь и холодное ночное небо. Их поцелуи были жаркими и запутанными. Они уже были под одеялом, пытаясь не шуметь, чтобы не прибежала охрана. Руки Дениса соскальзывали со шнуровки топа Даши. – Твои шмотки, – прошипел он сквозь зубы, – ненавижу их. – Тогда сними их с меня, – пробормотала Каплан. И Денис молниеносно выполнил ее просьбу. * Юлику снится полет и свобода, ветер в лицо и абсолютное счастье, что пахнет морем и солью. Ему снится журчащий смех и карий взгляд без привычной искристой насмешки. Вместо этого – какая-то щемящая нежность, от которой теплеет в груди. И пальцы на губах. Вкус леденцов, а еще тех вкусных ягод, что оставляют на языке привкус снега и пряных трав. Юлик просыпается под вечер от пробирающего кости холода и натягивает на себя серую толстовку. Подавляя зевок, он выходит из комнаты и замечает на диване Руслана, читающего книгу. Волосы спутаны, растянутая черная футболка и драные джинсы. Руслан поднял на него глаза и оглядел с ног до головы, останавливая взгляд на толстовке. – Я смотрю, ты на весенние цвета перешел, – усмехнулся он, намекая, что вместо черного Юлик надел серое. Остроумно. – Может хватит пялиться? – нагрубил Онешко, вскинув брови. Настроение было откровенно паршивое. Руслан криво улыбнулся и, отложив книгу, оперся локтями о колени. Из-за ворота футболки показались выпирающие ключицы. – Они еще не вернулись? – Нет. – Понятно. Юлик ежится от холода и прячет руки в карманы джинс. – Ну так... что мы будем делать? У Руслана глаза потерянные-потерянные, ледяная кромка по краю радужки крошится песком и пылью. У него в глазах надежда – и ничего от ублюдка-Тушенцова. Только сломанный мальчик, что за реальность держится крепко-крепко. Заварив себе кофе, Юлик сел за стол и отметил, что уже вечер. Сколько же он спал? Оставив кофе так и не допитым и захватив сигареты, он направился на балкон. Приятный ветер ерошил и холодил волосы, от чего по шее и спине побежали стайки мурашек. Осень здесь неуютная, грязная и скользкая. Вечера пропитаны дымом, как и в позапрошлом году. Юлик стряхивает вниз пепел с сигареты и думает, что курить на открытом балконе с накинутой на плечи курткой, – самое то, конечно. Семь вечера, в воздухе минус, а на пятом этаже тихо, порывисто – прямо по ушам и под футболку – гуляет ветер. Юлик прикуривает новую сигарету от старой, почти дотлевшей, и щелчком отправляет последнюю вниз. Оранжевая искорка тухнет в глубине темноты. – Ты чего тут? Негромкий хрипловатый голос Руслана перекрывает шум ветра. Как долгожданный звук радиопередачи на фоне серых помех. – Ребят все еще нет. – Юлик повернул голову, рассчитывая на зрительный контакт, но Руслан не двигается. – Вон там фары. Это «Кадиллак». Юлик, поджав губы, отворачивается обратно, снова вперивается взглядом в огоньки внизу, устало выдыхает – тугая струя дыма прицельно в никуда. Он все еще не отрывает взгляда от оранжевого зарева над городом. Ему приходит в голову, что он, вполне возможно, питается электрическим светом и сигаретным дымом. Не глядя тушит сигарету о перила, берет Руслана за руку и уходит с балкона.