***
Реборн не просто был лучшим киллером столетия, но — неожиданно и невероятно — вполне себе хорошим тренером. Когда действительно этого хотел, разумеется. Был ли это его собственный опыт или все дело в его Солнечном Пламени (а может паршивец специально узнавал), но он прекрасно знал какие нагрузки лучше всего сейчас подойдут Саваде. А ещё очень тонко чувствовал, когда подопечному стоит остановиться, чтобы не переусердствовать и не навредить себе же. Именно поэтому после получасовой разминки, Аркобалено скомандовал перерыв и протянул подростку бутылку с водой. — Неплохо, Железка. Ты даже не похож на загнанную лошадь, что удивительно, учитывая, что последние пару месяцев ты планомерно истощал свой организм, — в своей непередаваемой манере выразил свое одобрение результатам мужчина. Тэтсуя, буквально присосавшийся к бутылке, лишь закатил на это глаза. На мудака уже даже злиться по этому поводу не очень хотелось. И не то, чтобы на это были силы. — Ну, с выносливостью в любом случае, все довольно неплохо. Если войти в ритм, то слишком больших проблем с тренировками я не вижу, эй, — довольно и даже радостно отозвался Колоннелло сбоку, обращаясь к Солнцу. Но взглядом косился в сторону подростка. И вот Тэтсую очень волновал вопрос: — А какого, собственно, хрена, Реборн? — недовольное, полуагрессивное рычание. Блондин на его тон только озорно прищурил глаза, улыбнулся и тихо насмешливо фыркнул. Ему, очевидно, было очень весело. Сам Савада веселого ничего не находил, а потому такое отношение со стороны совершенно постороннего и фактически незнакомого человека его раздражало ещё сильнее. Потому что он терпеть не мог, когда его не воспринимали всерьез или насмехались. Конечно, какой-то здравой частью своего сознания он понимал, что это ему было даже на руку — эффект неожиданности никогда не бывает лишним — но в то же время, его глупая, порывистая и подростковая часть личности была возмущена до глубины души. — Р-реборн, — с рычащим, гортанным «р», протянул Тэтсуя. В глазах мелькнуло янтарное Пламя, но наружу оно так и не вырвалось. Киллер действительно начинал находить это весьма подозрительным — даже с железным контролем держать Пламя все время внутри очень сложно. А учитывая, как легко радужка у подростка меняет цвет при малейшем намёке на раздражение, можно с уверенностью сказать, что выдержки у пацана не много. Так почему мальчишка не полыхает Пламенем при любом удобном — и не очень — случае? Почему его Небо сидит внутри парня, как в клетке? Это связано с физическим состоянием Савады или же дело было в первопричине (которую Реборн так и не смог выяснить) всего происходящего пиздеца? Нельзя так же забывать и о том, что сдерживать Пламя (даже не слишком сильное) постоянно было действительно губительно для организма. Всегда существовал риск, что в таком случае, человек просто сгорит в собственном Пламени. А этого допустить было действительно нельзя. И вовсе не из-за мифического гнева Вонголы… Только глухое, утробное рычание вырвало Реборна из собственных мыслей. Рассеянно моргнув, он посмотрел на очень недовольного подопечного, который зло косился на Аркобалено Дождя. Тот в свою очередь — напротив — был через чур весел и доволен жизнью, то и дело поддразнивая мальчишку-Небо. — Нахрена ты позвал своего любовничка?! Что ж — учитывая нелюбовь Савады к незнакомцам, отрицание им концепции авторитета, как таковой, и природную паскудность характера — не нужно удивляться тому, что он был не слишком-то рад сложившейся ситуации. Было ли Солнцу на это наплевать? Разумеется, да. — Колоннелло будет учить тебя рукопашному бою. Учитывая, что Леон создал для тебя пламяпроводящие перчатки, я нахожу это очень хорошей идеей. Тэтсуя сощурил свои глаза и пристально посмотрел на Реборна. — А почему этим не хочешь заниматься ты? — Разумеется потому, что я лучше него, — нахально улыбнулся блондин, засовывая руки в карманы штанов и беспечно пожимая плечами. Киллер выразительно выгнул бровь, смотря на него с явной насмешкой. — И в какой же момент жизни тебе пришла в голову эта глупая мысль? — спросил он на итальянском диалекте. Младший Аркобалено прищурился. На его лице до сих пор читалась уверенность, граничащая с превосходством. Тэтсуя подумал, что невыносимое ЧСВ — должно быть отличительная черта всех из Сильнейшей Семёрки. — Ну, предположим, не такая уж и глупая. Согласись — в чистом рукопашном я тебя сделаю. Я, в конце концов, мастер карате и самбо. Реборн сложил руки на груди. Его лицо теперь было пронизано удивительно-непривычным снисхождением. Как у родителя, что вынужден выслушивать очередную несусветную глупость своего чада. Савада наверное впервые видел такую эмоцию у своего надсмотрщика. Обычно весь его эмоциональный спектр ограничивался: равнодушием, насмешкой и злостью. Иногда, крайне редко, парень замечал хорошо скрытое любопытство и странную нежность — и направлены они были исключительно на Тсунаеши. А теперь появился этот отвратительный снайпер. И, разумеется, для каких-то серьезных и более-менее уверенных утверждений нужно потратить немало времени на наблюдение и анализ их взаимоотношений (а, несмотря на свои слова, Тэтсуя не верил, что эти двое — любовники). Поэтому ближайшие пару-тройку дней подросток собирался посвятить тщательному разбору этой связи. И возможно снова связаться с информатором. Так или иначе, а уже сейчас было очевидно, что Солнце чувствовал себя более, чем расслабленным в присутствии коллеги. Была ли это заслуга специфики Пламени Дождя? Или все же дело в личности самого блондина? Тем временем, Реборн насмешливо протянул: — Глупый, наивный вояка, тебе ведь так и не удалось одалеть меня ни в одном из целой плеяды наших тренировочных спариннгов, не так ли? Теперь Дождь выглядел задетым за живое. Он отзеркалил позу киллера, но — в противовес ему — был похож скорее на обиженного ребенка. Очень высокая такая, здоровая детина под два метра ростом… — Это потому, что кто-то постоянно жульничал, эй! Если бы это был настоящий тренировочный бой… -…то я бы выиграл и его, — насмешливо прервал его Реборн, даже не пытаясь скрыть превосходства. Колоннелло, очевидно, было что сказать на этот счёт, но тут вмешался сам Тэтсуя. Его уже порядком подзаебала эта ситуация. — Не хочу вмешиваться и прерывать вашу милую любовную перепалку, но мы можем вернуться к обсуждению моего вопроса? — с нажимом и ощутимым раздражением спросил он. Оба Аркобалено замолчали и посмотрели на него так, словно у парня неожиданно выросла вторая голова. Савада действительно не понимал, что их так внезапно удивило — он никогда не славился терпением, да и любовью к ближним. В их психоделической пародии на семью такие вещи были прерогативой Тсунаеши. Краем сознания Тэтсуя отметил для себя, что его надзиратель со своим дружком перешли на итальянский, причем весьма специфический говор. Не сицилийский, как следовало бы ожидать. Хорошо, что Емитсу в свое время сделал все, чтобы его наследник мог свободно говорить на всех известных диалектах. Подросток мысленно содрогнулся от воспоминаний — для человека, которому языки не давались слишком просто, это был форменный Ад. Честное слово, лучше бы он дополнительно занимался рукопашным: глядишь, и этому туманному ублюдку бы не проиграл, может. А вообще, Тэтсуя после всех этих издевательств, которые Емитсу называл лингвистическими уроками, выработал в себе стойкое отвращение ко всем иностранным языкам. Но даже так, весьма свободно говорил на итальянском, английском и испанском. А в школе он был вынужден изучать французский. И, словно этого мало, ублюдок требовал от своего наследника еще и знаний китайского. Когда «смотрители» заставляли подростка — тогда еще сопливого ребенка — учить все эти бесконечные иероглифы (которые так ему и не дались), то всегда с пренебрежением говорили, что у азиатов языки похожи, как под копирку, и не ему «япошке» жаловаться. В такие моменты Савада как никогда ненавидел всех этих мафиози — потому, что как ни старайся Емитсу привить своему сыну «правильную европейскую манеру», пренебрегая Японией, мальчик сопротивлялся этому всеми фибрами своей истерзанной души. Кто бы что не говорил и не думал, а Тэтсуя любил свою родину. И каждый раз выслушивая очередное глупое, злое или насмешливое высказывание о своих азиатских корнях, он мечтал только об одном — вырасти и отомстить. Кроме того, он чисто из принципа старался вести себя, как можно более «по-восточному» со своими надзирателями-мучителями и ублюдком-Емитсу. Так, всевозможные суффиксы, которые он игнорировал в обычной жизни, прочно обосновались в его лексиконе при общении с мафиози. Или традиционные поклоны, которые так же очень раздражали Емитсу («Наследник Вонголы не должен никому кланяться!»). И пусть Тэтсуя старался поступать здраво и по-взрослому большую часть своей жизни, иногда имели место быть такие вот… подростковые бунты. В конце концов, это был едва ли не единственный способ отыграться на ненавистных людях. Мелочь, а приятно… Возвращаясь к двум Аркобалено — Реборн только хмыкнул на раздражение своего подопечного, в то время, как его светловолосый товарищ со странной незлой насмешкой улыбнулся парню. Желание прикончить голубоглазого ублюдка у Савады росло в геометрической прогрессии. Так или иначе, Солнце легкомысленно заявил: — Потому что рукопашный бой — не моя специализация. Тэтсуя глубоко вдохнул, пытаясь успокоиться. Чисто формально, киллер вероятно не врал — всему подпольному миру было прекрасно известно, что Реборн предпочитает огнестрельное оружие. И, несмотря на то, что ублюдок очевидно был хорош, как в дальнем бою, так и в ближнем, он все еще был стрелком, что еще больше внушало страх и трепет перед ним (потому что вступать в ближний бой с пистолетом и неизменно выигрывать мог далеко не каждый). Поэтому можно было бы предположить, что вместе с тем, что Аркобалено был хорош в ближнем бою, он все же был плох в рукопашном. Но, Ками-сама, это же Реборн — лучший киллер последнего столетия, сильнейший Аркобалено, к тому же Солнце (а они сплошь и рядом были именно рукопашниками). Скорее Ад замерзнет, чем Тэтсуя поверит, что высокомерный ублюдок не сможет с легкостью устранить свою цель голыми руками. И дело даже не в том, что он прекрасно понял диалог двоих коллег/друзей. Тут скорее все дело в личности самого Реборна. Он остается неаффилированным членом мафии с тех пор, как начал свою карьеру. А это значит очень и очень многое, и в первую очередь — умение отстоять себя и свою независимость. Нужно быть полным тупицей, чтобы не понимать, что киллера столько раз пытались силой склонить к вступлению в Семью, что с этим числом может посоперничать, разве что количество звезд на небосводе. А это в свою очередь приводит к тому, что Реборн должен быть ахуительно хорош в том, что он делает. И как бы Тэтсуя не кривился, не раздражался и не шипел на высокомерие своего «репетитора» — он ни разу не усомнился в заслуженности этого. По сравнению с тем, через что должен был пройти Аркобалено Солнца в своей жизни (особенно в начале своего пути, как мафиози), неприятности и проблемы самого подростка настолько незначительны, что о них, даже упоминать смешно. Да, их ситуации настолько разные, что их даже сравнивать, вероятно, глупо, но тем не менее. Кроме того, Реборн уже зарекомендовал себя, как человек тысячи талантов и умений (и видит Ками некоторые из них настолько бесполезны, что даже упоминать о них не стоит). Поэтому не было ни единой, сука, возможности, что киллер за всю свою жизнь не научился рукопашному бою и не отточил свой навык до совершенства (потому что он ебанный педант и перфекционист). К слову о талантах… Тэтсуя сложил руки на груди и невозмутимо произнес: — Ты заявился в школу в образе известного и титулованного боксера Пао-Пао. Колоннелло заинтересованно повернулся к Реборну: — Правда? Тот проигнорировал светловолосого и так же невозмутимо ответил подопечному: — Ключевое слово «образ», Железка. Это было не по-настоящему. — Тот стукнутый на голову Сасагава тебя узнал, — незамедлительно сказал Савада. Киллер закатил глаза: — Этот восторженный идиот поверит во что угодно — он слишком восприимчив к внушению. Не будь наивен, я был о тебе более высокого мнения. Подросток проигнорировал насмешку и явную провокацию со стороны Аркобалено. — О, так он теперь «восторженный идиот»? Не так давно ты пытался пропихнуть его мне в Хранители. Мужчина безразлично посмотрел на свои ногти: — Я и не из таких тупиц способен сделать приличного мафиози. — Особенно из боксера. Напомни: сколько секунд тебе понадобилось, чтобы отправить в нокаут того боксера из Америки на чемпионате по боксу в 93-ем? Семь? Реборн перевел взгляд прищуренных глаз на Тэтсую, но промолчал. А вот парню явно было, что сказать: — Джордж Томпсон, если не ошибаюсь. Двукратный чемпион Мира, если тебе интересно. Ну, что молчишь? — выгнул бровь мальчишка, без страха встречая прямой взгляд киллера. Колоннелло наблюдал за диалогом, как за игрой в пинг-понг. И, Дева Мария, если он когда-либо решится продать информацию о том, что великого и непревзайденного Реборна загнал в угол школьник, Вайперу, то он вероятно сможет отбить по крайней мере половину своего долга скряге. Он, конечно, этого никогда не сделает, но не позволит своему несносному Солнцу забыть об этом в ближайшем десятилетии. Тем временем киллер безэмоционально произнес: — Не понимаю о чем ты, Железка. Мальчишка раздраженно оскалился. — Не еби мне мозг, Реборн, и не держи меня за идиота! Я специально проверил эту информацию. И еще трижды ее перепроверил. В том числе, с помощью информаторов. — И что же еще ты смог узнать у информаторов? — обманчиво мягким тоном, спросил Реборн. Любой другой, мог углядеть в этом угрозу, но Колоннелло, давно знающий этого придурка, сказал бы, что паршивцу просто любопытно, и он пытается вытянуть информацию. Мальчишка пожал плечами. — Что ты действительно имеешь докторскую степень в математике, но не педагогике. Что у тебя есть еще, как минимум два высших — в политологии и лингвистике. И ты имеешь какое-то отношение к революции в Польше, но я не знаю какое именно. Но не пытайся уйти от темы, Реборн! Мужчина даже не пытался скрыть довольную ухмылку: — И в мыслях не было, Тэтсуя. — Тогда ответь на вопрос: почему моим обучением не можешь заняться ты? Киллер сразу стал серьезным. С минуту он молча смотрел в глаза подростка, а потом спокойным — даже успокаивающим — тоном ответил: — Тебе не подойдет бокс, тебе нужно что-то более универсальное. Савада недовольно прищурился. — Насколько я помню, моим оружием стали перчатки. — Но не боксерские же, — беспечно пожал плечами Реборн. — И вообще, с чего такая неожиданная страсть к боксу? — Не пудри мне мозги — я отлично знаю, что ты хорош в рукопашном, Реборн! — раздраженно прошипел парень. — Может да, а может и нет. Доказательств у тебя нет в любом случае, — насмешливо улыбнулся краешком губ мужчина. — А Колоннелло более чем компетентен в каратэ и самбо. Плюс он может обучить тебя основам нескольких других боевых стилей. Так что он будет тебя учить, и это мое последнее слово. Тэтсуя зло зарычал и стиснув кулаки, развернулся и быстрым шагом стал уходить. — Блестяще! Просто, блять, ахуенно! — И куда ты собрался, Железка? Тренировка еще не закончена! — громко позвал парня Реборн. Тот в ответ крикнул, даже не обернувшись: — Да, пошел ты нахер! Ты и твой дружок! Между Аркобалено повисла тишина, пока они оба наблюдали за удаляющимся подростком. Колоннелло решил первым нарушить молчание: — Ну, это было нехорошо. Реборн покосился на него: — «Нехорошо»? Это был, вероятно, самый длинный наш разговор за последние пару недель. Я был почти уверен, что он пошлет меня сразу же после того, как я объявлю ему о своем решении, — непренужденно произнес он. Но бывший военный слышал, как усталость просочилась в конце его речи. И пусть сам Колоннелло никак внешне на это не отреагировал, но его Пламя Дождя мягко толкнуло через связь свое Солнце. Брюнет тихо выдохнул и почти незаметно расслабил напряженные мышцы спины и плеч.***
У Реборна и Колоннелло было слишком много общего: отвратительное детство (вернее полное его отсутствие), искаженное восприятие мира и межличностных отношений в большинстве своем, похожие черты характера. Даже род деятельности у них был один — убийства (военные те же наемники, только легальные). Однако было так же и то, в чем они кардинально отличались друг от друга. И главным было: разные способы справляться с проблемами. Даже не так: в первую очередь — реакция на них. Реборну определенно были свойственны спокойствие, рациональность мышления и хладнокровность. Это было глубоко в его костях — неотделимая часть его. Не маска или оболочка, а истинные характеристики личности. Но тем не менее, это была этакая «верхушка айсберга». Но если капнуть глубже, то можно без труда заметить, такие порой противоречивые черты, как через мерная активность, невозможность усидеть без дела и вспыльчивость. И это тоже было настоящим. Не в этом ли уникальность человека: сочетать несочетаемое? Именно поэтому мужчина был олицетворением своего излюбленного хаоса. Он действовал непредсказуемо, а более чем незаурядный интеллект помогал ему выходить сухим из воды. Однако следовало понимать, что тот хаос, что обычно учинял Реборн был полностью под его контролем. Он всегда просчитывал риски и был готов к ним. Но если же он чувствовал себя загнанным в угол, терял контроль над ситуацией, то начинал нервничать. И именно нервы выводили активность и вспыльчивость киллера на новый уровень. Таким образом, его постоянное приветствие «Хаос!» оборачивалось ему во вред. Он начинал действовать импульсивно, а не имея возможности контролировать — совершал ошибки. Это приводило к еще большей катастрофе и еще больше заставляло Реборна нервничать. Замкнутый круг. Именно поэтому он в конце концов смог гармонизировать с Колоннелло, у которого ситуация была в точности наоборот. Будучи большую часть времени довольно открытым, активным и местами даже легкомысленным, при появлении проблем на горизонте, он становился тихим, замкнутым и слишком сосредоточенным. И тогда, такие черты его характера, как спокойствие, размеренность и рациональность становились его худшими врагами. Появлялось что-то вроде «туннельного зрения», когда он не мог отвлечься ни на что, кроме своих неприятностей. Из-за этого он упускал кучу возможностей решения своих проблем, злился и еще сильнее абстрагировался. Это, в свою очередь, еще сильнее мешало. Замкнутый круг. В такие моменты они нуждались друг в друге. Реборну было необходимо, чтобы кто-то мог остановить его, дать ему передышку, успокоить и помочь привести сумбурные мысли в порядок. Кто-то уравновешенный и умиротворенный. Колоннелло же требовался кто-то, кто мог как следует встряхнуть его, не позволить ему уйти еще глубже в себя. Кто-то энергичный и неординарный. Они отлично работали в паре. Они дополняли друг друга, сглаживая углы и закрывая «щели» в характерах. Их связь была крепче стального каната, а Пламя — при сильном желании — могло смешаться в одно. И потому, храни Дева Мария этот мир, когда они объединялись…***
— Я облажался, Рэниро*. Младший Аркобалено пару секунд молча смотрел на своего друга. — Да, — легкомысленно согласился он, в конце концов. Потому что Реборн не тот человек, который ищет оправданий или ненужных утешений. Нет, куда сильнее он нуждался в принятии и поддержке. и Колоннелло был более, чем готов предоставить ему это. Именно поэтому, он повернулся к мужчине и продолжил спокойным и полным уверенности голосом: — Мы исправим это, Дэмиэно*, ведь именно за этим я сюда и приехал.