Волчица на перепутье

Я провожаю Чарли до гостиницы, опасаясь, что иначе он опять заблудится. В расползшемся по пустынным улицам густом тумане это немудрено даже без учёта топографического кретинизма парнишки. Попрощавшись, я иду вниз по улице к автобусной остановке, чей скелет загадочно темнеет возле жёлтого круга фонаря, и вызываю такси. Широкая скамья противно влажная, поэтому приходится оставаться на ногах. Зная, что вервольфы редко дружат с пунктуальностью, достаю из кармана наушники-затычки, намереваясь скоротать ожидание музыкой. Но вместо плеера вынимаю из кармана настойчиво жужжащий телефон. На экране высвечивается «сестра», и я принимаю звонок. — Да? — М-м-м, привет, солнышко. — Судя по благодушному настроению и мурлыкающим ноткам в голосе, Дениза проводит ночь гораздо приятнее меня. — Решила вот узнать, чем ты сейчас занята. Ага, решила проверить, не продолжилось ли наше с Чарли общение тем же, чем сейчас занята она сама. — Какая ты заботливая! — восклицаю нарочито бодро. — Хотела бы соврать, что развлекаюсь в клёвой компании, но туман и мокрая скамья вряд ли за них сойдут. Да и не особо мне сейчас весело. Тебе же позволяю не отчитываться. В общем, приятной тебе ночи, сестрёнка. Можно не сомневаться — сестра в этот самый момент наслаждается сцепкой с одним из встреченных в баре красавчиков. Да и два других едва ли мирно ожидают своей очереди. Уж что-что, а от хорошей групповушки Дениза никогда не отказывается. — Подожди, — непривычно серьёзным голосом останавливает меня сестра. Внутри нехорошо тянет. И неспроста. — Что у тебя с этим туристом? — Ничего, — поспешно отвечаю. — Проводила его до гостиницы, после чего мы попрощались. Сейчас как примерная девочка жду такси на остановке. Я умалчиваю о предложении Чарли встретиться вечером. Не потому, что мне плевать на мнение сестры, просто нет желания ругаться на эту тему. К тому же, я имею право на небольшое приключение, назло тому, что сотворил с моим будущим негодяй, коварной судьбой назначенный моей парой. Я уже не маленькая наивная девочка и заметила, как Чарли смотрит на меня. Мне это нравится, и в реакции своей не вижу ничего зазорного. Разве не заслуживаю внимания мужчины? Чем я хуже сестры, в конце концов?! — Солнышко, послушай старую и опытную меня, ты совершаешь ошибку, — с нажимом произносит она. — Люди не умеют и не хотят видеть границы отношений, они собственники и эгоисты. И этот твой турист постарается привязать тебя к себе, как собачонку, даже если дальше «присунуть» его планы не простираются. Поиграется и бросит, а ты будешь страдать и реветь в подушку! О да, реветь в подушку я могу. Наревелась, когда осознала, что именно сделал со мной Истинный. Возможно, если бы не его проступок — вся моя жизнь сложилась бы иначе. Только теперь уже ничего не исправить, и не стоило сестре об этом напоминать. — Без тебя разберусь, — огрызаюсь я. — И никто меня ещё не бросил. Мы вообще ещё ничего друг другу не обещали! Оставь домыслы при себе. Всего хорошего, — резко сбрасываю звонок. В чём-то сестра, к сожалению, права. Для оборотней случайные связи ничего не значат, и оба партнёра чётко понимают: случка ради случки — вся суть таких свиданий. Никаких глубоких чувств и ненужных обязательств. Люди же рассуждают иначе. Особенно часто жертвами собственных иллюзий становятся их женщины — западают на наших самцов, а потом не могут взять в толк, почему те не торопятся уйти из семьи ради них. Так и уезжают, бедняжки, ни с чем. Получить гражданство Волверии люди могут лишь после официального брака с вервольфом, да и на тот надо ухитрится получить разрешение Совета Старейшин. А они редко бывают благосклонны. Из-за высокой популярности в прошлом веке таких мезальянсов чистокровные вервольфы до сих пор остаются редкостью. В любом случае мы с Чарли едва знакомы, да и в постель он меня тащить не спешит. А в прогулках по городу в компании интересного собеседника нет вреда. Тем более, они будут недолгими. Как только истечёт срок визы, Чарли вернётся в Америку, и я вновь останусь одна. Я теперь обречена на одиночество. Самое грустное, что встречи с Истинным было не избежать. Не существует преград для альфы, вознамерившегося отыскать свою пару. Первая же течка выдаёт омегу, выстраивая невидимую и неразрывную связь между ними, по которой альфа идёт, как охотящийся волк по кровавому следу. Но мать уверяла, что Истинный — не хищник, а мне уготована вовсе не роль беспомощной жертвы. И что неразумно спорить с природой, которой виднее, кто подарит мне сильное потомство. Только вот о чувствах и духовной стороне вопроса природа редко задумывается. А в моём случае, она вообще была в сопли пьяна, выбирая мне пару. Объяснить как-то иначе её жестокую шутку нельзя. Машина такси, в полумраке кажущаяся желтовато-серой, разрезает двумя лучами фар молочные клочья тумана и замирает рядом со мной. Я вскидываю голову — чёрная гладь стекла парой золотых огней отражает мои глаза. Я опускаю веки, вдох-выдох — и во взгляд возвращается человечность. Тёплый салон встречает застарелым запахом табака, грубой обивкой сиденья и белозубой улыбкой усатого таксиста в зеркале заднего вида. Устало сложив губы в ответную, я называю адрес. Ехать далеко — наша семья может позволить себе домик только за городской чертой. Чтобы чем-то занять себя в дороге, прокручиваю в памяти день, который должен был стать одним из лучших в жизни, но стал началом тихого кошмара. День, когда судьба со злорадным оскалом продемонстрировала мне, кто стал моей парой… …Вбежав в дом, захлопываю за собой дверь и замираю, оглушённая теплом. Я забываю вовремя сбить снег с обуви, под моими ногами по линолеуму расползается прозрачная лужа. Уловив моё состояние — взбудораженное и оглушённое одновременно — приходит сестра, окидывает меня внимательным взглядом. Не дожидаясь закономерного вопроса, выпаливаю на одном дыхании: — Дениза, я его… то есть, он меня. Да, он меня! Нашёл он меня. Представляешь? Истинный! Я отвлеклась, не прислушалась, а он рядом был. Или нарочно приехал. Прямо в булочной, и я хлеб не купила. Ой, я же его там забыла. Давай, ты сходишь и заберёшь? Вдруг он ещё там! Ну, не хлеб, конечно, то есть и хлеб там есть. А этот… — Меня заколотила дрожь, пришлось обхватить себя руками и привалиться к двери; горло сдавило слезами, лишая речи. — Ого, — выдыхает поражённая моим рассказом Дениза, а потом молча помогает раздеться и тянет на кухню. Несколько минут спустя я с благодарностью принимаю из рук сестры кружку горячего шоколада. Не спешу пить, сперва согревая руки и собирая разбежавшиеся мысли. Немного успокоившись, делаю глоток, и внутри тотчас разливается тепло. Оно проникает в каждую клеточку моего организма, заледеневшего от зимней стужи и пережитого стресса, и я начинаю шмыгать носом, тщетно борясь со слезами. Природа пожалела вервольфов и продлила нам детство, позволив созревать дольше людей. Мне было почти пятнадцать, когда случилась первая течка. Не самое приятное, что бывает с организмом. Неотвратимое превращение с практически полной потерей рассудка, болезненно тянущее жаркое возбуждение промеж задних лап, проклятая слизь с резким запахом, пачкающая бетонный пол, обломанные когти после попыток сделать подкоп. А ещё — незнакомый мужской голос в собственной голове и чужие эмоции, затмевающие и подчиняющие взбесившиеся собственные. Но страшнее было жутковатое чувство, как невидимая цепь стягивает всю сущность, другим концом врастая в сердце и душу незнакомого альфы. И ошеломляющее осознание, что он теперь — моя пара. Полгода я успешно избегала Истинного, успевая вовремя учуять его и ускользнуть. Вся семья твердила — откройся, позови, узнай, кто он. Им было интересно, а мне — очень страшно. Уж я-то знала, с каким монстром вздумала свести меня природа. Не раз и не два связь доносила мне эхо неукротимой ярости и сокрушительной ментальной силы доминантного самца. — Рассказывай, — требует сидящая на соседнем стуле сестра, всё это время ёрзавшая от нетерпения. — Кто он, ну? Красивый? Не старый? Не успеваю открыть рот, как на кухню с топотом вбегает мой младший братик Лука, судя по всему, до этого беззастенчиво подслушивавший под дверью. В свои тринадцать он невысокий и миловидный, как и все парни-омеги. Этакий белокурый ангелочек с большими зеленовато-серыми глазами и лучезарной улыбкой на пухлых губах. Вот как на такого сердиться? Брат деловито усаживается как раз напротив меня, смотрит с выжидательным восторгом. Понимая, что от меня не отстанут, я тихо произношу, внутренне содрогаясь. — Это Александреску. Младший который… Лука с Денизой не успевают озвучить удивление, а я — добавить что-то ещё. Хлопок входной двери отвлекает нас. — Эй, чего такие напряжённые? — С весёлой улыбкой на кухню заходит Хорацио, принося с улицы запах морозной свежести. — Как будто вампира увидали. Надо же, я совсем забыла, что Хорацио обещал зайти «помочь Денизе с уроками». Не удержавшись, украдкой рассматриваю его. В свои семнадцать Хорацио на редкость высок и хорош собой. Худощавый, смуглый, с острыми чертами лица и обаятельной кривой улыбкой на чувственных губах. Взгляд тёмных глаз насмешливый и пронзительный, не волчий, скорее как у ласки или соболя. Подражая дяде — единственному для себя авторитету, — Хорацио выбрил виски, а тёмно-русые волосы собрал в короткий хвост. Непонятно только, кто убедил друга, что крутым парням незачем тепло одеваться. На улице холодина, а на нём только брюки и потрёпанная водолазка — подбитая мехом кожаная куртка с дядиного плеча осталась в прихожей. Я так возмущена, что с трудом удерживаюсь, чтобы в очередной раз не напомнить этому балбесу, что когда-нибудь он точно отморозит себе самое ценное! Дениза явно думает о том же. Подскочив к любимому, чмокает целомудренно в щёку — для этого ей приходится вытянуться, встав на цыпочки, а ему — немного наклониться. Минуту спустя Хорацио сидит на месте сестры, обнимая источающую пар кружку, и старается не слишком заметно дрожать. А Дениза стоит позади и выжимает в полотенце воду с волос этого раздолбая — шапка крутым пацанам, само собой, тоже не полагается. — Так что там у вас случилось? — немного отогревшись, повторяет вопрос Хорацио и тут же ловко перехватывает руку Денизы, ласково касаясь губами её пальцев. — Могу поспорить, что ситуация точно не безвыходная. Либо мы этот выход дружно проделаем. Похоже видок у меня совсем унылый, потому что друг перестаёт улыбаться и с подозрением прищуривает глаза. И взгляд их становится недобрым, как у хищника, собравшегося биться за своё гнездо и детёнышей. Лука с Денизой избавляют меня от необходимости отвечать. — У Марии… — округляет глаза брат. — Наше солнышко наконец-то встретила Истинного, — перебивает его Дениза; в голосе её звенят искренняя обида и плохо прикрытая зависть. Но здесь я не могу ей помочь — истинной парой становятся исключительно альфа-самец и омега. — Так это же отлично! — возвращает себе улыбку Хорацио и поворачивается ко мне: — Но дай догадаюсь, он тебе чем-то не понравился? — Да, — слишком резко отвечаю я. Хорацио в удивлении поднимает брови. — Дела-а… А чего так? Мордой не вышел? — Как всегда, он сама непосредственность. — Или заявил, что у него жена и выводок детишек, так что иди-ка ищи другого? Хотя вряд ли, вон ваш… А вот это было зря. Вздёрнувшаяся губа обнажает зубы, по телу электрическим разрядом пробегает предшествующая морфу искра, пальцы скребут заострившимися ногтями скатерть. Хорацио и сам догадывается, что случайно затронул запретную в моём присутствии тему, опускает виновато глаза. Мне сразу становится стыдно за свою вспышку гнева. Друг не виноват, что отец поступил с нами как подлая псина, не заслуживающая прощения. — Понимаешь, им оказался всего лишь Октавиан Александреску, а Марии нашей самого Первоволка подавай, — язвит сестра, складывая руки на груди. Я игнорирую несправедливый укол, куда больше меня заботит реакция Хорацио. Я отчаянно желаю прочесть на его лице если не ревность, то хотя бы огорчение. Но ничего, кроме лёгкого смятения, не вижу. А потом и его сменяет привычная косая ухмылка. — Да-а-а, сестрёнка, крутого же ты кобеля отхватила. Мои поздравления! На свадьбу пригласишь? Из-за «сестрёнки» внутри всё сжимается от боли. Почему Дениза для него — «моя девочка», а я — всего лишь «сестрёнка»? Мы же росли все вместе, так почему во мне Хорацио так и не увидел девушку?! — Не будет никакой свадьбы, — устало огрызаюсь. — Почему? — Хорацио по-настоящему изумлён, но тут же взгляд его леденеет. — Он тебя оскорбил? Мария, скажи честно, он сделал тебе что-то плохое? Я качаю головой, чувствуя, как глаза снова начинает щипать. Почему моей парой оказался не Хорацио? Весёлый, надёжный, простой и понятный. Вот на кого можно положиться и, что важнее, не бояться. Именно к таким парням всегда тянулась моя душа, а не к свирепым зверям, одним взглядом способным переломить чужую волю, будто тонкий прутик. — Да она дёру дала от него, как заяц. Захотел бы сделать — не догнал, — не унимается сестра. — Хорацио, хоть ты ей скажи, что нефиг страдать хернёй. Ещё ни один омега не был съеден своим Истинным. Так чего тогда бояться? Я тоже пыталась так себя утешать, почти поверила. Но этой ночью проснулась от полного боли и крови видения, увидела чужими глазами растерзанное человеческое тело. А сегодня посмотрела Истинному в глаза — с радужкой редкого светло-медового цвета. Физически ощутила внимательно изучающий меня поверх узких очков взгляд. Как у крупного хищника, который поймал слишком мелкого для еды зверька и теперь размышляет: прихлопнуть сразу или сперва позабавиться. Меня передёргивает от этих воспоминаний. — Он жуткий. — Ставлю кружку на стол, обхватываю себя руками, слепо глядя перед собой. Хорацио перехватывает мой взгляд и хмурится, но молчит. — Зато богатый, — мечтательно вздыхает Лука. — Как думаешь, купит мне приставку? — У своего Истинного клянчить будешь, — смеётся Дениза. — Да не куксись, братишка, годика три всего осталось потерпеть. Мы не произносим вслух, что пары у него может не быть — лишь у трети омег обнаруживается Истинный. Но заранее расстраивать Луку нам кажется жестоким. — Я слышала, Александреску якшаются с вампирами, — задумчиво произношу я, желая сменить тему. Могла бы рассказать, что этой ночью мой Истинный загрыз человека, но не решаюсь. Чувство такое, что и сама тогда испачкаюсь в крови. — Солнышко, у Александреску в лапах вла-асть, — насмешливо тянет сестра. — И кто знает, быть может, это вампиры кланяются им? — А я слышал, вампиры у них в роду есть, — робко влезает брат. — Круто, правда? Хорацио презрительно фыркает: вампиров он терпеть не может. Позабыв о недавнем смятении, я поворачиваюсь к брату. — Лука, не зря госпожа Флореску жаловалась, что ты игнорируешь её уроки! Иначе знал бы, что вампиры — стерильны, поэтому детей иметь не могут. И вообще поменьше ими восхищайся в школе, если не хочешь прослыть извращенцем, — назидательно поднимаю я палец. Лука сконфуженно опускает голову, и Хорацио, вытянувшись через стол, треплет его по светлой макушке. — Ой, да не дуй губёшки, мелкий. Но к сестре всё же прислушайся. Госпожа Заучка дурного не посоветует, — напутствует он. А я ловлю себя на мысли, что страх постепенно отступает. Недалеко, просто затаивается, выжидая новый момент для атаки. Но всё-таки мне становится легче, и на губах, впервые за этот день, расцветает искренняя улыбка… Через несколько минут такси тормозит перед нашим домиком — в молочной гуще тумана он напоминает задремавшую между лохматых сосен черепаху. Расплатившись с водителем, я выбираюсь в промозглую сырость и торопливо иду к калитке, согревая себя мыслями о горячем душе и тёплой постели.

***

Дом встречает меня тишиной, серой тьмой и гнетущим ощущением какой-то неправильности. Насторожившись, я крадучись иду по коридору. В тот же миг одуряюще сладкий запах ударяет в нос, колючими искорками отзывается вдоль позвоночника. Пусть я омега, но запах течки вмиг пробуждает дремлющего во мне зверя. У альфы же в такой ситуации вовсе напрочь снесло бы черепицу с крыши. Не включая свет, я пружинистым шагом прохожу в зал. Здесь пахнет настолько невыносимо, что ноги сами собой несут к окну — я распахиваю его, втягиваю влажный прохладный воздух с улицы. Хорошо, что сестра сегодня не ночует дома — не хватало ещё, чтобы она изнасиловала нашего братишку. Очень безмозглого братишку, умудрившегося прошляпить симптомы грядущей первой течки. Какой же идиотина! — Лука? — без особой надежды зову я, оглядываясь и неотвратимо понимая, что брата дома нет. Стараясь не поддаваться панике, захожу на кухню — задняя дверь распахнута. Выскакиваю на улицу и на ближайшем к крыльцу розовом кусту вижу клок светлой шерсти. Мучительный стон вырывается через стиснутые челюсти. Мой любимый брат не только прозевал предвестники течки, но и не догадался позвонить нам в её начале. Вместо этого перекинулся в волчицу и помчался искать приключения на свою течную письку. Кошмар! Дрожащими руками нахожу в кармане телефон и набираю номер матери. Приходится подождать. — Да, — наконец-то отвечает она; голос звучит устало. — Мама! — кричу я. — У Луки течка, и он убежал! Недолгое молчание. — Поняла. Сестре я не звоню — помощник из неё всё равно будет никудышный. Среди подпирающих розы палок я выбираю самую крепкую — если брат окажется в приятной и любвеобильной компании, одним «кышь-кышь, противные» я точно не отделаюсь — и бегу к задней калитке. Отследить брата будет несложно, но вот поспать этой ночью мне явно не светит. Вот же наказание. Вообще-то я люблю свою семью. Но не тогда, когда они творят херню из-за своих дурацких звериных инстинктов! Эх, мама, неужели ты не могла выбрать себе в партнёры бету? Сколько бы сразу проблем это решило…