Волчица на перепутье

Это страшный сон. Моя сестра, самая дурная и взбаламошная альфа в мире, не могла вызвать вервольфа на смертельный поединок. Никогда и никого. Даже Мариуса. Потому что Дениза кто угодно, но не убийца. К сожалению, это реальность. Отчасти я понимаю сестру, точнее, догадываюсь, чем вызван её нервный срыв. Сперва Октавиан покрасовался передо мной, чем случайно в очередной раз напомнил Денизе, что она альфа, которой Истинный не положен. Потом Хорацио добил своим дурацким вопросом. Ну ладно Александреску, он о чувствах Денизы наверняка даже не знает. Но Хорацио! Неужели не понимает, что сделал ей больно? Неужели не хватило ума написать мне, а не ей? Почему грёбаная Истинная связь превращает нас в безмозглых животных? Ищу их обоих взглядом. Октавиана нигде не видно, скорее всего его забрали медики. Хорацио же сидит под трибунами, всё ещё в волчьем облике. Вмешиваться, конечно же, не спешит. Впрочем, винить его тут не за что. Встревать в заявленный смертельный поединок строжайше запрещено. Точнее, вожак имеет право заменить собой члена стаи, которого вызвали. Но тот, кто вознамерился забрать жизнь, должен сам отвечать за свои желания. Но разве Дениза не подруга и партнёрша Хорацио? Так почему тогда ему настолько похрен?! Дениза тем временем уворачивается от руки Судьи, отказываясь возвращать ему рупор. Зло и отрывисто сама объясняет, чем вызван её идиотский порыв: — Мариус! Год назад. Ты! Вызвал на бой Михаила Василе. — Пауза, во время которой вокруг стоит такая тишина, что слышно, как далеко за стадионом в лесу ухает сова. — Ты знал, что он болен. Знал, что он слабее. Но всё равно вызвал! — Снова пауза. — А потом зарезал. Беспомощного старика! Я отчаянно надеюсь, что Судья всё-таки отнимет рупор и выгонит Денизу с арены. Пустые надежды. Закон не запрещает смертельные поединки под оком Первоволка. И пусть существует целый свод правил, где чётко расписано, кто и кого вправе вызвать на бой — альфам биться с гаммами в нём не запрещено. Про грёбаных гамм там вообще нет ничего. Кроме, конечно, пункта о том, что противники должны быть в одинаковой форме. Денизе придётся сражаться с Мариусом, оставаясь в человеческом теле. Только вот даже взрослые крепкие мужчины у проклятого гаммы не выигрывали, а Дениза всего лишь глупая девчонка. До чего никому здесь дела нет. Подлунный ринг — не цирковая арена, и за свои слова здесь требуется отвечать. — Может, он откажется… — без намёка на уверенность вздыхает Бьянка. Не откажется. Отказаться от поединка — трусость. А для вожака стаи трусость — приговор. Никто за ним впредь не пойдёт, и в прочие стаи даже на низшие роли не примут. Поэтому ни за что Мариус из-за Денизы жертвовать собой не станет. Что для него жизнь какой-то дерзкой альфы против с таким трудом заработанного статуса вожака сильнейшей в Гедлисе и всём округе стаи? И точно, Мариус преспокойно спускается, как будто моя глупая сестра вызвала его в шашки сыграть. Конечно, чего ему волноваться, если он уже победил? Меня начинает потряхивать, но в душе уже воцарилась ледяная пустота. Космический вакуум, в который утянуло все до единой эмоции. Где-то на задворках сознания вяло бултыхается мысль, что нужно придумать, как объяснить всё матери. А лучше — позвонить ей прямо сейчас. Но рука моя всё ещё в плену пальцев Бьянки, да и понимаю, что не смогу сейчас связать даже пары слов. И мать, даже если срочно примчится — ничем не поможет. Дениза не в гоне и не под наркотиками, на арену она вышла в здравом уме. Сделать теперь ничего нельзя. Из ниоткуда прибегает помощник Судьи — тоже омега, — и на его вытянутых руках покоится обитый сукном поднос с парой кинжалов в ножнах. Волки всегда бьются клыками и когтями, а для людского облика во время смертельного поединка предусмотрено смертельно острое оружие. Из-за этого битвы в человеческом облике нередко заканчиваются до неприличия быстро. Я вижу, как Хорацио поднимается на лапы и просто уходит. Куда он? Трус! Мне тоже страшно, но даже мысли нет убегать. Вместо этого пытаюсь представить, сколько секунд продержится сестра. Я знаю, что Хорацио и кое-кто из его стаи учили её обращаться с ножом, но толку от этих уроков против Мариуса? Гаммы, который с ножом в руке как будто родился. Я смотрю, как сестра и Мариус раздеваются. Это тоже часть обязательных к соблюдению правил — бойцы должны предстать перед Первоволком в том виде, в каком приходят в мир. Дениза и Мариус издали похожи, как брат и сестра. Поджарое тело светловолосого гаммы от щиколотки до груди обвивает татуировка в виде зелёной змеи — чешуйчатое тело наискось перечёркивает ягодицы, вытянутая башка накрывает сердце. Сестра же божественно красива в свете луны: высокая, статная, с женственной фигурой. Но в сравнении видно, что Дениза — девушка, истинная мощь альфы у которой раскрывается только в звере. Почему закон до сих пор не запретил драться мужчинам и женщинам, независимо от их второго пола? Почему?! Тогда бы этого не случилось. Ведь альфа не имеет права биться с омегой, а бета-самец с бетой-самкой. Зато двум альфам разного пола сцепиться никто не мешает. А гаммы и вовсе могут быть вызваны любым, кем угодно. Царственной походкой сестра приближается к помощнику Судьи, берёт с подноса клинок и освобождает от ножен — в свете луны ярко бликует сталь. Мариус забирает второй кинжал, и на миг я обмираю от ужасной мысли, что прямо сейчас гамма им Денизу ударит. Просто, чтобы ещё раз показать, какие гнусные твари эти гаммы. Но нет, противники расходятся на положенное расстояние один от другого. Кланяются зрителям и друг другу. Глаза мои щиплет предательскими слезами, внутри всё дрожит и сжимает так крепко, что вот-вот стошнит кровавой кашей. Вокруг нереальная тишина, словно все неожиданно исчезли. Или вовсе не существовали. А я хочу отвернуться, чтобы не видеть, как погибнет моя сестра, но шея окаменела вместе со всем телом. И я смотрю широко распахнутыми глазами, неосознанно в мясо сдирая заусеницы на пальцах. — Ну давай, тварь, зарежь меня, как зарезал Михаила, — сестра говорит негромко, но слышно каждое слово. По трибунам порывом сквозняка проносится тихий ропот. Естественно, ведь крепка в городе вера, что Михаил попросил о смерти Мариуса сам. Какая мерзкая чушь! Никогда и ни один альфа гамме не уступит, даже будучи смертельно больным. Мариус не отвечает, и я вижу, как на лице Денизы золотом наливаются глаза. Мне хочется крикнуть ей «успокойся, дура, он нарочно тебя выводит!», но язык меня больше не слушается, а телепатия в полной мере доступна лишь альфам. Я тупой и безмолвный зритель, не способный даже поддержать мою сестру. Которой, возможно, жить осталось несколько секунд. На миг вспыхивает мысль, что хорошо, если уродец сделает это быстро. Ужасаюсь самой себе и мысль нещадно топчу прямо в голове. Притихшая волчица почему-то спокойна, возможно, она умерла вместе с эмоциями и моей душой. По правилам тот, кого вызвали, должен делать первый шаг. Дениза вынуждена в напряжении ждать, ловя цепким взглядом малейшее шевеление. Я вдруг чувствую эмоции сестры остро, как свои. Она намерена победить. Горько усмехаюсь, срываясь в надсадный скулёж. Сердце колотится где-то у горла, противно, до тошноты. А потом Мариус отводит в сторону вооружённую руку и разжимает пальцы. Ярко блеснув в свете луны, клинок падает в траву. — Прости, лапочка. Женщин не убиваю. И делает шаг вперёд. В тот же миг Дениза, стремительная, как валькирия, срывается с места и с размаху всаживает кинжал Мариусу под ребро. Скалится снизу вверх в лицо. До меня долетает отголосок её кипящей кровавой ненависти. Слепой и бессмысленной, как сама смерть. Сердце ёкает с такой силой, что на миг темнеет в глазах. Тупо таращусь на арену и не могу понять. Это что… сейчас было? Одно я вдруг понимаю пугающе ясно — Денизе плевать на Михаила. Ей просто надо было сорвать свою злобу на том, кто ей давно и неисправимо омерзителен. Пустить кому-то кровь и утолить ею жажду своего зверя. Она даже не осознавала толком, что в самом деле могла умереть. От следующей мысли мне становится по-настоящему страшно. Неужели, моя сестра — безумна? Дениза выдёргивает клинок, теперь уже тёмный от крови, и Мариус медленно опускается на колени. Я ощущаю, как в Денизе борется растерянность и неукротимый животный азарт. Как одна часть её кричит «остановись, ты зачем так?», а вторая рычит «бей ещё и ещё!». И сестру больше не узнаю. Как же мы все проглядели тот момент, когда она превратилась в бешеного зверя? Трибуны гудят, как потревоженный улей, с человеческих рядов раздаётся негодующий свист. Вниз спрыгивают трое человек и с полдюжины зверей — стая Морару готова отбивать любимого вожака. Тут же перед ними оказываются пятёрка огромных альф в звероформе — охрана арены. Чего здесь не потерпят, так это массовой бойни. Некрупная волчица, в которой узнаю Иляну, всё же кидается мимо них, и тут же оказывается сцапана за хвост и подмята под могучим зверем. Прочие затихают — скорее всего, альфы-охранники предупреждают телепатией, что нарушать порядок не стоит. Шум нарастает, и гомоне голосов проскакивают оскорбления. Даже во время убийства Михаила вервольфы не были так злы. Ещё бы, Дениза из-за паскудного нрава не всем в Гедлисе по душе. Тогда как Мариуса многие знают и уважают, будто достойного альфу. Мир сходит с ума, а Волверия стала эпицентром безумия. Не выдержав, Дениза отшвыривает кинжал и отскакивает сама. Падает на четвереньки, и её начинает ломать и выкручивать. Вскоре на её месте стоит большой светлый волк. Один из охранников кидается к ней, видно решив, что та собирается перегрызть противнику горло. Но я-то знаю, что Мариус её больше не интересует. Ловко увернувшись, сестра огромными прыжками устремляется к выходу. Вслед ей летят недовольные выкрики и яростные завывания. Молодец, сестричка, репутация твоя испорчена теперь очень и очень надолго, если вовсе не навсегда. Но это неописуемая и смехотворная мелочь по сравнению с тем, что Дениза жива. Мне до сих пор в это не верится, и я сижу с наверняка ужасно глупым выражением лица. Искоса наблюдая, как Мариуса проворно укладывают на носилки подоспевшие медики. Судья объявляет, что поединок завершился ничьей — оба противника остались живы. Я тоже потихоньку оживаю. Будто толстый слой льда тает, вытекая из меня позорными слезами. Хлюпаю носом под утешительное бормотание Бьянки, нежно поглаживающей меня по плечу. На губы сама собой забирается глуповатая, но без сомнения счастливая улыбка. Дениза жива! Обошлось! Мне хочется вскочить и заорать об этом всему миру, но я, конечно же, держу себя в руках. Всё тело до сих пор колотит дрожь от пережитого стресса. Ох и вломлю я этой сучке, когда она мне попадётся! И матери всё-всё расскажу. Пусть выпорет так, что эта идиотка месяц, нет, полгода сидеть не сможет. Чтобы думать больше об арене не смела! Где-то на задворках сознания зудит странная и смущающая мысль, что Мариус, гнусная гамма, намеренно отказался атаковать мою сестру. При том, что Дениза не раз устраивала стычки с его стаей. И всё же он не убил, рискуя при этом собственной жизнью. Внутри тянет и ноет от осознания, что наша семья теперь ему обязана. Правда, не факт, что он выживет. Сверху не было видно, насколько серьёзную рану нанесла Дениза, но ударила она в полную силу, а клинок длинный и острый. Судья уже объявляет новых бойцов, но я даже не слышу имена. Понимаю, что на сегодня хватит с меня арены. Бьянка со мной согласна и предлагает поискать Денизу, а то вдруг что-то ещё натворит. Я отмахиваюсь и ей не советую, прошу только вещи сестры забрать. Потому что сейчас бы Бьянке с её дыркой в ляжке по городу бегать за этой бешеной сучкой. Найдётся сама, никуда не денется. А я хочу просто упасть и проспать пару суток. Решаю не экономить и сажусь в одну из поджидающих возле стадиона такси. Водитель, к моему облегчению, вопросов не задаёт. По дороге я всё-таки поддаюсь тревоге за сестру. Ну, а вдруг она всё-таки вляпалась во что-то? Но честное слово, искать её нет никаких сил. Мысленно прошу Первоволка не оставлять её и дальше и помечаю себе, что поговорить с сестрой надо будет очень серьёзно. То, что она устроила, не просто перебор, а самый настоящий пиздец. Расплатившись, выхожу из машины. Вот и родной дом. Я с досадой отмечаю, что шатает меня, будто пьяную, ещё и тошнота противная никак не проходит. Наверняка это от мерзкого запаха, ядовитыми миазмами расползшегося по всему двору. Стоп. И правда, откуда у нас так воняет? Едва не спотыкаюсь на ходу, внутренне холодея от нехорошего узнавания. О, похожий запах я слышала не далее, как сегодня. Волчица тотчас ощетинивается и глухо рычит, захлёбываясь от ярости. Сонливость мою точно рукой снимает. Напряжённая, как струна, пружинистым шагом следую за запахом, который ведёт к гаражу. Вдоль позвоночника покалывает, но я удерживаю себя от превращения. Пошарив взглядом по двору, обнаруживаю у стены гаража ту самую палку, которую брала с собой, когда ловила течного брата. Такое себе оружие, но лучше, чем никакое. Тем более, что с одного конца она немного заточена. Перед плотно закрытой железной дверью я бесшумно выдыхаю, приводя мысли в порядок. Теперь уже точно чую, что тварь притаилась внутри. А ещё, что она там не одна. Сердце судорожно сжимается, обдавая всё тело кипятком ужаса. Что вампир сделал с Лукой?! С грозным рыком врываюсь в гараж, на долю мгновения зажмуриваюсь от горящего внутри яркого света. И теряю челюсть от удивления. — Ой, Мария! — Лука вскакивает на ноги, мечется бестолково. — Ты подожди. Ладно? — выставляет ладони в защитном жесте и медленно, на полусогнутых ногах, приближается ко мне. — Только спокойно. Я всё объясню. Я тупо таращусь мимо него, хлопая ртом, как золотая рыбка в аквариуме. Мне же это мерещится, правда? — Мария? — зовёт Лука, останавливаясь напротив, и взгляд у него встревоженный. — Можно? Я позволяю брату забрать палку, правда, для этого ему приходится силой разжимать мои одеревеневшие пальцы. — Брат, — выдыхаю я и наконец-то перевожу взгляд на его лицо. — Это… — снова смотрю вглубь гаража, — откуда здесь? Обзор мне закрывает смущённая мордашка брата; в глазах щенячья преданность, на губах застенчивая улыбка. — Нашёл. Нет, это определённо затянувшийся кошмар. Ущипните меня кто-нибудь побольнее, мне срочно надо проснуться, иначе я точно сойду с ума. У дальней стены, безвольно свесив белобрысую башку на грудь, сидит самый настоящий вампир.