***
— Спасибо, Сакура-чан, — измученная девушка, свернувшись в клубок, ложится на обтрепанный диван раритетного возраста с неудобными пружинами из-за которых пришлось потратится на дополнительный матрас. Владелец квартиры напрочь отказался что-либо ремонтировать, аргументировав это как невыгодное вложение и сказал, что если мне хочется лучших условий, то придется все делать самой либо он может предложить квартиру с лучшими условиями, но подороже. Ценовая политика не позволила рассмотреть другие варианты, но, к счастью, до начала прохождения интернатуры в больнице оставалось еще две недели. Их вполне хватило, чтобы обклеить поролом продувающие окна, научится менять резиновые прокладки кран-букса в протекающем кране на кухне и лампочку в коридоре. К сожалению, сменить заклинивший дверной замок ей было не по силам и пришлось попросить помощи у Наруто-куна. Конечно, уюта в доме не прибавилось, но жить стало чуточку комфортнее. — Заварить тебе чай? — пытаюсь хоть чем-то помочь в сложившейся ситуации, на что Хината-чан слишком измученная для разговоров лишь отрицательно мотает головой. Мне не раз доводилось лечить подругу после спаррингов со своим кузеном. Хотя, на мое мнение, состояние подруги ещё тогда можно было смело ассоциировать с банальным избиением. И если в детстве оно казалось более гуманным, ограничиваясь синяками или ушибами то с каждым годом ситуация заметно ухудшается, заставляя меня переживать за дорогого человека все сильнее. С многочисленными гематомами, глубокими порезами, разбитой губой, ушибом тазобедренной кости и носовым кровотечением парень умудрился оставить девушку на тренировочном поле, не наддав никакой банальной медицинской помощи. Кажется, это уже вошло у него в привычку. Вдобавок, Неджи-сан прилично высосал последние силы несчастной применив технику поедания чакры, предварительно использовав Джукен для затруднения ее потока. Не пойди я искать Хинату-чан, опаздывающую на договоренную нами встречу, кто знает, чем бы все закончилось. — Я, конечно, управилась с гематомами и порезами, остановила кровотечение и возобновила поток энергии по каналам, но тебе все равно придется сделать рентгенографию тазобедренной кости, — мягким тоном упрашиваю подругу отведать больницу, заранее зная, что за этим последует. — Нет, все будет хорошо, правда. Мне завтра нужно присутствовать на клановом собрании, я не могу идти в больницу. — У тебя подкожное кровоизлияние и боль при надавливании четырехглавой мышцы. Самым оптимальным вариантом для нас окажется, если это лишь ушиб передней поверхности бедра, а не того хуже, — пытаюсь заставить признать неоспоримые доказательства своей правоты. — Пойми, им плевать на тебя. Я уверенна, что эти люди наверняка вздохнут с облегчением если услышат о твоей скоропостижной кончине, — резко прикусываю до крови губу, мгновенно сожалея о сорвавшихся словах. Это было слишком жестоко. Хината-чан немного кривится, услышав горькую истину, но не спорит, наверное, смирившись с неизменной реальностью. Бывает, что временами я замечаю, как некая наивная часть сентиментальной девичьей души все еще хочет верить в одобрение собственной семьи и, возможно, даже клана. — Прости, я… — на языке уже вертится тысячи вариантов извинений, что не успевают слететь с языка, когда меня перебивают. Мне не хотелось ломать мечты лучшей подруги, но может это к лучшему. Вовремя услышать горькую правду намного ценнее за долгие годы, прожитые в тени несбыточных иллюзий. — Нечего прощать. Это правда. Клан меня ненавидит, — горячая слеза вырвавшись из мокрых глаз, сползла по девичьей щеке, опаливая мое сердце болью за близкого человека, — Даже некоторые дети уже начинают презрительно кривляться мне вслед, — все еще сидя на полу возле дивана, не нахожу ничего лучше, как наклонить голову в попытке соприкоснуться лбами. Повидав много людей с изъянами или без, красивых и не очень, умных и глупых, старых и молодых, мне по силам назвать как минимум твердую десятку человек, чей премерзкий характер заслуживает презрения, где Хиаши Хьюга и его племянник с их отвратительным отношением к родственнице определенно лидируют впереди, возглавляя первую строку моего списка. «Даже горделивый Саске-кун с его пренебрежительным отношением вряд ли бы позволил себе бросить меня в бессознательном состоянии на обочине, в отличие от некоторых». «Ты права, не позволил. Он наверняка отнес бы лежащее на земле тело слабой девчонки в другое селение искренне надеясь на ее полную потерю памяти» — присоединяется к дискуссии подсознание. Хината-чан крепко обхватывает меня за шею в попытке найти утешения. За все наше знакомство она так сделала дважды. В моменты самой острой боли, разрывающей ее изнутри... — Ты его ненавидишь? — сама не знаю о ком именно спрашиваю, да и важно ли это? Отношение отца и кузена к ней полностью идентичное, поэтому, я считаю, что ненависть к одному подсознательно закладывает такое же чувство и ко второму. К счастью, Хината-чан обходится без уточнений, принимая все через призму беспорядочного потока собственных мыслей. — Я стараюсь контролировать это чувство, правда, но временами, мне кажется, оно начинает контролировать меня… Я не хочу поддаваться этой эмоции, но… — вижу ее минутные попытки закончить свой диалог, найти правильные слова и по привычке оправдаться, хотя здесь в этом нет необходимости. Мне и так все ясно. — Твои чувства всего лишь проекция переносимой боли. То, что с тобой происходит — ненормально. Ты не можешь продолжать жить так и дальше. Если Неджи-сан начнет вести бои еще агрессивнее, то ему однажды удастся просто тебя убить, — с жалостью смотрю на почти невидимый шрам на верхнем веке с правой стороны. Мне не сразу удалось его заметить после возвращения из путешествия. До сих пор не могу поверить, что Хината-чан и словом не обмолвилась в письмах о своих побоях, стойко снося телесные повреждения ни разу не обратившись в больницу. Хотя бы за это ее стоит начать уважать. — Знаю. Я уже думала над этим… — Есть варианты? — пытаюсь приободрить к беседе девушку, которая то приоткрывает рот, то закрывает, не решаясь выдать сокровенную мысль. Отчего-то мне кажется, что беседа обещает быть нелегкой, — Может, все-таки я сделаю нам чай? Просто у меня самой в горле пересохло. — Да… Ем…можно… — У меня к чаю как раз есть Мандзю, — поднимаюсь, направляясь на кухню, укомплектованную всего лишь из пяти корпусов и фасадов, столешницы, цоколя и семи ручек, что являют собой три нижних модуля и четыре верхних. По крайней мере здесь есть рабочая раритетная газовая плита, непротекающая мойка и небольшой холодильник, едва дотягивающий к району солнечного сплетения. — Наруто-кун? — издалека долетает невинный вопрос. — Да. Заходил вчера, принес целую коробку, — отчего-то делается неловко. Пускай Хината-чан совсем не против нашего общения с бывшим напарником, но это не отменяет факт, что парень, опекая меня, вспоминает ее имя только при упоминании о Хьюга в целом. Даже как-то странно, что в плохие времена у сироты из детдома есть два человека, на которых она положиться, когда как у первой дочери семьи главы клана, старшей сестры Ханаби, кузины Неджи-сана, кроме меня больше некому довериться. До закипания чайника, я наспех подготавливала все необходимое, постоянно отгоняя странное чувство тревоги. Уже тогда что-то гложило внутри, подсказывая о ближайших переменах, после которых ничего больше не будет как прежде, но когда подруга наконец-то смогла озвучить свои намерения, то услышанное шокировав, практически выбило всю почву из-под ног и еще долгое время не хотелось укладываться в голове.***
Полночи я промучилась в раздумьях. Сомнения и страхи упрямо не желали меня покидать. Нетерпение от предстоящей встречи натягивало нервы, что как струны тисками сжимали смятенное сердце. Лежащий рядом Итачи-сан, своевольно обнявший меня за талию, никак не помогал успокоить встревоженную душу. Казалось мужчина тоже витал в своих рассуждениях, которые, наверняка и рядом не стоят с мелочными мыслями недалекой жены. «Как мне ей сказать?», — не покидал голову вопрос. В том что Хината-чан ещё не знает о случившемся нет никаких сомнений. Хиаши Хьюга не из тех людей, которые станут обсуждать при непутевой дочери что-либо важное. Да и Неджи-сан, наподобие дяди ни во что не ставит свою кузину, поэтому кроме короткого приветствия робкой неуверенной в себе девушке ничего больше от своей семьи ждать не стоит. Инцидент с Наруто-куном прошелся по всем, оставив после себя сильное потрясение. Многие до сих пор ломают голову над причиной того, почему их с Ямато-саном нашли измученных, израненных на обочине в деревне Скрытой Травы, совсем недалеко от границы с деревней Скрытого камня. К сожалению, Какаши-сенсею пришлось пережить кончину еще одного близкого друга, который часто выручал последнего, подменяя нерадивого учителя седьмой команды. Благодаря полной безответственности назначенного нам сенсея, именно этот человек стал нам вторым наставником и провел с чужими учениками куда больше времени в сравнении с нерадивым Хатаке-саном. Он умер на операционном столе. Медики двенадцать часов боролись за жизнь пациента, прикладывая титанические усилия, но в итоге проиграли. Ямато-сан, или просто Тензо, как он всегда просил его называть, очень трепетно относился к седьмой команде, тщательно готовился к нашим миссиям и до безумия любил спорить с Наруто-куном, где всегда старался переформулировать фразы временного ученика так, чтобы тот сам в них запутался. Этот шиноби был хорошо известный благодаря своему спокойному нраву вместе с уникальным талантом сохранять ледяное спокойствие даже в наихудших ситуациях. Здесь, в среде ниндзя, ему, наверняка, многие в этом завидовали. Мужчина никогда не выделял любимчиков, равномерно распределяя командные роли, где каждого пытался научить четко прогнозировать возможности оппонента, действовать по ситуации и всегда иметь в запасе несколько вариантов проведения операции. Та ночь была слишком тяжелой с моральной точки зрения и для многих она навсегда запечалится очередным кошмаром, болезненно пульсирующим в кругу воспоминаний. Тензо-сан стал первым, кого мне пришлось оплакивать в своей жизни, и я искренне тогда была готова на коленях вымаливать, чтобы он в ту ночь был единственным. Кроме прочего, в приемной Микото-сан еле сдерживала удушенную горем Кушину-сан от нападок в сторону Четвертого. Женщина в тот момент в нем будто увидела источник всех своих бед, в запале кричала, обвиняя, что тот отправил их единственного сына на смерть, тряслась в приступе паники, рыдая навзрыд. И пока моя свекровь словами пыталась достучаться до невменяемой от горя женщины у меня было только одно желание — проснуться. Мне твердо не хотелось верить в реальность происходящего. Потом, я, честное слово, пыталась сообщить подруге о случившемся, причем дважды, но слова никак не собирались вместе, расплываясь отдельными кусками нелепых фраз. Было страшно от одной мысли, что она там совсем одна без поддержки, в чужой стране, во время дипломатической миссии с высокомерным кузеном, может себе напридумывать после прочтения. Кроме прочего, Итачи-сан строго настрого запретил распространятся печальными новостями по телеграмме, ссылаясь на конфиденциальность информации, касающейся непосредственно самого Хокаге деревни. Понимая, что уснуть мне так и не удастся, выбралась из постели и, быстро набросив на себя домашний халат, уже хотела отправится на кухню, как услышала непонятный шум на первом этаже. Кажется, звук исходит из гостинной. «Что он там делает?», — задаюсь вполне логичным, на мое мнение, вопросом. Кто именно инициатор шума и так ясно, ведь кроме нас с супругом здесь находится только один человек.