Ты — работа (не) моей мечты.

POV Тина. Лос-Анджелес не является тем городом, где дух Рождества по-особенному хорошо ощущается. Здесь нет заснеженных крыш домов и фонарей вдоль дорог, освещающих волшебным тусклым сиянием улицы. Здесь нет морозного воздуха и печных труб, из которых густо валит дым. Здесь нет того традиционного Рождественского настроения, но все же этот праздник чувствуется. Он чувствуется в многочисленных мигающих лампочках и гирляндах, в фигурках Санты, которые красуются в любом магазине, и, конечно же, в бесконечно снующих по улицам и торговым центрам, людях в приподнятом настроении. На многих традиционные красные колпаки. И почти у всех горящие праздником глаза. В конце концов, праздник делают не города, а люди. И благодаря им даже в теплом Лос-Анджелесе можно на миг почувствовать себя в снежном Нью-Йорке, где-нибудь в уютном кафе, попивающим горячее какао. Именно в этот Рождественский вечер Миранда обещала познакомить меня с её парнем — Эндрю. Но перед самим ужином подруга выпроводила меня из дома в магазин за недостающими продуктами. На самом деле, наш холодильник был забит продуктами, и я сделала вывод, что она просто волнуется. Конечно, ведь празднование вместе Рождества является важным шагом в их отношениях. Может, ей нужно было какое–то время побыть одной и собраться с мыслями. А еще возможно она просто злилась на меня из-за подарка. Утром я подарила ей одну дизайнерскую лампу, которую отрыла в одном секонде. Полагаясь на то, что Миранда являлась дизайнером, я слепо верила в удачность своего подарка. Но судя по её реакции, моя вера была неоправданна. Засунув лампу в шкаф, она вручила мне подарочный пропуск на посещение Universal Studio, и я, прокляв себя и поблагодарив её, поняла, что нужно было поступить так же — приобрести какой-нибудь сертификат в магазинах косметики или одежды и не париться. Посмотрев время в телефоне, я вновь загорелась желанием отправить короткую смс Конору с поздравлением. Но вспомнив, что он так и не попросил прощения за ложные обвинения и увольнение, я засунула телефон обратно в карман куртки. — Этого никогда не случится, Тина, — пробормотала я сама себе, положив в корзинку пару банок консервированных ананасов. На кассе продавщица с сомнением посмотрела на мои покупки: две банки консервированных ананасов, чипсы со вкусом клубничного йогурта, кактусовый джем, и яблочный мартини. Но это была не моя вина, Миранда сама сказала купить «чего–нибудь, чего у нас нет». Я подумала, что будет забавно, если этот Эндрю окажется любителем такого джема. И даже представила, как он вдруг скажет: — Боже, я так люблю кактусовый джем, но его обычно ни у кого не бывает… И тут я открываю холодильник и достаю баночку этого джема. Улыбнувшись этой мысли, я расплатилась за покупки и зашагала обратно домой. Уже на лестничной площадке, не заходя в квартиру, я вдруг почувствовала, что Миранда не одна. Неужели её парень уже приехал? Уже в прихожей, я поняла, что была прав. Из кухни слышался возбужденный радостный голос подруги, которая взахлеб говорила о чем-то. Приготовившись к долгожданной встрече с её загадочным Эндрю, я для деликатности громко хлопнула входной дверью, а потом зашла в комнату. Ожидая увидеть Миранду и её парня, но увидев нечто совсем другое, я застыла на пороге. Передо мной стоял грёбанный Ноториус в грёбанной шапке-колпаке и в грёбанном рождественском шарфике. Он улыбался своей ехидной улыбкой так, будто бы ничего не произошло, и это совершенно нормально, что он сейчас стоял посреди моей кухни словно долгожданный посланник Санты. — О, Тина, смотри, кто у нас! — взвизгнула подруга, когда увидела меня. — Какого чёрта? — я перевела взгляд с улыбающегося МакГрегора на такую же радостную Миранду. Улыбки с их лиц мгновенно спали, и я почувствовала себя той, кто портит всем праздники. Ну и чёрт с этим, меня сейчас больше волновало, что тут делает Конор? И почему они тут с моей подругой ведут себя как лучшие друзья? — Привет, — улыбнулся ирландец, по-ребячески помахав мне рукой. Проигнорировав этот жест, я гневно посмотрел на Миранду. После всего того, что она узнала об этом человеке, она, похоже, была очень рада его видеть. — А к нам тут Конор зашел, — виновато улыбаясь, проговорила девушка. — Я вижу. МакГрегор ничего мне не сказал, но взгляда не отвёл. — Господи, Тина, смотри, что он мне подарил! — Миранда показала черную коробку, в которой, судя по всему, находились туфли. — Это же Джимми Чу! Лимитированная коллекция! Их раскупили только знаменитости, и я даже не думала, что смогу их где-нибудь отхватить! Теперь они мои! Боже, я буду ходить в таких же туфлях, в которых ходят Сара Джессика Паркер и Ким Кардашьян! Представляешь? Я уже поблагодарила Мака за этот подарок и предложила ему остаться с нами на ужин. — Даже так? Невероятно, — разозлилась я, вспоминая реакцию подруги на мой подарок. — У меня и для тебя есть кое-что, — произнес ирландец, протягивая мне голубую коробочку продолговатой формы. Я с сомнением посмотрела на коробку, но быстро отвела взгляд. Да что происходит? Какого хрена Конор приходит в мой дом и строит из себя грёбанного Санту, раздавая подарки? Он думает, что я сразу же растаю и прощу ему то, что он называл меня жалкой предательницей и даже не пытался довериться мне? И если даже так, то нахрена ему сдалось моё прощение? — Спасибо, но мне ничего от тебя не нужно, — холодно ответила я. — Ладно, тогда я оставлю это здесь, — произнес Мак, равнодушно пожимая плечами и бросая подарок на стол. Миранда тут же принялась за эту коробочку, оставляя в покое свои новые туфли. И пока мы одаривали с Конором друг друга не очень дружелюбными, с моей стороны в особенности, взглядами, она расправлялась с ленточкой моего подарка. — О, мой Бог! Тиффани! Это же Тиффани! — охнула она, показывая мне серебряную цепочку с бриллиантовой подвеской в форме буквы «Т». — Мне всё равно, — дернула плечами я, как можно безразличнее, смотря при этом на Ноториуса. Что он на это скажет? Не каждой же ассистентке Конор МакГрегор делает такие подарки. Ударит ли это по его самолюбию? Он состроил безразличное лицо, хотя я была уверена в том, что всё-таки это его задело. — Кстати, раз мы тут все обмениваемся подарочками, то у меня тоже для тебя есть кое-что, — произнесла я, копаясь в продуктовом пакете. — Что ты больше любишь: консервированные ананасы или джем из кактусов? — … Тина, — Миранде стало за меня неловко. — Конечно, у меня еще тут есть яблочный мартини, но, если не возражаешь, сегодня он нам понадобится больше, — перебила я подругу. — Эм… Мне нужно позвонить Эндрю, так что, если вы не возражаете, я выйду, — почуяв, что пахнет жаренным, Миранда быстро выскочила из кухни, не забыв при этом захватить подарки МакГрегора. Когда мы остались одни, Конор подошел ближе. Я всё еще была зла на него, но этот нелепый колпак и шарф делали его действительно милым. Я поспешно отвела взгляд в бок, схватившись в пакет сильнее. Прошёл целый месяц после того, как он узнал, что это не я виновата в разоблачении его тайны. Целый тридцать один день. Он мог хотя бы написать, что был не прав, и что извиняется. Но ведь это был Ноториус. И обычные пути не для него. Он предпочел заявиться в Рождество словно долгожданный гость, раздавая всем подарки и купаясь во всеобщем внимании и обожании. — Я не останусь на ужин, — сказал ирландец, немного помолчав. — Зачем тогда приехал? — спросила я, все же осмеливаясь посмотреть на него, когда он был так близко. — За тобой, Тиффани, — ответил он. И чёрт меня дери, зачем я посмотрела на его губы, когда он произносил моё любимое «Тиффани». Я видела, как кончик его языка на секунду показался из-за зубов, и, вспомнив, на что он способен, легкая волна жара прошлась по моему телу. — За… за мной? — переспросила я, стараясь не смотреть на его губы, что из-за различия в росте было весьма проблематично. — Да, я хочу извиниться, — продолжил МакГрегор, и это звучало действительно очень искренне. — Но не здесь. Я хочу, чтобы ты поехала со мной. — Куда? — поинтересовалась я. Это попахивало тем, что всё может закончиться так же, как и закончилось в Вегасе. А мне совсем не хотелось повторять этого. Точнее еще как хотелось, но мне не хотелось быть вновь использованной. — Это секрет, — загадочно прошептал Конор. — Просто поехали со мной, без лишних вопросов. — Я… я не знаю, — немного растерявшись от такого откровения, я запнулась. — Я же обещала Миранде, что сегодня познакомлюсь с её парнем и вообще… — Я думаю, будет лучше, если ты оставишь их наедине. Или ты хочешь быть третьей лишней? — выгнул бровь Мак. — Зачем это? Я не понимаю, что ты делаешь. Я не понимаю, зачем ты всё это делаешь. Зачем я тебе, Конор? — не выдержала я, задавая тот самый сакральный вопрос, на который так боялась получить ответ. — Потом, Тиффани, не сейчас, не здесь, — покачал головой он, дотрагиваясь до моего подбородка и опуская свой взгляд на мои губы. Я судорожно втянула воздух, понимая, что сейчас будет. Я всё еще бережно хранил в памяти все наши поцелуи. И я была уверена, что я больше никогда не прикоснусь к этим губам, которые находились сейчас очень близко. — Ну что, едем? — резко отстранился ирландец, разрушая все мои ожидания. Я не то взволнованно, не то разочарованно выдохнула, опуская глаза. В каком-то смысле МакГрегор был прав, что я буду третьей лишней. Может, и вправду стоит поехать с ним? — Расслабься, принцесса. Я не собираюсь тебя похищать, если ты не этого не захочешь, — ухмыльнулся Конор, шутливо толкая меня локтем в бок. — Я ведь не разбойник. — Ладно, — решила я. — Поехали… Маршрут, по которому мы ехали, был слишком знаком, но я никак не могла вспомнить, куда мы направляемся. Мы молчали, и я, наконец, решила заговорить: — Что с Шеннон? — Не знаю. Я её не видел больше после того раза, — сухо ответил Ноториус. Я промолчала. Тема была неприятная. — У тебя новая ассистентка? — вновь заговорилась я, вспоминая ту рыжую девушку. — Да, Бритни. — Вау, её имя ты запомнил быстрее, чем моё, — не смогла сдержаться я, чувствуя легкую ревность. — Я уволил её, — небрежно обронил Мак. — … вижу, ты любишь увольнять своих ассистенток, — съехидничала я, понимая, что в данной ситуации сила на моей стороне. Это Конору было что-то нужно от меня. Это он уговаривал меня с ним поехать. Так что я вполне себе могла позволить пару едких замечаний. Хотя от этого я лучше себя не чувствовала. Я скучала по тому времени, когда мы с ним хорошо ладили. Когда он поил меня ужасным шоколадным коктейлем, а я вытаскивала его пьяного с вечеринок. На сегодняшний день, это было лучшее время в наших странных отношениях. — Она была паршивой и никчёмной ассистенткой, — объяснил ирландец, не отрывая своего взгляда от дороги. — Даже хуже чем ты. Представляешь, и такие бывают. Проигнорировав его издёвку, я, наконец, начала узнавать те места, мимо которых мы проезжали. Я определенно бывала здесь раньше, но только успешно это забыла. — Куда мы едем? — спросила я уже который раз за вечер. — К Ди, — ответил он, вздыхая. — Нужно забрать её из клиники на Рождество. — О, — только и смогла выдавить я. Я всегда терялась, когда речь заходила о подруге Конора. Я не хотела её видеть сейчас, потому что мне снова бы стало грустно, жалко… и ревностно. Это было слишком эгоистично, да, но я ничего не могла с этим поделать. Я задумалась и решила больше не приставать к МакГрегору с расспросами, и просто насладиться вечерним видом Лос-Анджелеса и приятным гулом автомобиля. Через десять минут мы подъехали к клинике, и Ноториус вышел из машины. — О, Тиффани, — он быстро вернулся и заглянул в окно. — Тебе лучше пересесть на заднее сидение. Ты заняла место Ди. Я кивнула. Заботливый Конор всё же нравился больше. И даже сейчас, обращаясь ко мне, у него появились добрейшие нотки в голосе. Пересев назад, я задумалась над тем, куда МакГрегор повезет нас. Раз он берет с собой Ди, то значит ли это, что у нас будет что–то вроде ужина? Может, Конор считает меня частью своей семьи? Только подумав об этом, я сразу же одёрнула себя. Это прозвучало слишком глупо, наивно и как-то грязно… При мысли о том, что между нами было, лицо заливает краска стыда. — Эй, а вот и мы! Передняя дверца открылась, и я увидела, как в машину садится Ди, а рядом с ней маячит Ноториус, помогая ей усесться. Брюнетка проворно села на своё место. На ней была куртка и странная меховая шапка, в которой она была похожа на йети. Увидев меня, Ди расширила от удивления глаза. И лишь затем, когда в машину сел Мак, неуверенно сказала: — Конор, на заднем сиденье какая-то девушка. Ирландец повернулся ко мне, делая вид, что он возмущен. — Как вы здесь оказались? Вы ведь в курсе, что сели в чужую машину? Ди с интересом выглядывала из-за спинки сиденья. Пока я думала, что мне ответить, Ноториус рассмеялся и повернулся к брюнетке. — Всё нормально, Ди. Ты помнишь Тину? Однажды она приходила к тебе со мной. Она внимательно разглядывала меня. Я дружелюбно помахала ей рукой, чувствуя себя ужасно неловко. — Нет, — сделала вывод Ди после длительного зрительного изучения меня. — Ну что ж, тогда это Тина, — представил меня вновь Мак, наблюдая за реакцией матери своего сына. — Я Ди, — улыбнулась девушка, протягивая мне руку, но как только я потянулась к ней, она быстро её убрала, будто бы это её испугало. — Привет, а я Тина, — пришлось просто улыбнуться в ответ. Конор, смотревший на всё это, как-то громко выдохнул и завел машину. — Пристегни ремень безопасности, Ди, — скомандовал он. — Зачем? — Так положено, — серьезно сказал Ноториус. Ди снова повернулась ко мне, и, увидев, что я сижу свободно, без ремня безопасности, заявила: — А она не пристегивается. — Тина, быстро пристегни ремень безопасности, — приказал Конор, повернув в мою сторону голову. Я демонстративно пристегнулась ремнем, пока они оба внимательно следили за мной. МакГрегор довольно кивнул, когда дело было закончено, и посмотрел на Ди. Она что-то заворчала, но всё же пристегнулась. Своим поведением брюнетка напоминала мне шкодного, беспокойного ребенка. Всю дорогу Ди беззаботно болтала, иногда дергая Мака за колпак или шарф, и изредка поворачивалась, как это позволял ремень безопасности, ко мне. Конору даже пришлось спеть рождественскую песенку, когда она его об этом попросила. Ди выглядела счастливой. А я сидела терпеливо и неподвижно, всё ещё гадая, куда мы направляемся. В дом Конора? Встречать Рождество втроём? Это было очень странно, и безумно волновало меня. Окончательная догадка меня посетила, когда мы остановились у небольшого двухэтажного домика в районе Восточного Лос-Анджелеса. Совершенно обычный кирпичный дом с дверью, на которой красовался праздничный венок. Но как только взглянув на него из окна, я увидела на крыльце женщину, которая уже ждала нас. Её лицо мне показалось знакомым. — Все пассажиры живы? — бодро спросил Мак. — Кажется, да, — тут же ответила Ди, поворачиваясь ко мне. — Скажи спасибо ремням безопасности. Ди, ты можешь идти в дом, — сказал он девушке, которая уже спешила вырваться из машины. — А ты, — тут Конор посмотрел на меня. — Останься на минуту. После того, как мы проводили брюнетку взглядом до крыльца, я сняла свой ремень и потёрла шею. Всё еще теряясь в догадках, зачем МакГрегор привез меня сюда, я решила молчать, ожидая его объяснений. Ирландец достал сигареты из бардачка и закурил, выпуская дым в открытое окно. — Врачи подтвердили её диагноз… Я не видела лица Конора. Только серые глаза отражались в маленьком вытянутом зеркале автомобиля. От услышанного у меня задрожали ноги, и я попыталась их успокоить, но ничего не вышло. — … на выздоровление можно не надеяться. Я замерла, не решаясь, что-либо сейчас произнести. Я просто слушала его какое-то время, и чувствовала, как к моим глазам медленно, но верно собираются подступать слезы. — Мне следовало быть к этому готовым, ждать чего-то подобного, но я почему-то всё равно надеялся, — он замолчал, делая очередную затяжку, а может, давая мне возможность что-либо сказать, но я всё еще не знала, что ответить. — Мне пришлось привезти маму и сына на Рождество. Психиатры сказали, что сейчас Ди полезнее всего быть с семьёй, ну, знаешь домашняя обстановка и прочее… и я подумал, что ты согласишься провести этот вечер с нами. Какое-то время мы сидели молча. И я сильно кусала себе губы, чтобы не расплакаться. — Ты так и будешь молчать? — наконец не выдержал ирландец, поворачиваясь ко мне. — Я… я просто не знаю, что ты хочешь услышать… — Если ты против, то тебе всё равно придется отсидеть ужин, потому что мне лень отвозить тебя обратно, — быстро пробормотал МакГрегор. — Да и маме я уже сказал накрывать на четверых. — Получается, что выбора у меня нет, — постепенно приходя в себя, согласилась я, открывая дверь машины. — Именно. Мы шли к небольшому дому, который арендовал Ноториус на рождественские праздники для своей матери, Конора Джека-младшего и Ди. Он выбрал этот район подальше от Пасадены, чтобы никто из папарацци не пронюхал о приезде его семьи. Маргарет оказалась невысокой женщиной с платиновыми волосами и модной стрижкой. Я не могла определить её возраст, потому что выглядела она хорошо для своих взрослых детей. Женщина сразу же бросилась обнимать Конора, и тот послушно позволил сделать ей это. Потискав сына в объятиях достаточно долгое время, она вдруг отстранилась и принюхалась. — От тебя пахнет сигаретами, Конор Энтони МакГрегор! Ты снова куришь? Снова? А он когда-нибудь бросал курить? Я с интересом смотрела на них, ожидая ответа Мака. — Нет, мам. Тина курила. Я просто шел с ней рядом, — отмахнулся ирландец, бросив на меня многозначительный взгляд, который говорил что-то вроде «не спрашивай, просто соглашайся». Женщина повернулась ко мне. Я сразу же заметила это беглое сходство Конора с ней. — А это у нас и есть та самая гостья? Тина? — вежливо спросила она. — Здравствуйте, миссис МакГрегор. С Рождеством вас! И я дико извиняюсь, если рядом с домом нельзя было курить… — Да брось, дорогая! Я знаю, что этот паровоз пыхтит как ненормальный, — бросила недовольный взгляд на сына женщина. — И зови меня просто Маргарет. Ноториус закатил глаза и уже собирался было пойти дальше в дом, как мать ловко схватила его за локоть и остановила. — Тапочки, Конор, — женщина кивнула на пол, где ютились пушистые домашние тапки. — Мам, моя обувь чистая, — слабо возразил он. Мне было очень забавно наблюдать за тем, как МакГрегор неохотно снимает свои ботинки Фенди и просовывает ноги в тапочки с человеком пауком. — И тебя, Тина, это тоже касается, — мило улыбнувшись, произнесла Маргарет. Весь вечер я улыбалась, потому что Маргарет оказалась на редкость умной и острой на язык женщиной. Мы сидели за одним большим столом, и я ни на минуту не почувствовала себя лишней. Конор заметно потерялся на фоне своей матери. Ведь теперь не он был самым остроумным, и это его устраивало. Его устраивала роль сына, который просто отдыхает и не должен никому ничего доказывать, не должен показывать свою внеземную крутизну. Он ел, смеялся над шутками Маргарет, переговаривался с Ди, а потом игрался с Конором-младшим. Это была его семья, где ему можно было просто побыть собой. Слабым, эмоциональным, обычным. Никто бы из присутствующих не воспользовался этим, и ему не нужно было быть всё время начеку. И то, что Мак пригласил меня, значило только одно. Он доверял мне. Он не боялся при мне быть собой. — Я думаю мне пора… уже двенадцать, — посмотрела я на часы. — Не уже, а только! Оставайся еще, — возразила Маргарет. — Да, оставайся. Конор тебя потом отвезёт, — согласилась Ди. Я посмотрела в сторону дивана, где лежал Ноториус. Теперь к нему прибавился и Джек, мирно прижавшийся к отцу. Приглядевшись, я поняла, что оба Конора уснули и теперь спокойно сопели в две дырочки. — Они уснули, — сообщила я. Ди встала и подошла ближе, а я последовала её примеру. Диван был узким, но МакГрегор всё же кое-как уместился на нём. У него и у сына во сне были умиротворенные лица. И у обоих были приоткрыты рты. — Пойду отнесу младшего в кроватку, а вы пока поболтайте, — кажется, семейная обстановка действительно лучше влияла на Ди. — Знаешь, мы так редко бываем все вместе, — сказала Маргарет, когда мы остались втроём. — У меня всегда на сердце не спокойно, когда Конор далеко. — Вы вырастили хорошего сына, — сказала я, любуясь спящим Ноториусом. — Ты давно знакома с ним? Я вижу, ты хорошо знаешь его. И я вижу твоё бескорыстное отношение к Энтони. Ему нужны такие люди. Он никогда этого не скажет сам. Он всегда таким был. Маленький дикобраз. Так я его называла. Колючий, но очень нежный внутри. Конор думает, что это слабость — говорить о своих чувствах… Знаешь, ты мне нравишься, Тина. И я могу доверить тебе своего сына, — неожиданно Маргарет притянула меня к себе, и я оказалась в её теплых и уютных объятиях. Мне не было неловко её обнимать. Всё было правильно. Именно так и должен был закончиться этот рождественский вечер. — Ты можешь переночевать у нас, в этом доме слишком много спален, — отстраняясь, произнесла женщина. Маргарет провела меня на второй этаж и показала комнату, где мне можно было остаться. Сама она отправилась спать в свою спальню, пожелав спокойной ночи. Долгое время я просто лежала на спине, глядя в потолок. Меня распирало от различных эмоций. И какая эмоция сильней, я так и не смогла понять. Радость. Печаль. Удивление. Влюбленность. А еще это странное возбуждение от того, что мне предстоит спать на новом месте. Хотелось поделиться этим со всем миром, но весь мир сейчас тихо спал. И мне оставалось лишь смирно лежать, слушая, как тикают старые часы в моей комнате. Сначала я подумала, что это сон. Темная фигура появилась в двери и медленно направилась ко мне. Я несколько раз моргнула. Передо мной стоял Конор. Увидев, что я смотрю на него, он сел на краешек кровати. — Тшш, — он поднес палец к губам и обернулся на дверь. — Нас могут услышать. Всё еще не понимая, что он тут делает, я кивнула, наблюдая за его дальнейшими действиями. Тем временем, Ноториус уже залез на кровать, ко мне под одеяло. — Что ты делаешь? — спросила я. Я не могла перестать улыбаться, хотя по моему телу уже прошла волна возбуждения от того, что Конор лежал к моему лицу так близко, что его дыхание касалась моей кожи. — Стоило мне ненадолго отключиться, как ты уже от меня убежала. Не хорошо, Тиффани. Мак шептал мне на ухо какие-то странные глупости, и я чувствовала, как его пах сильнее прижимается ко мне. — Конор, ты что, выпил? — Тшш… я хочу тебя, Тиффани, — прошептал он, покусывая мочку моего уха. — Прямо сейчас, прямо здесь… Тревожный колокольчик зазвенел в моей голове. Когда-то это уже происходило, Тина. Постарайся не обжечься вновь. — Подожди, подожди. Конор что тебе от меня надо? — я отпрянула от ирландца, приняв сидячее положение. — Что мне надо? Я думал я ясно дал тебе это понять, — незамедлительно ответил МакГрегор. — Я хочу тебя. — Только сегодня? Только сейчас? Ноториус привстал на колени, и теперь он смотрел на меня сверху вниз. — Нет, я хочу, чтобы ты стала моей… — … ассистенткой? — Нет. Просто моей… Несколько секунд я просто сидела и обдумывала эти слова. — Ты сейчас серьезно? Если нет, то лучше скажи сразу. Я ведь не выдержу еще одного Вегаса, Конор, просто не выдержу. Он улыбнулся. По-доброму улыбнулся, гладя меня по щеке. — Я серьезно, Тина. Я хочу, чтобы ты была рядом со мной. Если хочешь, я могу снова сделать тебя своей ассистенткой, если нет, то просто будь со мной. Чёрт возьми, улыбка расползлась по моему лицу от уха до уха. И мне совсем не стыдно показывать её. Я счастлива. Я просто счастлива. — Я хочу быть твоей ассистенткой, — ответила я. — Вот и отлично! — улыбнулся Конор. — Тогда давай продолжим… Я перестала улыбаться. Что-то снова не давало мне быть до конца счастливой. Несмотря на слова Мака, я всё еще не могла доверять ему полностью, как бы мне этого не хотелось. Кажется, мы начинали отношения. Настоящие серьезные отношения. И в них мне нужна была своего рода страховка. Я не хотела оказаться вновь обманутой. — Конор, я хочу нормальных отношений, как у всех, — начала я, обдумывая свой план. — Ты же понимаешь, что таких у нас точно не будет, — ответил Мак. — Ты видишь в каком состоянии Ди? И то, что мы с ней больше не вместе, не означает что я смогу отказаться от неё… она всегда будет присутствовать в моей жизни. Конечно, я это понимала. Поэтому сейчас мне было трудно говорить о нашем будущем. Всё было слишком сложно. И всё, чего я хотела, так это упростить всё настолько, насколько это возможно. — Ладно, я ведь не возражаю, но давай хотя бы попытаемся, — выдвинула своё предложение я. — Ну знаешь, свидания, узнавание друг друга. Как это обычно бывает. — Мы и так достаточно знаем друг о друге, — возразил ирландец. — Это я знаю о тебе почти всё, но что ты знаешь обо мне? — Думаю, я тоже хорошо знаю тебя. — Да? Тогда назови имя моей сестры и мой любимый молочный коктейль? — тут же спросила я. — Шоколадный, а твою сестру зовут… Миранда? — неуверенно ответил Конор. — Я ненавижу шоколадный коктейль, и у меня нет сестры, а Миранда моя подруга. Вот о чем я говорю. Ты совершенно меня не знаешь. МакГрегор виновато опустил голову. — Я хочу постепенное развитие отношений. Это первое. — Первое? Значит, будут еще пункты? — насторожился Ноториус. О да, милый, и возможно тебе совсем не понравится третий пункт. — Да, — кивнула я. — Во-вторых, я не хочу быть твоей личной рабыней, как это было раньше. Я бы хотела… уважения. — О’кей. Я с этим согласен. — И наконец, — я сделала глубокий вдох, потому что сейчас Конор мог бы просто наплевать на мои условия и послать меня. — В ближайшее время между нами не должно быть секса. В комнате повисло молчание. МакГрегор удивленно заморгал, будто бы не расслышал. — Что? Ты серьезно? — Так будет лучше, — сказала я, пытаясь сама поверить в это. — Это же глупо, Тина. Глупо отказываться от того, что доставляет нам удовольствие, — начал возражать ирландец. Я предполагала, что именно это он и скажет. — Мы должны научиться наслаждаться просто общением. Отношения не состоят только из секса, — попыталась объяснить я, но Мак уже обиженно сел на кровать. — Я хочу тебя так же, как и ты меня… но вместе с этим я хочу просто говорить с тобой. Спрашивать, что тебе снилось ночью, как твоё самочувствие и так далее. Я хочу, чтобы ты рассказал мне о своём детстве, страхах и мечтах. Понимаешь? Я хочу быть с тобой в разное время, Конор. — Это… это неожиданно. — Я сама не ожидала, что скажу это. Но сейчас мне легче. Теперь ты знаешь, что я чувствую к тебе, — ответила я. — Хорошо, Тиффани, давай попробуем, — ирландец взял мою руку в свою. — Я рада, — прошептала я. Могла ли я подумать, что в эту ночь родятся наши с Конором отношения? Могла ли я знать, что признаюсь ему сегодня в своих чувствах? Я прожила двадцать четыре года в этом мире. Со мной случалось разное: и хорошее, и плохое. Но только сейчас я почувствовала себя действительно по-настоящему счастливой. Я абсолютно точно запомню это Рождество.