Полюбить парня

Да чтобы Бэкхён так снова напился, словно это последняя возможность насладиться алкоголем в этой жизни. Голова трещала, и мозги совсем не варили с утра, а трель будильника заставила его сморщиться и с трудом разлепить глаза. Он еще во сне ощущал то, что находится не в своей комнате общежития. Квартира Хичоля. Чёрт! Они все-таки переспали, судя по ощущениям Бэкхёна, но он не сильно расстроился данному факту. Возможно, стоило все же дать себе шанс не влюбиться в натурала-гомофоба и построить нормальные отношения с Хи? Мужчина, кстати, в кровати обнаружен не был, но до младшего доносились звуки воды из ванной комнаты. Пока Хичоль принимал душ, Бён решил быстренько привести себя в порядок и одеться, после чего взглянул на часы. На практику он уже опаздывал — принимать душ не было времени. Бэкхён порылся в ящиках, чтобы найти аптечку и выпить что-то от головы, иначе казалось, что его мозг просто взорвется. Её он обнаружил в одной из задвижек на кухне. Глаза интерна закатились от долгожданного глотка воды. Он выпил три стакана, но ему все равно было мало, и он достал из холодильника одну бутылку минералки, опустошив ее сразу же. Больше он не позволит себе столько пить. Ведь прекрасно знал, что организм тяжело переносит алкоголь, но нет же… — Доброе утро, — Хичоль заявился абсолютно голый и мокрый после душа, приближаясь к Бэку, который не знал куда смотреть: в глаза мужчины или на вялый, но довольно красивый член. Заметив это, Хичоль усмехнулся и смачно поцеловал его в губы, отстраняясь, но не отходя. — Ты бы оделся, что ли, — облизнулся интерн. — Ты знаешь, что такое полотенце? Пухлые губы старшего растянулись в игривой улыбке и он ответил: — Я не вытираю тело после душа, потому что это вредно. — Чт… — Бэкхён хотел как-то съязвить, но Хичоль не позволил ему и рта раскрыть, снова поцеловал, но на этот раз долго и развязно. Младший стоял столбом (он понятия не имел, почему), не зная, куда деть руки, но также охотно отвечал на поцелуй, а потом вспомнил, что ему вообще-то давно пора на практику, а еще Пак Чанёль ненавидел, когда люди опаздывают! — Стой! Несильно оттолкнув мужчину, Бэкхён протараторил ситуацию, в которой оказался, и попросил его подвезти. Хичоль согласился и поторопился в комнату, чтобы собраться, пока Бэк скрылся в ванной и умывался. Голова все еще давала о себе знать, как и жажда воды, но кроме этого Бёна не оставляло предчувствие, что он что-то упустил или забыл из-за алкоголя. Как будто ему следовало что-то сделать, и он забыл это сделать из-за пьянства или же, наоборот, натворил что-то, и все забыл. Но в мозг так и не поступила идея или даже предположение, поэтому он все свел к паранойе. С ним такое часто случалось после сильной пьянки. В прошлый раз, когда он так сильно напился и на следующий день не мог вспомнить даже место, где они сидели, Бэкхён ходил пару дней на нервах, спрашивая у Сехуна постоянно «Что я делал ночью?». *** Благодаря Хичолю, Бэкхён опоздал не так сильно, как если бы поехал своим путем, но это все равно не облегчало ситуацию. Если доктор Пак уже приехал, тогда Бёну придется выслушивать о том, что их профессия не терпит такого отношения, что быть врачом — это в первую очередь ответственность, но Бэкхён прекрасно обо всем знал и понимал. Хичоль отпустил интерна с условием, что они вечером снова встретятся, но младший не был уверен, что готов проводить два вечера подряд с ним, поэтому вежливо отказался. Хотя ему пришлось обещать, что он сходит с ним на свидание на следующий день. Все равно он хотел начать строить отношения. В лифте он столкнулся с Лу Ханем, который, судя по всему, тоже опаздывал. Доктор лишь приветливо улыбнулся и пожелал удачной практики, а Бэкхён старался не пялиться в открытую на синее пятно на его шее. — Сехун время зря не теряет, — ухмыльнулся он, когда доктор вышел на своем этаже. Дверь в кабинет 365 была приоткрыта и оттуда доносились голоса Пака и женщины. Бэкхён стушевался, понимая, что придется все же выслушивать от главврача, и торопливо вошел. Чанёль бросил холодный, такой же, как в их первую встречу, взгляд и Бён понял, что тот не то, что рассержен, он был по-настоящему зол! Положив рюкзак на стул, интерн быстренько надел халат и отметился в журнале, который ему придется сдавать в конце практики. В этом журнале он указывал время и день посещения, а также дни, в которых он принимал непосредственное участие в операциях и родах. Женщина поблагодарила Чанёля и обещала следовать всем его наставлениям, после чего тихонько прикрыла за собой дверь. Бэкхён встал и подошел к столу, чтобы объясниться, пока Чанёль делал какие-то заметки. — Доктор Пак… Но он не успел сказать больше, чем просто его имя, как мужчина вскочил с места и буквально подлетел к интерну. — Значит так, — Бэкхён зажмурился от неприятного столкновения со стеной. Пак схватил его за вороты халата и прижал к стене, пугая младшего до трясучки в ногах. Он никогда не видел его таким злым, но не мог понять, что же такого натворил? Маловероятно, что главврача вывело из себя его опоздание, тогда откуда такая ненависть в глазах? — Я задам тебе два вопроса. Ты гей? — Что? — Я спросил, ты гей?! — сквозь зубы процедил он. «Точно что-то натворил по пьяне», — испугался Бэкхён и пытался нарыть в памяти хоть что-нибудь, связанное с поведением Пака, но ничего на ум так и не пришло, а терпение у доктора было на пределе. Сглотнув ком в горле, Бэкхён игнорировал свое желание всегда быть прижатым к этой стене таким прекрасным мужчиной (о чем он только думал!) и не знал, как ответить на вопрос. Вроде бы, ответ прост, нужно произнести всего лишь «да», но это «да» застряло, и губы будто перестали его слушаться. Это все из-за страха. Чанёль услышит подтверждение, а потом в его глазах Бэк увидит презрение, отвращение и разочарование, но и врать ему было бесполезно. Это чистой воды правда. Он гей. И сам он не считал это чем-то ужасным и отвратительным, он тот, кто он есть, а люди, которые не могли принять этого, просто были слабыми для него. А доктор Пак… Бэкхён боялся быть разочарованным в глазах старшего. — Интерн, Бён, не испытывай мое… — Да, я гей! — уверенно и даже нагло ответил Бэкхён, поражаясь внезапной смелости. Хотя, когда он оказывался в таких ситуациях, он был единственным, кто мог защитить себя и постоять за себя, и даже доктор Пак не смел сейчас винить и ругать его за то, что он отличался от понятия «норма». Но в глазах доктора ничего не поменялось, и он продолжал также злобно смотреть на младшего. — Значит, ты хочешь меня? «Как он это понял?», — запаниковал Бэкхён. Неужели его взгляды были настолько красноречивы? Тогда почему он раньше ничего не спросил? Значит Сехун был прав, когда говорил, что у Бэкхёна чуть ли слюны не текут при виде доктора Пака. Нужно было послушать его и быть более строгим, но Бён просто не знал, как это делать, когда перед тобой стоит совершенство. Пусть гомофоб. Но все же совершенство. А потом до Бэкхёна дошло, что прозвучало это слишком самоуверенно (даже если и было бы правдой), и он решил не подаваться нападению, а выйти из этой ситуации сухим. — Доктор Пак, то, что я гей — не значит, что я хочу всех мужчин… — Я сказал конкретно о себе, — Пак отпустил интерна и сделал небольшой шаг назад, а Бэкхён расслабленно вздохнул. Бить его не будут, уже радует. — Хорошо, если я гей, это не значит, что я вас хочу. Бэкхён надеялся, что его голос прозвучал твердо и уверенно, и доктор Пак не будет думать так, как думал, но на лице старшего появилась ухмылка, и он покачал головой. А потом полез в карман халата и достал мобильный. И тут Бэкхёну стало страшно. Может… Он звонил ему по пьяне и наговорил ужасно смущающих вещей? Но он не припоминал ничего из прошлой ночи. — Тогда, что это? Пак протянул ему телефон, чтобы Бэкхён взглянул на экран. Глаза его округлились от возникшего внутри страха от увиденного. Когда он написал такое? Как он вообще осмелился пойти на это? Ах да… Он же был пьян! Что же теперь делать? Как выкрутиться из этой ситуации? Он не мог позволить Чанёлю узнать о том, что хочет его, потому что это станет концом всего. Чанёль в лучшем случае отправит его к другому врачу, а в худшем — откажется от ведения практики и отправит студента в университет решать проблему самому. Но Бэкхён не хотел ни первого варианта, ни второго, потому что ему нравилось проходить стажировку под руководством Пак Чанёля — профессионала в своем деле. Ему нравилась эта больница, и он уже привык ко всему, к сотрудникам, к пациенткам… — Это не я! — возмущенно выпалил Бэкхён и опустил глаза, чтобы доктор не увидел, как он нагло лжет. — Это твой номер, интерн, — потряс доктор рукой, чтобы Бён внимательнее посмотрел и убедился, что доктор Пак не шутит. — Вчера мы сидели с друзьями в баре, наверное… Нет, я уверен, это они специально сделали, чтобы поставить меня в неловкое положение, — к концу предложения Бён наигранно рассмеялся, но сердитый взгляд старшего заставил его понурить голову. — Это не я, правда. Простите, что так вышло… — Я ненавижу такие глупые шутки и шутки в целом терпеть не могу, — произнес Пак и убрал телефон обратно в карман, затем поправил очки и вздохнул. — Передай это друзьям. И эта тема с твоей ориентацией… — Никто не узнает, — хмуро произнес Бэкхён, понимая, что слова Сехуна снова оказались правдой, и доктор действительно являлся гомофобом. — Это ведь ненормально… — То, что меня не привлекают женщины, еще не значит, что это ненормально! — Бэкхён понимал, что сейчас не стоило ему грубить, а вообще лучше заткнуться и идти работать, но черт! Это задевало его. Люди так легко бросались обидными словами, даже не подозревая, что для кого-то они могут оказаться смертельными. На планете живут миллиарды людей, и почему-то большинство убеждает меньшинство, что гомосексуальная любовь — это неправильно, что это болезнь, что это сбой в природе, что от этого нужно лечиться и избавляться, но кто им сказал, что гетеросексуальность является нормой? Бэкхён перечитал кучу статей, в которых некоторые ученые доказывали, что гомосексуальность является частью эволюции. Он видел, что даже животные одного пола занимались этим, но почему-то никто не подходил к ним и не кричал что-то о природе. Бэкхён считал себя самым обыкновенным человеком с сердцем в груди, которое тоже умело любить, чёрт возьми, с душой, которая также чувствовала и боль, радость, и грусть, отчаяние, и счастье, любовь. Потому никто не смел называть его ненормальным! — Я не выбирал, кем мне рождаться. Натуралом или геем. Без разницы. Самое главное, что я проживаю свою жизнь так, как того хочу, и не боюсь, и даже не стесняюсь того, кем я являюсь. — Я считаю… Бэкхён готов был к тому, чтобы слушать о том, как это все отвратительно, что два парня не могут любить друг друга, спать друг с другом, что природа создала женщин не зря, что они являлись теми, благодаря которым мы могли продолжать наш род, но ничего Пак ему не сказал, потому что был прерван стуком в дверь. В кабинет заглянула молодая девушка, возможно, ровесница Бэкхёна, и запищала, увидев доктора Пака. Она подбежала на каблуках к доктору и повисла на его шее. Бэкхён смотрел, как крепкие руки доктора обвивают ее тонкую талию, и ему стало тошно от этой картины. Не желая смотреть, как эта девица липнет к нему, Бэкхён решил пройтись по палатам и проверить, как у всех обстоят дела. Нужно было отвлечься и потерпеть до обеда, чтобы в столовой сесть с Сехуном и высказать ему все, что он думает о Пак Чанёле. Но ему даже в этом не повезло. Сехун обедал за одним столом с Лу Ханем, что-то бурно обсуждая. Удивительно… Никто здесь даже предположить не мог, что эти двое ублажают друг друга ночами, а может не только ночами. О заметил друга не сразу, но когда увидел его у кассы, то подозвал рукой, чтобы он, не стесняясь, присоединился к ним. — Доктор Пак не будет обедать? — спросил доктор Лу. — Доктор Пак пошел обедать со своей знакомой, — сдержанно ответил Бэкхён и уткнулся лицом в тарелку. Он взял себе рис и жаренные овощи, но аппетита не было из-за ужасного утра. Бэкхён никогда не сможет выкинуть из головы тот самый взгляд Чанёля, который так и говорил, как ему неприятно, что интерн оказался отличным от него. Так еще и ниоткуда взявшаяся девушка, которая куда-то его увела, но обещала вернуть через полчаса. — А, это Хёрин, — ухмыльнулся Лу. — Вы ее знаете? — спросил Сехун, а Бэкхёну хотелось закатить глаза от этого «вы». — Это племянница его покойной жены. Почему-то после этих слов на душе у Бэкхёна уже не было так ревниво, хотя это не отменяло того факта, что доктор являлся гомофобом. — Клеится к нему, — уже шепотом сообщил мужчина и допил свой кофе. — Сехун, я вернусь к себе, а ты долго не засиживайся. Доктор Лу пожелал приятного аппетита и оставил друзей одних, на радость Бэкхёна, потому что он со злостью откинул вилку на тарелку и уткнулся лицом в ладони, собираясь с мыслями. Он по порядку поведал о том, что с ним произошло за какие-то сутки, а когда закончил говорить, заскулил. Ему хотелось разреветься от собственных мыслей. Как ему работать дальше, если все шансы на то, чтобы хоть как-то сблизиться с доктором, были закрыты напрочь? И дело было ведь не только в сексуальном характере. Бэкхён хотел быть ближе к доктору Паку, как друг, как тот, которому врач смог бы довериться, с кем бы мог поговорить по душам, а теперь что? Как ему избавиться от навязчивой идеи быть с Паком не просто как руководитель по практике и интерн? — А Хичоль? — спросил Сехун, который только сейчас осознал всю серьезность его слов. — Хичоль, — выдохнул Бён и представил его образ. — Да, мне с ним неплохо. И я хочу попробовать с ним, но… Что же делать с Чанёлем? Сехун какое-то время молчал, несмотря на то, что Бэкхён выжидающе смотрел на него. Но Бэкхён был благодарен, что Сехун не послал его с такими «смешными» проблемами, а сидел и слушал и тоже искал варианты и пути. — Соблазни его. — Ты спятил? — истерично рассмеялся Бэк. — Он гомофоб! Сехун на это заявление закатил глаза и наклонился вперед, чтобы их никто не услышал. — Вспомни Ким Кибома, который учился на невропатолога, — Бэкхён напряг мозги и попытался вспомнить его образ. Его внешность он помнил смутно, но о нем самом и его истории знал все до подробностей. Его лицо вытянулось, давая понять Сехуну, что он все понял. — Он тоже кричал, что он гомофоб. И, кстати, издевался над тобой, а еще над Джонхеном, который сходил по нему с ума. Каков итог к концу учебного года? Они встречаются. Кибом притворялся гомофобом, чтобы никто не узнал, что он гей, он боялся признаться в этом не обществу, самому себе. Но, видишь, природа взяла свое. — Это другое, — покачал Бэк головой, хотя все равно не мог полностью отрицать такого варианта. — Пак был дважды женат, и у него есть дети! — Ну, может, у него есть что-то бисексуальное, но он сам об этом не знает? — не унимался Сехун. — Бред, — покачал снова Бэк головой, хотя задумался над этим. — Я советую тебе попробовать. Голос Сехуна прозвучал серьезно, и друг на самом деле советовал проверить эту теорию. Хватит ли смелости Бёну пойти на такой отчаянный шаг?

***

Чанёль вернулся в кабинет в более приподнятом настроении, что, естественно, не понравилось Бэкхёну. Чем они там занимались? Неужели обед с этой девушкой мог так легко повлиять на его настроение? Сегодня в больнице было довольно тихо — Бэкхён почти все время провел в кабинете, как и главврач. Они так и не заговорили друг с другом, а Бэкхёну все больше и больше хотелось послушаться своего друга. Что, если он прав? Хотя, это казалось таким нонсенсом. Часам к пяти Чанёль внезапно засобирался домой. Бэкхён все хотел подать наконец свой голос, напоминая о том, что доктор не один. Как оказалось, у его няни что-то случилось, и он должен был срочно ехать домой, потому что детей оставить больше некому. Доктор предупредил всех об этом и попросил Бэкхёна звонить в любой экстренной ситуации и, если что, звать на помощь Лу Ханя или Чунмена. Ближе к окончанию рабочего дня интерн решил еще раз провести обход. С одной пациенткой он провозился почти час, потому что у нее после ссоры с мужем подскочило давление, а ребенку в животе стало неспокойно. Спазмы прекратились, головная боль утихла, а давление пришло в норму. Бён продолжил обход, понимая, что домой попадет не раньше одиннадцати ночи. Когда он закончил осмотр, вернулся в кабинет и положил записи на стол, взглянув на часы. Без пяти десять. Бэкхён бы был рад сейчас оказаться в кровати и крепко поспать, чтобы непонятная тяжесть внутри ушла, но сегодня не его день. В кабинет ворвалась дежурная медсестра и сообщила о том, что у одной пациентки отошли воды. Ей оказалась Ким Союн, та самая, у которой были сегодня осложнения из-за нервного срыва. Бэкхён не был удивлен, хотя был страшно напуган. Пак Чанёля ведь не было! — Готовьте родовую и везите ее туда, — сказал Бэкхён, пока пытался дозвониться до главврача. Звать на помощь Лу или Чунмена оказалось невозможным — они тоже ушли домой. — Доктор Пак! — Говори. — У Ким Союн отошли воды. Бэкхён услышал, как доктор выругался, и кажется стал собираться, судя по посторонним звукам. — Интерн, принимай роды сам, я выезжаю через десять минут, но все равно могу не успеть. — Но… — Действуй! — воскликнул сердито врач и сбросил вызов. Бэкхён побежал в родовую, понимая, что сейчас произойдет первый раз, когда он сам будет принимать роды. Ему не было страшно, потому что он уже успел привыкнуть к этим утробным крикам женщин, к крови, к тому, что происходило после появления ребенка, а в случае Союн не должно было возникнуть проблем. У нее было отличное здоровье и беременность протекала прекрасно. Срок ее родов был назначен на следующую неделю, но пережитый стресс дал о себе знать. Бэкхён держался уверенно и не боялся, когда говорил медсестрам делать что-то, помогать ему, направлял женщину, как правильно дышать и как тужиться, а когда показалась головка ребенка, сам от восторга чуть не закричал. У Союн родилась девочка. Когда она протянула руки, желая прижать малышку к груди, Бэкхён передал сначала медсестре, которая держала белое полотенце. Пожалуй, это были самые быстрые роды, которые он видел, и первые, которые он принимал лично. Пак до этого рассказывал о том, что такие роды реально бывают, хотя и редко. Ким Союн родила дочь за десять минут. — Поздравляю, — улыбнулся Бэкхён и погладил женщину по голове. — Вы молодцы. Женщину перевезли в послеродовую палату и осмотрели девочку, прикрепляя маленький браслетик с номером и именем на ее запястье. — Я схожу еще раз проверю Союн, — сказала медсестра и оставила Бэкхёна наблюдать за девочкой. Рядом лежали и другие детки, родившиеся пару дней назад, три дня или неделю назад. Удивительно, но все спали крепким сном, хотя зачастую кто-то начинал плакать, потом его подхватывал другой и начиналась истерика. — Интерн. Бэкхён вздрогнул, услышав знакомый строгий голос, и посмотрел в сторону двери. Чанёль стоял в джинсах и футболке, скрестив руки на груди. — Вы приехали, — произнес Бэкхён очевидную вещь и перевел взгляд на малышку. — Как прошли роды? Чанёль подошел к нему и встал с другой стороны инкубатора, также глядя на новорожденную. — Без осложнений, все хорошо и гладко, состояние матери в норме, как и у новорождённой. Может Бэкхён говорил слишком холодно, но почему-то он держал обиду на доктора. То ли это было вызвано тем, что Чанёль сказал о своих истинных чувствах по отношению к лгбт, то ли появлением в его жизни племянницы, которая была неравнодушна к нему, то ли от собственной беспомощности, когда дело касалось доктора? — Я могу ехать домой? — Да. Даже не взглянув на главврача, Бэкхён поторопился на выход, но когда его пальцы коснулись ручки двери, голос Чанёля заставил его резко дернуться назад. — Спасибо, интерн Бён. — Не стоит, это наша обязанность. — И еще, — остановил его Пак от очередной попытки выйти из палаты. — Я не гомофоб. Я просто не понимаю этого… Вот и все. — Важно не понимать, — грустно улыбнулся Бэкхён, наконец взглянув на доктора через плечо. — Нужно лишь уметь принять.