***
Врачи не появлялись уже двадцать минут, пытаясь привести женщину в чувства. Бэкхён нервно шагал по коридору больницы, ожидая прибытия Чанёля. Он позвонил ему сразу, пока они на машине скорой помощи ехали в больницу. Пак, к счастью, в этот момент не был на операции или родах, поэтому сразу же подорвался с места, предупредив Джисока, чтобы не теряли его. Бён снова чувствовал вину перед этой семьей. Столько бед из-за его появления, а все потому, что он просто полюбил. Как он сейчас будет смотреть в глаза Паку? Как объяснит, что не хотел, чтобы все вышло таким образом? А что если с его матерью что-то случится? Бэкхён никогда себе этого не простит. — Бэк! — интерн обернулся и наткнулся на бегущего Чанёля, в чьих глазах даже с такого расстояния он мог разглядеть страх. — Что случилось? Где мама? Что с ней? Что, черт возьми, произошло? — Давление сильно подскочило, врачи сейчас с ней, пытаются нормализовать ее состояние, — ответил с сожалением в голосе. — Как это произошло? — уже более спокойно спросил Пак, подойдя ближе. — Как ты там оказался? — Она хотела поговорить со мной, — невидящим взглядом произнес Бэкхён и осторожно опустился на скамейку у стены. — Сначала поблагодарила за твое спасение. — И? — присев рядом, в нетерпении спросил старший. — Она знает о нас. — Что? — с ужасом выдохнул Пак. — Зачем ты рассказал?! — Это не я. — Кто тогда?! — Хёну. — Ч-что? — Пак нервно рассмеялся и схватился за волосы, не веря своим ушам. — Мой сын все знал? Откуда? Ты был в курсе, что Хёну все известно? — Да… — Что же ты наделал, — с отчаянием спросил Пак и уткнулся лицом в свои руки. Бэкхёна это почему-то возмутило. Хотя изначально тоже винил во всем только себя, но слышать это от Чанёля было больно. Ему необходимо было услышать, что все будет в порядке и что они пройдут через это, а не упрек в его адрес. — Я наделал? — посмотрел он на старшего, ожидая когда тот наконец поднимет голову. — Почему ты мне сразу все не сказал?! — воскликнул Пак и подорвался с места, с силой ударив кулаком по стене. — Снова все скрывал! — Хочешь поговорить об этом сейчас?! — разозлился Бэк и тоже поднялся. — Не здесь, когда твоей маме плохо. Я прошу тебя. Только он хотел сделать шаг к доктору, как тот холодно произнес: — Уходи. Бэкхён так и застыл, не двигаясь от услышанного. Точнее от того, с какой интонацией это было произнесено. Надо бы что-то сказать, только вот обида захлестнула его и он, прикусив губу до боли, развернулся и ушел, оставив доктора одного. Хотя в такой момент хотел быть рядом с ним и быть его опорой, поддержкой, но почему-то у Пака была дурацкая привычка отталкивать интерна именно в те моменты, когда ему плохо.***
Интерн не знал, что им двигало, когда он вместо того, чтобы поехать к себе домой, направился в квартиру Пака. По пути вся обида сдала позиции, уступив место пониманию. Чанёль в таком состоянии мог сказать и не такое, ведь отчасти Бэкхён действительно был виноват. Если не конкретно с произошедшим утром, как с тем, что он утаил о том, что его сын осведомлен об их отношениях. Точнее чувствах. Он не был уверен, что Пак вернется домой — скорее всего он останется с матерью — но ехать к себе не хотелось. Объяснять состояние родителям не было желания, а в квартире Чана в присутствии детей, Бэкхёну будет легче скрыть горечь прошедшего дня. Он волновался за состояние его мамы не меньше, чем сам Чанёль, но звонить и спрашивать не осмеливался. Хотя надеялся, что Чанёль сам ему как-то сообщит о новостях. К приходу в квартиру доктора, Хани крепко спала, а Хёну лежал на кровати, просматривая старые альбомы. Он, видимо, не услышал, как Бэкхён вошел, потому что даже не обратил внимания и не выбежал, чтобы проверить, кто пожаловал. Няня нашлась на кухне, она готовила ужин для семьи. Увидела интерна и улыбнулся, коротко поклонившись. Бэкхён попросил ее не отвлекаться от готовки и ушел в детскую комнату. Он безумно скучал по Хёну и Хани. — Привет, — шепотом поздоровался он, войдя в комнату. Хёну удивленно обернулся и сразу присел, отложив альбомы в сторону. — Хён, — радостно, но также шепотом, произнес мальчишка, вытягивая руки вперед. Бэкхён тепло улыбнулся ему и, конечно же, обнял, прижимая к себе, как родного. Он и есть родной. Младший братик. Маленький, зато смышленый. Добрый и сильный, как его отец. Он был так рад видеть Хёну, что не мог долго выпустить его из объятий. Мальчишка начал уже посмеиваться и просить пустить, потому что становилось трудно дышать. Хани издала непонятный звук во сне, лежа на своей кроватке. Подойдя к детской, его губы растянулись в улыбке, глядя на умиротворенное личико малышки. Легонько коснувшись ее щеки, Бэкхён тихо отошел от кроватки и вернулся к младшему Паку. — Ты какой-то грустный, хён. А где папа? Вы не вместе приехали? — Папа задержится на работе, малыш, — ответил Бён. — Ты смотрел фотографии? — Да, разговаривал с мамой и рассказал ей о тебе, — грустно улыбнулся Хёну, бросив взгляд на кучку альбомов. — Сказал, что ты очень хороший и не огорчишь папу. Бэкхён никак не прокомментировал это заявление, несмотря на то, что был до глубины души тронут. Хёну был удивительным. А главное таким искренним, что сердце щемило от того, что ему пришлось пережить. Погладив мальчика по голове, Бэкхён взял его за руку и повел на кухню, потому что няня, кажется, уже накладывала им еду. И решил оставить дверь открытой, на случай если Хани проснется и будет плакать. Бэкхён почти ничего не съел, переживая за состояние госпожи Пак. Он по несколько раз за минуту проверял мобильный, что не скрылось от наблюдательного Хёну, который тут же поинтересовался, что случилось. Бэкхён что-то невнятно ответил и настоял на том, чтобы мальчишка ел, не отвлекаясь. Терпение лопнуло, когда стрелки на часах уже перешагнули девять вечера. Няня как раз собиралась уже домой (Бэкхён разрешил ей уйти, потому что нагло собирался оставаться здесь всю ночь) и интерн отправил Хёну спать в свою комнату, а сам нянчился с Хани, которая пока упрямо не хотела спать, хотя глаза ее говорили о другом. Но она продолжала капризничала и требовала внимания — Бэкхён сдался и перестал ей перечить, положив перед ней все ее игрушки. Малышка уже сама могла сидеть, что не могло не радовать. Бэкхён присел рядом с ней на кровати доктора, отвечая на ее непонятный лепет, мычанием. Все в порядке? Твое молчание пугает. — Папа твой такой вспыльчивый, — пробубнил Бён, отправив сообщение, и взял в руки маленького кенгуру, которого Хани ему протянула. — Злится на все подряд и даже не хочет слушать. Хани что-то промычала и Бэкхён воспринял это как согласие. Ухмыльнувшись, он поцеловал ее в щечку и снова обратил внимание на мобильный. Новое сообщение. Маме лучше. Отвез ее домой. Ты где? У тебя дома. Ответа не последовало. Бэкхён устало, но с огромным облегчением, выдохнул и убрал телефон подальше. Хани уже надоело играть в одни и те же игрушки — она начала капризничать с двойной силой и протирать маленькими кулачками глазки. Бэкхён расценил это, как желание спать, поэтому взял ее на руки и начал убаюкивать, напевая детские песенки. Пел он для малышки минут десять точно, видимо, ей очень нравился голос Бэка. Когда Хани крепко заснула, он решил уложить ее на кровати Пака, пока тот не приедет. И сам тоже лег рядышком, предварительно убрав игрушки в угол кровати, чтобы не мешались. Бэкхён морально устал. Устал думать о том, что же будет дальше. Устал гадать, что же будет с матерью Пака. Судя по ее реакции она точно не в восторге от этих новостей, но надеялся, что вместе с доктором они смогут найти точку, с помощью которой они смогут смягчить ее взгляды на этот счет и добиться, если не благословения, то хотя бы немного понимания. Размышления в ожидании доктора вымотали его окончательно и он не заметил, как заснул, крепко уткнувшись лицом в подушку, которая пропиталась запахом Чанёля. Бэкхён уснул так крепко, что даже и ухом не повел, когда Чанёль вернулся домой, закрыл двери на ключ и вошел сразу в комнату. Губы главврача дрогнули в улыбке при виде любимых людей, так сладко спящих рядышком. Наклонившись, он оставил поцелуй на виске дочери, а затем тихонько вышел, чтобы пожелать спокойной ночи сыну. Бэкхёна не разбудило даже то, как Чанёль переодевался, не отрывая взгляда от интерна. Он больше не злился на младшего, хотя все равно недоумевал, почему интерн вечно что-то недоговаривал. День выдался достаточно тяжелым, поэтому больше думать у него не было попросту сил. Он осторожно лег рядом с интерном, прижимаясь к нему сзади. Лишь в этот момент, Бэк точно почувствовал, как что-то теплое и большое прижалось к его спине. Слабо улыбнувшись во сне, Бэкхён довольно замычал и обхватил руку Пака, что покоилась у него на талии. В эту секунду, Чанёль точно для себя решил, что хотел бы всегда засыпать вот так. Он осознал, что присутствие интерна в его квартире было необходимо. Бэкхён очень прочно и крепко засел не только в его жизни, но и в его душе, но теперь доктору не было плохо от этих чувств. Все должно было измениться. Все изменится. Осталось немного времени и он надеялся, что Бэкхён будет ждать его.***
— Хён, ты так все лето проспишь, — смеялся Хёну, забежав в комнату отца, на кровати которого звездочкой спал интерн. Хани — давно проснувшаяся — ползала по кровати, пытаясь разбудить его, но все было без толку, пока на помощь не пришел брат. Бэкхён сонливо зевнул и свел брови к переносице, в попытках разлепить веки. — Хё-ё-ён! — тормошил его младший Пак. — Уже няня приехала и приготовила нам завтрак. Мы с Хани голодные, но без тебя есть не будем. Да, Хани? Малышка что-то невнятно пробормотала и повторила за братом, несильно стукнув Бэка по руке. — Встаю-встаю, — хриплым голосом произнес Бён, вяло приподнимаясь. Хёну, глядя на старшего, начал от чего-то смеяться, прикрыв рот ладошками. Хани подхватила, хотя понятия не имела, почему брат смеялся. — Чего? — Ты такой смешной, — выдал Пак сквозь смех. — Опухший весь и волосы гнездом. — Ха-ха-ха, — притворно рассмеялся Бэкхён, поднимаясь с кровати. — Я умываться, а вы идите на кухню. Начинайте завтракать, а то няня рассердится не только на вас, но и на меня. А и… Папа где? — Он уже на работу уехал, — ответил Хёну, помогая сестренке спуститься с кровати. Та еще с трудом держалась на ногах, но с помощью брата могла бы дойти до кухни. Бэкхён думал, что доктор разбудит его и они хотя бы немного разъяснят ситуацию, но, кажется, старший до сих пор злился на него. Но ведь ночью он лег рядом и даже обнимал во сне, неужели так тяжело было разбудить его? С утра пораньше настроение скатилось до уровня «ниже плинтуса» и непонятно, как он будет сегодня проживать этот день. Может, следовало позвонить его матери и снова попытаться поговорить? Но что если у нее снова будет такая реакция, что давление подведет, и она упадет, как в кафе? Нет, нужно было решать изначально этот вопрос с Паком. Что Бэкхён сегодня и сделает. Он взглянул на свое отражение в зеркале и кивнул самому себе, твердо решая, что сегодня они с доктором все обсудят. К тому же его разрывал интерес, говорил ли Пак с матерью на тему их отношений или нет. Пора было ставить окончательные точки в их жизнях, потому что скрывать надоело и Бэкхён так не собирался жить. Все близкие были обязаны знать правду и либо мириться с ней, либо нет, но не мешать им строить свое счастье. В конце концов, доктор как никто другой заслуживал жить так, как хочется ему. Достаточно для него испытаний. Хёну долго не хотел отпускать интерна на работу к папе, заявляя, что он ведь в отпуске, зачем тогда ходить в больницу. А Чанёля они могли и дома подождать все вместе, только мальчишке не объяснишь, что отец у него немного упрямый и очень вспыльчивый, что вести беседу с ним лучше не при детях. Обещав прийти еще не раз, Бэкхён поймал попутное такси и продиктовал адрес, набирая номер Сехуна. Тот ответил сразу, приветствуя друга радостным и бодрым голосом, в отличие от Бэкхёна. Он аж позавидовал энергии О. — Чего это ты такой довольный с утра? — усмехнулся Бён. — А чего мне киснуть? — фыркнул О. — Действительно, — улыбнулся Бэк, подставляя лицо ветру, что веял из приоткрытого окна машины. — Слушай, я еду сейчас в больницу. Чанёль там? — С раннего утра еще. Давай, ждем тебя. Что-то случилось? — Нет, все в порядке. До встречи. Повздорив с водителем — он проехал его адрес — Бэкхён нервно хлопнул дверцей и поторопился в здание, щурясь от солнечных лучей. Перед глазами возникли картины из поездки в Грецию, но предаваться ностальгии сейчас было неуместно, да и мысли о поездке вводили интерна в состояние грусти, тоски и уныния. Там все было по-другому. — О, интерн, давно не виделись! Сольхен явно была рада видеть Бэкхёна, судя по ее загоревшимся приятным удивлением глазам. Бэк, несмотря на то, что торопился к главврачу, решил подойти и нормально побеседовать с женщиной, а то постоянно получается так, что он куда-то второпях убегает. — Да уж, давно, — улыбнулся Бён. — Как дела? — Все как обычно, — махнула рукой женщина, уставшая от рутины. — Пациенток становится больше и больше. Доктор Пак упомянул как-то, что он поднимет вопрос о повышении заработной платы. Ты как? Ты загорел или мне кажется? — Как не загореть в такой жаре, — отшутился Бён, не желая ведать женщине о своей поездке. Вряд ли кроме Сехуна и доктора Лу здесь кто-либо еще был осведомлен об этом. — Доктора Пака не видели? — Видела только утром, — задумчиво прикусила она губу. — Наверное, у себя. Кстати, ты когда обратно к нам? — На этой неделе я хочу сходить на обследование, — поделился Бён. — Если доктор даст согласие, то хочу хотя бы в середине августа начать. — Дерзай, а то новенькая прям вцепилась ногтями в нашего Пака. Данный совет (если его можно таковым считать) озадачил Бэкхёна и он чуть подался вперед, чтобы лишние уши не стали свидетелями их разговора. — На что вы намекаете? — А то ты не понял, — подмигнула Сольхен и несильно стукнула его по предплечью, хихикнув в кулачок. Сложилось впечатление, что пока Бэкхён отсутствовал здесь физически, о нем все равно никогда не забывали. Сплетни, сплетни, сплетни! Неудивительным будет, если Чунмен пустил по больнице грязные слухи о нем. Не растрачивая время более, Бэкхён поспешил к Паку. На мужчину он натолкнулся в коридоре, когда мчался на всех порах к нему в кабинет. Ойкнув, он виновато посмотрел на старшего, которого удивил визит интерна. — Привет. — Привет, — робко ответил Бэкхён и опустил глаза в пол. — Я хотел поговорить. — Не здесь, — Чанёль развернулся на каблуках туфель и уверенной походкой прошелся до кабинета, приглашая интерна, который стоял в ступоре несколько секунд. Очнувшись под пытливым взглядом Пака, он забежал в комнату, по которой так успел соскучиться. Нет, он не мог ждать сентября месяца. Пора возвращаться. — Прежде чем ты начнешь, дай мне сказать, — Пак присел на свое рабочее кресло и сложил руки на столе, скрестив пальцы в замок. — То, что ты не рассказал мне про Хёну меня мало сказать злит. Я все еще зол на тебя, потому что ты опять утаиваешь важные детали, хотя мы с тобой вместе. Я думал, мы партнеры и мы можем доверять друг другу. — Это так… — Я не закончил. — Прости, — виновато выдохнул Бэк и присел на стул, где обычно сидят пациентки. Он чувствовал себя школьником, которого отчитывали в кабинете директора за плохое поведение. Но все, что бы он ни сделал, он лишь из чистых побуждений. Но имело ли это сейчас значение? — Бэкхён, мы вместе, я твой мужчина, — с силой воли, Бэк пытался сдержать улыбку после слов врача. Звучало это из его уст так уверенно, надежно, а еще слишком сексуально. Он его мужчина… — Как и ты мой. Доверие в отношениях самое важное, а ты каждый раз сбиваешь меня своими поступками. Ты мне не доверяешь — таков мой вывод. Ты боишься меня потерять? И этот страх тоже говорит о том, что ты не веришь в мои чувства. Что я должен сделать, чтобы ты успокоился? Пойми, прошло очень много времени с тех пор, как я разучился проявлять свои эмоции и чувства, но это не значит, что их нет. Я возвращаюсь в себя прежнего и это дается мне с огромным трудом, но ты того стоишь. Ты достоин большего, но это пока все, что я могу тебе предложить. Я уже говорил об этом. — Но твоя мама… — Мне уже за тридцать лет, Бён, — вздохнул Чанёль, откинувшись на спинку кресла. — Мне не десять лет, чтобы спрашивать разрешения, с кем быть и с кем спать. Прости за вчерашнее, я накричал из-за страха, что с мамой что-то случится. Ты не виноват в том, что она так отреагировала на… нас с тобой. У нее всегда были проблемы с давлением. — Но она против, — Бэкхён хоть и успокоился немного, но все равно тревожно относился к этой теме. — А если… — Нужно время, — только и сказал Пак, но по тону было ясно, что продолжать этот разговор о матери нет смысла. — Она свыкнется рано или поздно, как и отец. Интерн, ты ей нравишься, просто она не хочет принимать эту новость. Вот и все. А насчет моего сына… В следующие выходные все вместе отправимся на пикник в горы, там и поговорим с ним обо всем. Бэкхён, я не хочу пугать его и переворачивать его мир сверху на голову, понимаешь? Он еще слишком маленький для этого. — По-моему, он доказал нам обратное, позволяя видеться нам, — на лице интерна проскользнула полуулыбка. — Значит… Ты мой мужчина? — Твой, — хмыкнул Пак, наблюдая за движениями младшего. Второй медленно поднялся со стула, сокращая между ними расстояние. Безумно хотелось впиться в губы Чанёля настойчивым поцелуем, чтобы показать ему, что Бэкхён тоже всецело принадлежал только ему. Пак развернулся с креслом в сторону, открывая себя для Бэкхёна, наклонившемуся вперед, опираясь руками на подлокотники. — Целуй уже, — прошептал Чан, неотрывно смотря на приоткрытые губы интерна. Но Бэкхён осторожничал, не желая подставлять доктора — быстренько клюнул в губы, не успев старшему сообразить. — А про пикник я запомнил, — улыбнулся Бён и подмигнул, оставляя Чанёля одного в легкой эйфории после минутного проявления чувств. Хотя в штанах стало тесновато. Как и у Бэкхёна. — Я еще загляну, — сообщил Бён, закрывая двери кабинета. С глупой улыбкой на губах, Бэкхён почти летал по коридорам больницы, заглядывая в палаты к тем, кого он еще знал. Таковых оставалось совсем немного и это заставляло чувствовать себя отделенным от некогда родной больницы. По пути он заскочил в ординаторскую, но никого там не застал. Странно, обычно там всегда кто-то да есть. Вспомнился день рождения Сольхен, которое они праздновали здесь и противное лицо доктора Кима, от которого так и лилась желчь. Интересно, где его сейчас носило и удалось ли Сехуну или доктору Лу подловить его на преступлении? И вот же не повезло, когда брюнет хотел спуститься к другу, но не успел даже выйти из ординаторской, потому что вошел Чунмен собственной персоной. — О-о-о, какие люди, — донельзя довольно протянул Ким и бросил папку на стол, продолжая стоять перед дверью, преградив путь интерну. — Наконец-то вернулся? — Нет, не вернулся, — скрестил Бэкхён руки в защитном жесте. Не нравился ему этот тип и говорить с ним сплошная мука. — Проведать зашел. — Ты бы поторопился, а то твой ненаглядный уже другого себе нашел. Точнее другую. — Мне неинтересно, — Бэкхён попытался пройти к двери, но Ким остановил его, оттолкнув назад. — Что вы делаете? — Предупреждаю тебя, — подмигнул доктор. — Та, которая тебя заменяет, просто в восторге от доктора Пака и буквально пускает слюни при виде его. Речь о новенькой начинала напрягать интерна, ведь она ему тоже не нравилась еще с первой встречи. Но то, что все говорят ему с намеками быть осторожным, раздражало еще больше, чем наличие этой девушки, которую он больше не считал своей конкуренткой. Сегодня Чанёль всецело уверил его в искренности своих чувств. Но наглая ухмылка, которая так и твердила, что Киму удалось надавить на больное… Можно Бэкхён просто ему врежет? Он не сторонник применения грубой силы, но Чунмену бы не прочь вмазать. — Глядишь и потеряешь папика своего. — Чанёль не мой папик, это во-первых, во-вторых, вам-то какая разница? — Просто будет грустно, что гейская история закончится из-за одной очень красивой куколки. Что же получается? Может, Чанёлю ты был интересен чисто для удовлетворения своих потребностей? М? Слушать дальше этот бред Бэкхён не собирался, поэтому наплевав на статус старшего, и на возраст, он грубо оттолкнул его и покинул ординаторскую. Как ему возвращаться в больницу, где такой недоброжелатель? Нужно было как-то помочь Паку и остальным накопать побольше улик против Чунмена, чтобы руководство даже пикнуть не сумело за него. Переполненный негативными эмоциями, благодаря Киму, Бэкхён шел в кабинет врача, не замечая косых взглядов на его искривившееся лицо. После разговора с Чунменом, можно было и не в такой ужас превратиться. На эмоциях Бэк ворвался в кабинет главврача, не подумав о возможности наличия пациентов, но это сыграло ему в пользу. Представшая картина была весьма любопытной и ни капельки не приятной. Скорее даже противной. Главврач вскинул в неожиданности брови, выпучив свои большие глазки, пока та самая новенькая сидела прямо на его столе, сложив ногу на ногу. Как назло он начал вспоминать и буквально снова слышать издевательский тон Чунмена, а где-то там еще мелькала Сольхен. — Я вам не помешал?