Старость, Тим Дрейк/Хелена Бертинелли
1 октября 2019 г. в 11:47
В Готэме осень. В Готэме дождь, ледяной и промозглый.
Холодный воздух обжигает разгоряченное, разнеженное любовью тело, но Хелена так и стоит у окна обнаженная, прижимаясь лбом к стеклу.
За спиной скрипит кровать. Теплый плед мягко ложится на голые плечи.
— Это неправильно. — сводит она брови на переносице, качает головой устало. — Глупо и
неправильно.
— Все зависит от того, что брать за сравнительный критерий правильности. — невозмутимо рассуждает Тим, словно лектор посреди аудитории. — Если общественные стандарты — результат не в нашу пользу. А если то, делает ли нас это счастливее…
— Прекрати эти свои теоретизирования! — обернувшись, всплескивает она руками с вечной своей огненной итальянской пылкостью. Даже дождь за окном и вся жизнь ее, неудачная, искалеченная, неправильная, не могут потушить ее до конца. — Ты же сам все понимаешь. Мне будет тридцать, а тебе…
Тим смотрит на нее чуточку сверху вниз — рост давно уже позволяет.
— Я умею считать.
— А когда я начну стареть…
— Мы до старости все равно не доживем, Хелена Роза.
В спокойном голосе у него ни капли драмы и так много горечи, слишком много, от этого почти физически больно. Как и от правоты его слов.
С их образом жизни действительно не заживаются.
У Тима теперь широкие плечи и теплые руки, глаза влюбленные, яркие. Как и множество раз прежде Хелена думает, что лучше бы ему уйти из ее жизни и не приходить никогда больше. Но в ее квартирке так холодно, так давно и мучительно холодно, что и тело, и душа промерзает насквозь.
— Обними меня. — вырывается вдруг у нее.
В объятиях его, не по-мальчишески надежных и крепких, понемногу тают льдинки, засевшие накрепко в ее стылом, израненном сердце. Дождь, ледяной и назойливый, бессильно стучится по стеклам, но здесь и сейчас Хелене, наконец-то, тепло.
А в Готэме осень.