****
– Я не дам на это согласия. – Джарод, ты не понимаешь! – Я не понимаю? – помимо моей воли голос сорвался на злое шипение. – А ты не забыл, дорогой друг Сидни, как меня самого похитили из родного дома посреди ночи и привезли в Центр с мешком на голове? Не забыл, как я почти тридцать лет не знал кто я и кто мои родители? Как половину свободной жизни искал свою семью? Забыл? На последних словах я уже кричал. Сидни мертвенно побледнел и отшатнулся к стене. Круто развернувшись на каблуках и едва не сбив с ног какую-то молоденькую девушку в белом халате, я едва не бегом помчался из лабораторного крыла к подземным гаражам. Ко всему привыкшая охрана проводила меня скучающими взглядами. Флегматичного вида мужичок, явно из недавнего набора, вяло козырнул мне, поднимая перекрывающий въезд шлагбаум. Взяв на заметку в ближайшее время заняться чисткой кадров, я вдавил педаль газа. Машина, недовольно рыкнув, стрелой сорвалась с места. Лихо войдя в поворот и вызвав на себя гнев и явно нецензурную тираду водителя грузовика, как раз подъезжавшего к воротам Центра, я помчался к сплошной синеве на горизонте. Когда аквамариновая полоса разделилась на голубое небо и синюю, в белых разводах пены, воду, гнев отпустил меня, уступив место стыду и раскаянию. А ведь он искренне уверен, что может помочь бедному мальчику, пускай для этого и придется разлучить его с семьей. Увы, в Сидни слишком много от ученого. Он прекрасный человек, но практически успел забыть, что значит «семья». Пускай бедная, едва сводящая концы с концами семья, пускай вечно усталая мать заходит к ребёнку лишь для того, чтобы поцеловать его на ночь, прежде чем убежать на ночную смену, а парализованный отец никогда не сможет сыграть с ним в баскетбол, но это его кровь и плоть, и расти он должен рядом с ними. Возможно, позже, когда молодой парень сам поймет, что его способности превосходят обычные, когда захочет развить их, мы найдем его. А пока… Думаю, Центр не обеднеет от небольшой спонсорской помощи молодому дарованию…****
Что ж, все оказалось не так плохо. Отбросив прочитанное письмо на край стола, я потянулась за чашкой с уже остывшим кофе. Послав к черту приличия – да и кто меня увидит в собственном кабинете! – сняла туфли и забросила ноги на подлокотник кресла. На сей раз триумвиратским мужам понадобилась от нас сущая безделица: провести на территории Центра конгресс, посвященный проблемам развития сверхъестественных способностей, эмпатии в частности. Для нас подобные мероприятия были не впервой. С тех пор, как Центр вышел в «легальную зону», Триумвират периодически направлял нам своих специалистов, для «обмена опытом». Часть из них действительно жили и работали в Центре, некий доктор Лаферт даже создал совместно с Сидом новую программу для работы с маленькими гениями. Другие даже не появлялись в стенах Центра, присылая документы для отметки с поверенными. Это был простой способ создать легенду для не слишком чистых на руку сотрудников Триумвирата. Джарода это безумно злило, но лично мне было плевать. Главное – их дела не касались нас. Количество приглашенных ограничивалось десятком учреждений со всего мира. Что поделать – тема не слишком популярна. На подготовку две недели. Этого вполне достаточно. Придется оторвать Сидни от любимой работы. Ничего, переживет. Прикинув приблизительный план действий, я сделала несколько пометок в ежедневнике. Основную работу можно свалить на Сидни и Джарода. Организационные вопросы оставлю Лайлу – хватит «любимому» братишке прохлаждаться. Хитрый мерзавец и так чувствует себя слишком вольготно в последнее время. Сладко потянувшись, я с сожалением выскользнула из уютного мягкого кресла. Усталые ноги отозвались ноющей болью, но все же пришлось натянуть туфли. Прекрасно понимая, что искать притворщика – бесполезное занятие, я направилась в лабораторное крыло к Сидни.****
Воздух пах солью и водорослями. С наслаждением вдыхая его, я шел вдоль кромки прибоя, бросив машину на пустынном пляже. Влажный песок приятно холодил босые ступни, набегавшие время от времени волны ласково лизали кожу. Пускай Сидни был не прав, но это еще не повод так срываться. Мне было стыдно за свою вспышку. Увы, не первую… Нервы в последнее время стали ни к черту. Неволя, пусть и в золотой клетке, давила на плечи. Да, я мог хоть сейчас сорваться в аэропорт и умчаться на другой конец света… да хоть в преисподнюю. Но все равно вернулся бы. Добровольно… В кармане, отвлекая меня от мрачных мыслей, пискнул мобильный. Доставая телефон, я уже продумывал в меру извиняющуюся речь для Сидни, но осекся, увидев на дисплее номер приемной Паркер. – В полдень собрание в малом конференц-зале, – даже не соизволив поздороваться, деловито известил меня референт Паркер и отключился. Я выругался. Парень меня бесил, знал это и относился к этому факту наплевательски. Уволить я его не мог, да и не за что, если честно: свою работу он выполнял идеально, а мое личное отношение к сотрудникам абсолютно не волновало госпожу директора. Ее вообще мало что волновало. Разве что мое присутствие рядом. Ставлю что угодно – мисс Паркер предпочла бы видеть меня в Центре только в качестве подопытной крысы, но никак не своим заместителем. Иногда я начинаю задумываться, а стоило ли оно того… Взглянув на часы и убедившись, что до собрания еще два часа, я стянул с себя рубашку. Пробегавшие мимо девушки взглянули на меня как на психа: откровенно говоря, морская вода в это время года была холодной, да и место для купания было не самым лучшим – в паре десятков метров от берега начинались подводные скалы. Криво ухмыльнувшись в ответ, я вошел в обжигающую воду, едва успев вдохнуть, прежде чем меня накрыло волной…****
В кабинет я вернулась злой и взвинченной до предела. Отобрав у ошалевшего от подобного Аслана поднос с кофейником и чашкой, едва ли не пинком выгнала референта, распорядившись: – Меня нет! – А если будут звонить из Триумвирата? – раздалось приглушенное из-за двери. – Тогда я умерла! – рявкнула я, скидывая туфли и залезая с ногами на диван. Рука сама потянулась к хрустальному графину. Одернув себя, схватила кофейник. Тонкая струйка ударила о кромку чашки, брызнув во все стороны десятком черных капель. Выругавшись сквозь зубы, сделала глубокий вдох, пытаясь унять дрожь в руках. Помогло слабо, но кофе все же удалось налить в чашку, а не на стол. Не знаю, чем руководствовались в Триумвирате, назначая Джарода моим заместителем, зато точно знаю, чем рано или поздно это закончится: я убью притворщика, и смерть эта будет не из легких… Потягивая кофе маленькими глотками, я мрачно обдумывала сто первый способ избавления мира от одной мужской особи. От мрачных, но таких соблазнительных мыслей меня отвлек голос Аслана из приемной. – Мисс Паркер нет, – странно, обычно мой референт сама любезность, но сейчас его голос звучал откровенно враждебно. – И где же госпожа директор? – раздалось в ответ язвительное, и от звука этого голоса меня вновь окатило волной злости. – Умерла, – нахально заявил Аслан, явно улыбаясь в этот момент. – Значит, придется притвориться некромантом, – дверь в мой кабинет широко распахнулась и на пороге появился кандидат в трупы собственной персоной.****
Едва я появился на пороге ее кабинета, прозвучало: – Уйди! Если бы это была просьба, я, быть может, и послушался, но вот приказа... Молча прошел вглубь кабинета и сел в кресло напротив дивана. Заглянул в кофейник, разочаровано хмыкнул и потянулся к хрустальному графину, стоящему рядом. – Джарод, – вкрадчиво поинтересовалась Паркер, – ты головой случайно не бился? Изобразив на миг задумчивость, отрицательно помотал головой. Краем глаза заметил, как зло сжимаются ее губы, превращаясь в тонкую нить. Разлив благородно-янтарную жидкость в два низких бокала, один поставил перед Паркер. За моими действиями наблюдали с возмущением и некоторой долей удивления. Осторожно пригубив из своего бокала, в упор посмотрел на Паркер. Только сейчас я заметил темные круги под глазами и нездоровую бледность ее лица. Выглядела Паркер так, словно не спала несколько ночей подряд, и даже макияж не в силах был это скрыть. Я запрещал себе замечать подобное, но все же не справлялся – и видел, как болезненно она вздрагивает от громких звуков, как устало прикрываются на миг глаза, как рука украдкой касается виска. Волну жалости к этой женщине, хоть и с трудом, но удалось подавить. Слишком отчетливо в память врезался прошлый раз, когда я имел неосторожность пожалеть Стальную Мисс. – Пей, станет легче, – я подтолкнул бокал ближе к ней. Паркер отреагировала неожиданной вспышкой злости: – Ты мне в мамочки записался?! Пришлось собрать в кулак все силы, лишь бы не вспылить в ответ. В результате голос прозвучал излишне холодно и резко: – Нет, всего лишь пытаюсь облегчить твое похмелье, чтобы ты, наконец, смогла рассуждать здраво, а не орать на меня по пустякам. Паркер моментально сникла, ссутулилась, но бокал все же взяла. Вот только голос ее звучал все так же неприветливо: – Ты еще пить меня поучи. – Вчера я именно этим и занимался. Ничего хорошего из этого не вышло. Кажется, эти слова стали моей ошибкой. Паркер вскинулась, вновь зло сощурила глаза и поинтересовалась: – Так какого черта господин притворщик почтил меня своим присутствием? Мне осталось лишь тяжело вздохнуть в ответ. Определенно, говорить спокойно мы с Паркер просто не умеем. Я бросил на столик, разделявший нас, конверт с письмом, идентичный тому, что сегодня утром получила госпожа директор.****
– Мне все это не нравится, – мрачно произнес притворщик, сверля взглядом эмблему Триумвирата на конверте. – Тебе всегда все не нравится, – огрызнулась я, стараясь справиться с накатившей на меня дрожью. Не смогла, не справилась, и воспоминания о вчерашнем вечере нахлынули на меня оглушающим потоком. Его руки, скользящие от талии выше, накрывающие грудь, чуть сжимающие, и уже становились неважными и место, и голоса за дверью, среди которых явственно слышался голос нашего брата, отмечающего свой день рождения. Весь мир сузился до нас двоих, и в то же время накрыло четкое осознание происходящего. И так хотелось этого запретного, манящего, сладостного, от которого сладкой судорогой сводило напряженное от невыразимого ожидания все тело. Шелест падающей на пол одежды… Его руки опускались на мою талию, прижимая ближе, крепче, позволяя ощутить его кожу и выгнуться от невыразимого удовольствия, подставляя грудь жадным губам, чтобы тихо постанывать при каждом прикосновении. И шептать его имя, чувствуя, как поцелуи спускаются ниже. И ощутить холодок кожаной обивки дивана, одновременно с его прикосновениями к животу, когда он прижался к нему лицом, губами. И резко вскинулся, подминая под себя, накрывая всем телом, приникая к моим губам, чтобы целовать нежно, возбуждающе. То вторгаясь языком, то чуть прикусывая нижнюю губу, вызывая очередной хриплый стон. И мне казалось, что я горю под ним, под его натиском, под той волной невыразимого удовольствия, которое носило имя Джарод… Ногти оставляли на спине притворщика кровавые росчерки, его плечи были искусаны мною же до крови, но ему этого было мало! В очередной раз его руки ласкали везде, обходя то, что так молило о прикосновении. И я не выдержала: – Джарод… Джарод, я тону… – Еще нет, – прошептал притворщик… И волна нахлынула, заставляя содрогаться всем телом, выгибаясь и шепча его имя в полубессознательном состоянии… Я горела в огне, бессвязно шепча что-то про него, любимого, о чем-то просила, чего-то требовала, что-то говорила, не слыша своих слов. Не слыша ничего, кроме его дыхания… Не ощущая ничего, кроме его прикосновений… И вдруг спокойное и холодное, как снежная лавина: – Паркер…****
– Паркер… Аквамариновые глаза резко распахнулись, окинув меня недобрым взглядом. – Что именно тебе не нравится? – хрипловатым голосом отозвалась она. Я невольно отметил вспыхнувший на ее щеках румянец. Кажется, я не видел, как краснеет Паркер, со времен нашего детства. Но дальше понаблюдать за дивным зрелищем мне не дали. Госпожа директор сделала большой глоток виски, глубоко вздохнула и опустила голову: – Итак? – Ты знала, что на территории США за последние два дня пропали семеро детей, состоящих на учете Центра как дети с особыми способностями? Глаза Паркер полыхнули негодованием. Ответ я понял без слов. – Мне кажется, здесь замешан Триумвират. – Основания? – Та же схема, что и со мной, Паркер. За несколько дней до похищения в доме появлялся человек, якобы от Центра. Проводил с ребенком несколько тестов, был весьма учтив и вообще не вызывал подозрений. На следующий день ребенок исчезал. Еще несколько подобных случаев – в Канаде и Мексике. – Категория? – Притворщики… Паркер резко выдохнула. С момента выхода Центра в легальную зону, то есть с моего появления здесь как руководящего лица, проект «Притворщик» был прекращен. И Стальная Мисс этому абсолютно не сопротивлялась. Пожалуй, это было единственным, в чем мы друг с другом молча согласились за все время вынужденного статус-кво. – Ты думаешь, они собираются вывезти детей после конференции? – голос Паркер дрожал от скрытого негодования. – Не исключаю такой возможности, – осторожно ответил я, зная, что первым делом мисс Паркер обычно требует неоспоримые доказательства, а их как раз у меня и не было. Она встала, прошлась по кабинету, зябко обхватив ладонями плечи. Один бог знает, каких усилий мне стоило в этот момент не подойти к ней, чтобы обнять и согреть. Чтобы вновь ощутить чуть солоноватый вкус ее губ и бархатистость кожи. Чтобы вновь чувствовать, как извивается подо мной ее тело. Чтобы вновь слышать, как срывается с ее губ едва слышным стоном мое имя… Как и вчера, мне пришлось сдерживать себя, правда, в данный момент, это было гораздо легче, и неправильное желание удалось заглушить на корню, а не в процессе… – Джарод, – Паркер остановилась на расстоянии вытянутой руки от меня. И я едва удержался, чтобы не обхватить ее ноги, не прижаться к ней всем телом, не… – Что? Мой голос меня сдает, но к счастью Паркер этого не замечает. – Мы ведь не позволим этого?