****
– Паршиво выглядишь, братишка, – Итен махнул рукой в сторону гостиной, а сам поплелся на кухню. – На себя посмотри, – буркнул я, падая на диван. Итен послушно замер возле висевшего на стене зеркала и уставился на свое отражение. Проведя рукой по двухдневной щетине, пожал плечами и выдал: – Ну я хотя бы на ходячего покойника не похож. Пока он гремел посудой на кухне, я вел неравный бой с организмом, который просто отказывался функционировать без сна третьи сутки подряд. Именно по этой причине мне пришлось заехать к Итену, обитавшему в центре города – ехать в таком состоянии домой в пригород я просто побоялся. Вернулся Итен и мне вручили огромную чашку кофе. Моя благодарность брату не имела границ, правда, ровно до того момента, как прозвучало: – А теперь рассказывай, что у вас с Паркер. Я поперхнулся. Итен услужливо похлопал меня по спине, но, поняв, что я притворяюсь, не задумываясь ткнул меня локтем в бок. – Кончай придуриваться и рассказывай. Начни, пожалуй, с моего дня рождения. Так и знал, что братишка мне это припомнит. Я едва не захохотал, вспомнив, как вытянулось его лицо в тот миг, когда из комнаты вылетела взъерошенная и раскрасневшаяся Паркер, а следом не менее растрепанный я. – Что произошло в комнате? – продолжал допытываться Итен. – Мы поссорились, - и ведь даже не соврал. Мы действительно ссорились. До того… И после – тоже. А вот о промежутке между бурными выяснениями отношений Итену знать не обязательно. Мне бы самому разобраться, что в тот момент произошло… – Ой что-то я тебе не верю, – ехидно протянул братишка. Вот интересно, проницательность – это фамильная черта всех Паркеров или последствие генетических экспериментов Центра? Пока я пытался придумать, как перевести разговор в менее щекотливое русло, Итен задал следующий вопрос: – А где вы были прошлой ночью? – Откуда ты знаешь? – выпалил я и тут же обругал себя, но было поздно. Итен торжествующе улыбнулся и перечислил: – Твой мобильный был отключен – это раз, дома тебя не было – это два, а с Паркер я сегодня обедал, и выглядит она ненамного лучше тебя, разве что макияж спасает – это три. – Улики весьма косвенные, – усмехнулся я, впрочем, понимая, что сдал себя с потрохами и отпираться бессмысленно. Итен тоже это понимал. Вальяжно откинувшись на спинку кресла, братишка закинул ногу на ногу и, не скрывая злорадной ухмылки, заключил: – Выкладывай!****
Казалось, этот день не закончится никогда. Совещание прошло, как в тумане. Отчет Лайла промелькнул мимо меня, оставалось лишь надеяться, что Сидней оказался внимательней своей начальницы. Через два дня Центру предстояло открыть свои двери двум десяткам гостей, и ударить в грязь лицом не хотелось. Но участвовать в подготовке сил просто не было. – Как ты себя чувствуешь? – Сидней догнал меня по пути от зала совещаний к кабинету. Я в ответ лишь пожала плечами. Состояние действительно было неопределенным: мозг отказывался работать, но тело как будто переполняла энергия. Казалось, усни я прямо на ходу, оно все равно будет двигаться. Доктор поймал меня за плечи, развернул к себе и с тревогой заглянул в глаза. – Паркер, ты когда спала в последний раз? Хороший вопрос. Интересно, а пару часов тревожной дремоты в самолете можно считать нормальным сном? За спиной Сиднея я заметила Лайла, якобы общавшегося с главой службы поставки, но наверняка подслушивающего наш разговор. Я и раньше подозревала «любимого» братишку в тайной работе на Триумвират. Чем еще можно было объяснить их требование оставить Лайла в Центре, в то время как старину Рейнса без шума ликвидировали? И вчерашний разговор с Джародом только подтвердил мои опасения: Лайл оказался замешан и в этой истории с похищением детей-притворщиков. Я потянула Сиднея к кабинету, и доктор, бросив короткий взгляд через плечо, молча последовал за мной. Аслана в приемной не было, но на моем столе красовался кофейник со свежесваренным кофе. На секунду я даже ощутила нечто, напоминавшее укол совести: когда утром Сэм привез меня домой, Дина в моей постели уже не было. Объяснять ему что-либо я не собиралась, да и не впервой мне было срываться посреди ночи, ничего не сказав любовнику. Но сегодня стандартная в таких случаях, ситуация «ничего не случилось» меня отчего-то нервировала. – Что сказал Джарод? – я разлила кофе по чашкам, поморщилась, от всегда любимого запаха сегодня просто тошнило. Как оказалось, Сидней был в курсе всей ситуации. В отличие от меня, последний раз видевшей специального агента Джарода Ричардсона на маленьком частном аэродроме в одном из прибрежных городков северной Каролины раним утром, Сидней общался с притворщиком пару часов назад, о чем успел намекнуть мне перед собранием. Для всех остальных мистер Рассел находился с инспекцией в канадском отделении Центра. В том, что глава отделения, он же старинный друг Джарода, даже под пытками не признается, что не видел в тот день притворщика, я не сомневалась – и не переставала удивляться умению чудо-мальчика просчитывать все до мелочей. Если Триумвират и заподозрит нас в срыве их операции, мы оба будем обладать каким-никаким алиби. И только поэтому я до сих пор сонной мухой ползала в стенах Центра, а не отсыпалась в собственной постели после нескольких бессонных ночей. Сидней успокоил меня, что дети уже вернулись к родителям, за ними ведется круглосуточное наблюдение, и не только ФБР. Его, как и меня, огорчало, что из семи пропавших детей в Каролине нашлись лишь пятеро. Но Джарод был уверен, и я была склона с ним согласиться, что остальных попытаются увезти члены так называемой делегации, тем более, что с ними будет сам господин старший советник. А значит у нас еще появится шанс вырвать малышей из цепких коготков Триумвирата. – Отвезти тебя домой? – Лучше к Итену, - я с благодарностью посмотрела на доктора – садиться за руль сейчас откровенно не хотелось. – Мы не успели все обсудить за обедом, а откладывать не хочется. Спустя полчаса я уже поднималась к брату. Толкнула незапертую дверь и нахмурилась. Джароду и Сиднею понадобился почти год, чтобы превратить Итена из забитого и вздрагивающего от любого громкого звука паренька в уверенного и сильного молодого человека. Вот только внутренних дверей в квартире Итена не было, а входная довольно часто оставалась незапертой. И убедить братишку в том, что лихие люди в наше время гораздо опаснее старых страхов, пока не удавалось. В квартире было темно, но в гостиной слышалось спокойное, размеренное дыхание спящего человека. Не включая свет, я на ощупь добралась до дивана и присела на его краешек. Склонившись над спящим, осторожно коснулась губами его щеки, и едва не закричала, мгновенно оказавшись в крепком кольце сильных мужских рук. - Мисс Паркер, какой сюрприз, - с издевательскими нотками в голосе протянул притворщик.****
– Я не согласен с вашим решением, мисс Паркер. – А я плевать хотела на ваше мнение, мистер Рассел. Аслан проводил нас безразличным взглядом. Подобные представления разыгрывалась в стенах Центра каждый день, и зритель уже к ним охладел. Паркер попыталась захлопнуть дверь перед моим носом. Пришлось проявить чудеса ловкости и самообладания, успев вклинить ногу между дверью и косяком и не взвыв, когда эта самая дверь заехала мне по колену. – А знаешь, – гораздо тише произнес я, ввалившись в ее кабинет и захлопнув за собой дверь, – в тебе погибает великая актриса. Паркер, изобразив реверанс, не глядя плюхнулась в кресло и уже из его глубин недовольно спросила: – К чему весь этот цирк? Голос был усталым, хотя выглядела Паркер значительно лучше вчерашнего вечера. Я украдкой взглянул на нее, вспоминая странное чувство, испытанное мной вчера, когда я вносил уснувшую прямо в машине Паркер в ее спальню. И как сильно не хотелось мне уходить из темной комнаты, где единственным звуком было ее сонное дыхание. – В Центре сейчас слишком много лишних ушей. Будет лучше, если в Триумвирате по-прежнему будут считать, что мы с тобой в состоянии войны, – мысленно проклиная свой внезапно охрипший голос и надеясь, что Паркер ничего не заметит, начал я. – А это не так? – резко перебила меня Паркер. Мне показалось, или она действительно напряженно ожидала моего ответа? – Как будет угодно вашему величеству, – с шутливым поклоном я отошел к бару, пытаясь скрыть, как много это значит для меня, на самом деле. Когда я вернулся к ней с двумя бокалами и сел в кресло напротив, Паркер уже вновь скрылась за маской холодного отчуждения. – И этот человек еще учил меня пить, – язвительно заметила она, тем не менее принимая бокал. – Позвольте вам открыть страшную тайну, мистер Рассел: пить до обеда – моветон! – Если по чуть-чуть, то можно, – я был абсолютно не настроен продолжать перепалку даже в шутку. Я невольно любовался ею, и поражался, как, порой мгновенно, она менялась. Стальная Мисс правила в стенах Центра, словно сиятельная королева, но как только того потребовала ситуация – мгновенно передала бразды управления мне, отбросила гордость и беспрекословно подчинялась. Наверное, мне никогда не забыть азартного блеска в ее глазах, когда она спускалась по сходням моей яхты, каким сосредоточенным был ее взгляд, следивший за парнями с символикой ФБР, которые шли на штурм логова похитителей, как нежно и ободряющее улыбалась она маленькой заплаканной девочке, выводя из дома украденных детей. И мне до чертиков хотелось ей признаться в этом… – Завтра торжественный ужин в честь закрытия конференции, - вместо этого произнес я. Она кивнула, давая понять, что поняла ход моих мыслей. – Я участвую! – Нет! Прозвучало это резче, чем мне хотелось. Паркер мгновенно вскинулась, готовая ринуться в атаку. – Мы с тобой будем принимать гостей, веселиться и изображать два абсолютно безобидных одуванчика. А лавры спасателей похищенных детей разделят между собой ФБР и один сознательный гражданин! Паркер помолчала, как и я, прекрасно осознавая, насколько нежелательно нам подставляться. А потом на ее губах расцвела такая непередаваемо-ехидная улыбка, что я мгновенно захотел стать не «сознательным гражданином», а одним из агентов ФБР.