Помогите!

Иногда, мы совсем не видим доброты вокруг. Нам кажется, что все что нас окружает - пустое. Ненужное. Никчёмное. Но это не так. Мы просто не хотим замечать что-то хорошее. Намного легче верить, что мир - дерьмо, и ничего с этим не делать. Не подпуская в своё сердце свет, мы верим в то, что так устроен мир. Делая дерьмо своими руками, мы оправдываем себя тем, что так делают все. Но чёрт! Тебя окружает лишь то, что у тебя внутри. Ты видишь лишь то, что хочешь видить. Ты полна злобы - видишь злобу, лицемерия - видишь лицемерие, доброты - тебя окружает лишь добро... Вся проблема в восприятии мира. То как мы видим этот мир - материализуется. И пока ты не сможешь излечить проблему у себя внутри, она не исчезнет. Для того чтобы изменить этот гребаный мир, начни для начала с себя... Жаль только, что поняла это я слишком поздно... Может быть, я заблуждаюсь. Но я поменялась в лучшую сторону. С того момента, как я узнала о своей беременности, я постоянно пытаюсь не быть меркантильной тварью. Но это очень сложно, когда ты почти состоишь из яда, держать его в себе. Я пытаюсь. Пытаюсь. Я попросила прощения у мамы. Приехала к ней лично, поговорила с ней по душам, рассказала только то, что ей можно знать, мы немного поплакали и помирились. Я простила её за то, что она меня тогда оставила, а она за то, что я себя с ней так вела. Это не было очень сложно. Намного хуже было дальше. Из-за того, что я не трахалась больше за огромные суммы, много денег и возможностей было потеряно. Также Дракон. Я не хочу носить ребёнка и бояться за его жизнь, или ещё хуже сделать её в маленьком возрасте сироткой. Кстати, да я не ошиблась именно её. У меня будет девочка. Я даже уже знаю, как назову малышку. Аминка. Маленькая красивая девочка Аминка-конфетка. Это же просто... Назад к Дракону. Поэтому я категорически отказалась работать с Драконом. Сначала они угражали, орали, и так дальше, но узнав причину моего ухода - сами меня отпустили. Мол, мягкой беременной мамочке, уж точно не место в их логове. Так что у меня получилось как-то безболезненно слинять с этого Криминала. К моей огромной удаче. Затем начался токсикоз! Тошнит, крутит, воротит, а работу никто не отменял. Поэтому в этом болезненном состоянии, я подписывала важные контракты, сидела на конференциях, и даже летала в командировки. Вот такая вот яркая жизнь... Но как только наступала ночь, я походила на одинокую волчицу. Сон с беременностю куда-то пропал, и я всю ночь утопала в одиночестве. Бывало очень трудно. Гробовая тишина давила на виски, и в некоторые моменты, казалось что я сойду с ума. Но наступало утро, и я опять ехала на роботу. Эмоции били через край. Во первых гармоны играют. А во вторых, таблетки против эмоций. Мой сильный препарат нельзя колоть беременным, поэтому заменили на другой. Более слабый. Поэтому мои эмоции были подобны американским горкам. Очень тяжело. Но мне нравилось. С появлением ребёнка, я наконец-то начала чувствовать себя живой. Словно и вправду с его приходом во мне загорелась жизнь. И сейчас смотрю назад, и понимаю, что всё это время я не жила, а существовала. Я совсем нырнула в горечь утраты Кристофера, не замечая вокруг ничего и никого, кроме своей навязчивой идеи мести. Ну а сейчас, всё по-другому, хотя боль внутри никуда не ушла. Я начала её воспринимать, как часть себя, не пытаясь убежать от неё , а пытаясь научиться жить с ней. А ещё начались разные кулинарные причуды... Я постоянно хожу чего-то. То ночью безумно захотелось яблок, то мела, ещё солёных орешков, а как-то я даже захотела сладкой рыбы. Да, я ела рыбу с вареньем. Потом, конечно тошнило всю ночь, но в момент её поедания - это была настоящая пища Богов. Из-за того, что препараты стали намного слабее, начались приступы паники и страха. Бывает просто так начнётся такая паника, что руки так трясутся, страшно. И Кристофер. Я опять его вижу. Иногда конечно, но всё равно это довольно жутко. А иногда могу просто начать рыдать. Начинается такая истерика, что очень сложно остановить. У меня есть такое подозрение, что у меня раздвоение личности. Одна моя часть жестокая, холодная, нещасная, а вторая - пытается меняться, радуется ребёнку, и хочет быть счастливой. А может и вправду, это мои какие-то пьяные бредни. Вобщем беременность проходит тяжело. Особенно когда ты одна, и у тебя совсем нет поддержки. Кристиану я так и не розказала об моей беременности. Не хочу. Он всё, что обо мне думал, рассказал. Он не хочет меня видеть и знать. А я не хочу его к себе привязывать животом. А тем более, если он скажет, что это не его ребёнок. Он ведь считает меня шлюхой. Что я его нагуляла где-то, а пришла к нему. Никому не позволю моего ребёнка облить хоть каплей грязи. Аминка будет только любима и чиста, как солнышко. Моё солнышко. Живот заметно выпирает. Поэтому обнимаю его, и тихо шепчу: — Аминка, моя маленькая доченька, твоя мама тебя очень очень сильно любит. Она не позволит никому тебя обижать. Ты — моё маленькое чудо. Моя надежда. Моя жизнь. И пусть я тебя ещё не видила, но я уже тебя люблю больше всех на свете. Больше жизни... Так проходили дни, недели. Работа не позволяла скучать, а живот становился всё больше и больше. Я начала её очень хорошо ощущать. Словно я чувствовала её эмоции. Она сильно толкалась. И где-бы я не находилась, я чувствовала, что моя дочь меня слышит. Это такое странное ощущение, но безумно приятное. Внутри меня - жизнь. Я ношу жизнь внутри себя. Кстати я уже сделала детскую. Она как раз напротив моей спальни. Это настоящая комната для маленькой принцессы. Здесь есть всё! Она заслуживает только самого лучшего. Она не будет нуждаться ни в чём. У неё будет всё! Это я ей обещаю. И пусть у неё не будет отца. Я заменю ей всех. Я буду любить её за десятерых. Завтра мама переезжает с отцом ко мне. Ах, да! Я забыла сказать! Моя мама развелась с Бобом, и наконец-то живёт и любит Рея. Я безумно была рада за них. Я так долго этого ждала! Скоро я должна рожать, и поэтому ради безопасности Аминки, я отправилась в лутшее родильное отделение Европы. Так как оно находится в Лондоне, ехать далеко не пришлось. И вот лёжа на койке в своей палате, я обратилась к моей девочке: — Аминка, дочка, совсем скоро я смогу взять тебя на свои руки. Даже не верится, словно ещё вчера я узнала, что ты есть у меня, а уже прошло 9 месяцев. Девочка моя, я тебя очень сильно люблю. Твоя мама, ужасно сильно тебя любит. И наверняка, ты будешь очень балованым ребёнком, прости меня за это заранее... Знаешь, Я начала гладить свой живот. — ты не смотри, что я такая одинокая. В моей жизни было аж 2 сильных любви! Первая любовь - это твой папа. Я его невозможно сильно любила! И эта любовь была такая быстрая, спонтанная, жгучая, словно пожар. Очень жаль, что твоему папе мы больше не нужны. Но если кого-то в этом и винить, то только меня. Я сама во всем виновата... Только я... Ну а вторая моя любовь, была намного слабее, да и очень долго розгоралась. Ей нужно было несколько лет, чтобы разгореться. Кристофер Маршелл... Это был очень хороший человек, насколько хороший, что мне и не передать всю мою к нему благодарность. Он очень сильно хочел дочку. И если он был бы жив, он любил тебя так же как и я, до безумства. В этот момент возле моей кровати появился Кристоф. Он с нежностью смотрит на меня и улыбается. Моё сердце наполняется любовью и теплом к этому человеку. — Я и так вас ужасно люблю! Вы мои любимые девочки, самые самые... Я только улыбнулась, он её любит. Незаметно для себя, в подобных разговорах я и уснула. Сон был не как всегда ужасен, а наоборот полон тепла и уюта. — Аааааа! Резкая боль парализовала тело. Такое ощущение, что меня перекручивают сквозь мясорубку. Дышать невыносимо больно! — Аааааааааа! Ещё один невозможно больной спазм. В палату вбежали медсестры. — Начались схватки! Срочно в родильное! И меня куда-то покатили... Все как в тумане. Боль. Невыносимая боль. Голова кружится и отказывается работать. Я уже несколько раз теряла сознание, но приходила обратно. Одну свою дочку я не оставлю. Схватки длятся уже больше 12 часов. Хотели делать кесарево, но плод вошёл в какой-то там таз. Я и вправду очень сильно стараюсь, но сил вообще нет. И я вижу небольшие галюцинации. — Анастейша, тужся! Сильнее! Я пытаюсь опять, но ничего... Я просто падаю без сил. — Не могу больше! Немогу... — Давай! Ещё раз... Ииии... Опять не получается! — Я опять упаду в обморок, но не смогу! — Сможешь! Осталось ещё чуть чуть! Головку уже видно! Ещё раз. Пытаюсь со всех оставшихся сил. На несколько секунд теряю связь с реальностью, думала что опять упала в обморок, но нет. — НЕ МОГУ!!! И тут опять появляется Кристофер. Он несколько раз присутствувал, когда я родила, и сейчас опять. — Давай, Анастейша, твою мать! Твой ребёнок сейчас задохнётся! Збери все свои силы, тряпка! И постарайся на этот раз полутше, раз хочеш взять ребёнка на руки! Жизнь Аминки сейчас в опасности! И ты просто обязана ахиреть, как сильно тужится! ДАВАЙ!!! И я со всей силы. Насколько возможно. Постаралась. В глазах застыли звёзды. Тела я не чувствовала, сознание находилось опять на грани, но я услышала такой долгожданный плач. Да... Я сумела! Я смогла. Я начала плакать. Слезы просто падали по щекам, а я с огромнийшей благодарностью смотрела на Кристофера. В его глазах я увидела гордость, радость, благодарность, и счастье. Мне дали на руки мою маленькую крошку, она была совсем как принцесска. Такая маленькая, а глазки то умненькие. В её чертах полностью отобразился её отец, главная черта - серые бездоные глаза. Когда я в них смотрю, то утопаю, и на секунду показалось, что я не смотрю в глаза своей дочки, а в глаза Грея. Губки бантик, маленький прямой носик, темные волоски, и уже яркая улыбка. Я знала наперед, она будет настоящей красавицей. Сущим ангелом. Моим ангелом. Я нежно поцеловала её в лобик, и поняла я - мама. У меня есть моя маленькая девочка.