Черт, как же шея болит. Это неудивительно, всё-таки старый автобус высоким комфортом сидений похвастаться не мог, так что сейчас я потирал её, наклоняя голову то вправо, то влево. Хм, а стало как-то удобнее даже…
Оглянувшись, я надеялся немного поговорить со Славей, чтобы скрасить время в поездке до райцентра, однако… Её не было. Не было никого, кроме меня. И я не был в автобусе, едущем из лагеря «Совёнок». Я вернулся к себе. В свою квартиру, через день после, того как на 410-ом рейсе попал в лагерь…
Первые несколько минут я сидел в какой-то прострации, машинально щипая себя за руку. Не работает. Я вновь стал собой прежним, я больше не был семнадцатилетним, выряженным в лагерную форму. Я не был среди чудаковатых пионеров, я снова в изолированной от всего квартире-маломерке, отдельно от остального общества. Я не делил кров со… слегка двинутой на моральном облике пионеров (считай — меня) Ольгой Дмитриевной, я снова жил в гордом… а может и не очень, одиночестве.
Мысли скакали как бешеные зайцы, а пытаясь поймать их, я понимал, что еду крышей. Так не бывает, не бывает, не бывает! Не может человек сначала на неделю попасть в лагерь, просто сев в какой-то автобус, помолодеть лет на пять, а затем вернуться как ни в чем не бывало в собственную квартиру, да ещё и с воспоминаниями из этого лагеря! Кошмар, фантасмагория, галлюцинации — что угодно из этого могло бы быть правдой, если бы не яркость и четкость ощущений оттуда.
Никогда не поверю, что всего лишь сон. Это просто не может быть помутнением рассудка! Я до сих пор помню холод подземелий и липкий страх, державший в постоянном напряжении во время поисков Шурика. Помню прохладный бриз на маленьком острове, пока мы собирали ягоды для торта. Помню небольшой холод летней ночи и резко контрастирующее с ним тепло тела Слави, когда мы ночевали в одном спальном мешке на двоих. Я не могу просто списать это всё на галлюцинации, не могу просто так принять это!
Размышляя над этим всем, я расхаживал по квартире, то и дело спотыкаясь о раскиданные вещи, порой пиная их от бессильной злобы. Что я теперь могу сделать? Я ведь получил то, что хотел, я вернулся в свой дом, в своё время. Я снова среди века развития электронных гаджетов, среди своей родной стихии. Но это ли мне нужно сейчас?
Я остановился посреди комнаты, уперев взгляд в потолок. Славя. Славяна. Почему мы оказались разделены, почему так? Почему я вернулся к себе, а ты осталась там? Почему мы просто не остались вдвоём в каком-то одном из миров? Да и существует ли вообще тот мир, где я провёл целую неделю? Мир, где впервые за долгие годы я вновь почувствовал себя живым, причём жил я там настолько ярко, что каждый час, проведённый даже за рутинными занятиями, врезался в память ярче, чем какое-либо другое воспоминание из жизни.
Я устало вздохнул, падая в кресло перед компом. Попробовать поискать в интернете похожие случаи? Да, пожалуй, стоит… Однако спустя двадцать минут я осознал тщетность попыток: если я что и находил, то только какие-то любительские истории на похожие темы. Раньше они и могли бы меня увлечь, но сейчас скорее окончательно взбесили.
Пребывая в состоянии крайнего раздражения, я начал разгребать завалы из одежды и разного хлама, валяющегося по всей квартире, чтобы хоть немного занять руки и разум. Если с первым пунктом всё сработало как надо, то что касается второго… Убираясь в квартире, я невольно вновь переключился на воспоминания о Славе, особенно концентрируясь на её любви к порядку везде и всюду. Господи, что бы с ней было, попади она в такой свинарник, а? Уму непостижимо, как я здесь жил в подобной обстановке…
Закончив уборку, я немного успокоился и солидно взопрел, так что судорожно начал искать платок, который обычно носил в кармане штанов. Обнаружив его на привычном месте, я быстро вытер лицо, после чего взгляд невольно зацепился за вид самого платка. От этого мои ноги весьма ощутимо задрожали, а я сам едва не потерял сознание.
Этот платок… Его мне подарила Славя, как раз тогда, когда мы вместе собирали ягоды. Это же… Господи… Или кто там за тебя… Быть не может, чтобы существовал ещё один такой же платок, каким-то образом оказавшийся у меня! Это абсолютно одна и та же вещь: та же вышивка, тот же материал, всё одно и то же!
Это было первое достоверное свидетельство того, что все события в лагере не были игрой моего разума. Всё это было по-настоящему. Вот только что мне теперь делать с этим знанием?
Я решил вновь обратиться к всемирной сети, надеясь найти что-то по запросам типа «лагерь “Совенок”», но и здесь меня ожидало разочарование. Я пытался искать что-то похожее по фотографиям, однако типовые советские постройки на фото были покосившимися и прогнившими, либо уже осовремененными и ничуть не похожими на привычные мне домики.
Посидев немного перед экраном, я начал отчаянно потрошить карманы своей одежды, силясь найти хоть что-нибудь ещё, что могло бы навести меня на след лагеря. Выворачивая карманы у всей одежды, я невольно зашипел, задев что-то рукой. Закатав рукав водолазки, я ошарашенно уставился на ссадину весьма немалых размеров. Стоп-стоп-стоп… Я же ударился рукой, находясь в катакомбах, когда Шурик попытался броситься на меня и проломить голову, я отпрянул, ударившись рукой о стену.
Но тогда… скинув носки, я задумчиво почесал затылок. Что-то во всей картине для меня не сходилось. Лагерь, судя уже по двум объективным доказательствам, существовал, как и его обитатели. Однако при этом, не все следы тех событий перекочевали вместе со мной. К примеру, ссадина-то на руке осталась, а вот разбитые в кровь ноги, когда сбегал от разъярённой Алисы почему-то пребывали в нормальном состоянии. Это было странно, если подумать, но куда более необычным было другое обстоятельство — за окном, как и положено в это время года, стояли холода, причём солидные. А в лагере царила неподдельная жара, настоящее лето, которого я не видел уже довольно давно.
Как такое вообще возможно? Зима — это в любом случае зима, с поправкой на климатические условия, само собой. Мог ли как-то я попасть в самое настоящее лето, с натуральной жарой во второй половине декабря? Ответ отрицательный.
Итого получается: лагерь должен быть реален, как и все события, которые я наблюдал или в которых участвовал, происходили на самом деле. Пионеры, присутствовавшие в том же месте, настолько же точно существовали. Однако, как такое вообще возможно, как я там очутился и зачем — тайна, покрытая мраком.
***
Вчера мне так и не удалось ничего придумать, более того, пребывая в размышлениях, я незаметно даже для себя уснул. Сейчас, вяло позавтракав, я погрузился в размышления о моих дальнейших действиях, да только чем больше думал, тем меньше у меня оставалось идей для. Надеяться на хоть чью-то помощь я никак не мог — расскажи я подобную историю кому-то, я бы оказался либо поднят на смех, либо вовсе в «желтом доме». Я и сам понимал, что всё произошедшее со мной выглядит весьма фантастично, а те доказательства, что были в наличии, годились лишь для меня самого. Ведь по сути, ими были обыкновенная ссадина, которую любой может получить случайно, да платок ручной выделки.
Интернет тоже ясности не вносил. Всё, что я находил в нём по данной теме, оказывалось либо ещё менее достоверным, чем даже моя история, либо и вовсе откровенным бредом. В нарастающем отчаянии я даже пытался почитать пару таких истории, но хватило меня от силы минут на десять, после чего я вновь схватился за голову, не зная, что делать дальше.
Итак, что же я имею в сухом остатке? Всё то же, что и вчера, информации не прибавилось ни на йоту, а вопросов лишь стало ещё больше. Например, почему из всех людей, сидевших тогда в автобусе, в лагерь попал лишь я? Почему по возвращении я оказался в квартире не в день отъезда, а на следующий после него? Где я был всё это время на самом деле?
Сплошная неразбериха, никаких ответов и ноль возможностей привести ситуацию к более-менее вменяемым объяснениям. Вздохнув, я потер переносицу пальцами. Что делать, когда делать нечего? Я ведь уже второй день провожу в бессмысленных попытках добиться хоть какой-то ясности. Но если уж в лагере я не мог добиться внятной информации о том месте, то уж рассчитывать сделать это здесь…
А что если… просто попробовать повторить? Снова пойти на ту же остановку, снова найти автобус этого маршрута и постараться вернуться в «Совёнок»?
В принципе… это ведь даже может сработать! Не так чтобы с высокой вероятностью, но это одна из немногих вещей, который я в силах сделать здесь. Однако надо немного подготовиться, перед тем, как ехать туда. Зарядить телефон, захватить фотоаппарат, который до этого пылился без дела, а сейчас мог стать моим главным подспорьем в случае повторного попадания в лагерь. Схватить из одежды что-нибудь не сильно приметное… и летнее, если там всё ещё жаркая погода. Записную книжку и пару ручек запихнуть в маленький боковой карман рюкзака, я думаю, мне найдется материал для записи.
Чем дальше я собирался, чем ближе был мой выход и моя попытка возвращения, тем сильнее я нервничал. Да что там — меня уже бил настоящий мандраж до тремора в руках. Я ведь могу оказаться в другом месте, могу оказаться там же, но вдруг там всё начнётся по-новому, с самого первого дня моего появления? Сделав несколько глубоких вдохов, я всё же немного успокоился, так что вновь смог мыслить относительно здраво.
Пока я не попробую найти путь назад, покоя мне не будет, уж это точно как никогда. Я обязан предпринять что-то, чтобы вновь встретить её…
***
До остановки я почти бежал, периодически поскальзываясь и путаясь в собственных ногах. Чем ближе она была, тем больше становилось моё волнение. На улице меня провожали удивлёнными взглядами, мол, куда вообще можно так спешить с увесистым рюкзаком? Мимоходом я подумал, что чем-то напоминаю детей из начальной школы, набирающих всё подряд в свои ранцы, которые превосходят размерами самих учеников, а затем с ними бегают со сверхзвуковой скоростью.
Фыркнув от такого сравнения, я едва не растянулся на очередном скользком участке, благо мне всё же удалось сохранить равновесие. Мне оставалось лишь в который раз ругнуться под нос, немного сбавляя темп. Буду так бежать — могу и в больницу угодить с травмой, тут по льду скатиться на проезжую часть можно было очень легко во многих местах.
На самом деле, я только сейчас обратил внимание на весьма серьезный холод. Воспоминания о недельной жаре из меня выбило просто с невероятной скоростью, стоило выйти на улицу, но лишь теперь я понял, насколько замёрз. Хоть я и любил холод гораздо больше жары, причем гораздо, именно сейчас я пытался вернуться туда, где жара стоит вне времени и пространства. Ирония, не иначе…
Внезапно я осознал, что попроси меня кто объяснить, почему и зачем я хочу вернуться в лагерь — я и ответить не смогу. Я… просто чувствовал, что должен сделать это. Меня тянуло обратно туда, к Славяне… Я… Я просто обязан вернуться туда!
***
Оставшийся мой путь до остановки пролегал без особых мыслей в голове. Я лишь упорно думал о том, как это всё пройдет. Получится ли у меня? Что я буду делать, если вернусь? А если у меня это не получится, и я останусь в своём мире с воспоминаниями, похожими на иллюзию? Чёр-рт, как же меня уже достали подобные мысли!
Со злобой пнув маленькую кучку снега, я вынужден был признать, что повлиять на ситуацию в целом я не в состоянии. Оттого меня и распирала злоба: на собственное бессилие, на скуку привычной жизни, если у меня ничего не выйдет, на обилие мыслей и их пессимистический оттенок, на всю ситуацию в целом, на себя самого, в конце концов.
Услышав звук подъезжающего автобуса, я повернул голову в его сторону. Ну, хоть не пришлось долго стоять на остановке: ко мне подъезжал 410-ый автобус, выглядевший весьма похожим на нужный мне. Ну, не попробуешь — не узнаешь. Из-за почти полного отсутствия других пассажиров в нём, мне удалось занять примерно то же место, что и тогда… Что ж, попытаюсь достичь полного соответствия…
***
— Молодой человек! Молодой человек, вставайте! — раздался над ухом назойливый голос.
– М-м? В чём дело? — сонно пробормотал я, стараясь разлепить глаза.
– Это конечная остановка, молодой человек! Вам выходить пора!
– А… да, спасибо, что разбудили, – рассеяно ответил я, на одеревеневших ногах покидая автобус.
Холодный ветер быстро привёл меня в чувство, пробудив спящий до сих пор разум. Конечная… Значит не вышло… Не получилось, не вернулся…
В данный момент я находился на другом конце города, поздним вечером, посреди холода и темноты. Я не смог переместиться в тот мир, где всегда светило солнце и было цветущее лето, а что хуже всего — я не смог вернуть ту, что делала тот мир самым ярким и солнечным, среди всех существующих…
