---
Дзюба, перед глазами которого до сих пор стояла пугающая картинка вчерашнего матча, а на плечах как на яву ощущались руки сокомандников, не позволяющие вырваться на поле, немного потоптавшись возле палаты, всё же взял себя в руки, собрался с силами и отворил дверь. На почти бесшумный вход Игорь среагировал молниеносно — он тут же открыл глаза и, едва разглядев брата, слабо улыбнулся. — А я боялся, что разбужу тебя, — признался Тёма. Он подошёл ближе и протянул старшему руку. — Привет. Ну, как ты? Только давай без медицинских терминов — их мне уже доктор рассказал, и я половину его речи не понял. Игорь крепко сжимал в руке ладонь брата — словно иначе он исчез бы в одночасье — и Тёме пришлось садиться на стул возле постели прямо так, не разрывая рукопожатия. Но он и не жаловался. Нападающий и сам прекрасно понимал, что так на душе становится легче. Спустя полминуты он и сам бы вновь взял Игоря за руку, не понимая, как иначе может буквально поделиться с ним силами. Подняв на Дзюбу взгляд, Игорь спросил: — Помнишь, когда мелкими были, я головой в штангу влетел? — Такое забудешь, — кивнул младший, отчётливо помня, как тогда волновались все вокруг, особенно мама, и как Игорь гордо заявлял после этого, что это ворота торжественно признали в нём вратаря. — Шишка была знатная. До сих пор не понимаю, как ты ворота не заметил и умудрился прямо лбом влететь в штангу. Акинфеев лишь пожал плечами. Он и сам сотню раз задавался этим вопросом, вспоминал тот день, но хоть какого-то объяснения найти так и не смог. И ладно бы если в игре прыгал за мячом, была бы хоть какая-то логика, а в том, что после возвращения с перерыва решить пробежаться с защитниками и опомниться уже после удара — её не было. — Так вот, тот случай — полная ерунда, — продолжил Игорь. — Всего лишь голова немного кружилась. А сейчас выть охота, когда обезболивающее не действует. Ты не представляешь, насколько это невыносимо, Тём. И я очень надеюсь, что ты никогда не узнаешь, какого это. Артём не знал, что говорить, как себя вести. И от этого становилось не по себе. Чертовски хотелось помочь брату, поддержать в этот нелёгкий момент, хоть как-то отвлечь от серьёзной травмы. Но Дзюба просто терялся, не понимал, как растормошить поникшего Игоря и совершенно не хотел повторять банальное «Всё будет хорошо». — Мама яблоки передала, — нарушил давящую тишину Дзюба. — Будешь? Я пойду помою. Он уже собирался разжать пальцы и подняться на ноги, когда старший с ещё большей силой вцепился в его руку и с мольбой в голосе попросил: — Дай я тебя обниму. Дзюба пересел со стула на край кровати, помог брату подняться на постели и тут же почувствовал себя оплетённым в крепкие объятия. Они сжимали словно в тисках, но не причиняли ни грамма дискомфорта. Напротив, отбрасывали тяжёлый ком в сторону и успокаивали. Игорь, уткнувшись носом в родное плечо, старался как можно сильнее заключить младшего в плен своих рук и не отпускать его как можно дольше. Близость брата действовала каким-то магическим образом, снижая уровень тянущей боли. — Ты очень напугал меня, — отозвался Артём, не узнавая собственный голос — он как по щелчку чьих-то пальцев стал вдруг хриплым, словно молодой человек долго и безостановочно кричал, пытаясь заглушить целый стадион. — Когда ты упал… я до последнего надеялся, что ничего страшного не произошло. — Я сам себя напугал. Буквально ведь на ровном месте всё произошло. Просто приземление, а пошло всё наперекосяк. — Игорь на несколько секунд замолчал, переводя дыхания. — Блин, Тёмка, я тебе сейчас всю кофту своими слезами залью. Акинфеев попытался выпутаться из объятий брата, но теперь уже он не позволял разъединиться. Нападающий ещё сильнее сжал плечи старшего, прижимая его к себе. — Значит, будем с тобой квиты, — заявил Дзюба, мимолётно потерев глаза и на затылке брата задержав свою ладонь. — Знаешь ведь, что не отпущу. Я очень хочу тебе помочь справиться со всем этим, но я не знаю, что делать. Игорёк, ты только скажи — любую твою просьбу исполню. — Просто побудь со мной, сколько сможешь. Мне больше ничего не нужно, — едва слышно отозвался Игорь, словно не желая, чтобы хоть кто-то слышал их с братом разговор. На деле же просто не было сил, да и Тёма в любом случае прекрасно слышал каждое его слово. Игорь чувствовал себя уже в разы спокойнее, но в голове всё так же навязчиво всплывал один и тот же вопрос. Молодой человек старательно гнал его прочь, но он возвращался снова и снова, буквально не давая думать ни о чём другом и вызывая новый приступ тревоги. Понимая, что эти мысли всё равно никуда не исчезнут, вратарь решился озвучить свои опасения: — Тём… А если у меня не получится восстановиться? Если я не смогу вернуться в футбол? Что тогда? — Игорь! — Артём буквально оторвал брата от своей груди, обхватил руками его лицо и через блестящие влагой глаза, казалось, попытался залезть прямо в душу. — Игорёш, ты чего? Как может быть такое, что ты не вернёшься в строй? — он перепуганным взглядом смотрел на брата и даже в мыслях не хотел представлять, что такое возможно. — Ты восстановишься. Обязательно восстановишься! Даже думать не смей, что этого не произойдёт! Понял?! Я всегда буду рядом, и вместе мы обязательно со всем справимся. Слышишь меня? Будешь как кузнечик в воротах своих скакать. Всё будет круче, чем сейчас, не сомневайся.---
Защитник Московских армейцев уже надеялся, что ответил на все вопросы журналистов и уже через мгновение, попрощавшись, сможет спокойно удалиться в раздевалку, не думая больше над корректностью сказанных слов и невозможностью вывернуть их задом наперёд. Но, когда Березуцкий озвучил известные ему данные о состоянии Акинфеева — по-сути, воспроизвёл текст официального заявления клуба — возник у представителей четвёртой власти и новый вопрос: — Василий, как вы прокомментируете нежелание Дзюбы беседовать с прессой? Считаете, что он правильно поступает, или всё же стоит пересмотреть своё отношение к этому вопросу? — Оставьте парня в покое, — попросил армеец. — У него брат в больнице, не понятно, когда Игорь оттуда выйдет и сколько времени займёт восстановление. А тут вы со своими расспросами. Всю необходимую информацию по состоянию здоровья даёт клуб, а говорить больше этого или нет — это личное дело каждого. Игорь с Артёмом приняли решение, что никаких подробностей прессе озвучено не будет, и я их полностью поддерживаю. Если бы у нас с братом, не дай Бог, случилась такая ситуация, вы бы увидели точно такую же картину. Вы ведь не рассказываете во всеуслышание, как лечите насморк, понос и всякие другие болячки? Так почему футболист должен рассказывать о порванных «крестах»?